18 мин.

От первого лица

51

Об ошибках молодости, 2006 год

В юности я был абсолютным перфекционистом. Я не умел принимать свои ошибки. Во время матча я комментировал каждый розыгрыш, это было ужасно. Я был очень печальным персонажем на корте, вечно недовольным самим собой. Я не мог контролировать свои эмоции, думал, что должен выпускать свою злость, что играю лучше именно тогда, когда даю волю своим чувствам. Теперь-то я понимаю, что вел себя как идиот. На самом деле у меня все получается именно в тот момент, когда я сдерживаю эмоции внутри. Постепенно я справился с этим. Но это заняло много времени. Только к 20 с лишним годам я понял, что с этим делать.

О поведении на корте, 2004 год

Я так злился и раздражался. Я-то ведь знал, как надо играть, но не получалось. У меня как будто два голоса в голове звучали — ангел и дьявол. Один не мог поверить, насколько второй глуп. Один голос говорил: «Как ты мог проиграть это?» Тогда я просто взрывался. Мой отец так уставал от моего поведения на корте, что прямо с трибуны кричал мне, чтоб я успокоился, а потом часами со мной не разговаривал.

О взрослении, 2004 год

Мне нравилось беситься, это было частью моего характера. Я был таким, каким был, — очень эмоциональным и очень заводным. Мои родители пытались объяснить мне, что я должен научиться расслабляться, если хочу стать успешным игроком. Я отвечал: «Спасибо, что сказали», – но ничего не мог с этим сделать, это происходило само собой. Постепенно, тем не менее, я начал расти и физически и умственно. Ну вот, я сейчас выиграл больше 500 матчей в туре. Если я хочу сыграть 1000 матчей в жизни, то я просто не выдержу такой эмоциональной нагрузки, таких американских горок. Я сказал себе, что надо относиться ко всему проще, и это помогло мне начать играть лучше, что, в свою очередь, позволило стать спокойнее на корте.

Об ожидании первого титула «Большого шлема», 2003 год

Это было сложно, потому что я вырос под разговоры: «О, он будет первым номером, совершенно точно». Если я сделаю это, все скажут: «Я же говорил!», а если нет: «Ну, чем он там занимается?» Меня всегда позиционировали как «будущего первого номера», но ведь нет такого титула «будущий первый номер» или, например, «парень, однажды победивший Сампраса». Никто не знает, сколько мне пришлось работать, чтобы выиграть свой первый «Уимблдон» и чтобы все это выглядело так легко, как это выглядит. На меня все время давило то, что я никак не мог выиграть первый турнир «Большого шлема». От меня этого ждали, все знали, что я должен это сделать, и я знал, что я должен это сделать, но до сих пор не сделал. Я чувствовал себя на трибуне для лузеров, для неудачников, для таких воображаемых «парней-которые-не-смогли-это-сделать». Я постоянно повторял, что мне нужно больше времени, что это сложно — выиграть турнир «Большого шлема»…Но разочарование нарастало. Хорошо, что все пришло в свое время.

О приступе «звездной болезни», 2004 год

У меня как будто отключились мозги. Вместо того, чтобы играть, я начал рисоваться. Я не мог сосредоточиться на игре, я был все время занят тем, что обо мне говорят и думают люди. Я читал всю прессу, массу прессы, и это убивало меня. Когда меня хвалили, я думал: «Да, я лучший, я такой хороший, мне уже ничего не надо делать. Я и так все выигрываю, и обо мне пишут в газетах». Это не шло мне на пользу. Тогда я прекратил читать газеты. А сейчас я могу спокойно их читать — я честен сам с собой, и, если они пишут, как я хорош, я говорю: «Забудь, ты можешь быть лучше».

О внутренней свободе, 2004 год

В какой-то момент я понял, что мне перестало быть весело на корте. Я должен был снова научиться наслаждаться игрой, выходить, сжимать кулаки. Несмотря на то что я это раньше делал, это был как будто не я, это было как-то фальшиво. Но сейчас я не фальшивлю. Сейчас, когда я сжимаю кулак, это действительно я. И я могу позволить себе разозлиться, потому что это я. Я нашел свободу внутри себя. Я нашел мир внутри себя. Надо просто быть самим собой.

О выборе, 2004 год

Когда я был совсем молодой, я чувствовал постоянное давление, потому что люди говорили: «Парень талантливый, но не может правильно голову настроить, и физики ему не хватает». Тогда меня это задевало. Я был на распутье — какую дорогу выбрать, дорогу таланта или дорогу труда. Я выбрал дорогу труда, и это окупилось. Теперь давление — это то, чем я наслаждаюсь. У меня мороз по коже, когда я выхожу на центральный корт подавать на матч. Это те моменты, о которых человек мечтает. Когда живешь не так: «Ну когда же это, наконец, закончится», а так: «Неужели это когда-то закончится?»

О таланте и труде, 2007 год

На чем держится игра? На хорошей форме. На таких вещах, как разнообразие и непредсказуемость моих ударов, способность держать и менять ритм, умение понимать ситуацию. Все эти вещи подходят под категорию таланта, но мне пришлось очень много работать, чтобы все это стало оружием. Раньше все это было, но без пользы. Это была незаряженная пушка. Мне пришлось многое в себе менять. Раньше я старался выполнять более сложные удары, но, когда начал лучше понимать игру, стал играть попроще и потерпеливее. А сильнее всего пришлось менять психологию, потому что она очень часто работала против меня. Теперь, годы спустя, я известен своим спокойствием на корте. Невероятно, как человек может измениться.

Об эмоциях на корте, 2006 год

Сейчас я не раздражаюсь на корте настолько, чтобы бросать ракетки, швыряться мячами, вопить и все такое прочее. Я даже посмеиваюсь иногда, когда мой оппонент это делает, так, про себя, незаметно. Для меня это больше не является проблемой. Но на тренировках такое бывает, я злюсь, раздражаюсь, нервничаю. А в нужный момент это все как-то уходит. Да и потом, во время матчей, я думаю, это просто уважение к болельщикам, не «заводиться» на глазах у миллионов людей перед телевизором. Может, на меня дети смотрят в этот момент. Я хочу быть для них хорошим примером. Мне, правда, нравилось смотреть на Горана, на Макинроя, на таких парней, швыряющих ракетки, мне казалось, что это забавно. Но я не думаю, что теннисист должен так себя вести. Есть разные способы привлечь внимание, мне бы хотелось воодушевлять детей чем-то другим, кроме швыряния ракеток. С другой стороны, покидать ракетку тоже можно иногда. В общем, это не проблема.

О зрелищности игры, 2006 год

Разнообразие моих ударов раньше было проблемой. Ты получаешь медленный мяч и думаешь: «Что бы такого с ним сделать?» Если твоя игра ограничена, это легко, у тебя есть один удар в арсенале, ты им и пользуешься. У меня был большой выбор, и мне пришлось научиться выбирать нужные удары и нужную тактику, порой, не самые зрелищные. Должен признать, когда я присоединился к профессиональному туру, мне нравилось думать, что я принес в него что-то особенное, и я частенько рисовался. Я был не прав.

О потере друга, 2008 год

Когда я узнал, что Питер погиб (Питер Картер, тренер, друг и капитан сборной Швейцарии на Кубке Дэвиса погиб в автомобильной катастрофе в 2002 году), я был просто ошарашен. Я не мог в это поверить. До этого я никогда не сталкивался со смертью близких людей. Это меня поразило, потому что для молодого спортсмена тренер — больше, чем тренер, это друг, советчик, почти отец, когда родителей нет рядом. К тому же я чувствовал себя виноватым, ведь это я уговаривал его поехать в Южную Африку на сафари. Не могу сказать, что эта смерть разбудила меня, но я определенно стал работать еще больше. Я вдруг понял, как быстро все может закончиться.

Об альтернативном виде спорта, 2004 год

Я выиграл футбольный турнир, когда мне было 12. Серьезно, когда мне было 12, я играл в футбол. Был нападающим, любил забивать голы, да. Я даже хотел быть профессионалом. Но у меня недостаточно сильная левая нога, и я не прошел отбор в сильнейший швейцарский клуб. А так, я даже не знаю, как бы это было. Может, я уехал бы куда-нибудь и играл в суперклубе. Я люблю бундеслигу и английский футбол.

О перерывах в игре, 2007 год

Когда ты молод и все получается, ты хочешь все время играть, и играть, и играть, пока не проиграешь. Но наступает момент, когда ты можешь ненадолго остановиться, потом вернуться и быть уверенным в себе, понимая, что ты ничего не потерял.

О прохождении по турниру, 2006 год

На каждом турнире, когда я играю в первом круге, в глубине души я боюсь проиграть. В каждом розыгрыше я знаю, что могу его проиграть. К концу турнира абсолютно все меняется. Я начинаю демонстрировать свою лучшую игру, и в каждом розыгрыше я знаю, что могу его выиграть. Не знаю, как это получается, это что-то в голове, но так было на многих турнирах, которые я выиграл.

О мотивации, 2008 год

Я сам являюсь для себя мотивацией. Вкалываю на тренировках и бьюсь на турнирах, потому что хочу доказать самому себе — это еще не все, я способен на большее. Иногда сам удивляюсь своим достижениям и постараюсь играть на таком уровне еще долго, лет до 35. При этом я стараюсь сократить светскую часть своей карьеры до минимума. Мне нужен только теннис.

О кризисе жанра, 2008 год

Нет, проигрыши этого года мне спать не мешают. Да, если я буду плохо играть до US Open и не выиграю ни одного турнира, тогда можно сказать, что это был год разочарований. Но не сейчас. После четырех наиважнейших турниров можно будет судить, хорош был год, или плох.

О Надале на грунте, 2008 год

Я знаю, его сложно победить, но возможно. В противном случае, вообще можно было бы не играть. Он бы просто поднимал трофей в первый же день турнира…правда, почти так оно и было…Ну, тем не менее.

О проигрыше «Ролан Гаррос», май 2008 года

Я разочарован, не расстроен, а именно разочарован. Я долго готовился и очень хотел наконец собрать все четыре титула «Большого шлема». Я уверен, что в ближайшие несколько лет у меня будет достаточно возможностей выиграть «Ролан Гаррос». Жаль, что мне не удалось этого сделать до сих пор, но я знаю, что сделаю это раньше или позже. Вопрос только — когда.

Об Олимпиадах, 2008 год

В 2000 году я не ждал медалей, для меня прорывом было даже попадание в полуфиналы. Конечно, потом я расстроился, что не выиграл ни одной медали, хотя шансы были на две. Все равно, Сидней остался для меня одним из лучших воспоминаний и в спортивном плане, и в человеческом. Все это вместе было неповторимо. А в Афинах мне не так понравилось, как в Сиднее, может, там просто был не мой день. Надеюсь, в Пекине будет лучше.

О первом поцелуе с Миркой, 2007 год

Мы были немного знакомы и раньше. Но она на три года старше, в этом было все дело. Всю Олимпиаду в деревне мы с ней хорошо общались, а потом вдруг поцеловались в последний день, и это было как-то так: «Ну, и что дальше?» То есть было понятно, что что-то будет дальше.

Об отношении к жизни, 2008 год

Практически каждое утро я просыпаюсь в хорошем настроении. Я думаю, это потому, что мне нравится, как я живу. Я стараюсь быть милым с людьми. Это моя натура. Впрочем, вне корта я всегда был жизнерадостным и позитивным. Это всегда очень удивляло Мирку.

О молчании, после «Уимблдона»-2008

Я не то чтобы отгородился от прессы в последнее время, нет. Просто я работаю с журналистами уже 10 лет, надо же когда-то отдыхать. У меня множество турниров в расписании и масса прессы каждый день, официальные пресс-конференции и все такое. Поэтому мне кажется, что я уже достаточно наговорил. Мне просто нечего больше сказать. А может, это способ защитить себя и сохранить энергию на остаток сезона.

О давлении первого номера, 2006 год

Это как посмотреть. Лично я предпочитаю быть фаворитом, а не аутсайдером. Мой первый номер работает на меня с тех пор, как я им стал. Он дает мне больше уверенности, чем давления. Мне всегда казалось, что аутсайдер должен как-то приспосабливаться, пытаться изменить свою игру, вычислить способ, чтобы обыграть фаворита. А фаворит — он просто ждет и смотрит, как все пойдет. Во всяком случае, я так на это смотрю.

О «соколином глазе», 2006 год

Да не так уж он нужен, не так много бывает спорных очков, которые действительно могут решить матч. А эти деньги можно использовать на детские турниры или что-то подобное. Потом, эта система есть только на некоторых кортах, и другие парни не привыкли играть с ней. Для меня она может быть преимуществом в долгих матчах, потому что я знаю, как использовать такие паузы. Но в этом нет никакой необходимости. Но если болельщикам и турнирам это нравится, пускай. Просто лично я ему не верю.

О первой встрече с Тайгером Вудсом, 2006 год

Все чаще и чаще в течение последнего года меня сравнивали с Тайгером, мол, что он сделал в гольф-туре, я теперь делаю в теннисе. Ну вот, сегодня нам удалось встретиться и поговорить побольше. Я его спросил, как это было с ним. Забавно, знаете, насколько все похоже. Он точно знает, как я чувствую себя вне корта. Со мной такого раньше никогда не было — знаете, встретить человека, который знает, каково это — чувствовать себя непобедимым, когда тебе кажется, что абсолютно все идет, как надо, и ничего не может случиться. Очень интересно было поговорить с ним об этом. Нет, конечно, мы не только об этом говорили, о разных вещах, так что было здорово встретиться с ним. Мои родители увлекаются гольфом, так он был так мил, что даже поговорил с ними по телефону. Он очень приятный парень, гораздо приятнее, чем я ожидал. Нет, я и раньше думал, что он хороший, но он очень, очень хороший.

О Тайгере на трибуне, 2006 год

Не знаю, с чем это сравнить, ну, может, когда твои родители первый раз смотрят твой матч, или кто-то пришел к тебе, кого ты очень уважаешь. Вот если бы лучший в мире журналист смотрел, как вы, ребята, задаете мне вопросы, вы бы старались задать хорошие вопросы. Вот так и я, когда увидел, что там сидит Тайгер, старался играть, как можно лучше, понимаете? Такое часто со мной бывало, помню, Марк Россе пришел посмотреть мой матч, а он тогда был лучшим теннисистом Швейцарии. Вот поэтому я стараюсь не смотреть матчи швейцарцев, я представляю, что они должны чувствовать. Они смотрят на трибуны и говорят: «О, черт, там Роджер». Так что я лучше посмотрю их по телевизору. Я-то сейчас научился с этим справляться, и все равно это давит.

О звездности, 2008 год

Ко мне все пришло постепенно. Сначала я был известен в своем регионе, потом в своей стране, потом в мире. Да, в Швейцарии я теперь звезда, даже икона. Это началось после моей первой победы на «Уимблдоне» в 2003 году. Тогда все говорили только об этом, и о моих эмоциях после победы, и о том, что вот, швейцарец выиграл «Уимблдон» сразу после Хингис. Люди оценили, какие усилия я приложил к тому, чтобы достойно представлять свою страну, потому что для нас, швейцарцев, очень важно быть представленными в мире в хорошем свете. Порой мне кажется, они даже могли бы время от времени демонстрировать мне чуть больше признательности, потому что нам, швейцарцам, и мне в том числе, очень сложно раскрыться. Мне потребовалось выиграть много турниров «Большого шлема» и массу других титулов, чтобы меня здесь полюбили. Но я смог это сделать, так что все хорошо. Зато в Швейцарии практически нет папарацци, нет людей, которые преследуют тебя повсюду. Это одна из причин, почему я хочу жить здесь, когда стану старше.

О деньгах, 2007 год

Будучи молодым швейцарцем, я всегда с удовольствием осознаю, что у меня хороший банковский счет. И деньги помогают мне исполнить мои мечты в виде машин и домов. И все же деньги — это просто бонус к игре. Я всегда мечтал быть теннисистом-профессионалом, но когда я впервые пришел в тур, проиграл в первом круге и получил пару тысяч долларов — вот это было да.

О мечте, 2008 год

Если бы я мог выбирать, что я хочу выиграть, то думаю, как эгоистичный игрок-индивидуалист я бы выбрал «Ролан Гаррос». Конечно, было бы здорово выиграть Олимпиаду, Кубок Дэвиса и побить рекорд Пита Сампраса. Надеюсь, все это у меня получится. Но выиграть «Ролан Гаррос» — это собрать все четыре главных титула. Это то, чего бы мне очень хотелось достичь к тому моменту, когда я уйду из тенниса.

О жизни после тенниса, 2008 год

Я бы хотел все изменить. Я бы ушел в совершенно другую сферу. Например, я вижу себя в бизнесе. Совершенно точно, я займусь бизнесом.

О будущем в 2004 году

Я хочу быть хорошим игроком, лучшим игроком, самым лучшим игроком. И что бы ни случилось, я хочу, чтобы в конце я мог сказать: «Я сделал все возможное», – и смотрел в прошлое без сожалений.

О будущем в 2008 году

Надеюсь, через тридцать лет меня еще будут помнить как игрока. Знаете, для нас важно, чтобы нас помнили по-хорошему. Я надеюсь, мне удастся завершить карьеру на хорошей ноте. Я хочу, чтобы меня помнили за мою благотворительную работу, за результаты и за спортивный дух.