21 мин.

Интервью Робина Содерлинга шведскому изданию Café

47

 

Конечно же мой перевод несколько запоздал, но Робин Содерлинг редко дает интервью, а уж тем более такие пространные. Да и за последние полгода в его жизни мало что изменилось, кроме тренера, так что это как раз тот случай, когда лучше поздно, чем никогда.

Итак, журнал «Café», июнь 2010.

Матч был в разгаре, но Магнус Норман решил, что с него довольно. Он собрал свои вещи, покинул свое место на трибуне и отправился обратно в отель.

На корте стоял его разочарованный 24-летний ученик из Тибро, который не только потерял первый первый сет в матче против немца Райнера Шуттлера, но и свое настроение. Слишком привычное зрелище для игрока, таланту которого было мало равных в туре, но известного своей неустойчивой психикой.

Когда Магнус Норман начал работать с Робином Содерлингом, он решил сосредоточиться на самом слабом месте его ученика. Снова и снова он повторял фразу, которую Робин Содерлинг раньше слышал до тошноты от каждого тренера, который когда-либо у него был:

– Потеря настроения ведет тебя в ад.

Вопрос был в том, прислушается ли он к бывшей второй ракетке мира.

Все это случилось в 2009 году в Санрайсе, штат Флорида, куда они прибыли в середине марта, чтобы сыграть на челленджере в качестве подготовки к турниру серии «Мастерс» в Майами на следующей неделе. В четвертьфинале Робина ждал Шуттлер, игрок, который когда-то был в топ-10, но затем упал в рейтинге.

С трибуны Магнус Норман видел, что с его учеником творится что-то неладное, и Робин Содерлинг возвращается к старым привычкам. Он злился, ругал себя и, кажется, совсем уже отчаялся. Норман пытался поддержать Робина, как мог, но становилось все хуже и хуже.

Тогда тренер встал и ушел, не дожидаясь конца матча.

Томас Йоханссон, для которого Санрайс был предпоследним турниром в карьере, вспоминает:

– Магнус поставил Робина перед выбором : «Если ты хочешь, чтобы я помогал тебе и дальше, то ты не должен так себя вести ...»

И сигнал был получен. Робин Содерлинг взял себя в руки и повернул ход матча, в то время как тренер ждал в отеле. (Этот матч, который Содерлинг выиграл со счетом 6-7 7-5 7-6, директор турнира в Санрайсе назвал лучшим в истории турнира. Двумя месяцами позже, в Дюссельдорфе, Содерлинг обыграет Шуттлера с редким для мужского тенниса счетом 6-0 6-0 – примечание переводчика.). Содерлинг выиграл весь турнир и приз в 18 000 долларов. Не так много по сравнению с тем, что должно было произойти в конце весны, но это был шаг в правильном направлении.

– Мне кажется, это было поворотным моментом для Робина и Магнуса , – говорит Томас Йоханссон. – Я видел, как много Магнус работал над ментальной частью игры. Я думаю, Робину было очень трудно с Магнусом в начале их сотрудничества. Магнус очень честный, прямой и жесткий. И если Магнус считал, что Робин вел себя как ребенок на корте, то он говорил Робину об этом в прямо в лицо. Магнус изменил поведение Робина полностью.

Все, кто следил за теннисом в прошлом году, признают, что в этом Томас Йоханссон прав. Но Робин Содерлинг и его папа Бо считают, что это не совсем так – об этом и многом другом – в интервью Робина шведскому изданию «Café».

Черный Porsche Cayenne Turbo Робина Содерлинга стоит на стоянке позади королевского теннисного зала в Стокгольме – основной теннисной арены Стокгольма, построенной по инициативе короля Густава V. Именно здесь Швеция победила Чехословакию в финале Кубка Дэвиса в 1975. И именно здесь Джон Макинрой кричал: «Отвечай на мой вопрос, идиот!» в полуфинале Открытого чемпионата Стокгольма против Андерса Яррида в 1984-м.

Сейчас обычный послеобеденный вторник, и деревянные лавочки на трибунах вокруг центрального корта пусты.

Робин Содерлинг вырос далеко отсюда, в индустриальном городке Тибро, который иногда называют мебельным центром Швеции. Прошлой осенью он был назван «Тибровцем года», хотя он уже на протяжении многих лет живет в Монте-Карло.

Прошло много времени с тех пор, как провинциальным мальчиком Робин впервые приехал в королевский теннисный зал Стокгольма. Теперь мы останавливаем выходящего с тренировки на центральном корте игрока, еще в юниорах считавшегося одним из крупнейших талантов страны.

Теперь – когда Йонас Бьоркман, Томас Юханссон, Томас Энкист и Магнус Норман завершили карьеру – он уже не шведское теннисное будущее. Робин Содерлинг и есть шведский теннис. Он улыбается:

– Мне говорят, что теннисные школы снова полны малышей, и в теннисных залах снова аншлаг. Многие говорят: «Это Вам спасибо». Я бы не считал это своей заслугой, но ... это замечательно.

Он опускается в кресло в комнате теннисного клуба, пока его агент Пер Хьерквист идет в бар за минеральной водой. Робин Содерлинг соглашается, что теперь он получает больше VIP-обслуживания – даже когда не играет на турнирах:

– Это совсем другой сервис. Теперь я всегда получаю большой люкс в отеле. Две, три комнаты ... или столько комнат, сколько я хочу. Но преимущество выражается и во всех мелочах, Например, я могу выбрать корт, где хочу тренироваться. Если он занят, меня пропустят вне очереди. Это действительно несправедливо, я думаю.

- Это очень заметно в начальных раундах турниров Большого шлема – теперь Вы играете на кортах, где много зрителей, а не на 17-м, например?

– Ну, конечно, интересней, когда на тебя смотрят много людей. Несколько недель назад я сидел и смотрел на фотографии, которые моя подруга сделала в Париже в прошлом году. Первый матч я как раз играл на 17 корте. Потом, матч за матчем, корт становился все больше и больше. Но на самом деле, меня это не слишком беспокоит. Просто, когда я стою на корте, я хочу выиграть так же сильно, и не важно, смотрит на меня один человек, или 20 000.

- Как случилось, что Вы начали чаще побеждать в прошлом году?

– Я не думаю, что стал играть гораздо лучше технически, чем раньше. Но я стал более последовательным в моей игре, и я могу побеждать многих игроков, не играя в свой лучший теннис. Стабильность – это то, чем я доволен больше всего. Если вы посмотрите на Федерера, да и на всех высокорейтинговых игроков – они не играют в свой лучший теннис каждую неделю У них есть 4-5 игр в году, которыми они могут быть полностью довольными. Тем не менее, они выигрывают много матчей. Это то, что характеризует топ-игроков.

- Чувствуете ли Вы себя бессильным, когда встречаетесь с Федерером?

– Так же как со всеми топ-игроками – когда я играл против них не так часто, я думал про себя: «Черт, с каким классным игроком я сегодня играл». Вы получаете так мало времени, потому что они играют настолько хорошо. Они делают Вашу игру плохой. Я помню, как это было, когда я встречался с Новаком Джоковичем пару лет назад – я думал, что он играл так чертовски быстро, и это на меня давило все время. Но когда я встретил его в Лондоне, мы были уже в равных условиях, и я победил его. В матчах с Надалем и Федерером я чувствую то же самое. Я больше не думаю, что они играют слишком быстро. Я улучшил свою игру и теперь сам играю на топ-уровне.

– С тех пор, как Вы вошли в десятку, от Вас ждут большего. Как Вы справляетесь с давлением?

– Я установил довольно высокие требования к себе, так что я не беспокоюсь о том, что думают другие. Я всегда хочу победить, всегда хочу хорошо играть и стараюсь всегда быть лучше. Конечно, это трудно, потому что я редко бываю удовлетворен. Но это привело меня туда, где я теперь. Если я еще и буду заботиться о том, что все остальные думают обо мне, ... вот тогда мне будет по-настоящему очень тяжело.

- Вы всегда знаете, в каком компоненте могли бы сыграть лучше?

– Да, даже не глядя. Скорее всего я не подавал хорошо, мой бекхенд не работал или я плохо двигался.

- А после победы над Рафаэлем Надалем в прошлом году в Лондоне какие претензии Вы могли предъявить себе ?

– Я должен был подавать лучше в том матче. Самокритика очень мне помогает. Она заставляет меня всегда стараться стать лучше.

- Не чувствуете ли Вы, что Ваши требования иногда слишком высоки?

– Да, конечно. В прошлом я был в состоянии победить в игре и быть недовольным. И я мог сильно расстроиться после плохой тренировки. Но теперь я узнал, что не обязательно всегда нужно чувствовать себя на все сто – достаточно победить. Победа или поражение – вот что главное. Это важнее, чем то, хорошо ты играл или нет.

- Когда Вам нравится то, чего Вы достигли на теннисном корте?

– Я не люблю слишком расслабляться. Я думаю, лучше попытаться достичь большего. Когда я закончу карьеру, я хочу знать: хорошо, я добрался до этого места – и я действительно сделал все, чтобы этого достичь. Я не хочу знать что было бы, если бы я боролся немного больше или если бы я тренировался немного сложнее…

- Если окажется, что Вашим высшим достижением в мировом рейтинге станет 8 место (повторюсь, интервью записывалось летом – прим. перев.), Вы действительно будете счастливы тогда?

– Да, поймите, я был бы рад, если мой максимальный рейтинг был хоть 800-м. Если бы я действительно сделал все, чтобы туда попасть.

– Как теннисист Вы можете иметь очень хорошую жизнь, даже если Вы находитесь между 25 и 50 местами в рейтинге. Это вполне комфортные места для тех, кто их занимает?

– Да, я так думаю. Есть игроки, которые вполне довольны своим рейтингом. Они по-прежнему много работают, чтобы оставаться там, но они не готовы выжать из себя максимум.

- Приходится расплачиваться болью за эти последние капли пота?

– Да, и еще приходится переносить операции и месяцами лечить травмы. Это больно. Но мне нравится это преодолевать. Если бы я думал, что это очень скучно, я бы никогда не справился.

- Вы были бы в состоянии достигнуть мировой элиты в любом другом виде спорта?

– Думаю, что да. У меня большой талант к спорту. Талант может быть различным, иногда можно услышать, как люди говорят: «У него было фантастическое чувство мяча, но жаль, что не было воли к победе». Но это тоже талант. У меня есть и талант, и готовность работать для достижения результата. Я не говорю, что я был бы в первой десятке в мире футбола, но у меня определенно были бы шансы на успех.

– Неужели Вы выступали бы так же хорошо и в командных видах спорта?

– Нет, поэтому я и выбрал теннис. Я думаю, что индивидуальные виды спорта интереснее, потому что все зависит от тебя. Посмотрите на футбол – игроки знают, что у них тренировка с 10 до 12, а потом обед. У них все по команде. Легко и просто делать то, что вам говорят. А спортсмены в индивидуальных видах спорта должны брать на себя ответственность и больше думать: «Что мне сделать лучше?», а не только: «Что лучше для команды?».

- Бывает ли такое, что Вы стоите на корте, и Вам хочется ущипнуть себя за руку ? «Черт, это действительно реально ...»

– Да, конечно. Я мечтал стать теннисным профессионалом с тех пор, когда мне было четыре или пять лет. Мама рассказывала мне, что я когда-то смотрел теннисный матч на US Open по телевизору. Мне было пять лет, и я сказал: «Здесь я буду играть! И вы должны приехать и смотреть, но тогда вам будут нужны шлемы, чтобы спасаться от моей подачи». Я мечтал играть на профессиональных турнирах, и иногда я на самом деле думаю: «Теперь я успешен, теперь я играю здесь». И я не просто статист. Теперь я действительно их выигрываю.

– Какую реакцию вызывал мальчик, который говорил, что будет профессиональным игроком в теннис?

– Взрослые в основном умилялись и гладили меня по голове. Я помню, когда мне было семь или восемь лет, я объявил каким-то парням в теннисном клубе в Тибро : «Когда я вырасту, я буду играть на Уимблдоне». Они засмеялись и сказали: «Ну, шансы твои минимальны». Я был мал, но понял что они почти издеваются надо мной. Но мне не было обидно, я был абсолютно уверен, что они неправы.

В ноябре 1997 года семья Содерлингов приезжала в Гетеборг, чтобы посмотреть финал Кубка Дэвиса между Швецией и США. Талантливый мальчик из Тибро воспользовался возможностью, чтобы взять автографы у Йонаса Бьоркмана и Томаса Энквиста.

Шесть лет спустя он был их товарищем по команде, когда капитан Матс Виландер взял его на матч против Австралии. Но вел он себя не как робкий 18-летний новичок.

– Конечно, я жался к стенам, когда был новичком в команде, - говорит Томас Йоханссон, - Но Робин был не таким. Даже на тренировках он выходил на матчи со мной и Томасом Энквистом в полной уверенности, что должен побеждать. И он так сильно расстраивался, если проигрывал, что я, помню, подумал: «Что, черт возьми, он делает!? Это всего лишь 18-летний мальчишка, а я 15-я ракетка мира».

Желание побеждать появилось у Робина рано, но не всегда это шло ему на пользу. Сколько Робин Содерлинг себя помнит, ему говорили, что он должен обуздать свой темперамент.

– Это очень тонкий баланс. Робин также получает большую пользу от его темперамента, – говорит Бо Содерлинг, который сам был известен своим вспыльчивым нравом за время своего выступления за юниорскую сборную по настольному теннису.

На протяжении 90-х годов они с сыном ездили по стране в поисках побед на местных турнирах. Если победить не удавалось, сын был безутешен, но и победы зачастую вызывали эмоциональные вспышки. Излишняя эмоциональность Робина и брошенные им ракетки были столь же знамениты, как и его убойный форхенд.

На фото Робин слева.

– Мне никогда не нравился Робин, и на корте, и вне его, - говорит Александр Нейдерт, который вспоминает Кубок Дональда Дака (Kalle Anka Cup, престижный детский турнир, ежегодно проходящий в Баштаде, – прим. перев.) в 1995 году как один из самых ярких моментов в своей теннисной карьере.

Тогда ему удалось победить Робина Содерлинга в квалификации. Нейдерт, уступивший в их последней встрече несколько лет спустя Содерлингу со счетом 0-6 0-6, завершил свою карьеру и сейчас живет в Осло, где он совмещает учебу с работой тренера по теннису на неполный рабочий день.

– Робин был известен своим плохим поведением, – продолжает Нейдерт, - Я думаю, он был слишком дерзким, и у него было на это право, потому что он был лучшим. Может быть, Вы должны быть таким, чтобы добиться успеха в таком виде спорта, как теннис. Он был настоящим маленьким дьяволенком.

– Но Робин отличался от других не только этим, – говорит Александр Нейдерт, - Мы учились с ним в теннисной гимназии вместе половину семестра. Мы все много развлекались в свободное время, но Робина это не интересовало. Для него существовал только теннис.

Осенью 2004 года в возрасте 20 лет он выиграл свой первый профессиональный титул. Но еще долго имя Робина Содерлинга многие продолжали ассоциировать со сменой настроения.

Осенью 2005 года он подвергся критике со стороны Йонаса Бьоркмана, после того, как он отказался участвовать в Кубке Дэвиса из-за травмы, но через неделю сыграл на турнире в Бангкоке ( сам Содерлинг объяснил свой отказ тем, что пока не в состоянии выдержать физически пятисетовый матч, а потому команде ничем помочь не может. – прим. перев.). Годом позже Содерлинг спас Швецию от вылета из мировой группы и удостоился похвалы от Матса Виландера :

– Мы все делаем ошибки. Робин доказал, что является командным игроком.

Среди конкурентов в туре Робин Содерлинг имел репутацию нестабильного игрока, во всех смыслах. Томас Юханссон вспоминает:

– Если игрок теряет голову, об этом быстро становится известно всему туру. Все знали, что Робин Содерлинг очень опасен, и его игра всегда была высокого класса. В то же время Вы знали: если Вам удастся вывести его из равновесия, он начинает спешить. Вы могли читать Робина, как открытую книгу.

Во время прошлогоднего итогового турнира в Лондоне в ноябре уже никто не говорил о Робине Содерлинге в подобном ключе. Конкуренты говорили о том, как он изменился, но наиболее неожиданной была, пожалуй, похвала от Горана Иванишевича. Экс-чемпион Уимблдона, во время своей карьеры известный своим бурным нравом, сказал:

– Во мне жили три разных игрока: хороший Горан, плохой Горан и сумасшедший Горан, – и каждый из них мог подавать эйсы.

В Содерлинге Горан Иванишевич увидел себя – рискующего и темпераментного – и его совет был таким :

– Пожалуйста, не изменяй себе, Робин, что бы ни говорили тебе окружающие.

Робин Содерлинг загорается при упоминании имени Иванишевича. Ясно, что ему не нравится, как его успехи в 2009 году преподнесли в средствах массовой информации. Он счастлив работать с Магнусом Норманом, но не согласен, что все дело в том, что тренер заставил его изменить свое поведение.

– Это лишь одна малая часть. Но я также стал намного лучше как игрок, - говорит он, и его поддерживает отец.

– Дело в том, что и сам Робин повзрослел и созрел как личность. Я не думаю, что мы должны переоценивать роль Магнуса Нормана в этой связи, - говорит Бо Содерлинг.

Робин Содерлинг считает, что его темперамент – это скорее преимущество для его карьеры.

– Очень много говорят о том, как много матчей я потерял из-за моего темперамента. Но никогда не говорят о том, как много игр я выиграл благодаря моему темпераменту, – а их намного, намного больше.

– Разве может помочь брошенная ракетка?

– Да, конечно. Я повернул в свою пользу много матчей только потому, что я безумно не хотел проигрывать и думал: «Я выиграю этот матч, даже если это будет последнее, что я сделаю».

Когда я спрашиваю у Робина Содерлинга когда именно темперамент дает ему преимущество на теннисном корте, ответ приходит быстро:

– На самом деле всегда. Сыграть игру – все равно что пройти по тонкой линии, – ты не можешь подавить все чувства и эмоции и стать слишком пассивным, но ты не должен впадать и в другую крайность и слишком раздражаться. Нужно оставаться в центре, на линии. Мне это чаще всего удавалось в последнее время. Но я ничего не менял. В принципе, у меня до сих пор тот же темперамент, я просто научился выбирать правильный путь.

- Можете ли Вы сравнить себя с Джоном Макинроем?

– Да, конечно. Всем известно, каким он был. Но он был исключительным. Он не терял концентрацию, когда сердился, а начинал играть еще лучше. Это очень редкое качество.

- А где Ваш предел? Когда эмоций становится слишком много?

– Когда ты начинаешь тратить все силы на то, чтобы сердиться вместо того, чтобы бороться, чтобы выиграть следующий мяч. В конце концов эмоции тебя захлестывают, и ты только и думаешь о том, как плохо сыграл.

- Есть ли какие неписаные правила о том, что можно, а что нельзя делать на корте? И есть ли разница, злитесь Вы на себя или на противника?

– Конечно. Это большая разница. Конечно, у меня были матчи, когда я сердился на соперников, но это бывает редко. Почти все хорошие игроки злятся на себя или судью. Но если ты сердишься на судью, на самом деле ты просто злишься на себя. В конце концов, внутри тебя все кипит, и ты должен найти кого-то еще, кому излить свой гнев. Я восхищаюсь судьями. Представьте себе, каково это – путешествовать по всему миру неделю за неделей и постоянно выслушивать претензии от игроков.

Во время нашей беседы в королевском теннисном клубе Робин Содерлинг никак не проявляет свой знаменитый темперамент. Вместо этого он прост и вежлив, как все шведские теннисисты. Его ответы достаточно честны, чтобы не привести к новым спорам. Но есть кое-что, чему ему пришлось научиться.

– Раньше в послематчевых интервью я говорил всегда то, что я чувствовал и думал. Теперь я понял, что этого делать не стоит. Доля лжи присутствует почти в каждой пресс-конференции. К сожалению, приходится говорить неправду для своего же блага в долгосрочной перспективе. Например, нельзя признаваться, что у тебя что-то болит и тем самым помогать соперникам.

- Звезд гольфа часто обвиняют в том, что они играют ради денег. Что-то подобное можно отнести и к Вам?

– Ну это не соответствует действительности. Я играл бы в теннис, даже если там не было бы такого призового фонда. Я не думаю, что так много денег платят в биатлоне или керлинге, но люди посвящают им свою жизнь. Это просто страсть к спорту.

- Учитывая, что Вы все-таки зарабатываете большие деньги, на что Вам их не жалко тратить?

– Я трачу довольно много денег на часы. Может быть, слишком много, но мне это действительно интересно. Особенно не стоит жалеть денег, если я играл хорошо и выиграл турнир или важный матч. Тогда я думаю: «Сейчас стоит купить новые часы.»

- Сколько Вы потратили на часы?

– Не могу точно сказать. Много.

- Кристиан Вильхельмссон сказал мне, что он как-то купил Rolex за 60 тысяч долларов.

– Да, я покупал гораздо более дорогие часы, чем эти.

– Поддерживаете ли Вы связи со своими старыми приятелями из Тибро?

– Нет, это не так. Не могу сказать ничего плохого о них и о Тибро, но они все еще там, и у них совсем другая жизнь, чем у меня. Просто наши пути разошлись.

- Ваша невеста Дженни раньше вела блог. Почему она удалила его?

– Он привлек гораздо больше внимания, чем ожидалось. Дженни начала писать и выкладывать фотографии, потому что ее семья и друзья интересовались, как ей живется. Но потом она стала писать и обо мне – и в конце концов в блог пришли теннисные фанаты и начали выливать на нее весь свой негатив, начали писать комментарии, в которых они называли ее такими словами, которые даже стыдно озвучивать. Ей не хотелось быть частью всего этого, поэтому она ушла. Это моя вина, что я позволил втянуть ее во все это.

Фото из удаленного блога Дженни Мостром.

- Когда Вы дошли до финала в Париже, Ваша мама сказала, что ей очень приятно читать хорошие статьи о Вас, потому что раньше пресса писала о Вас лишь негативные вещи. Согласны ли Вы?

– О, это так похоже на мою маму… Она принимает так близко к сердцу, когда обо мне пишут негативные вещи. Я постоянно ее прошу не обращать внимания на всю эту чушь.

- Вас сравнивают со Златаном: две сильные личности, нарушающие общепринятые стандарты и не заботящиеся о том, что о вас говорят люди. Какие между вами отношения?

– Я не знаю Златана лично, но отношусь к нему очень хорошо. Что бы вы ни делали, всегда найдутся люди, которым это не понравится, нужно просто это принять. Я иду по своему собственному пути и делаю то, во что я верю, и я совсем не дива.

- Люди думают, что Вы дива?

– Да, есть люди, которые меня представляют таким. Это очень печально. В мире так много зависти, и люди, которые видели меня только по телевизору, создают картину, которая совсем не соответствует действительности.

- Почему для Вас так важно не казаться дивой?

– Да потому что я совсем не такой. Это было бы чертовски скучно. Я обычный провинциальный парень из Тибро.

- Вы играете с Роджером Федерером, объезжаете несколько раз в год весь мир и собираете эксклюзивные швейцарские часы. Сколько на самом деле в Вас осталось от того провинциального мальчика из Тибро?

– Он остался внутри меня. Я нахожу странным, когда люди при разговоре со мной начинают нервничать, или шепчутся и показывают на меня пальцем. Мне хочется сказать им : «Я такой же, как вы».

Робин Содерлинг с Магнусом Норманом и своим тренером по физподготовке Али Гелемом.

За окнами начинает темнеть. Мы идем к выходу, и проходим мимо бара, где Томас Юханссон и Йонас Бьоркман готовятся к стокгольмскому турниру. Они, кажется, не замечают своего бывшего товарища по команде, и он не замечает их и идет прямо на стоянку.

Часом раньше мы спросили Робина, с кем он проводит время во время турниров, и его ответ был таким :

– Из игроков... со всеми шведами. С Магнусом. Для меня теннис – это работа. Я не хочу наживать врагов, но я пришел в тур не для того, чтобы заводить друзей.