37 мин.

Русская теннисистка в Египте: 93 финала, асфальтовый корт, жизнь в долг и $3000 за договорняк

345

Когда очень любишь профессию. 

Вы вряд ли слышали про Анну Моргину: к 28 годам ее высший одиночный рейтинг – 316 в октябре 2017-го (а сейчас – за топ-400), она ни разу не играла даже в квалификации «Шлемов» и с 2003 года не живет в России. При этом даже при быстром взгляде на ее профайл появляется куча вопросов: 

• 93 финала за 10 лет – откуда столько и почему тогда она стоит так низко в рейтинге?

• почти все финалы в Шарм-Эш-Шейхе – так бывает?

• $136 000 призовых за 10 лет карьеры – на что она живет? 

• почему вообще Египет и при чем здесь университет Южной Каролины?

• в чем мотивация продолжать, если в офисе реально заработать больше? 

Александр Головин спросил у Моргиной обо всем этом и за четыре часа услышал десятки историй о бедной, но очень атмосферной жизни в теннисе. А еще соскучился по морю – оно всего в 20 минутах от квартиры Анны. 

На карантине Моргина стала тренером – зарабатывает $15 в час. В России она бы получала больше, но московский корт стоит в 10 раз дороже 

– Ты назначила интервью на день, чтобы выспаться после тренировки в 6 утра. Зачем так рано? 

– Из-за карантина. В Египте закрыты все пляжи, но если прийти рано утром, то не выгонят. Поэтому я тренируюсь, потом иду на море. Раньше 6 часов начать тоже не могу, потому что в стране комендантский час с 9 вечера до 6 утра. В это время надо оставаться дома. В остальное можно ходить по улицам, но все заведения закрыты. Остались только супермаркеты и аптеки. 

– Корты тоже? 

– Теннисные клубы закрыты, но здесь много кортов при отелях. Мы с молодым человеком – он тоже теннисист – как раз арендуем такой. На него пускают. Я тренируюсь сама, плюс тренирую детей и любителей, чтобы обеспечивать себя без тенниса. 

– Сколько стоит час с тобой? 

– Сейчас сложный период для всех: если бы сделала рыночную цену, ко мне бы никто не пришел. Беру меньше, чем могла бы, – 15 долларов в час. Хотя для Египта это все равно много. Правда, та же Галина Фокина, которая одно время стояла в топ-100 и обыгрывала Курникову на «Кубке Кремля», а сейчас живет в Каире, берет 40-50 долларов. Это вообще огромные деньги, но к ней ходят, потому что она была хорошим игроком. Плюс в Каире больше народу и тех, кто хочет стать профессионалом. В Шарме таких нет. Здесь в основном люди, которые просто хотят научиться играть. Поэтому в Каире я бы брала 25-30 долларов. 

– А в Москве? 

– Примерно те же деньги – 2-2.5 тысячи рублей. Это обычная цена. Но какая проблема: в Москве появились тренеры, которые берут 2000 рублей за левую руку, хотя он правша. А если клиент хочет, чтобы с ним тренировались правой рукой, то это стоит дороже. 

В детском возрасте – ладно. Но когда тебе 15-16 лет, нужно играть с более сильными игроками, а напротив тебя человек отбивает левой рукой, – это бред. Это то же самое, что играть с любителем. 

– Это делают топовые тренеры? 

– Самое интересное, что нет. Так себя ведут мальчики, которые стояли максимум в топ-800 или 900. Поэтому многие игроки и уезжают из России тренироваться в другие страны. В Москве осталось мало тренеров, которые реально вкладываются в игрока. Еще и вопрос с кортами. В Москве зал стоит 30 долларов в час. Открытый – где-то 10-15 долларов. В Каире корт при государственном клубе – 1-1,5 доллара. При частном – 2-3. При отеле мы вообще платим 200 долларов за месяц и тренируемся сколько захотим. Если учесть, что с молодым человеком платим пополам и на этом корте зарабатываем, то вообще в плюсе. 

– В Москве найти такое нереально? 

– Год назад я ходила по нескольким клубам в Москве – все отказали. Им интересно забить свое время людьми, которые будут платить больше. Корты – это бизнес, их не выделяют просто так. Если только ты не в сборной – тогда могут выделить по часу в день на ЦСКА. 

– Сборники – это те, кто играет на Fed Cup? 

– Не только. Существует расширенная заявка. В ней есть игроки из топ-400, топ-500. Те, кто хорошо общается с федерацией. Но мне никто ничего не давал, даже когда я стояла в топ-350. Никакой помощи от федерации, никаких контактов. 

В Египет она переехала с отцом, который бросил работу, чтобы дочь стала теннисисткой. Заниматься в России было слишком дорого

– Когда ты впервые попала в Египет? 

– В 2003-м, мне тогда исполнилось 13 лет. Мы переехали с папой, потому что заниматься теннисом в Москве было дорого. Разница в цене на корты та же, что и сейчас, – 10-15 раз. Зимой – еще больше. 

– Папа связан с теннисом? 

– Нет, но он спортсмен – мастер спорта СССР по фехтованию и лыжам. Работал журналистом в «Известиях», писал о спорте. Но бросил все и поехал со мной, чтобы я продолжала играть. По сути, пожертвовал всем. Мама осталась в Москве – у нее оставался рекламный бизнес. 

Честно скажу, теннису я научилась в Каире. Из-за цен в России я тренировалась три-четыре раза в неделю вместо обязательных шести раз. И в основном в группе. Какой у меня мог быть уровень? А уже в Египте не вылезала с корта. Училась экстерном, в школу при посольстве приходила только сдавать экзамены, начала ездить по юниорам, турнирам ITF, появился какой-то рейтинг.

– Все понимаю, но Египет – дико странный выбор даже для 2003 года. Как это получилось? 

– Моим тренером по ОФП в Москве был папа Нади Петровой. Он дал контакт человека из Египта, который якобы тренировал Надю. Мы приехали, познакомились с ним, все понравилось. Решили переехать. Правда, оказалось, что Петрову он не тренировал, а просто подкидывал мячи. Хотя у меня на тот момент не было никакого уровня, и даже такой человек за полгода дал многое. Потом до 17 лет я сменила еще двух тренеров. 

– Помнишь первые впечатления от Египта? 

– Полгода был шок: я ни с кем не общалась, ничего не понимала. Тупо тренировалась одна с тренером. Но потом перешла в теннисный клуб, где встретила много детей, и начала с ними общаться. С ходу заговорила на английском как на родном. А спустя год начала на арабском. Он как-то сам прилип, сейчас говорю на нем свободно, многие думают, что местная. Причем не умею читать и писать, знаю только разговорный. 

Грамматика в нем даже похожа на русскую. Например, тоже меняются окончания слов в родах. Но тяжелая письменность – знаю только отдельные буквы. Пыталась запомнить все – их вроде мало, – но сложность в том, что буква «а» в начале слова пишется как палочка, в середине слова — как загогулина, в конце – как-то по-третьему. Подумала: «Не, мне это не надо». 

– В чем была главная разница с Москвой, если не брать цену на корты? 

– Уже в 14 лет в Египте я зарабатывала! Как вообще проходят внутренние турниры в Египте: несколько возрастных категорий, каждый участвует в двух сетках. Например, в сетке до 14 лет и до 16, до 16 и до 18. Или до 14 и во взрослой. Тренер ставил меня в свою и во взрослую, и уже в 14 лет я доходила там по полуфиналов. За это капала денежка. Понятно, что ничего особенного в плане сумм, но мне было приятно. Даже первые 100 долларов повесила в рамку. 

И про корты все равно надо сказать. При клубе они для меня были вообще бесплатными. В Египте такая система: если ты игрок клуба, то тебе дают все что нужно: корты, мячи. Платишь только за тренера. 

– Но ты же для них иностранка. 

– При клубе могло быть два иностранца. Но меня вообще считали за свою. Особенно когда начала разговаривать на арабском. 

– Чем занимался папа? 

– Сначала помогал мне в тренировках. Жил для меня, делал все, чтобы я играла в теннис. За это я ему очень благодарна. 

Когда я уехала в Америку, он устроился в клуб и стал преподавать ОФП. 

После Египта Анна жила в США (крутая учеба), Чехии (странный тренер) и Эстонии (помогал папа местной юниорки). После Прибалтики она закончила карьеру, но ради фана записалась на три турнира и выиграла два + один финал 

– Америка. Когда и почему ты в нее переехала? 

– В 17, потому что закончились деньги. Бизнес мамы прогорел из-за кризиса 2008 года, и я уехала на четыре года – учиться и играть за университет Южной Каролины. Я до последнего не хотела ехать, планировала играть профессионально. Но объективно тогда я не знала, как зарабатывать и жить самостоятельно. Мама настояла, чтобы я все-таки поехала. 

– Как была устроена учеба? 

– Я получала спортивную стипендию: мне оплачивали все, кроме билетов домой. За это я выступала за университет в матчах против других университетов. 

Стипендию давали сразу на год – 45 000 тысяч долларов. 20 000 уходило на образование – для иностранцев оно дорогое. Остальное я могла тратить на квартиру и питание. Можно жить в общежитии, но тогда мне платили бы меньше, а так давали сумму, исходя из средней цены квартиры по штату. Я за счет этого экономила: снимала не одна, а делила сумму на троих. На остаток покупала себе что-то. 

При этом поступить на стипендию мог не каждый. В университете смотрели на заслуги: кто каким стоял в рейтинге, где играл, просят прислать видео. У каждой команды – тренер, который оценивал игрока и решал, брать его или нет. 

В целом университетский уровень был высоким, но мне не повезло с тренером и командой. Тренеру было 70 лет, и он настолько боялся наших травм, что разрешал тренироваться не больше часа в день. Так и говорил: «Я не хочу, чтобы вы травмировались, вам нужно идти учиться». В других университетах работали намного сильнее – помню, что все накачанные и хорошо играли. 

Плюс девочки из команды в дальнейшем не собирались играть профессионально. Мне приходилось тренироваться одной: бегать, ходить в зал и на корт. Из-за того, что одна, я все время тренировала подачу – она была очень хорошей. Играла так себе, но как-то в таких условиях стояла в топ-20 рейтинга всех университетов. И даже обыграла первую ракетку, которая потом выиграла турнир и получила wild card в основу US Open. 

– Как ее звали? 

– Челси Галиксон. Она стояла в топ-250 WTA и почему-то рано закончила. Но в университете выглядела реально сильным игроком. Таких было много, учиться приезжали люди, которые вообще стояли в топ-300-400 WTA. 

– Во время учебы вы не могли играть как профессионалы? 

– Могли. Я приезжала летом в Каир, делала хорошую предсезонку и уезжала играть в ближайшие страны: Марокко, Тунис, – чтобы поддерживать рейтинг на уровне 950-1000 и не начинать потом с нуля. Правда, по правилам не имела права зарабатывать больше, чем тратила. После каждого турнира расписывала, сколько потратила: сколько стоит самолет, сколько – бензин, если на машине. Но я обычно приписывала. Говорила, что заплатила тренеру – и как докажешь, что это неправда? Слышала, что сейчас с этим строже – просят какие-то чеки. Но не представляю, какой чек может выписать тренер. 

– Что ты изучала на парах?

– Гостинично-ресторанный менеджмент. Первые полгода было тяжело из-за специфичного английского, но университет давал личных преподавателей по любому предмету, где возникали проблемы. Нравились пары, когда мы прямо готовили: нас учили правильно резать, жарить, варить. Потом сдавали экзамен, как будто на шеф-поваров. 

– После Америки ты вернулась в Египет? 

– Да, жила здесь с 2013 по 2015 год, играла турниры. В 2016-м уехала в академию в Чехию. Просто потому, что снова не было денег, а там могла тренироваться бесплатно. Получилось как: мне дали контакт главного тренера академии, я сказала, что хочу месяц потренироваться, но могу заплатить всего 500 долларов. Этого хватало на занятия, но не оставалось на питание и проживание. Тогда договорились, что я плачу эти 500 долларов за первый месяц, а дальше живу и тренируюсь бесплатно, рекламируя академию. 

Так продолжалось год. Честно, все из-за того, что бесплатно. Я как-то поддерживала форму и надеялась на чудо – что найду спонсора. Любовь к теннису спасала, держала на плаву. 

Из академии выезжала на турниры, но уже за свой счет. Правда, в конце уже пришлось тяжело. Появились жесткие разногласия с тем тренером – он пытался мне, 26-летней, поменять технику. Любой тренер понимает, что человеку в таком возрасте ничего нельзя менять. Но у меня не оставалось выбора, и я все равно возвращалась к нему. 

Вторая причина ухода – клубные матчи. Обычно они проходят по выходным, а в Швеции, где хорошо платили, проводили по будням. Получалось так, что с утра в понедельник я на матче, дальше на три дня возвращалась в Чехию, потом снова летела в Швецию на матч. Все ради того, чтобы тренер не капал на мозг. 

Эти матчи шли весь ноябрь. И где-то на второй неделе тренер попытался запретить мне играть, потому что я не могу нормально тренироваться. Я ответила: «Дорогой, ты понимаешь, что если я эти деньги не заработаю, то не смогу ездить? Понятное дело, что между тренировками и матчем я выберу матч, потому что они приносят хорошие деньги». На этом решила закончить с Чехией и попала в Эстонию. 

– Это еще как случилось? 

– Играла в Швеции вместе с голландкой, которой позвонил папа 16-летней эстонской теннисистки Сары Орав: «Ты знаешь кого-нибудь, у кого проблемы с деньгами и кому нужны бесплатные тренировки?» Дала ему мой номер. Я, конечно, оказалась не против. Вот так по стечению обстоятельств все получилось.  

А история в том, что этот папа был богатым: свои заправки, отели, корты. Из-за бизнеса он не мог переехать с дочкой в другую страну, плюс девочке надо окончить школу. Жили они в маленьком городке Вильянди, где не было других теннисисток. И он предложил мне: «Давай ты приедешь и будешь тренироваться с моей девочкой? У нее есть тренер-хорват, будете тренироваться вместе. Если не понравится, я куплю билет обратно». 

Я приехала, посмотрела, все очень понравилось – осталась. У меня были бесплатные корты, жилье, тренер. Понятно, что приоритетом для него считалась Сара, но мне он тоже подсказывал. 

– А как ты ей помогала? 

– Мы просто вместе тренировались и играли друг против друга. Играть только с тренером не очень хорошо, надо и против девочек, которых потом увидишь на турнирах. Мы обе выезжали на них, хотя старались, чтобы расписание совпадало: обе играли, спустя две-три недели возвращались и снова вместе тренировались. Ее отец даже помогал мне с билетами, когда случался напряг. Так продолжалось год. 

– Почему закончилось? 

– Наступил сложный период – я решила закончить с теннисом. Устала от того, что постоянно нужно искать деньги, что мне 27, а спонсора все нет. Все это накопилось. Скорее всего, надо было просто отдохнуть, но я объявила, что это конец. Дала папе девочки телефон знакомой, которая хотела тренироваться, как я. То есть просто нашла себе замену. И три недели отдыхала, вообще не брала ракетку в руки. 

Потом приехала в Шарм к друзьям продолжить отдых. Взяла с собой ракетки – я просто всегда их вожу. В тот момент в городе как раз проходили «пятнашки». Подумала: «Почему бы не записаться? Я по-любому получу 100 долларов за участие, потому что буду в основе, рейтинг-то не растеряла».

Записалась. Бац – и дошла до финала. Вместо 100 долларов заработала 1500 долларов. Следующий турнир. Бац – выиграла. Третий турнир – снова финал. Дальше на одном выиграла пару. Так я заработала 5000 долларов за месяц, и желание играть как-то вернулось. Я поняла, что надо проще ко всему относиться. Весь прошлый год я смотрела на теннис не так, как раньше. За счет этого продолжаю. 

– То есть сейчас ты не думаешь о результате, а просто кайфуешь от процесса? 

– Именно так.

В Египте Моргина была в рабстве (почти) у местного миллионера. Но страна ей нравится: арабы не парят, русских – десятки тысяч, аренда квартиры – 300 долларов 

– Когда я зашел на твою страницу в Википедии, то обалдел от двух фактов: у тебя 93 финала – в одиночке и паре. И 90% из них сыграны в Шарм-Эш-Шейхе. Объясни, как это возможно? 

– Большая часть финалов пришлась на 2013-2014 год – период, когда я только закончила университет. Я долго готовилась к профессиональной карьере – и тут она началась. В 22 года, но лучше так, чем никогда. В то время как раз начались турниры в Шарме – из 52 недель в году они проходили на 48. Серию организовал местный миллионер Мухаммед Газави. Я подумала: «Какой смысл мне куда-то уезжать, если я могу весь год сидеть в Египте, играть эти «десятки» и набирать практику?»

Помню, в первый же год выиграла три «десятки» подряд, за полгода вошла в топ-350 и поняла, что пора выезжать на более престижные турниры. Денег на это, естественно, не было. Тогда мне предложил якобы спонсорство тот самый Газау: я бесплатно жила в отеле, играла и отдавала ему 80% призовых. За это он обещал оплачивать поездки на «Челленджеры» (турниры покрупнее, но еще не WTA – Sports.ru). 

В Шарме я часто выходила в финал одиночки или пары. Но по факту зарабатывала 20 долларов в неделю, потому что все отдавала ему. Все-таки я не робот: когда-то приходилось отдыхать, плюс призовые и так низкие – 250 долларов за победу в паре. 

Была глупенькой и наивной девочкой. Как только вспоминала о «Челленджерах», он отвечал: «Ты не готова». Так продолжалось месяцев семь: все это время я стояла в топ-400, ничего не зарабатывала и очень хотела играть на 25-тысячниках. 

– Была у него в рабстве. 

– Можно сказать и так; дальше случилось вообще нечто. 

Я говорила ему по поводу «двадцатипяток» в Индии: «Просто оплати мне билет, все остальное я сделаю из своих денег». Наконец он дал эти 500 долларов. В Индии за три недели я сыграла два четвертьфинала и дважды выиграла пару, заработала 2000+ долларов. Вернулась в Египет, он говорит: «Гони 80% призовых» – «Ты нормальный человек? Ты даже 50% этой поездки не оплатил и просишь почти все деньги?» 

В итоге отдала сколько могла, сделала выводы и не стала с ним больше работать. Потом приехала на турнир в Шарм, а он забрал оставшуюся часть за Индию, вычтя из новых призовых. То есть просто не выдал мои призовые, вытряс из меня все, что можно. 

– У вас был контракт? 

– Только устный договор. Но мне пришлось все отдать, потому что он большой человек в Египте. Неизвестно, какая могла быть моя дальнейшая судьба. 

Из того спонсорства я вышла в долгах. В течение полугода приходилось занимать по 2000-3000 долларов, отдавать, снова занимать. И все ради того, чтобы играть в теннис. 

Хотя выход из положения был простой: приезжаешь в Шарм, сам снимаешь квартиру за 200 долларов в месяц, корты – за 50 долларов. Выиграл один турнир – уже в плюсе. А их – четыре в месяц. Но я поняла это спустя год после того, как отдавала человеку 80% заработков. 

– Он нажился только на тебе? 

– Не в курсе, но он до сих пор зарабатывает на самих турнирах. Бизнес такой: заключает контракт с отелем, снимая десятки номеров по 30-40 долларов в сутки. А продает их теннисистам уже по 120 долларов. Чтобы все жили в отеле, сделал правило: если проиграл и не живешь где надо, – не можешь тренироваться бесплатно, только за 20 долларов в час. Потом ужесточил: игроки, которые не живут в отеле, могут использовать для тренировок всего один корт. Представь ситуацию: корты пустые, приходят четыре разных игрока – и все толпятся на одном. 

– Надеюсь, за отель ты не платила в дополнение к 80%?

– Нет, жила бесплатно. Но с квартирой получилось бы еще выгоднее. Они здесь дешевые. Можно найти вообще за 100 долларов в месяц. Хотя она будет убитая. Нормальная стоит 200-250 долларов – в 10 минутах от кортов. 

– Давай про твою. 

– У меня двушка, 20 минут пешком от моря. Стоит 300 с чем-то долларов в месяц. Но из-за вируса я выбила скидку. Изначально государство сказало, что все арендаторы обязаны снизить цену на аренду на 25%. Но некоторые снизили даже на 50%, потому что понимают, что людям тяжело. Мне повезло – мои арендаторы, русские, пошли навстречу. Согласились, когда я сказала, что не могу платить больше 150 долларов. Мы делим пополам с молодым человеком, выходит вообще по 75. Плюс коммуналка. 

– Обычно про Египет все знают три общих факта: жара, мусульмане, суета. Как тебе в таких условиях? 

– Так привыкла, что не обращаю внимания. Шарм вообще настолько туристический город, что в сезон здесь больше наших, чем арабов. Как будто не Египет, а другая цивилизация. Вот в Каире – да: движение, все орут. Дотронуться, кстати, не пытаются, а крики для меня вообще не проблема. Адекватные и образованные люди никогда не будут так делать. Это все те, кто приехал из деревень на заработки и никогда не видел иностранцев. Для них мы – дикость. Но я отношусь к таким людям просто: «Иди задом куда хочешь». Надела наушники – и без разницы. 

При этом религию я уважаю. В Шарме спокойно хожу в шортах – здесь это нормально. В Каире никогда так не выйду. Только в штанах и футболке с рукавами. Стараюсь надевать капюшон, чтобы не привлекать внимание. Хотя ты не представляешь, сколько русских в Каире. На фейсбуке есть такая группа – в ней 20 000 человек. Есть «Русскоговорящий Шарм», «Русские в Шарме» – в них по 15 000 и больше. Сообщество очень развито: мы постоянно спрашиваем друг друга о чем-то, просим посоветовать хорошего врача, таксиста, сантехника. Русские люди помогают, это очень удобно. 

– Друзья-арабы у тебя есть? 

– Полно. Они не прямо русские, но что-то отдаленное есть. Мы можем собраться большой компанией, громко смеяться. В этом плане есть большое отличие от американцев, которые собираются только в универе. И пить вообще не умеют: они накидываются до отключки. Доводят себя до такого состояния, что я вообще не понимаю. 

Годовой бюджет Моргиной – $30 000, но денег от турниров не хватает. Помогают коммерческие турниры (500 евро за день) и клубные матчи (800-1000 евро). Чтобы сэкономить, она снимает комнату на Airbnb и даже на CouchSurfing

– Про деньги. Теннис – единственная твоя работа? 

– Да. 

– Ты окупаешь себя? 

– С турниров, где я зарабатываю рейтинговые очки, я никогда в жизни не буду себя окупать. Точнее, буду, если стану тупо сидеть в Шарм-эль-Шейхе. Но сидеть здесь постоянно неинтересно. В городе проходят только «пятнашки», а мне нужно играть турниры выше, чтобы самореаливаться и расти в рейтинге. 

На «пятнашках» это невозможно, тем более с этого года за победу в них урезали очки. Но даже раньше давали не сильного много. Смотри сам: в зачет идут 16 турниров. Я могу сыграть хоть все 52 в году, но в рейтинг пойдут только 16 лучших. И даже если я выиграю все 16, то я не войду в топ-220, чтобы попасть в квал «Шлема». Поэтому смысла в этих турнирах для себя я не вижу. Я приезжаю в Шарм, когда у меня нет денег. 

– Сколько тебе нужно, чтобы выходить в ноль? 

– В районе 30 000 долларов в год. Если ездить с тренером, то раза в три больше. И это я еще считаю по минимуму. Я всю карьеру делаю так, чтобы не выходило много. Никогда в жизни не куплю билет на самолет, если не уверена, что это самый дешевый вариант. Например, как-то нашла из Барселоны в Америку за 150 долларов. Обычно на поиск билетов уходит два-три дня – я просматриваю все варианты. 

С квартирой – то же самое. В основном пользуюсь Airbnb – там можно снять комнату за 10-15 евро в сутки, когда отель стоит 80 евро. А в Швеции вообще минимум 150 долларов. 

– То есть на время турнира ты реально снимаешь комнату, а не квартиру? 

– Ну да, так дешевле. И если Airbnb – абсолютно безопасная программа, то есть еще CouchSurfing. О нем я узнала из «Орла и Решки». Там вообще можно селиться бесплатно, частенько этим пользовалась. Были ситуации, когда спала с ножом под подушкой, чтобы вдруг чего не случилось. Стремно все-таки: незнакомые люди, а я у них дома. 

На CouchSurfing стараюсь выбирать людей по отзывам, но иногда отзывов мало, а локация – отличная, рядом с кортами. В этой ситуации не знаешь, к кому едешь жить. 

Кстати, про экономию. Один раз я не рассчитала и застряла в Китае с 80 долларами в кармане. На билет домой этого не хватало. Обратилась к родителям – у них тоже не было денег, они не могли помочь. Выручил друг – купил мне билет до Шарма, поселил у себя дома с родителями. Я тут же записалась на турнир, собралась и выиграла. Получила 1500 долларов – и сразу же отдала ему.  

– Смотри, ты тратишь 30 000 долларов в год, при этом последние годы не сидишь месяцами в Шарме, играя турниры. Как и сколько ты зарабатываешь? 

– Недавно посчитала доходы с турниров за прошлый год – вышло 20 000 долларов минус налоги. Где-то 15-20%. Чистыми получилось 16-17 000, но я этих денег не вижу. Заработала 500 долларов – сразу же потратила их на дорогу и проживание на следующем турнире. 

Спасают коммерческие турниры и клубные матчи, где я не зарабатываю очки, но получаю хорошие призовые. 

– Если коротко, то что это такое? 

– Коммерческий турнир – это как выставочные матчи. Люди, которые любят теннис и хотят посмотреть его, скидываются, например, по 50 евро. Образуется фонд турнира, организаторы приглашают игроков. Такие турниры проходят летом в Италии, Франции и Швейцарии. 

Когда в позапрошлом году мне понадобилось срочно заработать, я уделила им ровно три недели – за это время сыграла 12 турниров. Многие проходят в один день: играешь полуфинал и финал и сразу переезжаешь в другой город. За три недели заработала 6 000 евро, но дико устала. 

Клубные матчи – как знаешь футбольную Бундеслигу? То же самое есть в теннисе: первая Бундеслига со своей «Баварией» и «Вольфсбургом», вторая, Регионал-лига, потом еще ниже и ниже. И такое же есть в Италии и Швеции. 

Правда, в отличие от футбола тут нет длинного сезона: везде играют по пять-шесть матчей. Италия – в апреле, Германия – в мае, Швеция – в ноябре. Матч – шесть одиночек и три пары, в команде минимум шесть человек. Я играю одну одиночку и одну пару – на это уходит день. Платят в районе 800-900 евро за день. В Швеции – по тысяче. 

Получается, за сезон я зарабатываю на коммерческих турнирах и клубных матчах 15-20 000 евро. Это помогает выйти в ноль и даже заработать, чтобы не возникало ситуаций, как с 80 долларами в Китае. 

– А как попасть в команду? 

– Многие девочки обращаются к агентам. Но за каждый матч агенту нужно платить 10-15%, поэтому я ищу сама. Нахожу контакты клуба, пишу им, что меня зовут так, я стою в рейтинге на таком месте. Обычно проблема в том, что клубы отвечают только агентам и берут в состав всего одного неевропейца. Мне повезло, что я нашла клуб и играю за него уже третий год – это «Франкфурт 1880» из второй Бундеслиги. 

Состав обычно зависит от бюджета команды. Когда я играла первый раз, у «Франкфурта» нашлись деньги только на одного профессионала. Все остальные были девочки, которые еле-еле держали ракетку в руках. 

– Самый странный персонаж, которого встречала в клубных матчах?

– Помню девушку, которая за два года до нашей встречи стояла в топ-300, но на момент матча у нее не было рейтинга. Я готовилась в серьезной игре, а она вышла как любитель. Мяч еле перебивала. Это было очень странно, тем более сдавать нет смысла – ставки не принимали. 

Во Франции я играла пару с 63-летней бабушкой. Ее поставили, потому что в команде случился недобор. Для своего возраста она отлично играла, мы даже выиграли. А я такой азарт схватила! 

Она считает, что отсутствие тренера рядом – главная проблема. С ним бюджет на год нужно умножать на три 

– Доход можно получать еще и от спонсоров. У тебя их нет? 

– Есть поставщики одежды и ракеток. Но они не платят. Только дают форму, сумки и шесть ракеток на сезон. Чтобы найти хоть кого-то, недавно я зарегистрировалась на sportsconnect.com – это платформа для теннисистов, где можно создать свой профиль. Там написано, кто я, чего добилась, есть комментарии от бывших тренеров, парочки игроков. Например: «Аня очень агрессивный игрок, у нее убийственный бэкхенд». И обязательно видео – я выгрузила нарезку лучших розыгрышей из матча прошлого сезона. 

Если кто-то мной заинтересуется, он выйдет на этот сайт и легко найдет меня. Плюс там есть функция оставлять подарок игрокам – 20, 30, 50 долларов. Сам выбираешь сумму и переводишь через PayPal. 

Вот так выглядит профиль Анна Моргиной

Но, если честно, на эту платформу я не особо надеюсь. Спонсоры обычно приходят по знакомству или к игрокам, которые считаются восходящими звездами. В 15-17 лет. А я только в 22 начала играть после университета. Упустила те годы, когда могла найти его.

Конечно, сейчас я надеюсь на чудо. Что найдется тот, кто захочет меня спонсировать. Но в 28 шансы невелики. Хотя просто не все знают мою историю. Что я поздно стартовала, что никогда у меня не было возможности тренироваться так, как хочу. Что никогда не было личного тренера, который вел бы 24/7. 

Когда ты постоянно пытаешься найти деньги, ты не можешь играть на 100%. Например, очень часто я приезжаю на турнир и в голове крутится: ты должна выиграть, чтобы поехать на следующий. Это мешает. Хотя прошлый год я играла расслабленно. Но проявилась та самая проблема с тренером: его нет рядом, а значит нет и поддержки. Иногда взгляд на тренера на трибуне меняет матч. 

Один пример. В прошлом году я играла много 25-тысячников, 60-тысячников, 80-тысячников. Проходила там квалы, проигрывала в упорной борьбе, но в паре доходила до полуфиналов и финалов и однажды даже выиграла 100-тысячник в паре. То есть видно, что уровень есть, просто не хватает поддержки. 

На 60-тысячниках и выше я одна из немногих, кто без тренера. Есть и те, у кого есть тренер, просто он не ездит на турниры. Поэтому обычно игроки тренируются две-три недели, играют турнир и снова тренируются. У меня нет денег, поэтому я особо не тренируюсь, а туда-сюда катаюсь по турнирам. Таких в туре всего процентов 10. 

– То есть тренер, которого нет, – твоя основная проблема? 

– 100%. Я считаю, что из-за этого не реализовала себя полностью. Я карабкаюсь как могу, но каждый раз упираюсь в потолок. Нужен тренер, но с ним расходы утраиваются: ему нужно оплачивать работу, питание, проживание и перелеты. 

У меня как бы есть тренер – Алексей Каперский. Я плачу ему 10% от призовых, присылаю видео тренировок, матчей, он помогает мне удаленно. Он отличный, вкладывает душу, лучший тренер из тех, что я встречала. Но из-за финансов видимся мы редко. 

– Звучит очень грустно. И такая ситуация не только у тебя. Почему ITF не решает эти проблемы? 

– Могу сказать только одно: у нее точно есть деньги, чтобы поднять призовые и сделать нам минимальную зарплату в зависимости от рейтинга. ITF благодаря нам подписала мультимиллионный контракт с букмекерами – могли бы и нам что-то за него дать. Но получается, что они просто ищут для себя выгоду, а на нас плюют, потому что знают, что мы по-любому продолжим играть. 

– Почему по-любому? В чем, например, твоя мотивация?

– Любовь к теннису. Пока мне позволяет здоровье, я буду играть. Теннис – нереально классный спорт, просто он настолько очернен деньгами, договорняками, всем этим вокруг. Но сам по себе он нереальный, с ним не хочется прощаться. 

Больше всего мне нравится, когда у меня получается крутой матч. Когда я поймала игру – это нереальный кайф. После таких матчей, даже если проигрываю, я не сильно расстраиваюсь.

Российская федерация ни разу не помогла Моргиной и устранилась во время коронавируса (Англия, Канада, Франция и Италия выделяют миллионы). Если хочешь продолжать карьеру, единственный выход – уезжать из страны 

– Ты 17 лет не живешь в России, но играешь за нее. Обычно спортсмены в России – это чиновники, которые живут полностью на гособеспечении. Но в начале разговора ты сказала, что федерация тебе ни разу не помогла. Что, правда? 

– Да, никак и никогда. Чтобы тебе быстро стало понятно, приведу пример. 

Есть наша федерация и английская. В период эпидемии англичане выделили на всех своих спортсменов несколько миллионов фунтов. И все теннисисты, у которых есть хоть какой-то рейтинг, получают от федерации деньги, причем большие – около 10 тысяч фунтов. Даже игрок с 1200-го места. 

Канада выделила помощь каждому действующему игроку; Италия, Франция. 

Что происходит в России? Есть какие-то люди, у них что-то происходит, но мы, масса игроков, вообще не в курсе, что именно. Они решают какие-то вопросы, но все без нас. А на помощь, особенно в тяжелейшие времена, я даже не надеюсь. Ни одна из девочек, которых я знаю, – даже из топ-150, ни копейки не получила. 

– Обычно всем русским когда-то давали wild card на «Кубок Кремля» – разве тебе нет? 

– Нет! Его получают только девушки, привязанные к федерации. Они могут быть рейтингом ниже меня, но они там, потому что общаются с федерацией. Я – вообще никак. Я просто приехала на запись в «Олимпийский», до последнего не попадала. Потом мне позвонил судья и сказал, что я все-таки попала в квалификацию. 

Сыграть на «Кубке Кремля» с детства было мечтой. Помню, как в школе убегала с последних уроков, чтобы успеть на матчи. Очень болела за Анну Курникову. Поэтому на турнире было тяжело, я перенервничала, вылетела, но получила такой кайф! 

– Если от федерации бессмысленно чего-то ждать, то как быть тем, кто хочет стать теннисистом, но про кого забыли? 

– Уезжать. Многих юниоров покупает Казахстан. Например, Рыбакина, которая сейчас в топ-30 с чем-то, – россиянка. Бублик из топ-50 – тоже. 

Юниоры всегда ищут дешевую академию или спонсоров. Но если нет ни спонсора, ни поддержки от федерации, то игрок просто не будет играть, и таких сотни, тысячи. 

Взять даже профессиональные турниры в России – их почти нет. Две-три «пятнашки» в Казани и столько же – в Москве, «Кубок Кремля» и такой же в Питере. Все. 

В Турции Анна играла в трех кофтах в минус 12, в Уганде видела жилой район из коробок, а в Харькове ей предложили сыграть договоряняк. Самая кайфовая страна – Узбекистан = климат + вкусно + приветливые люди 

– В инстаграме написано, что ты посетила 48 стран. Самая атмосферная? 

– Нигерия. Там реально страшно, потому что белого человека могут просто расстрелять на улице. Поэтому я ходила только от корта до отеля и обратно. Никогда больше туда не поеду. Представь, что обычные люди там ходят с автоматами. А если им что-то в голову взбредет? Тем более за год до моего приезда был случай: местные напали на автобус с теннисистами, убили водителя. Этот автобус быстро увезли, но а если бы не увезли? Что случилось бы с теннисистами? 

Еще Бангладеш. Если представляешь, насколько ужасно в Индии, то там в три раза хуже. Люди спали прямо на улице, я перешагивала через них на тротуаре. Десятки – друг за другом. 

В Уганде видела, как люди живут в картонных коробках на улице. Просто целый коробочный район. 

– Некоторые в шоке от Узбекистана. 

– Я его обожаю. Наманган, Андижан, Фергана – это полудеревни, но такие классные. Больше всего нравится, что там дешево, вкусная еда и нереально приветливые люди. Плюс жаркий сухой климат летом, прямо как в Египте. Мне комфортно, жаль только, что они проводят мало турниров.  

Теплые воспоминания от Боливии. Второй турнир там играла в Ла-Пас – это 3500 метров над уровнем моря. Над ним еще канатная дорога, с которой видно весь этот город-миллионник – нереально красиво. Правда, из-за высоты играть тяжело. Зато я надышалась горным воздухом, потренировалась на нем недельку и сразу же выиграла турнир в Парагвае. 

– Самый необычный корт, на котором играла? 

– В Джибути – крошечной стране, которая с потрохами продалась Франции. Корт – обнесенный забором на улице и покрашенный в голубой цвет асфальт. Считалось, что это хард. Еще жарко, от асфальта шло испарение – у меня ноги просто сгорали. 

Отправилась туда за халявными очками на втором курсе. Попросила папу поехать со мной, потому что боялась одна, но оказалось, что в стране все спокойно. 

В Италии в прошлом году играла в лесу. Суть в том, что во время матча пошел дождь, корты залило, нас перенесли в зал. А он – в лесу. Привезли туда на машине – меня, соперницу и судью. У обеих не было тренера. А зрители просто не дошли. 

В Турции как-то играла в невероятный холод. На улице – минус 12, мы – в зале, но там сломалось отопление. Разминалась в пуховике, играла так: сверху – майка, кофта с длинным рукавом и спортивный свитер. Снизу – леггинсы и штаны. Думала, что постепенно их сниму, но в итоге ничего не сняла, и хотелось еще что-то надеть.

– Судьи часто убивали? 

– В Шарме, когда поссорилась с директором турниров. Он настраивал судей против – и они меня гасили. В тот период я выигрывала те турниры редко, потому что мне приходилось тяжелее всех. Например, идет важный розыгрыш, я попадаю в корт на 20 см, а они кричат, что это аут. Пришлось смириться. Как-то справилась. И когда выигрывала, это был тройной кайф. 

Слышала историю про слепого судью. Он судил подругу знакомой, реально плохо видел, жестко тупил. Она вызвала на корт врача. Тот пришел: «К кому?» «К нему» – и показала на судью.

– Турниры, где происходят такие вещи, – это рай для ставок и договорняков.

– В прошлом году мне их мало предлагали – пару раз. Писали левые люди, которых я не знаю, хотели сотрудничества. Это не прямое предложение, поэтому, когда вижу такое, просто удаляю сообщение. Если напрямую предлагают, я обязана оповестить Integrity Unit. Сразу присылаю им скрины, они просят перевод, потому что сообщения всегда на русском. На английском никогда не предлагали договорняк. Потом в Integrity Unit задают вопросы из серии «Вы знаете этого человека?» – «Не знаю» – «Как он вас нашел?» – «Понятия не имею».

Вот в позапрошлом году частенько писали – раз в месяц где-то. Это происходит в директе инстаграма и в фейсбуке. Условно: «Не хочешь проиграть сет?» или «Хочешь мы с тобой сделаем гейм?»

Но еще чаще пишут даже не с предложением о договорняке, а с возмущением после того, как я проигрываю девочке ниже меня рейтингом. Что-то вроде такого: «Ты мразь, ты сыграла договорняк. Только попробуй приехать ко мне в город, я тебя зарежу». Идут именно угрозы. Самая жесткая: «Ты рак вселенной. Если я смогу приехать в Москву, я убью всю твою семью».

Особенно такая волна идет, когда веду 5:2 в третьем сете и проигрываю.

– Как выглядят люди, которые это пишут?

– Пару раз это были девушки. Но в основном – какие-то полупокеры. Я их называю диванными клопами: сидят на диване, делают ставки и злятся, когда проигрывают. Причем злятся на нас, потому что из-за нас потеряли деньги, нужно же найти козла отпущения. Хотя если меня спросят по поводу ставок, я скажу, что ни в коем случае не нужно ставить на теннис. Особенно – на женский, где угадать исход матча нереально.

– О каких суммах речь?

– В сообщениях до этого не доходило, потому что я не отвечаю. Живьем предлагали 3000 долларов за сет в Харькове. Года четыре назад подошел какой-то прыщавый пацанчик лет 17 от силы, предложил. Я сказала: «Мальчик, иди отсюда». И сразу пошла к судье. Больше его на корты не пускали.

***

– Какая у тебя мечта? 

– Если про материальные вещи, то хочу купить VW Passat. Сейчас в машине нет смысла, но когда закончу и буду жить скорее всего в Москве, она понадобится. В идеале хотелось бы купить именно эту машину. Я коплю на нее – насобирала 8000 долларов, но из-за коронавируса этих денег быстро не станет. Можно сказать, я накопила достаточно на жизнь в карантине, чтобы не умереть с голоду.

Если про теннис, то хочу сыграть «Шлем». Посмотреть, каково это, как там вообще.

Сейчас из-за травм мой рейтинг 497, но я считаю себя игроком топ-300, потому что четыре года держалась между 320 и 380. При этом 300 – не игрок «Шлема». Из-за этого я всю жизнь хотела войти в топ-220. Цель любого профессионального игрока – сыграть «Шлем». Как только ты попал на него, у тебя уже другие мечты. Ты ставишь выше планку. Пока задача такая. Мне просто нужно чуть-чуть поддержки. Чуть-чуть больше денег. 

Ладно, дофига больше денег.

Папа чемпионки «Ролан Гаррос»-2000 бил ее и материл 12-летних соперниц. А еще прошел легендарную тюрьму и психбольницу

«В Америке никто не управляет моей головой. Мне это нравится». Большое интервью Дарьи Клишиной

Фото: instagram.com/amorgina

logoАнна Моргина
logoчелленджеры и турниры ITF
logoНадежда Петрова
logoWTA
logoВТБ Кубок Кремля