Вадим Белохонов: «Однажды пригрозили устроить стриптизёром»
Главное, что бросается в глаза в разговоре с Вадимом Белохоновым - это деликатность в обращении с собеседником и предельная откровенность. Тем удивительнее, что объёмных интервью с лучшим бомбардиром в истории красноярского футбола (110 мячей) в интернете не найти. Хотите узнать о непростых взаимоотношениях между руководством “Металлурга” и футболистами в девяностые годы, синдроме “приезжего игрока”, шутках Секеча и характере Петракова? Наслаждайтесь!
Серьёзная требовательность
- Вадим, правда, что вы в юности едва знаменитый турнир “Кожаный мяч” не выиграли?
- Мы побеждали на зональных соревнованиях – первенстве края, а также Сибири и Дальнего Востока. А на союзном турнире, проходившем в казахстанском городе Шымкент, заняли место шестнадцатое, так как нас дисквалифицировали. В группе мы всех победили, действовали здорово, но выяснилось, что один игрок подставной. За нас выступал Андрей Попов, он был на год старше своего тёзки Дмитриева, по документам которого ездил. На турнире “Кожаный мяч” выступают ребята, не занимавшиеся профессионально футболом, со двора. И вот тренер одной из команд заподозрил, что мы ходим в секции потому, как по уровню выделяемся среди остальных. И, действительно, команда у нас в тот момент была настолько сильная, что на зональном турнире в Иркутске мы не пропустили ни одного мяча, одолев соперника по финалу со счётом 3:0. А больше всех сомнений у этого человека вызвал Андрей. Хотя он ничем от нас не отличался, невысокий игрок, правда, с хлёстким ударом. И тренер самостоятельно позвонил в Зеленогорск, мол, “пробейте” этого товарища. Связались с родителями Андрея Дмитриева, и они сказали, что сын дома.
- Вы ведь были на перепутье в довольно раннем возрасте и могли пройти мимо футбола?
- Все мои друзья оказались подвержены криминалу. Такие времена были. И мы больше посещали клубы, разные другие мероприятия и тому подобное. В лет семнадцать-восемнадцать я играл на первенстве города. И тут – армия. Те ребята, которые имели задатки, привлекались для прохождения службы в специальных частях. У меня же никаких предложений не было, даже со стороны “Металлурга”. И я спокойно ушёл в армию, не думая о том, что стану футболистом. Хотя в детстве такие мечты были. А в армии оказалось, что наш командир батальона является большим фанатом спорта. Меня это невероятно воодушевило и я начал усиленно заниматься футболом. Благо, был назначен начальником спортзала, где всё свободное время с мячом и пропадал. Я начал прибавлять.
Наша команда “Армейская звезда” играла на первенстве города. И получилось так, что мы приняли участие в турнире памяти Саплинова, где заняли второе или третье место, точно уже не помню. И Александр Анатольевич Кишиневский увидел меня и пригласил в “Металлург”. Там интересная ситуация произошла. В то время ещё существовала команда из Богучан. Ко мне подходили Иван Матвеевич Осадчий, который позже стал начальником команды в “Металлурге”, и тренер Сергей Демерджи. Они сказали, что, дескать, мы тебе поможем, из армии поедешь к нам. А на следующий день меня нашёл Александр Анатольевич и выразил желание видеть в команде. Я думаю, что Богучаны вопрос с армией не решили бы, да и вариант с “Металургом” выглядел перспективней. А часть, в которой я служил, стала затем базой для молодых ребят из красноярской команды.
- Как вам дался первый год в “Металлурге”?
- Мы прошли два сбора в Ташкенте. Александр Анатольевич сказал, что в нападении команда хорошо укомплектована, а вот на позиции левого защитника есть место. Он всегда даёт шанс человеку, который стремиться, готовиться, профессионально относиться к своей деятельности. Тогда мы выступали в первой лиге, которая состояла из трёх зон: “Сибирской”, “Восточной” и “Западной”. И я довольно-таки неплохо действовал, мне было девятнадцать лет. А в 1994 году произошло объединение, восьмёрки сильнейших команд из каждой зоны образовали первую лигу, а остальные – второй дивизион. Мы же, кстати, заняли тогда девятое или десятое место.
- Говорят, что в девяностые футболистов в красноярской команде побуждали играть не только премиями, но и побоями.
- Тогда требовательность к футболистам была серьёзная. И спрашивали люди, стоявшие у руля клуба. В принципе, ясно, о ком идёт речь. Однажды случилась такая ситуация. А дело было в 1999 году. Мы находились в зоне вылета и играли дома с липецким “Металлургом”. У соперника удалили двоих игроков, но мы всё равно не смогли забить. Ничья. А у нас через два дня игра с “Факелом” из Воронежа, который шёл на первом месте. Мы заехали на базу, готовились к матчу. Тут важно упомянуть, что после игры с липецкой командой с одноклубниками пошли в город, посидели в кафе. Нас там увидели. И пришли ребята к нам на базу и начали предъявлять претензии: “Так вы что, ходите по кафе и клубам? Давайте мы вас сейчас устроим стриптизёрами, будете танцевать…”. В очень жёсткой форме поговорили, наехали на нас. И что ты думаешь, поединок с “Факелом” мы выиграли 2:1, а я забил оба мяча. Вот такой у нас стимул был (смеётся).
Суперпсихолог Секеч
- А как получилось, что при Иштване Секече команда вышла на игру с “Ностой” практически в полном составе с причёсками а-ля призывник?
- Тогда игра не шла, сидели на базе. Сначала Игорь Банщиков постригся, а затем, смотрю, все поголовно поступили также. Не последовали этому примеру только я и Андрей Служителев, парень из Краснодара. Пацаны даже возмущались, хотели, чтобы и мы постриглись. Но безуспешно. Хотя после этого команда стала набирать очки. Видимо, такая мера пошла на пользу.
- Для меня самым загадочной фигурой “Металлурга” девяностых годов является Секеч. Какое у вас о нём впечатление сложилось?
- Секеча я всегда вспоминаю по-доброму. Он хороший организатор и суперпсихолог, даже, может быть, и не тренер. В принципе, та работа, которую давал нам венгр, была примитивной и однообразной. Но он видел чётко, кто должен выходить на поле, на какую позицию. И - настрой. На установках он пытался разжечь в нас желание играть, мужество. Иштван Йожефович делал упор на то, чтобы мы выходили и бились. Агрессивные были установки, он сам заводился, потел там стоял. И это передавалось, люди шли и просто рвали. Однажды в игре я получил болезненный удар по ноге. Секеч, видимо, почувствовал, что я начал сдаваться, согласен уже на замену, и в разговоре с кем-то, но так, что бы я слышал, сказал: “Да это же боец! Он сейчас выйдет и разорвёт”. Я вернулся на поле и играл. В плане психологии – это, конечно, уникальный человек. Красавец!
Естественно, он умел общаться и с людьми, которые стояли выше. Я думаю, главная причина, по которой Быков доверил команду Секечу, была в том, что он увидел в венгре человека, который может сделать результат. Мы с ним вышли в первую лигу и на один год там задержались. А потом, когда находились в зоне вылета, Секеч ушёл. И тренером стал Ирхин, который задачу решил и мы остались в первой лиге.
К слову, Секеч вообще мог не оказаться в Красноярске, на первом месте стояла кандидатура Кишиневского, но он спасовал. Александр Анатольевич отклонил предложение поработать с “Металлургом”, мотивируя тем, что билеты до Ижевска, где собирался тренировать местную команду, уже куплены. У него должна была состояться встреча с Быковым. Но на неё Анатольич не пошёл.
- У Секеча были самые запоминающиеся установки?
- В плане настроя – конечно. Другие тренеры, если хотят футболистов взбодрить, то делают это больше в виде претензий. Например, там делал так, а должен был по-другому. А Секеча конкретно – ты должен был выйти и грызть землю. Он мог и подколоть кого-нибудь. Однажды Коля Котовец, который был субтильного телосложения, перед тренировкой шёл, ноги разминал. А ему Секеч говорит: “Слушай, что ты там свои доски растираешь? Иди, давай, быстрее”. Или другой случай. У Миши Домрачева постоянно голеностопы болели. Он их как-то раз перематывал, Секеч подошёл: “Миша, у тебя голеностопы из говна” (смеётся). Но он молодец. Давал понять ребятам, что надо выходить и играть.
- Почему он ушёл?
- Иштван Йожефович понял, что потерял все нити. Футболисты сами начали копаться в причинах неудач. В коллективе на собрании пришли к выводу, что у нас нет игры, тактики – одним настроем не победишь. Секеч всё, что мог, сделал. И, осознав это, решил уйти.
Я недавно с ним созванивался. Секечу 71 год. Мужичок в порядке. Рассказал, что мениск повредил, операцию делали. Я попросил, чтобы он помог мне по команде. Секеч селекцией занимается, у него хорошие связи, может и в Европе устроить. Иштван Йожефович подбодрил: “Давай, готовься, тренируйся. Всё будет нормально”.
- Вы играли два года с нынешним наставником “Енисея” Александром Алфёровым. Он обладал лидерскими качествами?
- С Михалычем выступали вместе с 1998 по 2000 годы. Он был очень умным игроком. Грамотный диспетчер, который мог отдать тонкую передачу. Очень мастеровитый, техничный футболист со светлой головой. Но лидером в Красноярске Саша не был, не чувствовал себя им. Вот в Улан-Удэ, где являлся капитаном, да. Возможно, ему просто это не нужно было. Саша знал, что может пользу принести за счёт своего мастерства. Этого, наверное, ему было достаточно.
“Шинник” и “Ротор”
- Вы в 2000 году оставили “Металлург”. Почему?
- Я относился к игре с полной отдачей, со всей душой. И так же хотел, чтобы ко мне относилось руководство. Но клуб не выполнил свои обязательства по договору и не выплатил всю причитающуюся сумму. Зарплату и премиальные давали, однако существовал бонус, который я не получил. В отличие от приезжих футболистов. Меня это тогда задевало. Потом они предложили половину. Я же хотел всё сразу. На этом и разошлись. Я перешёл в Томск. В эту команду меня звали уже раза три с 1997 года. Звонили, говорили: “Вадик, как захочешь – мы тебя ждём”. Для меня большой плюс, что я играл в Томске. Мне очень понравился город, он футбольный. Я думаю, что это основная причина, по которой команда играет в премьер-лиге.
- У вас наряду с “Томью” было предложение от “Шинника”, выходившего в высший дивизион российского футбола. По какой причине не срослось?
- Интересный момент был. В том сезоне я отыграл в роли защитника десять игр. И именно во время этих матчей мне дважды звонил главный тренер команды Александр Побегалов. Сказал, что в межсезонье поеду с “Шинником” на сборы. Ему, видимо, понравилось, как я играл защитника. А затем я стал действовать в качестве крайнего хавбека. И в конце сезона Побегалов не вышел со мной на связь, тишина. Может, из-за смены позиций, а, может, нашли другого игрока. К слову, когда я в Томске получил травму, из-за которой пропустил практически год, звонил доктор из Ярославля, интересовался здоровьем. Меня это удивило.
- С “Ротором” как вышло?
- Это было в 1994 году, как раз, когда начинал играть. Во второй лиге я забил 21 гол, после чего, скорее всего, меня и заметили. И вот играли мы на выезде в Волжском, подошёл ко мне селекционер “Ротора”, мол, мы тобой интересуемся, следим. Однако дальше события никак не развивались. Наверное, потому что в этом сезоне в первой лиге я забил всего шесть мячей. И ещё они пригласили вратаря Женю Шпакова. Причём, там было всё серьёзно. Но он отказался. Женю потом в Воронеж звали в 2000 году, когда команда в премьер-лиге играла. Но он опять дал отрицательный ответ. Женька с помощью этих приглашений улучшал условия на месте. Такая система здесь давно, ещё со времён Кишиневского. Анатольич рассказывал, что как только собирался уйти, ему начальник команды Иван Матвеевич Осадчий предлагал ценную вещь, даже квартира была. И он оставался. А потом Анатольич также делал уже со своими футболистами. Например, предложил Саше Алексееву видеомагнитофон (смеётся). Тогда эта была дорогая техника.
- Осадчий, по слухам, в то время фактически управлял командой.
- Да, фигура в клубе мощная была. Когда тренером являлся Юрий Михайлович Сипкин, он все вопросы решал и даже пытался вмешиваться в игровые моменты. С Секечом у Осадчего нормальные отношения сложились, правда, в конце, кажется, холодок всё-таки пробежал между ними. Иштван Йожефович был требователен к футболистам, но и к руководству тоже - относительно финансов. На этой почве и были разногласия с Иваном Матвеевичем. Но, я, конечно, поражен Секечем. Он многое делал для футболистов, в том числе и в плане финансов. Уникум! Был случай. Подписал контракт, по условиям которого я должен был получить деньги в начале и в конце сезона. А некоторые, видимо, получали и в середине. Так вот, отыграли первый круг – и мне дали деньги. Это притом, что команда находилась в зоне вылета.
Акцент на деньги
- В “Томи” первый сезон был пропущен из-за тяжёлой травмы. Во втором здорово начали, забивая голы и отдавая передачи. Но, в итоге, тоже выходили на поле нечасто. Вы это связывали с недоверием тренера, которым тогда был Валерий Петраков.
- Несмотря на то, что тогда я говорил так, сейчас думаю иначе. Я всё переосмыслил. На самом деле, доверие от него получал каждый. Надо было просто доказывать. Петраков, кстати, тоже очень хороший психолог. Игрока, который не готов физически, тактически или психологически, он не поставит в состав. Так происходило, видимо, и со мной. У нас было шесть нападающих, из которых только двое выходили на поле. Естественно, была ротация состава. Но это – нормально. Хотя, конечно, мои амбиции не давали покоя. Меня задевало, что я, например, за период первого круга приносил пользу команде в виде голов и передач, а тот же Передня практически результативными действиями не отличался, но играл больше. Я, разумеется, свои претензии до тренера не доносил. Но мог сказать кому-то в команде, и это дошло до ушей Петракова.
- Что он за тренер?
- Петраков, кстати, похож на Секеча тем, что мог команду настроить. Но у него весь акцент при этом делался на деньги. Петраков назначал премиальные прямо перед игрой. Установка проходила, он садился и говорил: “Ребят, сегодня за матч можно получить столько-то”. Петраков варьировал премиальные в зависимости от соперника. С игроками он мало общается, только на тренировке. Лично с футболистами разговаривал редко. На расстоянии всех держал.
- Вы “Томь” по собственной инициативе покинули?
- Да, с Петраковым работал Анатолий Шелест. Он когда-то был тренером команды “Спартак-Чукотка”. Шелест полгода отработал в “Томи”, но затем к нему поступило предложение из “Орла”, и он ушёл. А до этого Борисыч мне говорил: “Вадик, как только у меня появится команда, я тебя заберу”. И вот он мне позвонил и позвал. Я согласился, второй круг отыграл в “Орле”, команда вышла в первую лигу. Я бы там остался, но из-за того, что жена находилась в положении, решил уехать в Красноярск.
- Почему сына Акимом назвали?
- Мы долго думали, какое имя ребёнку дать. Жена говорила, что не готова и вообще не знает как назвать. Тогда она купила книгу имён, попросила Всевышнего помочь определиться. Далее открыла её на случайной странице, где было “Аким”.
Петраков и Вайнштейн
- Когда вы обогнали лучшего до этого бомбардира клуба Юрия Сипкина, на счету которого был 91 гол, как он отреагировал?
- Ко мне подошёл Рома Куга и сказал: “Вадик, по-моему, Юрий Михайлович не доволен” (смеётся). Но я этого не заметил.
- Помните ваш сотый гол?
- Мы играли на выезде в Омске. Кто-то из партнёров прошёл с левого края, отдал мяч Стасу Гончарову, который покатил мне. А я примерно с района одиннадцатиметровой отметки в одно касание пробил низом. Я несколько игр до этого вообще не забивал. А здесь дубль сделал. Большой эмоциональный подъём был, конечно, радость.
- Вы провели хороший сезон в “Металлурге”, который добился права выступать в первой лиге. Но по окончании сезона перешли в новосибирский “Чкаловец-1936”.
- Весь этот период не покидало ощущение, что чего-то мне здесь не хватает. Я всегда был не доволен достигнутым результатом. Хотелось большего. И эти амбиции, эмоции захлёстывали. Я позвонил тренеру “Чкаловца” Владимиру Пузанову, который меня в “Томь” и позвал в своё время, и он сказал, чтобы я приезжал.
- Однако вы провели за команду всего четыре игры.
- В команде находился Акимов, хороший нападающий из Украины, фамилию которого не помню. Но было точно известно, что Дмитрий точно будет в составе. Может быть, эта конкуренция сыграла свою роль, где-то психологически я не справился. Поэтому, когда мне давали шансы и выпускали на поле, я ими не пользовался. В конце позвонил Александру Анатольевичу, который сказал: “Давай, возвращайся”. Но Владимир Петрович Евтушенко (директор клуба - прим.авт.) не очень этого хотел, несмотря на согласие. Я чувствовал по его настрою.
Кстати, после “Чкаловца” у меня появился психологический барьер. Если дома в Красноярске я играл, забивал, чувствовал себя уверенно, то, уезжая в другой город, терялся. Трудно было выступать в статусе приезжего. Но этот момент я переборол в Новокузнецке. Мне было уже 34 года. Я прошёл все сборы, но со мной не заключали контракт. Мне помог тренер Мельников, который работал со мной, как психолог. Мы там писали что-то, песни пели, занимались такими позитивными вещами. Всё это дало мне некий психологический толчок. Я уверенно начал тренироваться, невзирая на то – подпишут со мной контракт или нет. В итоге это случилось в последний момент. В том сезоне я забил четыре гола, играл нападающего, потом крайнего хава. Хороший футбольный год провёл в первой лиге.
- По словам Кишиневского проблема в “Металлурге-Кузбассе” из Новокузнецка заключалась в том, что директор клуба Валерий Сульдин вмешивался в тренерские дела.
- Хороший мужик. Он был сначала начальником команды. Потом стал директором. Да, Александр Анатольевич рассказывал, что Сульдин пытался влиять на то, кого ставить в состав, кого менять. Однако это же тренер допускает такую ситуацию. Тот же Петраков не позволит вмешиваться в свою работу. Он после неудачных матчей жёстко с футболистами разговаривал, мог на матах. В “Томи” был заместитель гендиректора Вайнштейн. Он, случалось, забегал и своим писклявым голосом начинал что-то кричать. А Петраков, увидев это, сразу пресекал, несмотря на то, что Вайнштейн руководитель: “Слышь, молчи!”. Он не подпускал, чтобы кто-то помимо него вмешивался. Кстати, когда Петраков покинул Томск, Вайнштейн выбрасывал его вещи из кабинета с криками: “Уезжай отсюда!” (смеётся).
- Крепкий мужик этот Петраков.
- Очень крепкий. Требовательный. Можно сказать, диктатор. Вообще его покровителем являлся знаменитый Валентин Козьмич Иванов, который выиграл Олимпийские игры и чемпионат Европы в качестве игрока, а потом в советское время “Торпедо” тренировал. Петраков был для него как сын. И Козьмич помогал ему в тренерской деятельности.
Кент Рубцов
- В 2005 году после вашего второго пришествия, вновь покинули “Металлург”.
- Снова из-за проблем с финансированием. В тот момент я организовал ребят, чтобы все подали на КДК. Нам не платили премиальные, только зарплату. Я отвёз все заявления. В итоге мы эти деньги “пробили”. Естественно, с руководством у меня не сложились отношения, я ушёл. Полгода не играл. В принципе, находился в таком возрасте, что думал, может, уже играть не буду. Но потом мне позвонили из Братска. Я там выступал полсезона. Забил шесть голов и стал, кстати, лучшим бомбардиром команды. И потом ушёл в Новокузнецк.
- Тогдашний президент “Металлурга” Денис Рубцов говорил, что вы ему звонили, извинялись и изъявляли желание вернуться в команду.
- Я не помню точно, какой разговор был. Но я не просился в команду. Мне кажется, это выдумка. Наоборот я слышал, что это с их стороны было желание вернуть меня. По-моему, мне Кишиневский говорил про то, что Рубцов хотел моего возвращения.
- Какие у вас отношения сложились с ним?
- Мы в детстве вместе росли, Денис был чуть старше, занимался в футбольной школе. Но игрок из него не вышел. И руководителя тоже не получилось. Сейчас Денис уехал из Красноярска, говорят, где-то в Одессе живёт. Нормальные отношения были. Как и теперь. У меня на него нет никаких обид.
- К слову, спустя какое время Рубцов вам деньги вернул?
- Только через полтора года. Но отдал эти деньги Кардашов. Большое ему спасибо. Он – молодец! Навёл порядок в клубе. А Денис вообще в правоохранительные органы подал бумагу, согласно которой я деньги уже получил, теперь же хочу якобы ещё. Такие кенты были (смеётся).
- Когда на Виктора Черномырдина наступала хандра, он доставал баян. А вы что достаёте в такие моменты?
- Мне помогает общение с родными. С женой поговорю – и всё нормально.
- Кто был в вашей футбольной карьере самым необычным человеком?
- Женя Шпаков. Непредсказуемый парень. Мы как-то играли на выезде в Астрахани. А у Жени конкурентом был Костя Игошин, который стал основным вратарём в этот момент. Тут надо отметить, что у Кости были тёмные, коротко стриженые волосы, а Женя – светленький. И вот на ужин после этой игры приходит Шпаков: с такой же короткой причёской и покрашенный в чёрный цвет. Как можно сказать, что он обычный человек? (смеётся).
Разговоры с руководством
- Как стали тренером?
- В Красноярске создали новую команду - “Рассвет”. И я начал выполнять там функции играющего тренера. После первого круга Денис Рубцов, который курировал команду, сказал: “Вадик, тебе надо стать главным здесь. Я чувствую, что Стихин не справляется”. Я почти не выходил на поле, больше занимался тренировочным процессом. Хорошую работу провели, физически подтянулись. И команда неплохо заиграла, начали побеждать на ЛФК. В конце сезона лидеров из Новосибирска обыграли на выезде со счётом 5:0. И на крае заняли третье место, хотя шли на седьмом. Опять же всё в итоге обернулось тем, что из-за финансов я оттуда ушёл. Официально на ставке в школе получал пятнадцать тысяч, но Денис мне доплачивал. Однако затем он потом подошёл, мол, не могу тебе больше выделять средства, я ответил, что тогда за такие деньги работать не буду.
- Вы на профессиональном уровне не доиграли?
- У нас сейчас проходили сборы в Крымске. И в конце я почувствовал, что мне надо ещё играть. В последнем матче мы вышли против команды второй лиги “Спартак” из Йошкар-Олы. Я появился на поле на сорок минут, забил гол и имел ещё несколько моментов для взятия ворот. Но у меня будет возможность, так как “Реставрация” станет играть в Кубке России с первой стадии с командами второй лиги.
- Когда-то Борис Игнатьев поносил Хиддинка, а через пару лет сказал: “Я не согласен с тем Игнатьевым”. Вы сейчас в чём-то не согласны с Белохоновым десятилетней давности, например?
- Жизнь течёт, всё меняется. И в отношении некоторых моментов с руководством, естественно, я не согласен. Я научился разговаривать с ним. До этого не мог находить точки соприкосновения.
- Намерены свою жизнь связать с тренерской деятельностью?
- Я работаю в клубе и начальником команды, и помощником Александра Анатольевича. Пока наблюдаю, смотрю. Остановлюсь на том, что мне больше будет по нраву. Конечно, тренерская деятельность меня очень привлекает.
- Вы когда-то говорили, что мечтаете поиграть в премьер-лиге. Сейчас о чём-нибудь грезите?
- Так как я работаю сейчас в “Реставрации”, для меня главное – прогресс команды. И, дай Бог, чтобы она играла в премьер-лиге когда-нибудь.
- Мне кажется, что это всё-таки больше проект для рекламы одноимённой строительной фирмы.
- Может быть. Но эта реклама со временем может перерасти во что-то другое. Однако начало-то есть. В составе “Енисея” выходит только три красноярца. А город у нас большой. Футбольные школы хорошие. В каждом районе есть какой-нибудь талантливый мальчик. В “Реставрации” они могут получить возможность себя проявить.
Материал подготовлен для KrskPlus.ru
