«Месси или Марадона? Для аргентинца нет такого вопроса». Нападающий «Оренбурга», который рос с Лаутаро

Монолог Брайана Мансильи.

РПЛ на паузе уже практически три месяца, но вряд ли за это время вы забыли ураганный футбол «Оренбурга» Марцела Лички. 33 гола за 17 туров (третье-четвертое место в лиге), рождение звезды Сычевого-Писарского и новый латиноамериканский трансферный вектор. 

Осенью в «Оренбурге» зажигали Лукас Вера, Габриэл Флорентин и Джимми Марин, но самый статусный латиноамериканец команды – 25-летний Брайан Мансилья. В 2017-м Мансилья играл на молодежном Кубке Америки вместе с пятью будущими чемпионами мира (Лаутаро Мартинесом, Лисандро Мартинесом, Кристианом Ромеро, Науэлем Молиной и Хуаном Фойтом), но на взрослом уровне пока сильно отстает от них. 

Александр Дорский записал монолог Мансильи о непростом детстве, заботе о юном Лаутаро и  настоящем удовольствии от «Оренбурга», который для него лучше португальских команд.

***

Я не отличаюсь от большинства игроков из Латинской Америки, которые выросли в непростых условиях: родители развелись, когда мне был год, отец уехал из Росарио в Буэнос-Айрес, а мама с утра до ночи пропадала на работе. Поэтому рос с бабушкой и дедушкой – не в самом благополучном районе Росарио.

В спальных районах городов Аргентины банды делят территорию, слышны выстрелы, прямо на улице продают наркотики. Пойти по неправильному пути очень легко – например, мой старший брат тоже играл в футбол, но поддался соблазнам. Теперь он в тюрьме. Мне повезло: рядом оказался тренер районной команды Дарио. Он фактически заменил мне отца. 

Дарио забирал меня из школы и вез на тренировки. В моей команде был его сын – считаю его своим братом, мы до сих пор тепло общаемся. Это не должно удивлять, мы были очень близки: по пятницам я оставался у них на ночь, а всю субботу мы посвящали футболу. 

Мы играли везде, главное – чтобы был мяч. Если не было ворот, ставили камни вместо штанг. В основном играли 3-на-3, до десяти голов – если были деньги, победитель получал бутылку колы. Все заканчивалось, только когда нескольких пацанов звали на ужин. Ну или если владелец мяча на что-то обижался и уходил. 

В Аргентине был культ земляных полей. Они были даже в академии «Расинга», а это большой клуб. Подаешь угловой – делаешь горку, чтобы мяч полетел повыше. Наверное, из-за игры на улице и таких условий даже в системах профессиональных клубов аргентинцы такие техничные. А еще так закаляется характер.

Дарио всегда рассказывал о роли дисциплины. В детстве я любил обводить четырех-пятерых соперников – в ответ меня били по ногам. Я заводился, лез в драку, получал красные карточки. Как-то Дарио меня стал менять после двух-трех ударов от соперников. Я рыдал у поля и не понимал, зачем он это делал. Сейчас понимаю, что Дарио все делал правильно: я перестал отвечать на агрессию. 

Еще Дарио всегда говорил: если я хочу играть в футбол, со временем нужно уезжать из Росарио. В 11 лет меня пригласили на просмотр в «Ланус». Мы с Дарио были счастливы, но после нескольких тренировок мне никто не перезвонил. Дальше было «Сан-Лоренсо»: я прошел по спортивным показателям, но не мог оплачивать интернат, поэтому вернулся домой.

Было очень тяжело. Дарио поддерживал, говорил, что у меня еще будет шанс – и почему-то он был уверен, что не в Росарио. Это тоже было непонятно: у меня вся семья болеет за «Ньюэллс Олд Бойз», я засыпал в их футболке. Но – ничего. 

И тут появился «Расинг» из Авельянеды.

На первой же тренировке я забил два гола. Тренеры удивлялись: «Ты кто вообще такой? Откуда ты?» Боялся, что снова заговорят об оплате жилья, но вместо этого услышал: «У тебя достаточно вещей, чтобы сразу остаться у нас?»

Все детство я играл в центре атаки. В «Расинге» все шло здорово: в каждом возрасте забивал больше всех, в итоге вышел за 100 голов. Когда мне было 16, к нам перешел Лаутаро Мартинес – мы стали играть в паре. На поле у нас все получалось, но в быту Лаутаро было непросто. Он впервые уехал от родителей (от родного города Лаутаро до Авельянеды – 638 километров – Sports.ru), очень тосковал. В какой-то момент Лаутаро даже захотел уйти из «Расинга» – пришлось вытаскивать его из этого состояния. Ничего необычного: звал гулять, посидеть вечером с другими парнями. 

Лаутаро остался. 

Мы почти одновременно попали в основу, где играли Диего Милито и Лисандро Лопес. Для меня это великие игроки, для Лаутаро Милито – кумир. Милито и Лисандро фантастически обращались с мячом и моментально принимали решения. Кажется, Диего знал, куда будет бить, еще в момент передачи на него.

После завершения карьеры Милито стал одним из руководителей «Расинга» и, думаю, привнес европейский подход. Клуб превратился в хорошо организованную структуру, земляные поля на базе заменили на натуральные и искусственные.

В «Расинге» мы с Лаутаро сначала больше выходили на замену, зато в сборной Аргентины до 20 лет играли в старте. Наш тренер любил схему 4-3-3, поэтому на молодежном Кубке Америки-2017 меня перевели на левый фланг. Получилось удачно: Лаутаро забил пять голов и стал одним из лучших бомбардиров турнира, я – два. После того Кубка мной интересовался «Аякс», но до конкретного предложения так и не дошло. Лаутаро же уехал в «Интер», а сейчас в Катаре стал чемпионом мира – как и Хуан Фойт, Науэль Молина, Кристиан Ромеро и Лисандро Мартинес, с которыми я играл в юношеской сборной Аргентины.

Я очень рад за парней, потому что прекрасно знаю, через что они прошли. Никогда не испытывал эмоций, которые накрыли после серии пенальти в финале. Абсолютное счастье: на улицы выскочил весь Буэнос-Айрес, люди кричали и из обычных домов, и из правительственных зданий. Полное единение – никогда такого не видел. 

Многих мучает вопрос: Марадона или Месси? Мне кажется, итог ЧМ-2022 никак не влияет на ответ. Для аргентинцев и нет такого вопроса, а есть просто счастье, ведь два величайших игрока в истории выступали за нашу сборную. Я восхищаюсь Месси: проиграв три финала Кубка Америки и один финал ЧМ, он все-таки выиграл два главных трофея в сборной. Марадона же был народным героем, который вырос на улице: брал мяч и вел свои команды к титулам, несмотря на постоянные удары по ногам. 

Декабрь 2022-го любой аргентинец запомнит навсегда, но пора возвращаться к реальной жизни и готовиться ко второй части сезона РПЛ вместе с «Оренбургом». 

Перед переходом мне звонил Марцел Личка, спрашивал в том числе о любимой позиции. Конечно, это центр атаки, но нет никаких проблем, когда меня ставят на правый или левый фланг. В первой части сезона Сычевой забивал очень много – почему его должны были сажать в запас? 

Личка поразил. Нет, не вопросом о позиции, хотя это отлично характеризует тренера. Во-первых, Марцел говорил на прекрасном испанском. Во-вторых, он подробно рассказывал, что «Оренбург» только возвращается в РПЛ, но будет играть в атаку с любым соперником. Возможно, это звучит обычно, но для меня эта речь Лички сыграла важную роль. До «Оренбурга» я по сезону провел в португальских «Витории Сетубал» и «Фаренсе». Эти клубы будто не хотят расти, их единственная цель – остаться в высшей лиге. В «Оренбурге» все по-другому, и мне очень понравилось, как мы играли осенью. 

К сожалению, у меня не получилось показать всего, что могу. Возможно, вы видели мои слезы после удаления в матче с «Краснодаром» (0:2). До сих пор считаю, что нарушение не тянуло на красную карточку, но понимал, что подвел команду. Это было очень больно, особенно учитывая неделю перед игрой. 

За несколько дней до матча у меня заболело левое бедро. Думал, перегрузился на тренировках – ничего особенного. Впереди был «Краснодар», топ-команда России, красивый стадион. Я только начал играть за «Оренбург», как мог пропустить такой матч? Не могу сказать, что это был риск – скорее я был готов играть через боль. В итоге не только удалился, но и усугубил травму – так выбыл на полтора месяца. 

Из-за повреждения я долго не мог забить первый гол в РПЛ. Он случился в матче с «Факелом» (4:1) только в конце октября, забил с пенальти. Осенью у нас было два штатных исполнителя – Сычевой и Дима Воробьев. Сычевого уже заменили, к мячу подошел Воробьев. Я не так хорошо знаю русский язык, поэтому показал пальцем на мяч и спросил: «Можно?» Воробьев отдал мне пенальти – безумно ему благодарен.

В первой части сезона в «Оренбурге» были три аргентинца, один костариканец и один парагваец, но мы не группы с разных континентов, а одна команда. Это доказывает моя история с Воробьевым. На самом деле об этом говорит и гол Марина в той же игре с «Факелом». Уверен, на его месте любой игрок «Оренбурга» поступил бы так же, потому что главное – командный результат. После матча в раздевалке все было в порядке: Сыч съел свою пиццу, и все разъехались по домам.

Я не думал, что смогу так быстро адаптироваться в России. Отец по-прежнему живет в неблагополучном районе Буэнос-Айреса, бабушка и дедушка рассказывают нехорошие истории из Росарио. Спасибо футболу, что я смог купить дом в нормальном районе для родственников по маминой линии. 

В России безопасно – особенно об этом задумываюсь после того, как сам стал отцом. Дочке год, во многом благодаря ей жена уже неплохо говорит по-русски, ну и я чуть-чуть. Мы наняли русскую няню, которая очень не любит общаться через онлайн-переводчик. Поэтому я даже могу выговорить слово «люстра». 

«Оренбург» отстает от третьего места на десять очков, но нет ничего невозможного. Да, будет трудно, но мы смотрим только наверх. Главное – разобраться с гостевыми матчами, которые осенью мы проваливали. 

А личная цель – заключить полноценный контракт с «Оренбургом». Пока я в аренде, но мне все так нравится, что хочу задержаться на несколько лет. 

Телеграм-канал Дорского

«В России 1:0 – хороший счет, а мне стыдно играть от обороны». Интервью Лички о сумасшедшем «Оренбурге»

«Нам очень хочется построить команду не на один сезон». Монолог спортивного директора «Оренбурга» Дмитрия Андреева

Фото: Gettyimages.ru/Tomas Cuesta; AFP/Mike Kireev; globallookpress.com/Telam/Xinhua; ФК «Оренбург»