43 мин.

Исчезновение олимпийского чемпиона в Сахаре: минус 16 кг за 10 дней. Чтобы спастись, он пил кровь летучих мышей

287

В 39 лет на четвертом, самом длинном этапе «Песчаного ультрамарафона» (Marathon des Sables) он пропал в марокканской пустыне. 10 дней его не могли найти. Туареги со скорбью в голосе утверждали: в одиночку максимум можно протянуть 6 дней. Уже никто не верил в чудо, поэтому пошли разговоры о похоронах без тела. 

Тем временем в Алжире военные нашли странноватого марокканского перебежчика. Ему завязали глаза и повезли на джипе, чтобы допросить. Но сложно допрашивать человека, похожего на скелет и говорящего исключительно на итальянском. 

В иссохшем теле опознали итальянца Мауро Проспери, олимпийского чемпиона по современному пятиборью, который вмиг стал знаменитым. Собравшись с силами, он рассказал миру, через какой ужас ему пришлось пройти.

Оказалось, он отклонился от маршрута на 299 километров. Его вес на момент спасения составил всего 45 килограммов, за время блужданий он потерял 16. Его печень сильно пострадала. Врачи ввели ему 16 литров жидкости внутривенно, несколько месяцев он не мог употреблять твердую пищу. Реабилитация заняла около двух лет.

Позже появилось много скептиков, включая директора MDS Патрика Бауэра, с которым Проспери даже хотел судиться. Они предполагали, будто итальянец придумал историю долгих мытарств, чтобы потом стать мировой сенсацией – а на самом деле уже в первые дни вышел к людям и скрывался у них. Но доказательств обмана нет.

Напротив, поисковые группы находили различные метки, которые оставлял на длинном пути Проспери (типа шнурков). А возле усыпальницы, где он провел несколько дней, обнаружили закопанные трупики летучих мышей, которых он ел.

Стас Купцов собрал культовые истории о «Песчаном ультрамарафоне», в этом нам помогли его чемпионы Наталья Седых и Андрей Дерксен. Плюс мы поговорили о блужданиях в пустыне с самим Проспери. Помимо главного узнали о нем много нового. Так, он оказался олимпийским чемпионом (чем совсем не гордится) и заодно – большим поклонником великого советского пятиборца Павла Леднева. 

Переносимся в легендарную Сахару и пытаемся хоть немного понять эту лишь на первый взгляд бездушную махину. Сначала немного контекста.

***

Сегодня Marathon des Sables – это когда 1500 человек 6 дней бегут 250 километров по Сахаре, в 30-40-50 градусную жару, с 5-килограммовым рюкзаком, в котором среди прочего лежит помпа для отсоса яда – на случай, если укусит змея или скорпион. 

Стартовый взнос – 3250 евро, причем в сумму не входят авиабилет и экипировка. 

За один ультрамарафон организаторы только на стартовых взносах могут заработать почти 5 миллионов евро. Учитывая, что они привлекают волонтеров, которые не получают зарплату, и берберов, берущих символические деньги за развертываение лагеря и сопровождение, можно представить, насколько это прибыльно. 

Сложный и дорогой марафон популярен: его бегают и молодые, и старики (участвовал 83-летний!), люди-ампутанты и даже... собаки (увы, пес Кактус не дожил до своего второго марафона). Ведь Сахара пленительна и полна загадок: там находили метеориты и кратеры, останки спинозавра и махимозавра, крепости гарамантов, человеческие кладбища, камни Набта, которые старше Стоунхенджа на 1000 лет... 

А еще человека всегда тянет туда, где ему нет места. 

Несколько по-другому (без восторгов обывателя) воспринимают ультрамарафон профессиональные спортсмены – их приезжает в Сахару немного, и все ведут плотную борьбу за победу.

«Для меня это всего лишь усложненный забег, – рассказала Sports.ru победительница MDS-2016 Наталья Седых. – Я готовилась к нему абсолютно хладнокровно, не вникая в громкие лозунги вроде: «Самый сложный ультрамарафон в мире». Те участники, которые туда едут просто окунуться в атмосферу, наверное, обращают внимание на подобные нюансы – как это сложно, как они далеки от цивилизации. Но когда ты нацелен на спортивный результат, это все не важно. Ты просто отсекаешь ненужные эмоции.

Наталья Седых

Да, ты бежишь в сложных климатических условиях, тебе иногда больно, но ты не признаешься себе в этом. Эдакий самообман. Тело подает сигналы, что ему тяжело, все отекает, мозоли лопаются на ногах прямо во время бега... Но амбиции, азарт весь этот негатив перекрывают. Нужна какая-то дурость, что ли, чтобы так себя настраивать. В хорошем смысле дурость».

***

За годы проведения Marathon des Sables случалось всякое, но выделяется 1994-й. 

Во-первых, он стал роскошным для России: Андрей Дерксен из алтайского села Сереброполь и Валентина Ляхова из Курской области оформили золотой дубль. Во-вторых, посреди марафона разыгралась песчаная буря, в которой бесследно исчез Мауро Проспери.

Поисковая операция была бесполезной... До этого самый масштабный пустынный розыск пришелся на 1982-й, когда в Сахаре пропал Марк Тэтчер, безалаберный сын премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер. Его машина сломалась во время ралли Париж-Дакар. Марк потом винил всех, кроме себя... Он наивно счел, что гоночный опыт поможет покорить Сахару без тренировок. Человека, из-за которого Железная леди единственный раз в жизни заплакала на публике, нашли спустя 6 дней. Он был в сломавшемся джипе с двумя помощниками и водой – отделался легким испугом, тогда как Проспери скитался по пустыне в одиночку и без запасов воды.

Фото Проспери попало на обложки всех крупнейших мировых СМИ. C тех пор он вместе с бывшей женой Чинцией написал книгу, снялся в стильной документалке Netflix, однако самое поразительное, что Мауро... поучаствовал в Marathon des Sables еще не раз, не испугавшись вернуться туда, где был близок к гибели.

***

Теперь – слово самому Проспери, которому сейчас 66 лет – через что он прошел, как выжил в Сахаре? 

И поскольку итальянец не раз вспоминал о тех событиях, мы решили, что он достоин вопросов не только о марафоне. Для вашего удобства части разговора разделены.

До марафона: пятиборец и полицейский, несправедливо просидел в запасе на Олимпиаде – и не рад золоту

– Где вы жили, кем были ваши родители?

– Я родился в Риме 13 июля 1955 года. Мама была домохозяйкой и швеей, отец – работником телефонной компании.

– Как увлеклись современным пятиборьем?

– Вообще-то я пошел с отцом записываться в футбольную секцию, но в тот день набор не проводили.

Когда возвращались домой, на выходе из спортзала отец встретил друга, который работал секретарем в национальной Федерации современного пятиборья. Они разговорились, и папин друг подозвал меня. Спросил, слышал ли я что-нибудь о пятиборье. 

Мне было тогда 7 лет, я мало знал о спорте. Тогда он стал мне рассказывать, и это был как удар током – я влюбился в пентатлон.

– В нем целых пять дисциплин. Что вам давалось лучше всего?

– На первом месте, несомненно, бег. Затем – стрельба, фехтование, верховая езда и плавание.

– Был у вас кумир в пятиборье?

– Да, советский атлет Павел Леднев, двукратный олимпийский чемпион и шестикратный чемпион мира. В первые годы, когда я уже попал в сборную Италии, мне очень повезло – я познакомился с ним и получил шанс бороться с таким высококлассным атлетом. Я долго изучал его технику и многому научился.

Павел Леднев

– Как получилось, что вы были и спортсменом, и полицейским?

– Первое время я прокачивал себя во всех пяти дисциплинах, пока наконец не стал добиваться успехов. Тогда я заинтересовал скаутов.

Разные спортклубы при федерации пытались заключить со мной контракт, и в итоге я выбрал Fiamme Oro. Так я стал профессионалом. Поскольку клуб принадлежал МВД, мне предложили работу полицейским. В этом качестве я часто помогал людям, некоторых даже спасал, но никогда этим не хвастался.

Полицейское ведомство помогло мне стать профессиональным атлетом, я начал заниматься делом, в котором оказался успешен. Плюс я смог получить звание профессора в области физкультуры и спорта. Позже в университете я преподавал спортивную дисциплину – фехтование.

Сейчас я ментальный тренер, координатор и олимпийский наставник для пятиборцев.

– Как вы отобрались на Олимпиаду-1984, и почему в итоге попали в резерв?

– Я должен был выступить и на Играх-1980 в Москве, но наша страна их бойкотировала. То есть я уже был олимпийцем, но так сложились обстоятельства.

Затем я отобрался на Олимпиаду в Лос-Анджелесе, но меня усадили в запас – по политическим соображениям. Атлетов, которые должны были выступать, выбирали не тренеры, а менеджеры итальянской федерации пентатлона. 

При этом я все сделал, чтобы выступить – стал чемпионом Италии, выиграл предолимпийский турнир в Граце, занял 8-е место на представительном турнире в Краснодаре (и оказался лучшим среди западных атлетов), в мировом рейтинге занимал 7-е место, опережая всех остальных итальянцев (кроме Даниэле Масалы).

До сих пор я испытываю глубокое чувство обиды из-за того, что итальянская федерация сделала такой выбор. Конечно, я заслуживал большего. Я должен был выступать, и то, что оказался в запасе, стало одним из главных разочарований в моей жизни. Я годами работал, чтобы выступить на Олимпиаде, и был готов, но...

В итоге никаких эмоций от той Олимпиады у меня не осталось, кроме злости, разочарования и грусти. Да, я получил золотую олимпийскую медаль как член команды, победившей в Лос-Анджелесе, но для меня она ничего не значит, потому что я там не выступал!

(От редакции: Игры-1984 бойкотировали СССР и солидарные с ним страны, поэтому в отсутствии многих сильных конкурентов итальянские пятиборцы выступили великолепно, повторив медальный результат Советского Союза на Олимпиаде-1980. 

Даниэле Масала, Карло Массуло и Пьер Пауло Кристофори в индивидуальном зачете суммарно набрали достаточно баллов для командного чемпионства. Масале хватило очков также и для индивидуального золота, а Массуло получил бронзу. К выступлению этих двух не было никаких вопросов. При этом Кристофори проявил себя гораздо слабее – 11-й в тотале. Судя по всему, Проспери мог выступить в Лос-Анджелесе на порядок сильнее его, но такого шанса не получил).

– Как стала складываться ваша спортивная судьба после Олимпиады?

– Те события закалили меня, благодаря им я возмужал. И понял, что даже если ты лучший в своем деле, иногда тебя могут поджидать сюрпризы.

Спорт я не бросил и особенно увлекся бегом, в котором уже был силен. Стал развивать этот навык еще больше, понял, что мне нравятся забеги на длинные дистанции, причем в окружении природы.

Марафон и ультрамарафон завораживали меня, еще когда я плотно занимался пятиборьем. Я стал показывать отличные результаты и участвовать в международных соревнованиях. Например, мой рекорд в марафоне – 2 часа 24 минуты (лучший результат в мире на сегодня принадлежит кенийцу Элиуду Кипчоге: 42 километра за 2 часа 1 минуту 39 секунд – Sports.ru).

Дальше только марафон в рассказе Проспери: попытка суицида, питье собственной мочи, поедание летучих мышей и спасение

– Как-то раз ваш друг Джованни Манзо предложил вам поучаствовать в MDS. Но вы ведь раньше никогда не бегали в пустыне.

– Я влюбился в нее с первого взгляда! Африка, дюны, дромедары... Для меня это все было новым, удивительным. До этого я пустыню видел только раз, в Каире, на предолимпийских соревнованиях, еще до Москвы-1980.

– Наверняка подготовка к первому пустынному ультрамарафону была очень тщательной.

– Помогал опыт, который я приобрел в сборной Италии по современному пятиборью. Мне помогли советы учителей и тренеров. Также посоветовался с теми атлетами, у которых был опыт участия в подобных соревнованиях.

Всегда нужно иметь в комплекте вещи, которые могут быть полезны. Например, очень важно оберегать голову от жары. В документальном кино о пустыне я видел туарегов, которые всегда одеты в большие шерстяные туники, а на головах у них тюрбаны. Я спросил знакомых арабов, почему так много одежды, и они объяснили, что это нужно для поддержания постоянной внутренней температуры. Так что даже если в пустыне 40 или 50 градусов, температура их тела намного меньше. Поэтому я купил легкий белый шарф, который мне помогал. Если было ветрено, я обматывал им лицо, что было идеально. Для защиты глаз я купил специальные очки.

Я много думал о рельефе местности, где нам предстояло бежать. На тренировках употреблял прямо на ходу лиофилизированную пищу, тренировался на жаре, учился восстанавливаться после 3-6 часов тренировок, спал на земле, обрабатывал раны и накладывал на них повязки, подбирал себе наиболее оптимальный рюкзак и продумывал, чем именно его наполнять – понимая, что он станет мне домом в пустыне. Вес имеет большое значение, поэтому я достиг оптимального, при этом подобрал себе наиболее легкий рюкзак.

Я многое обдумал, чтобы не подставить себя, не поставить под угрозу свою жизнь. Я хотел быть сильным и внимательным, нацеленным на победу, чтобы было о чем рассказать по возвращении.

– Что вы положили в рюкзак, сколько он весил?

– Только то, что необходимо для гонки. Лиофилизированные продукты и все для их приготовления, вещи для выживания, лекарства, спальный мешок, кепку, солнцезащитные очки, трико, сладости, компас, небольшие сигнальные ракеты, информацию от организаторов. В итоге рюкзак весил всего 10 килограммов, по тем временам это было немного.

– Как разворачивалась гонка до песчаной бури?

– Во время марафона я был сконцентрирован на всем, что происходило со мной. Все, что я видел, откладывалось на подкорку. Это помогало мне сохранять концентрацию, быть наблюдательным.

Я поставил цель выиграть или оказаться на подиуме. На длинном этапе я был третьим или четвертым, мой темп позволял быть среди лидеров, даже не подвергаясь кислородному голоданию. Наибольшие трудности создавал рельеф местности, очень разнообразный, но во время соревнований я быстро всему учился. Например, легко понял, как лучше всего работать ногами на дюнах.

– Тот самый ваш друг, Джованни, оставался позади?

– Его темп был очень медленным. Каждое утро мы прощались с ним – обнимались, а потом я говорил, что мы снова встретимся в лагере, в палатке, на которую я установлю итальянский флаг. Когда он приходил туда ночью, я снова его обнимал.

Кстати, эмоции, которые я испытывал ночью в пустыне, неописуемы. Я часто выходил из палатки и задыхался от красоты несчетного числа звезд, мерцающих на сказочном небе.

– В СМИ пишут, что когда начался шторм, вы продолжили марафон, потому что не хотели отставать от лидеров – так сильно был важен результат. Как было на самом деле?

– Я сразу остановился, как и было предписано! Но потом мне пришлось идти дальше, потому что всюду был песок, и чтобы буря меня не накрыла, я двигался. При этом я старался не поддаваться панике и оставаться в сознании. 

В моей спортивной карьере результаты имели приоритет, в конце концов, это моя работа, я всегда стараюсь выигрывать или, по крайней мере, отдавать всего себя достижению нужного результата. Но в том случае все было по-другому. Конечно, мне был важен результат, но жизнь превыше всего!

Пресса много чего писала, не зная толком, что случилось. Между прочим, я потерялся в четверг, а организаторы сообщили об этом только в воскресенье. Мои родители, моя семья все узнали из воскресных газет! Я никого не виню, но очевидно, были допущены ошибки. Возможно, была проявлена неопытность в поисках, ведь поначалу я был очень близок к гоночной трассе. Да, были приложены усилия, чтобы меня найти, но очевидно, что судьба распорядилась по-своему. Небеса решили, что я сам должен искать спасение.

– И вот вы заблудились… 

– Буря произвела революцию. Не осталось никаких следов, знаков, которые указывали бы направление. Я стоял в ожидании помощи. Я был абсолютно спокоен, переполнен уверенностью, что меня найдут. Прошло много часов, но ничего не происходило. Я был все так же безмятежен. И решил остаться на ночь под звездами. И уже когда готовился заночевать, услышал вертолет. Наконец-то появились спасатели!

Я увидел, что вертолет летел очень низко. Я схватил сигнальную ракету и выстрелил в его сторону (после этого марафона участникам стали выдавать более массивные ракетницы, чтобы сигнал для воздушного транспорта стал заметнее – Sports.ru). Чтобы меня увидели, принялся также размахивать руками. Но вертолет продолжил путь к закату.

И тогда я упал – мне показалось, что целый мир обрушился на мои плечи. Ведь я видел своих спасателей, а они меня – нет. Первой реакцией было уныние, но затем я подумал, что меня все-таки ищут, и это самое главное. И уже завтра они попытаются найти меня снова. А я буду к этому готов…

– Но помощи вы так и  не дождались. Как после этого проходил ваш день в пустыне?

– Перед каждым этапом марафона у нас были брифы с туарегами. Они говорили, что если возникнут какие-то проблемы, нужно смотреть на рассветное или закатное небо, а именно – на горизонт. И искать облака, чтобы идти в их сторону. Они уверяли, что таким образом можно выйти к какой-нибудь жизни. 

Песчаная буря изменила рельеф местности, сбила все ориентиры, поэтому я следовал совету туарегов – каждое утро смотрел, где облака, пробивал по компасу это направление и шел. Чтобы не впасть в уныние из-за одиночества, я организовывал каждый день, занимался ежедневным планированием. Если вы ошибаетесь, пустыня вам никогда этого не прощает. К счастью, я понимал, когда нужно двигаться вперед, а когда – останавливаться, чтобы беречь себя от солнца.

Я очень внимательно смотрел по сторонам, искал все, что двигалось – в надежде, что это может оказаться съедобным. Кроме того, очень важно было не паниковать, не ходить в самые жаркие часы, беречь голову, искать укрытия. Каждое мое действие было осмысленным, преследовало какую-то цель. Я стремился выжить. И найти жизнь.

– Понятно, днем было жарко. А ночью?

– Ночами, когда было много подходящего песка, зарывался в него, в противном случае пытался найти какое-то укрытие от ветра и холода, поскольку в Сахаре ночью температура может опускаться до нуля градусов.

– А ведь вам нужно было что-то есть и пить. Чем именно вы все это время питались?

– У меня был небольшой нож. Я им пользовался для разделки еды, которая попадалась мне в пустыне. Питался всем, что находил! Я не был привередливым. Считал, что нужно оставаться бодрым и сильным. Поэтому все, что казалось мне съедобным, употреблялось в пищу. Мне кажется, я вел себя самым естественным образом, как будто оказался в обыкновенной ситуации.

Когда разразилась песчаная буря, у меня уже был недостаток воды. И я вспомнил совет своего дедушки, который был участником войны – когда солдатам не хватало воды, они пили свою мочу. Поэтому я пописал в бутылку и потом иногда употреблял – моча еще не была загрязненной, поэтому я не боялся интоксикации. И пил только ту мочу, которую набрал в бутылку в первый раз – ни разу не пытался как-то ее переработать (если долго быть обезвоженным, моча, которая представляет собой отходы организма с высоким содержанием соли, может стать даже ядовитой, тогда как первая порция более разбавленная – Sports.ru).

К сожалению, лиофилизированная пища была непригодна к употреблению, поскольку у меня не было воды, чтобы ее готовить. Но во время поисков лагеря находил и ел птичьи яйца, змей, другую живность, растения – все употреблял сырым, потому что если бы начал что-то готовить на огне, пища потеряла бы все жидкости, кровь. Я всегда помнил, что тела, в основном, состоят из жидкостей, и она мне жизненно необходима.

Когда набрел на гробницу и зашел внутрь, услышал какой-то писк. И понял, что там могут быть летучие мыши. Недолго думая, протянул руки в ту сторону, откуда раздавались звуки. И обнаружил много мелких летучих мышей.

Я набрал их полную горсть. Даже в этой ситуации я вел себя легко и непринужденно, так что со стороны могло показаться, будто я какой-то неадекват. С помощью ножа отрезал им головы, высасывал кровь через шею. Помню, съел около двадцати! (известны случаи, когда люди употребляли кровь других живых существ для своего выживания – например, после кораблекрушения некоторые использовали кровь морских черепах, которая по составу близка к человеческой – Sports.ru).

– То, что вы набрели на усыпальницу на четвертый день после исчезновения, воодушевило вас?

– Я подумал, что в этом каменном здании может быть кто-нибудь, и даже почувствовал эйфорию. Понадеялся, что мне укажут путь к лагерю. Еще я счел, что остановка поможет мне прийти в себя, набраться сил. Увы, гробница была заброшена – кстати, в ней захоронили святого. Так что и там пришлось справляться со всем в одиночку. Зато временно появилась крыша над головой.

– Но именно там у вас была попытка суицида...

– Когда я находился в гробнице, все мои мысли были о семье, о детях. Я много думал о том, что действительно имеет для меня значение. Пытался решить, что делать. Или оставаться в гробнице в надежде, что однажды ее посетят кочевники, или двинуться в сторону облаков.

В итоге понял, что если все-таки пойду к облакам и умру, а мое тело не найдут (а значит, смерть будет неподтвержденной), то семья не станет получать в течение десяти лет положенную в таких случаях ежемесячную компенсацию от итальянских властей.

Поэтому решил /описание способа совершения самоубийства запрещено законодательством РФ/ (однажды во время интервью один из журналистов попросил Проспери показать шрам, чтобы убедиться в правдивости этой истории, и итальянец удовлетворил его любопытство – Sports.ru). Но наутро, к моему величайшему изумлению, был еще жив. Поскольку я был сильно обезвожен, моя кровь стала гуще и не вытекала из раны.

Это спасение сделало меня только сильнее. Я укрепился в желании найти выход из пустыни и двинуться навстречу облакам. Получается, в гробнице я пробыл около двух дней. Перед уходом оставил в помещении следы, чтобы их увидели спасатели.

– Одним из ключевых событий в вашем путешествии стал момент, когда вы вышли к оазису...

– На восьмой день я оказался в районе мелких дюн и увидел вдали небольшой куст из пальм. Эти пальмы показались мне до странности компактными, как будто было кое-что, объединяющее их.

Сначала я просто разглядел нечто зеленое, а потом, когда подошел ближе, под пальмами появилось какое-то свечение, словно отсвет от воды. Но я не стал предаваться эйфории, ведь это могла быть лишь галлюцинация. Я уже был очень уставшим и обезвоженным. Моча в бутылке закончилась, единственным источником жидкости оставалась кровь мелкого существа и она уже была на исходе.

Я вообще старался контролировать эмоции, поскольку они могли мне навредить и даже привести к смерти, так как организм был полностью изнуренным. Я приближался к пальмам, отсвет становился все более отчетливым. И все равно я очень удивился, обнаружив небольшой оазис. Это действительно была вода, источник жизни. И вот тогда-то я дал волю эмоциям, даже заплакал от радости.

При помощи воды я мог теперь охлаждать себя, утолять жажду, восстанавливаться. С большим внутренним спокойствием принялся поглощать этот волшебный пустынный нектар. Вода была свежей, прозрачной. Хорошей! Я пил помаленьку, через 5-6 глоточков останавливался минут на пять, переводил дыхание и снова приступал к водопою. В итоге заснул под этими маленькими пальмочками.

– Еще более радостной стала встреча с девочкой-пастушкой?

– На следующий день после того, как нашел оазис, снова направился к облакам, убежденный, что теперь-то уж точно найду жизнь. И на утро десятого дня, далеко-далеко впереди, где-то под самым горизонтом, увидел ту девочку. Она пасла коз. Я испытал целый спектр эмоций: тревогу, радость, воодушевление. Это была Победа! Только что я выиграл свое самое главное соревнование в жизни. В этот день, 24 апреля 1994 года, в 8:30 утра я был рожден заново.

Пастушка убежала в палатку к своей маме, чтобы позвать на помощь. Женщина вышла из тента, протянула мне руку, помогла прилечь на коврик под навесом, и принесла миску, наполненную козьим молоком. Она поила меня им, успокаивала, гладила по голове.

– А потом появились алжирские военные, которые оказались не слишком-то дружелюбными...

– Я испытал настоящий ужас, когда они завязали мне глаза и куда-то повезли! В этот момент подумалось – вот он, конец.

– К счастью, они разобрались в ситуации. И вскоре вы вернулись к цивилизации! Вас сильно потрепало?

– Когда я приехал в Италию, то прошел через множество обследований. Больше всего врачи опасались за мою печень. Но через два года она полностью восстановилась. Кроме того правый глаз стал видеть какое-то пятнышко. До сих пор бывает, что испытываю дискомфорт в сухожилиях. Мне это лечат с помощью лазера и текар-терапии. Тем не менее, я практически здоров и даже участвую в ультрамарафонах.

– Как все эти события отразились на вашей жизни?

– Моя жизнь, как и мои интересы, не претерпели больших изменений. Приобретенный опыт лишь убедил меня в том, что нужно любить природу, оберегать и уважать ее. Как и жизнь.

Мы должны жить без компромиссов, принимать жизнь такой, какая она есть. Не стоит себе устанавливать какие-либо границы, как и слишком сильно огорчаться из-за поражений, лучше даже искать в них что-то позитивное. Жизнь – самое драгоценное благо, которое есть у каждого из нас, и ничто и никогда не сможет заменить ее.

Мое жизненное кредо – любовь! Друг к другу, к тому, чем занимаешься. Используйте свои ум и сердце, чтобы достигать цели, никогда не говорите: «это невозможно», «я никогда этого не достигну». Для меня нет ничего невозможного, незыблемого, только смерть – тот самый момент, когда наступает какая-то определенность. И даже когда она приходит, если вы понимаете, что сделали в своей жизни все, что могли, используя мудрость, чистоту души и любовь, то обязательно встретите ее безмятежно.

И начнется новая, просветленная жизнь. Бесконечная.

– Читал, когда-то вы собирались осуществить грандиозный пустынный переход протяженностью в 7 тысяч километров, от Атлантического океана до Красного моря.

– Покинув пустыню в 1994-м, я действительно продолжал думать о ней. Настолько, что участвовал еще в MDS и даже показывал неплохие результаты.

К сожалению, мою мечту пересечь Сахару от Агадира (портовый город в Марокко) до Красного моря пришлось отложить из-за внутриполитических проблем в Африке. Но планирую осуществить мечту в 2023 году, вместе с одним моим очень хорошим другом.

У меня и без того было довольно много путешествий, когда я выбирался куда-то один с необходимым запасом вещей и пищи. Например, отправлялся в большой тур по Сицилии на байдарке. Прямо сейчас я организую различные марафоны с участием лучших бегунов в мире, которые выявляют пределы человеческих возможностей. Но это уже совсем другая история.

– Промоутер Патрик Бауэр, организовавший марафон, утверждал, что ваше 10-дневное блуждание по пустыне – вымысел. Что скажете?

– Патрик не верит в те события из ревности – ведь я был совсем один, и спас себя сам, а вот он шел по пустыне с сопровождением (об этом ниже – Sports.ru)! Всем, кто не верит, могу сказать одно – мне все равно, что обо мне думает мир. Я совершенно спокоен. Я знаю, что со мной случилось, через что я прошел. Я никогда не лгал и не выдумывал насчет длины того пути, который я прошел тогда в Сахаре.

Я – Мауро Проспери, человек, который выжил в пустыне. Я люблю жизнь, природу, людей, которых знаю. И многие люди знают меня, Мауро Проспери.

– Обыватель, скорее всего, не поймет вас. Чем именно вас так влечет пустыня? В ней же нет места человеку!

– Туареги говорили мне, что я – избранный...

Вообще, пустыня завораживает, привлекает своей непредсказуемостью, чистотой. Если вы полюбите ее, то она полюбит вас, станет вашей защитницей. Для меня пустыня – это полная концентрация, спокойствие, чувствительность, жертвенность, упрямство, непрерывность, необъятность, красота, эмоции, открытия, радуга, нетронутая природа...

Но прежде всего – жизнь! Пустыня приносит смерть лишь тем, кто ее не любит.

А что думают ученые о случае с Проспери?

Оказывается, они изучают подобные инциденты. При этом в отдельных лабораториях пытаются определить пределы выносливости человеческого организма.

«Наши тела на 60-70% состоят из воды. Потеряете немного, и вашему организму будет нанесен большой вред, последствия могут быть самыми серьезными», – рассказал в интервью Discover Magazine Стэврос Кавурас, профессор-нутрициолог, проводивший исследования в области дегидратации в Университете Аризоны.

По его словам, ученые измеряли дегидратацию в процентах в зависимости от количества потерянной воды. К примеру, если человек весит 100 кг перед тренировкой, а сразу после 99 кг, то исследователи могут сделать заключение, что он потерял за тренировку 1% от массы своего тела. В связи с этим ввели единицу измерения – 1% обезвоживания.

В среднем, человек, тренируясь на жаре, может через потоотделение потерять от 1,4 до 1,8 кг, говорит Кавурас. В лабораторных условиях ученые зафиксировали вероятность потери и 6%. Но если скинуть еще больше, последствия могут быть самыми жесткими.

«Когда вы достигаете 5% порога потери массы и выше, то начинаете испытывать симптомы обезвоживания, которые усиливаются: вы истощены, болит голова, настроение ухудшается. У некоторых могут возникать и довольно странные ощущения вроде сильного холода, мурашек по всему телу, дрожи. Это уже признаки сильного обезвоживания, возможно, теплового удара», – говорит Кавурас.

И поскольку ученые не могут по этическим соображениям испытывать более сильный эффект, им приходится исследовать случаи как с Проспери.

«Мы изучаем инциденты, когда люди надолго пропадали во время походов или марафонов в пустыне. Обычно страдали их почки, прекращая работу. Поскольку нет источника питья, организм включает режим экономного расходования воды, появляются большие перерывы в мочеиспускании. И почки в какой-то момент отключаются».

В случае с Проспери большие повреждения получила печень, тогда как почки каким-то образом продолжили функционировать.

Чинция – справа

Еще одной причиной смерти людей, которые оказываются в экстремальных условиях, является тепловой удар. «Удар может произойти не обязательно, если человек обезвожен, – поясняет Кавурас. – Но дегидратация может быть одной из главных причин. Когда вы обезвожены, тело нагревается быстрее, и тепловой удар может стать еще более пагубным по воздействию».

Профессор не может точно сказать, как долго человек способен обходиться без воды. Играют роль разные факторы: температура тела, объем воды, который теряется с мочой и потом, насколько эти процессы интенсивны.

«Человек может выживать в течение 10 дней без воды, вероятно, и дольше, если лежит на кровати, в хорошо проветриваемом помещении, – подчеркивает Кавурас. – Но если вы бежите марафон или взбираетесь на Гранд-Каньон, продолжаете потеть и терять жидкости, то обезвоживание происходит быстрее. Но важнее знать процент потери воды, а не время, когда она человеком не употреблялась».

Учитывая все это, в большинстве медицинских книг можно встретить предположение, что потеря 11-12% жидкости не совместима с жизнью. И это кажется даже странным, если брать во внимание, сколько воды содержится в организме человека. «Хотя у нас остается вроде бы еще много, мы не можем терять больше. Это слишком важный компонент, влияющий на ежедневную работу организма», – поясняет Кавурас.

Как вообще появился этот удивительный турнир – MDS?

Идея «Песчаного марафона» оформилась в 1984 году, когда бывший концертный промоутер Патрик Бауэр из Франции пустился во все тяжкие. К тому времени он два года жил по обмену в Западной Африке, где продавал учителям энциклопедии, а врачам и фармацевтам – медицинскую литературу. 

Бауэр часто проезжал Сахару на машине, глядя на апокалиптическую красоту выжженной земли и отметая навязчивые мысли, что можно пересечь большой ее кусок пешком. 

Когда французу исполнилось 28, он все-таки решил: пора выбираться на пустынную передовую. Ему надоела монотонная работа, он искал призвание и хотел познать пределы физических и ментальных границ. 

Взвалив на плечи 35-килограммовый рюкзак (естественно, по мере употребления еды и воды вес уменьшался), он двинулся по алжирской Сахаре – и за 12 дней прошел 350 км. 

Патрик Бауэр

Как и его будущие последователи, он преодолевал враждебную среду и примерно в таких, слегка сгущенных красках рассказывал свою легенду слушателям в палатке на очередном MDS. Среди них оказался историк, писатель и журналист Хэмптон Сайдc. Его коллега сообщил всем присутствующим детали, из-за которых повисла неловкая пауза. «Французский корреспондент, знавший реальную версию, подсказал тогда Бауэру, что в так называемом одиночном походе его все-таки сопровождала на машине группа поддержки в лице брата и подруги», – написал Сайдс в заметке для Men’s Journal. 

Бауэр оправдался тем, что близкие следовали за ним на подержанном Renault для беспристрастной фиксации исторического момента и ничем не помогали.

Впечатления не уходили из головы Бауэра, и, вернувшись в свою деревню во Франции, он сформулировал сенсационную идею – проводить ультрамарафоны в Сахаре регулярно. Некоторые заворчали, что Африка перегрела его мозги, но француз умел убеждать и вскоре стал директором сомнительного – только на первый взгляд – предприятия. 

Аналогов беговому саспиенс-приключению в пустыне не нашлось, при этом все помнили, насколько успешным оказался ралли Париж-Дакар. Собрав впечатленных инвесторов, Бауэр организовал первый ультрамарафон – в 1986-м 23 человека финишировали в Марокко. 

Маршрут сделали разнообразным, это был песчаный all-inclusive: холмисто-тягучие дюны могла в любой момент сменить каменистая местность с высокими скалистыми подъемами и спусками.

А на MDS вообще безопасно? Часто ли там умирают?

Просто факт: каждого участника марафона обязывают подписывать бумагу, что у него не будет претензий к организаторам в случае смерти. Также в документах прописаны обязательства близких, которым придется взять на себя хлопоты по репатриации тела. 

Уточняется, что это формальность, но мысль о подобной перспективе рискует стать навязчивой. Казалось бы, с мощнейшими нагрузками на организм у марафона в Сахаре должна быть высокая статистика смертности. Но нет, на сегодня зафиксировано лишь два летальных исхода.

Первая смерть произошла через два года после запуска проекта. 28-летний француз, имя которого неизвестно, свалился на песчаной дюне – массированный сердечный приступ. Говорят, это произошло на этапе, в котором температура подскочила до 56 градусов.

Следующая случилась спустя 19 лет, об этой драме известно чуть больше. Бернард Жюли входил в первую полусотню марафонцев, когда завершил изнурительный 80-километровый этап. Француз отправился отдыхать в бивуак, чтобы набраться сил к следующему этапу. Ранним утром, когда было темно, тентовый настил взметнулся – отдыхать подоспели соотечественники француза, отработавшие свои километры пустыни. Разбуженный Жюли что-то им буркнул и продолжил спать, а пару часов спустя оказалось, что он уже не проснется. Сердечный приступ забрал жизнь у 49-летнего марафонца, который никогда не жаловался на здоровье. 

Не удивительно, что сейчас действуют строгие правила – у участников должна быть на руках свежая кардиограмма, сделанная в покое (для пожилых – с нагрузкой).  

«На мой взгляд, два смертельных случая за многолетнюю историю марафона – обыкновенная статистика, – поделилась со Sports.ru Наталья Седых. – Случайная смерть, которая может произойти при любой нагрузке – даже при ее отсутствии. Есть такая цифра – в год на марафонах умирает 36 человек. Это не связано с тем, что люди не готовились к нагрузкам. Просто в группу риска попадают все. 

Уровень безопасности на марафоне в Сахаре колоссальный. Человек не остается один на один с проблемой. На плече есть трекер с кнопкой – нажимаешь в случае ЧП, и тебя эвакуируют. Рядом всегда транспорт – мотоциклы, джипы, вертолеты. Медики не теряют бдительности, в любой момент могут выйти из машины и проверить человека. 

Я вижу MDS как коммерчески сверхуспешный проект, и важно его популяризировать, избегая негатива. Поэтому разумно снимать с марафона ненадежных, пограничных в вопросах здоровья участников.  Обычно организаторы указывают голую статистику – участвовало 1500 человек, финишировало 900. Информация о том, почему 600 человек не закончили марафон, сколько из этих людей что-то сломали себе, сколько – теряли сознание или лежали под капельницами, не афишируется». 

Но Наталья Седых рассказывает про сейчас. Мауро Проспери бежал марафон, когда организаторы методом проб и ошибок ежегодно обновляли систему безопасности. И его случай сподвиг их на существенные корректировки.

***

Андрей Дерксен, 3-кратный чемпион Marathon des Sables (1994-1996), о Сахаре:

– Сахара – несравненна! Когда впервые увидел бархан высотой с 5-этажный дом, буквально остолбенел... Еще больше поразила абсолютная безжизненность. Даже горы Сахары мертвы. У нас на Алтае они покрыты соснами, кедрами, а в пустыне на них нет ни-че-го! 

Андрей Дерксен

Что-то живое встречал только возле оазисов или на водопоях, которые местные сооружали для домашних животных – это были колодцы и бетонные желобы, куда наливали мутную серую воду. На глаза попадались лишь тощие коровы да козы. 

Участников просили быть внимательными, чтобы не наткнуться на скорпионов, тарантулов или змей, но я их, к счастью, не встречал – только 5-сантиметровых ящериц. Днем ядовитым тварям делать нечего, слишком жарко. Они становятся активными только по ночам, а в это время я всегда спал. За 5 лет участия в марафоне ни разу не слышал, чтобы кого-то укусили, так что это больше страшилки.

По-настоящему меня беспокоили волдыри и солнечные ожоги. Было очень тяжело, я же приехал из Сибири, где минусовая температура, а в Сахаре +35-40 градусов, да еще и бегать приходилось в холщовой футболке с длинными рукавами и тайтсах. Даже на коротких этапах кожа получала столько солнечной радиации, что в некоторых местах слезала лоскутами.

На одном из марафонов, когда бежал 80 км, получил солнечный удар. Бороться с лидерами стало невозможно, перешел на шаг. А так как иных целей кроме первого места перед собой не ставил, сошел с дистанции.

Наш чемпион «Песчаного марафона уверен»: Проспери сам виноват в скитаниях – поддался панике

В 1994-м на марафон заявились 128 участников из 14 стран, но лишь единицы реально претендовали на победу. 

Организаторы делали ставку на 5-6 топов, которые могли обеспечить зрелищную пустынную драку, необходимую для пиара марафона. Все остальные участники платили крупные взносы, по сути, за возможность стать частью массовки. 

Была ли чья-то вина в том, что на 4-й лень Проспери пропал? Чтобы ответить на этот вопрос, попробуем с помощью Андрея Дерксена оценить организацию марафона-1994 в целом.

«Уже тогда система безопасности была на приличном уровне, – рассказал Sports.ru Дерксен. – Слишком много участников, заплативших большие деньги, чтобы организаторы шли на глупые риски. Перед стартом любого этапа всех подробно инструктировали на любые случаи жизни, причем на разных языках». 

Пустынный лагерь поделен на 2 части – в одной жили спортсмены под тентами, в другой – организаторы и обслуга. Патрик Бауэр требовал, чтобы пересечений между ними не было, именно так удавалось избегать фаворитизма и злоупотреблений. 

С внешним миром контакт шел через спутниковые антенны – журналисты «Евроспорта» отправляли репортажи о событиях марафона. 

На территории лагеря находилась также вертолетная площадка, на случай потенциальных поисков сверху. На земле для форс-мажоров находились джипы, которые во время марафона растягивались караваном, развозя тонны вещей, необходимых для обслуживания участников. 

«Кроме того наш маршрут размечали флажками – их втыкали между камней, в грунт, песок, – продолжает Дерксен. – Треть дистанции мы бежали по плоской поверхности, усыпанной мелкими камнями, треть – вдоль скалистых гор, где были тропы и дороги для машин, треть – по песку, с дюнами и барханами». 

Дерксен в оазисе в Сахаре

Через каждые 10 км участники выходили к пунктам питания, где им выдавали полуторалитровую бутылку. «Обычно я выливал на себя литр воды, чтобы не тащить такую тяжесть, – говорит Дерксен. – Твердую пищу употребляли на отдыхе. В лагерях искали коренья, ветки, чтобы разводить костер и варить лапшу быстрого приготовления (либо пюре). Не везло тем, кто приходил в числе последних, в таком случае найти дровяное топливо было почти невозможно».

Каждому участнику объясняли порядок действий в случае потери ориентиров – не паниковать и остановиться, затем попробовать найти укрытие, чтобы не жарило солнце. Для привлечения внимания предлагалось поставить светоотражающую палатку, а в случае появления вертолета – запустить сигнальный огонь.  

«То, что случилось с Мауро, можно объяснить лишь его паникой, – считает Дерксен. – Он заблудился, воды почти не осталось... Песчаная буря, конечно, тоже повлияла. Если она начинается, это все – видимость почти нулевая. Как у нас в Сибири при буране: видишь только на 2-3 метра перед собой. А тут еще глаза и рот забиваются мелким песком. Марлевые повязки и очки защищают только процентов на 50. 

Первый день итальянец, видимо, не знал, что делать, но когда отдохнул, не надо было пороть горячку и бежать в сторону Алжира. В конце концов, есть же карта, компас – просто сориентируйся, в какую сторону направляться... Поправок на стресс быть не может – а как наши деды воевали? В 18-20 лет ходили без карты по незнакомой местности, и все равно ориентировались! Видимо, Мауро был слишком импульсивен – об этом, кстати, говорит и попытка самоубийства».

Дерксен показал Sports.ru программку MDS-1994, в которой утверждается, будто Проспери искали с размахом. Организаторы даже подключили знакомых из Королевской жандармерии, обследовали 1300 квадратных километров пустыни. Участники марафона уже предполагали, что соревнования остановят, но в конце концов организаторы отказались от этой затеи. Ситуация с поисками оставалась сложной, при этом никто даже представить не мог, что Проспери пошел к алжирской границе. 

«Смотрел фильм «По следам потерянного», он о Мауро – потрясающе снято, вызывает сочувствие к итальянцу, – говорит Дерксен. – Но если начинаешь анализировать, понимаешь – да он же просто накосячил!» 

***

Ознакомившись с интервью Андрей Дерксена, Мауро Проспери дал комментарий:

«Не считая дельтаплана одного француза, вертолет был тогда всего один! И ему нужно было искать меня, а заодно следовать за участниками марафона. У него оказалось мало керосина, поэтому он не мог совершать много вылетов. Спустя три дня поиски и вовсе были приостановлены, и возобновились они благодаря специальным силам итальянской полиции.

Флажки для участников марафона устанавливали далеко друг от друга, на расстоянии примерно 1000 метров (а может, даже больше). Это с 1995 года его сократили до 500 метров. По понятным причинам...

Дерксен считает, что я потерял голову? Но если бы это произошло, меня бы не было в живых!»

Кроме того, Проспери напомнил, что у Дерксена тоже был навигационный сбой, который случился даже не во время песчаной бури. Мы попросили российского марафонца рассказать об этом подробнее. Оказалось, тот сбой стоил Дерксену 4-й победы подряд на MDS. В тот раз на жаре 40 градусов его перехитрили марокканские братья Ахансал, изучившие трассу. 

«Блуданул из-за незнания английского, – рассказывает Дерксен. – Перед стартом 80-километрового этапа организаторы объясняли, как оббегать небольшую горку, которая была на 70-м километре. Я ничего не понял (сам виноват).

И вот бежим мы к ней втроем, я и марокканские братья. Перед горой один брат побежал налево, другой – направо. Я побежал за тем, который уступал мне 5 минут (другой проигрывал 10). В итоге оказалось, что я побежал по длинной стороне, и проиграл 30 минут! Тот из братьев, который побежал правильно, одержал победу, а вот второй ради него пожертвовал вторым местом. Наверное, я просто сильно устал, поэтому доверился одному из братьев. На карте длина маршрута почти одинакова… В тот год я показал четвертый результат». 

***

Теперь – исключительно про спортивную часть марафона 1994-го. Тогда абсолютным фаворитом считался Езус Корредор, чемпион Испании в беге на 100 км. Дебютант Андрей Дерксен готовился конкурировать. Оба не рассматривали Мауро Проспери как соперника.

«В первый день шла заявка – я увидел Езуса, он увидел меня, и все стало ясно. Мы бежали 6 дней, 250 км, а разделили нас какие-то 3 минуты», – вспоминает Дерксен. 

Первые этапы были короткими, и россиянин вцепился в спины спринтеров – скоростных, но не очень выносливых атлетов, которые поначалу шли первыми. Все изменилось на длинном, 80-километровом этапе – прежние бодряки зачахли и откатились далеко за спины опытных марафонцев Дерксена и Корредора (иные отставали уже и на час). 

Песчаная буря, ставшая одним из ключевых событий марафона, спутала карты многим, но только не россиянину. «С утра было просто ветрено, – вспоминает Дерксен. – Как обычно, организаторы сначала запустили слабейших, подробно их проинструктировали насчет непогоды. Лидеры же стартовали последними. Мы с Езусом быстро всех нагнали и вышли вперед – бежали плечом к плечу, оторвались от остальных минут на 15-20. Борьбы, по сути, уже не было».

Дерксен – в желтом, Корредор – с щетиной и в кепке, съехавшей на глаза

И вот тогда подул шквалистый ветер, поднявший стену непроницаемого песка. Больше всего повезло Андрею и Езусу, перед которыми ехала машина сопровождения – видимость была почти нулевой, флажки растворились в песчаном хаосе, зато чернел корпус джипа. 

Когда неистовство пустыни стало беспредельным, машина затормозила, вышел человек и сказал Дерксену: «Стоп». С ним уже находился Корредор – прикрывая лицо руками, он едва сдерживал негодование, ведь был только 70-й километр, а он все еще мечтал сократить 3-минутное отставание от россиянина. Это был его главный шанс, но буря закопала в песок планы испанца на победу.

«Нас отвезли в лагерь и в итоге засчитали одинаковое время по этапу, – вспоминает Дерксен. – Езус был крайне недоволен – но это спорт. Не факт, что он выиграл бы у меня финиш, а потом и весь марафон».

На длинном этапе Мауро Проспери прошел третий чекпойнт, и больше его не видели. Дерксен только отмахивался от разговоров об итальянце. Он выбирал самую дальнюю палатку, чтобы избегать голосящих компаний – бразильцы, немцы, итальянцы собирались по 30 человек и обсуждали все последние новости, тогда как лидеру нужен был покой. 

«Это больше для любителей – совместные посиделки, разговоры, – поясняет Дерксен. – У Экклезиаста не зря написано: «Многие знания – многие печали». Серьезные атлеты должны просто лежать во время отдыха и не забивать голову бестолковыми вещами, ведь самое главное – настроиться на следующий день». 

Дерксен после многодневки

Как Корредор ни пытался достать Дерксена, без толку. А на последних 50 метрах дистанции испанец, обозленный бесспорным проигрышем, вдруг устроил безумный спринт, хотя шансы давно стали нулевыми – его рывок проспал Дерксен, позволив Корредору отыграть секунду, но и только.

«Заметил после финиша, что итальянцы были грустные, – вспоминает Дерксен. – Был банкет, угощали тортом – но у всех сидело в голове, что в пустыне человек потерялся. Правда, паники еще не было, с момента его исчезновения прошло только 3 дня. Мы думали, может, он в какую-нибудь деревню забрел. Все жили надеждой, что найдется. Но говорить об этом не было никаких сил, все, что у нас было, оставили в Сахаре».

***

Наталья Седых, чемпионка Marathon des Sables-2016, о Сахаре: 

– Я была готова к травмам, увечьям. К тому, что сойдут ногти на ногах – это вообще нормально для марафонцев. Я после пустыни потеряла 4-5 ногтей.

Отеки рук помню. Я носила серебряное кольцо на пальце. Бежала долгий этап, обратила внимание на руки – непривычно бледные и отекшие. Поняла, что кольцо сейчас невозможно снять. Но это был 60-й км из 80, я понимала, что еще предостаточно бежать, проблем полно других, и сказала себе: «Наташа, на руки больше не смотри, пожалуйста, там ничего приятного – просто беги, у тебя все хорошо». Я могла себе тогда помочь только одним – выпить солевую таблетку и верить, что само скоро пройдет.

Ноги тоже сильно отекают через какое-то время после финиша. Помню, когда после марафона возвращалась в аэропорт Касабланки, долго не могла находиться в сидячем положении, стопы отекли, ныли. Тогда постелила коврик и легла в проход марокканской маршрутки

Были неприятные моменты, связанные с жарой. Когда бежала в 2018-м, вроде и вода была, и гелем пользовалась, но в какой-то момент все вдруг поплыло перед глазами. Ногами как будто под водой перебирала. Поняла, что если продолжу бежать, то тупо свалюсь без сознания. И снизила скорость, понимая, что выхожу из игры. Пошла пешком по ровной дороге, ждала, когда вернется четкость изображения и внятность движений. Мимо меня стали пробегать соперницы, одна за другой... 

Но мы, спортсмены, к такому готовы. У меня никогда не возникало чувства глубокого сострадания к огромным мужикам, которые лежали под капельницами уже после первого этапа. В моем представлении высокая загруженность медиков на MDS обусловлена не столько сложностью трассы и климата, сколько низким уровнем технической и физической подготовки участников.

Помню ирландца, огромного веса мужчину, который сильно перегревался. Я его спросила к концу марафона, почему он предпочел бежать в темно-синей футболке из плотного материала, разве нельзя было надеть что-то более светлое и легкое? Ведь это могло уберечь его от сильного перегрева и облегчить страдания на этапах марафона. «А я что-то не подумал!» – такой был ответ. При этом сейчас легко найти в продаже специализированную экипировку для бега в жарком климате (например, бесшовный, легкий и приятный термоматериал, способствующий быстрому выводу тепла и влаги с кожи).

Удивляет, когда взрослый человек недооценивает всю сложность марафона. Я вижу в этом недостатки подготовки, а не проявление мужества. Подготовка на то и нужна, чтобы снизить риски. А они есть. Солнце, пустыня – настоящие.

Я всегда была сконцентрирована на беге, воспринимая Сахару больше как маршрут. Но, конечно же, я люблю эту пустыню – она прекрасна. Ночное небо там – что-то потрясающее! Когда солнце опускается, небо светит яркими огоньками. Кажется, звезды расположены так низко, что можно до них дотянуться. Вечерами я любовалась этим сказочным зрелищем, гуляла под звездами. И насыщалась их позитивной энергией...

Фото: личный архив Мауро Проспери; личный архив Андрея Дерксена; instagram.com/nata_sedykh; East News/AP Photo/AFP PHOTO/JEAN-PHILIPPE KSIAZEK, AFP PHOTO/PIERRE VERDY, Martin BUREAU/AFP; РИА Новости/Юрий Сомов; facebook.com/MarathonDesSables; instagram.com/nata_sedykh/Ben Read

logoпочитать
logoпроисшествия
logoТокио-2020