Сергей Микулик: «Юран сказал Садырину: «Вот вы меня перестали ставить, и я из-за вас три лимона потерял»
Окончание вчерашнего интервью Сергея Микулика – одного из первых журналистов, освещавших российский мини-футбол, человека, который знает миллион баек о нашем спорте и некоторыми из них готов поделиться с вами.
– Чем мини-футбол принципиально отличается от большого футбола?
– Ну, смотри. Идет последний тур мини-футбольного чемпионата, сижу я в далеком городе со своим другом, президентом клуба. Город не сильно внушающий доверие, так что мы привезли с собой коньяк и сидим его пьем. Его команде уже ничего не надо, у них все хорошо. Тут стук в дверь, заходит представитель другой команды и говорит: “Тут такой деликатный разговор… В общем, помогли бы вы нашей команде, легли бы под нас сегодня...”. На что мой друг говорит: “Ну, можно рассмотреть, но что я тогда ребятам своим скажу? Как их мотивировать-то?”. “С собой денег нет, – отвечает тот. – Но сейчас пойду, попробую решить. О, а вы тут коньяк пьете, да?”. В общем, налили ему, ушел решать.
Через пятнадцать минут снова стук в дверь. Заходит еще один человек, представитель уже другой команды. “Слушай, тут такой деликатный разговор… Помогли бы вы нашей команде, прибили бы сегодня этих? Денег с собой нет, но сейчас пойду, попробую решить. О, а вы тут коньяк пьете?”. Тоже наливаем, тоже уходит решать.
Тут мой друг поворачивается ко мне и спрашивает: “Слушай, а в большом футболе такая ситуация возможна? Матч же один, его же нельзя и продать, и купить одновременно. Последний тур, да и еще и ни у того, ни у другого денег нет с собой”. “Нет, – говорю. – В большом футболе такое невозможно. В большом хотя бы коньяк свой принесли бы, а не наш пили”.
– Вы свое время консультировали мини-футбольный клуб “Норильский никель”. Какие впечатление остались от Норильска?
– Вообще команда тогда базировалась в Москве, но, помню, в Норильске как-то проходил один коммерческий, имиджевый турнир. Вот тогда я понял, что такое не просто закрытый аэропорт, а закрытая дорога в аэропорт. Получилось так, что гендиректор клуба Михаил Русяев привез на тот турнир каких-то своих немецких друзей из большого футбола с пивными животами, они там много назабивали, а когда пришло время улетать, началась пурга. Выехать нельзя. “А это вообще надолго, ребят?” – спрашиваю местных. “Ну, может быть, на сутки, – отвечают. – Может быть, на недельку. Может, больше…”. Так что строить деловые отношения с Норильском несколько сложно.
А в тот раз все закончилось тем, что где-то через сутки появился какой-то умелец и сказал, что может довезти всех на “Камазе”. Русяев с немцами связался по спутниковому телефону, а те: “Ой, нет, мы тут нашли буфет, а в нем прекрасная буфетчица Зина. Нам тут так хорошо, что не нужен никакой “Камаз”. Когда улетим, тогда и улетим”. В итоге улетели только еще через сутки.
Вот, что такое город Норильск. Причем это был май, и даже не первые числа.
***
– Российский спорт 90-х кишел бандитами. Как вы с ними находили общий язык?
– Да, в 90-е же бандитом было быть престижно – как депутатом сейчас. У них были деньги, они курировали весь этот процесс, спортсмены к ним относились спокойно. Но с этой публикой надо вести себя согласно заповеди «Не верь, не бойся, не проси» – и все это будет нормально. Главное – не обещать им ничего. У них свой кодекс справедливости.
Была, например, одна история. Такие вот кураторы, как я их называю, решили помочь деньгами одной команде из высшей лиги, взяли известного нападающего, заплатили ему подъемные. Поначалу у него покатило, а потом как отрезало. Я как раз оказался в городе в тот момент, когда тренер перевел его в полузащиту. И вот готовятся они к следующей игре, тренер ему говорит: “Слушай, старик. Что-то от тебя совсем толку нет”. “Ну а что, вы меня сейчас опять в полузащиту поставите и будете голов требовать?”. “Буду. Я же не вратарем тебя делаю”. “Ну а я тогда просто на поле не выйду”. “Ну и черт с тобой”.
Начинается матч, в составе его нет. Приезжают кураторы. “А где наш-то?” – спрашивают. А они его любили, в фаворе у них был. “Ну вот так и так, поэтому нет”, – отвечают им. После этого кураторы вывозят игрока подальше от базы и говорят: “Слушай, дружок. Мы-то думали, у тебя травма, а ты отказался играть за нашу команду. Был договор. Мы тебе собрали деньги. Мы тоже работаем не бесплатно. Так что будет так: мы тебя штрафуем за пропуск игры, а дальше либо ты возвращаешь всю сумму и мы забываем друг о друге, либо играешь хоть вратарем”. Игрок – сразу на стадион. “Тренер! Я очень хочу играть”.
По-моему, вполне справедливо, согласись.
– Самый удивительный легионер, которого вы встречали в те времена?
– Самара времен Владика Радимова. В гостиницу «Волга» заселяются три африканских джентльмена, которые прибыли на просмотр. Им было сказано: «Отсыпайтесь, а в два часа вас будет ждать автобус, который отвезет вас на базу». Через день-другой я планировал посмотреть на них на тренировке, но не получилось – и вот почему. В 14:05 подъехал фирменный клубный автобус, водитель походил-побродил, но клиентов не нашел. Поднялся – в номерах никого. «Никто трех черных товарищей не видел?» – спрашивает. «Видели. Они в какой-то автобус садились». В общем, африканцы оказались дисциплинированными, что редко бывает, и ровно в 14:00 вышли на улицу – а в этот момент на их беду подъехал рейсовый автобус, которые ехал на рынок. Ну они в него и сели – вместе с бабулями с гусями и курами.
Среди этих корзинок разложили свои сумки и задумались: «Чего ж они нас сразу так опускают-то? Хоть бы по мячу дали сначала ударить. Может, мы все-таки чего-то стоим, и можно было нормальный автобус за нами прислать».
Отлавливали их потом сетью в районе рынка, агенты их, конечно, настаивали на просмотре, но Тарханов сразу сказал: «На***. Везите их сразу в аэропорт – причем за их счет. Если у них в жизни нет мозгов, то едва ли они проявятся на поле».
Хотя один из товарищей был некто Эссьен Фло, который потом оказался в «Спартаке». Пресс-атташе «Спартака» Александр Львов мне потом рассказывал, как «Спартак» как-то играл какую-то двусторонку, Фло сидел первый тайм на трибуне, а на второй Романцев попросил его позвать. Львов поднимается – а его нет. «Тут сидел такой в желтой шапочке, не видели?». «Видели. Его менты свинтили и увели куда-то». Львов приходит в лужниковское отделение, там за решеткой сидит перепуганный Фло. И рассказывает: «Я с трибуны слез, отошел на метр и пописал, а меня забрали». Львов ему: «Ты что, у себя в Нигерии тоже ссышь на улицах?». Тот: «Ну да». Львов: «В смысле? У вас там все, что ли, это прямо на улицах делают?». «Ну да», – говорит Фло. И тут, говорит мне Львов, я понял, что наезд не удался.
* * *
– Вас знают как легенду “Спорт-Экспресса”. Как вы смотрите на все, что происходит сейчас в газете?
– Мы, как известно, с Игорем Рабинером выпустили книжку о “Спорт-Экспрессе”. И я тебе скажу, что крайняя презентация этой книжки у нас была в Питере, и как раз тогда нынешние собственники “Спорт-Экспресса”, собственно, стали собственниками. И после беседы с близким к этим кругам лицом, я удивился: они как бы думали, что Иван Рубин продал им курицу, несущую золотые яйца. О Рубине у меня неоднозначное мнение, но он точно не идиот, так бы он не поступил никогда. Товарищи, ну а чего вы ожидали? Как говорил Сэр Алекс Фергюсон: “Если я хочу купить игрока, я сначала интересуюсь, почему его готовы продать”.
Но тогда у них хотя бы выработалась генеральная идея под названием Объединенный футбольный чемпионат. Она явно просматривалась. Костя Клещев, думаю, как раз покинул издание потому, что недостаточно придерживался этой новой линии партии. А когда по известным причинам эта идея раскололась, они, по-моему, потерялись окончательно. А насчет всех этих открытых писем – они никогда не приводили к результату. Это как Олег Романцев, уходя от Червиченко, начал кричать в воздух: “Спартак” должен быть народной командой, давайте раздадим акции болельщикам, и будет нам счастье”.
Знаешь, я же читал интервью Геcкина с Юрием Дудем, и оно меня расстроило. Совсем плох стал старик Моисеич. “Это не помню, то не помню”… Напомнил он мне известного персонажа Доцента из “Джентельменов удачи” – но там-то его как карикатуру рисовали. А тут Вова сам превратился в карикатуру и не заметил этого. Это печально. Ты же как старик Коробейников сидел в своей каморке, а вокруг тебя что-то придумывалось, была какая-то движуха. И когда тебя об этой движухе спрашивают, надо более ответственно подходить к своей памяти. Или уже потихоньку вешать перо на гвоздь.
– Слышал историю, что в свое время вас уволили из “Спорт-Экспресса” после того, как вы привезли из Аргентины выдуманное интервью с Марадоной. Такое было?
– Ну, враги-то клевещут. На самом деле было так.
1995 год. Меня пригласила в Аргентину юношеская сборная Москвы по футболу, у которых там было турне. Марадона тогда тренировал “Расинг”, и мне сказали: “Он, конечно, непредсказуемый – но мы твою просьбу передадим”. А уже под конец турне мы возвращаемся в Буэнос-Айрес и мне говорят: “Старик, Марадона сказал да”. А он же тогда был совсем отвязным. Первое, на что я нарвался, – это обложка газеты, на которой Марадона показывал кому-то средний палец без всякой причины. В общем, вел он себе нездорово. За те две недели, что мы катались по Аргентине, у него постоянно были какие-то скандалы, посылания и так далее. На каком-то матче он подозвал судью и плеснул ему водой в лицо. Другого бы выгнали, но это Марадона. Где-то даже опубликовали письмо его фаната, который написал: “Диего, пойми, ты уже не бог. Мир не вертится вокруг себя. Поставь голову на место, мы ведь всей Аргентиной за тебя болеем”.
Я все это копил-копил-копил, и вот после матча “Расинга”, который они сыграли вничью, я захожу с переводчиком в раздевалку. Марадона нас видит, говорит – ну, пошли. В массажку. Садимся, я сразу же спрашиваю его про этого судью, которого он облил водой: “За что?”. “Во-первых, он судить не умеет. – говорит. – А во-вторых, вообще дерьмо. Но ты прикинь, из-за того, что я Марадона и ты теперь об этом напишешь, об этом уроде даже в России будут знать. Вот, что происходит, когда люди стоят рядом со мной”. И дальше шел такой поток: “Я, я, я”. Это совершенно нормально.
Мы поговорили, он пофеерил, потом ему стало скучно, и он ушел. А уже после того, как интервью вышло в газете, я приезжаю в один город уже в нашей стране, меня встречает серьезный человек с охранниками. Подходит ко мне и говорит: “Спасибо тебе, брат”. “За что?” “Да вот за эту фразу твою из интервью с Марадоной: “Марадона появился в бутерброде из охранников, а потом зашел в массажную, которая напоминала маленькую камеру тюрьмы”. Спасибо, друг! Как будто сам там побывал”. Может, он вопросы с ответами-то и не читал, но образ! Люди из этой среды восхищались той заметкой.
– В газете в итоге не поверили, что интервью состоялось на самом деле?
– Я уже уходил из “Спорт-Экспресса” в тот момент. И получилось так, что я это интервью скинул и пошел отсыпаться. Потом мне говорят: “Слушай, а что если вот это так повернуть, а это – так?”. “Ребят. У меня было пять минут. Телефон мне Марадона не оставил. Заверять это не надо, перезвонить мне ему некуда”. А мне: “А ты, может, вообще с ним не разговаривал?”. “А вы-то там были вообще? Вы тут сидите как кроты…”. Ну, в общем, я все высказал им – все равно знал, что уже ухожу. До сих пор в спину от кого-то что-то несется.
– Самое удивительное интервью в вашей жизни? Либо из-за героя, либо из-за обстоятельств.
– Знаешь, я много лет ждал, когда можно будет пообщаться с Сашкой Могильным. Когда был локаут в 1995-м, он приехал – причем с него как с рядового советской армии надо было сначала снять уголовное дело за побег, дезертирство. И вот мы сидим в раздевалке, которая уже не напоминает тюремную камеру, и я спрашиваю: “Саш, а когда ты уезжал, о родителях-то подумал?”. Ответ: “Серега, мои родители и так под Хабаровском жили. Куда их могли еще дальше-то послать?”.
Или был еще один похожий случай – с моим любимым легендарным баскетболистом Юрием Ивановичем Корнеевым, который, увы, умер в 2002 году от рака крови. И как раз когда Могильный только сбежал, я Корнеева спрашивал: “Юрий Иваныч, а у тебя такие варианты были?”. “Ну, бери что-нибудь, подъезжай, вспомним”. Приезжаю. Рассказывает. 1962 год, город Бостон. А перед турне Корнеев поругался с руководством московского “Динамо”, где тогда играл. Грузины из Тбилиси предлагают ему 800 рублей в месяц, “Волгу” и трехкомнатную на Руставели. Ответ надо дать сразу. “И вот я стою у окна курю, думаю об этом. И тут какой-то человек нарисовывается, говорит: “Наконец-то вы одни. Вот вам машина. Вот контракт с “Бостон Селтикс”. Вы мощный форвард, вы нам подходите. Только решайтесь быстро”. А я ему: “Да пошел ты. 800 рублей, “Волга”, б**, и трехкомнатная. Ты мне думать мешаешь. Сгинь отсюда, сволочь”.
“А в Тбилиси-то все-таки не поехал?” – спрашиваю. “Не поехал, да. Понял, что я там чаще буду вином запивать, и наверное не сыграю”.
– Чем, на ваш взгляд, советская спортивная журналистика отличалась от российской?
– Простой пример. 1994 год, чемпионат мира по футболу. Я живу ровно напротив базы нашей сборной и каждый день хожу туда как на работу. Я здороваюсь с Садыриным, Семиным, Игнатьевым, Симоняном. Я иду по людям, со мной все разговаривают, и никто не отказывает – я заполняю 2/3 газеты “Спорт-Экспресс”, на всякий случай. Спрашиваю Садырина: “Павел Федорович, как с Бразилией-то играть будем?”. “Ну, Владик Тернавский будет держать Ромарио”. Подхожу к Владу. Он: “Да пойдем поговорим”. И за три дня до матча в газете выходит материал: “Влад Тернавский: “Как я буду держать Ромарио”. Нет проблем! И так со всеми. Все абсолютно открыто.
Проходит двадцать лет. Из двух мест мне предлагают поехать на чемпионат мира в Бразилию. “Ребят, – говорю. – Никакого эксклюзива не будет. Они там будут жить у Капелло под колючей проволокой. Если даже до кого-то доберешься, скажут: “Ну, мы работали, мы старались”. Вот эта открытая жизнь – она кончилась. А ходить и подглядывать в замочную скважину… Был бы хотя бы условный Бородюк вторым тренером – это еще что-то. Хоть Александр Генрихович, конечно, и партизан на допросе. Но по крайней мере, есть варианты между строк. А так – как в анекдоте. “Чем отличается онанизм от полового сношения? В принципе – ничем, только в первом случае поговорить не с кем”.
– Александр Шмурнов считает, что российская журналистика находится в заднице. Вы согласны?
– А Александр Иваныч не уточнял, она вместе с ним в заднице или сама по себе, без него? Вот это любопытно было бы. Возвращаясь к “Спорт-Экспрессу”, вот Вова Гескин говорит: “Нам срезали командировки”. А как раз в это время у них прошел главный хит сезона – интервью с мамой Игоря Денисова. Простите, а к маме Игоря Денисова в Испанию надо было еще и лететь? Ей нельзя было позвонить? Ну поэтому у вас и нет командировок. А зачем они?
– Вы верите, что это было реальное, а не выдуманное интервью?
– Да, Боря Левин – ответственный человек. Но я-то тогда жду ответное интервью со стороны родственников Станислава Черчесова: “Маленький Стасик у нас тоже был принципиальным мальчиком”. Я-то Станислава Саламыча давно знаю, он как раз человек, который всегда за команду бился. Этим, между прочим, и отличался в “Спартаке”. Помню, мы с ним едем домой после какой-то игры с “Асмаралом”. У “Асмарала” на последние 15 минут вышел Гаврилов, и с его подачи сравняли счет. А Дима Хлестов по кличке Барези тогда должен был быть за него ответственным. И Стас говорит: “Они-то с Гаврилой не играли, не помнят его. А он когда вышел, я орал: “Барези! Возьми его за левое яйцо и не отпускай! Возьми!”. А он не взял – ну и на, и вынимай”.
У Черчесова я, кстати, был в гостях, когда он еще в Дрездене играл и запустил один из самых нелепых голов. Вообще, конечно, карьера у него могла выйти пообъемнее – и в сборной, в том числе. Но поскольку Станислав Саламыч спиртного на дух не переносил, для команды, костяк которой был из Киева, это был чужой вратарь. Даже если бы он все на свете ловил.
– Ваша пятерка лучших пишущих спортивных журналистов России?
– Дудя на какое место ставим? Мне Юра нравится своей кусачестью. Он себя называет стервятником. Без Василия Уткина, конечно, тоже не обойтись – потому что он и пишущий тоже. Александр Горбунов. Игорь Рабинер. И Голышак с Кружковым как единое целое.
– Вы давно дружите с Василием Уткиным. Расскажите – каково это?
– Вася офигительно умеет дружить. Но чтобы дружить с ним полноценно, нужно выдерживать его объемы и дозы. Если ты с ним куда-то пришел, а через полчаса уже спишь за столом – ну, значит ты не совсем друг. Не скажу, что я никогда не засыпал – бывали разные случаи, кто кого доставлял домой. Хотя, как ты понимаешь, чтобы доставить Васю, нужно приложить некоторые усилия.
– Какое-то время вы были шеф-редактором баскетбольного канала “НТВ-Плюс”...
– Да, но это имело смысл, пока в нормальном виде существовал чемпионат России. А потом, когда некоторые товарищи из кабинетов сделали Единую лигу ВТБ… Я ничего не имею против нее, но она было сделана, на мой взгляд, чтобы серия ЦСКА – “Жальгирис” была на как можно более позднем этапе плей-офф. А все остальное не имеет смысла. Все же говорят, что вот вроде как единая лига, у всех равные возможности, все счастливые и богатые. Но вот “Жальгирис” несколько лет назад играл в плей-офф с “Краснодаром”. Сыграли в Каунасе, через день игра в Краснодаре. “Краснодар” садится в свой чартер, через два часа с копейками приземляется дома, спит, завтра у них выходной. А “Жальгирис” ночует дома, после чего на автобусе едет в Вильнюс, оттуда летит в Москву, там полдня ждет рейса в Краснодар, прилетает туда, уже сегодня им выходить на паркет, они выходят мертвые, их два дня подряд размазывают со страшной силой, и потом тем же замечательным путем они едут обратно – только еще и в соплях. Это был последний год игры “Жальгириса” там, сейчас они не выступают в Единой лиге ВТБ. Так что вся эта идея оказалась нежизнеспособной.
Хотя когда литовцы еще были, все рассказывали: посмотрите на посещаемость лиги. А что смотреть? Тут сравнивать нечего. Дворец в Минске вмещает пятнашку, в Вильнюсе – 16 тысяч, в Каунасе – 17. У нас таких дворцов и близко нет. Естественно, когда туда приезжал ЦСКА или другая российская команда, все было забито под завязку, ставьте любые рекорды, пожалуйста. Но в Москве-то надо было что-то построить. ЦСКА до сих пор вон в этом милом сарайчике образца Олимпиады-80 играет. После того как литовцы ушли, посещаемость лиги ВТБ стремительно пошла вниз, и в этом сезоне уже достигла двух тысяч. Такую аудиторию обычно собирают в Литве, когда сборная дошкольников Клайпеда играет против дошкольников Паланги. Так что один турнир убили, а другой сам стремится к нулю.
– Есть мнение, что российский баскетбол – это очень плохо. Вы согласны?
– Нет, иначе бы ЦСКА не выходил бы в очередной Финал четырех, “Химки” не выиграли бы еврокубок. Но понимаешь, ЦСКА не может быть вечным чемпионом, это всегда приводит к застою. Наверное, болельщики футбольного “Спартака” с этим не согласятся, но неинтересно было смотреть российский футбол, когда вечным чемпионом был “Спартак”. Нужна конкуренция.
При этом баскетбол – это самый гармоничный ветеранский вид спорта, потому что у этих людей не исчезает ничего. Он идет с мячом, налево посмотрел, направо отдал, а в углу с заряженной лапой уже стоит другой. И если в игроцкие годы он забивал 8 из 10, то сейчас он кладет 6. Все осталось, все при них.
– В вашей карьере было множество командировок. Самая безумная из них?
– Журнал “Мой футбол”, 1995 год. Это были не бандиты, это были бизнесмены – но у них начались неприятности. Один из них мне звонит и говорит: “Старик, ты на работу не ходи завтра. Нам там арест на имущество накладывают в журнале. Сможешь днем куда-нибудь вылететь, чтобы можно было на командировку деньги списать?”. “Ну, без визы можно к Олегу Саленко в Турцию слетать, например”, – говорю. “Давай! Давай в Турцию, бери семизвездный отель, трать, вези чеки – чтоб не все врагам досталось!”. И поехал я к Сале, замечательно время провели. Такая вот командировка.
Кстати, если о Саленко. Я же еще от журнала “Смена” в 1984 году приезжал в школу “Смена”, когда “Зенит” стал чемпионом с девятью воспитанниками в составе. И мы с Дмитрием Николаевичем Бесовым, основателем “Смены”, как раз разговаривали о воспитанниках. “А есть у вас такая звезда, какой мы еще не видели?”. “А вот он тренируется как раз, – говорит. – Олег Саленко. Надеюсь, будем гордиться им как игроком, но боюсь, что будем краснеть за него, как за человека”.
У Олега было раннее развитие. Он все юношеские сборные прошел, везде был лучшим бомбардиром. Когда он забил свои пять мячей Камеруну, я естественно был на игре. Тогда у нас еще был шанс выйти с третьего места, но та ночь была отдана игрокам на откуп. И я к нему подхожу после допинг-контроль и спрашиваю, сможем ли поговорить. “Да, конечно, пойдем в номер. Раз пиво можно, давай засыпем”. “Сколько?”. “Серег, ну я все-таки рекорд установил, так что давай ящик возьмем”. Отлично поговорили, интервью потом вышло в «Спорт-Экспрессе».
В тот же вечер, помню, выходя в коридор, увидел одну из сцен, которую невозможно было бы подглядеть на базе сборной России-2014. И, может быть, прав Капелло, что никого и не пускал. Тогда с одной стороны на колонку оперся главный тренер сборной Павел Садырин, с другой – нападающий Юран. Юран сыграл первый тайм с Бразилией, после чего его заменил Саленко. Больше Юран на поле не выходил. А к нему за неделю до чемпионата мира подъезжал “Арсенал” и предлагал контракт на четыре года по 800 тысяч в год. Но Сергей Николаевич хотел миллион.
Отложили это дело до конца турнира, но в итоге никогда к нему уже не возвращались. И вот стоят они с Садыриным, и Юран говорит: “Федорыч, вот вы меня перестали ставить, и я из-за вас три лимона потерял. Три лимона, Федорыч. Федорыч! Да вы хоть представляете себе, что такое три лимона?”. “Три лимона…, – говорит после паузы Садырин куда-то в воздух. – Я, между прочим, до этого дня в федерации 300 долларов получал – зато каждый месяц. А сейчас с такими, как вы, и тех денег, видимо, не будет. Три лимона, три лимона. Тьфу, б**, фраера”. И разошлись они в разные стороны.
***
– В этом интервью было выпито столько алкоголя, что я предлагаю закончить его историей про самое невероятное застолье в вашей жизни.
– Пожалуйста. 1990-й год, «Алания» – или тогда еще «Спартак-Орджоникидзе»? – выходит в высшую лигу СССР. Происходит серьезная тусовка в охотничьем домике, на которую приглашены мы с фотографом Сашей Федоровым. Во главе стола сидит Сослан Петрович Андиев, человек-гора, двукратный олимпийский чемпион по борьбе в тяжелом весе.
Саша фотографирует, старается, потом выходим покурить. Возвращаемся – и видим, что Сослан Петрович режет поросенка, а на плече (!) у Сослана Петровича сидит человек и говорит тост. Причем человек нормальной комплекции. И Андиева это нисколько не напрягает. Федоров тут же за фотоаппаратом – но ему быстро объясняют, что вот такого эксклюзива лучше не надо.
После этого человек договаривает тост, а потом опирается ладонью о голову Сослана Петровича, встает уже ногами на его плечо и разбивает бокал за какое-то счастье. После этого встает уже сам Сослан Петрович – а человек при этом продолжает стоять у него на плече.
Вот эта сцена очень врезалась в память. Тогда я понял, что Андиев рано закончил. Мог бы и за третьей олимпийской медалью идти.
Фото: REUTERS/David Silverman; zalgiris.lt//D.Pipas/Fotodiena; lokomotiv.info; РИА Новости/Владимир Акимов, РИА Новости/Валерий Левитин
Присоединяйтесь к «Дине» Вконтакте
Наши планы на эти выходные:
Смешная опечатка))
Про коньяк, про Фло, про Шмурнова, про Марадону, про Гескина... :)