Астматическая одышка межсезонья. Россия вновь уколола Норвегию терапевтическими исключениями. Но это вряд ли поможет
Ведь диагноз проблемы до сих пор не установлен.
О терапевтических использованиях (therapeutic use exemption – TUE) спорят, вообще-то, уже давно. Так бурно, что одышку вызывают сами разговоры об астме и других болезнях: какое преимущество TUE дает спортсменам, можно ли верить процедуре оформления и стоит ли говорить о медицинской тайне публично. Сложно отвечать на это без научных степеней, но вот оценить, насколько объективна риторика в СМИ, можно вполне.
Примечание: ниже речь пойдет преимущественно в контексте лыж и биатлона, хотя TUE, конечно, актуальны и для других видов спорта.
Слухи о TUE в норвежских сборных – не новость, хотя по именам официально данных почти нет, а разговоры идут кулуарно. Да и кто поспешит раскрывать свою медкнижку публично? Но масла в огонь все время подливает кто-то со стороны, и на днях это сделал тренер сборной России по лыжным гонкам Маркус Крамер. Вот как он ответил на вопрос о норвежцах:
«На мой взгляд, это уже слишком. Ведь речь не только про астму. Тут болит – TUE, там болит – TUE. По сути, в любой ситуации им можно получить исключение. Я считаю, что правила должны быть пересмотрены. Если у спортсмена настолько серьезные проблемы со здоровьем, то не может быть и речи о выступлении на таком уровне. Бегай среди любителей, и никто слова не скажет. Эту лазейку нужно прикрыть, иначе соревнования нельзя назвать равными», – говорит Крамер.
Критика в адрес Норвегии (и в целом терапевтических исключений) звучит регулярно, а в нашей стране особенно много спикеров на эту тему. Глава Федерации лыжных гонок России (ФЛГР) Елена Вяльбе в марте и вовсе назвала TUE легальным допингом. Она считает странным, что в «одной команде все больны астмой», и прямо намекает на слишком хорошие результаты норвежки Терезы Йохауг.
«Пусть они пользуются терапевтическими исключениями, но пускай это будет оглашено для всех», – сказала глава ФЛГР.
Вяльбе верна себе, почти дословно повторяя то же, что и в 2016-м: «успех норвежцев всех раздражает, так как у них в команде одни астматики». Вообще, подборку цитат (Вяльбе и не только) можно продолжать очень долго. И не стоит забывать, что сам факт астмы у кого-либо из спортсменов не говорит о наличии у них TUE.
Любопытно, что предметом этой риторики очень редко становятся сами россияне. А, когда это все же происходит, интонации Вяльбе и Крамера звучат совсем по-другому. Например, в том же 2016 году норвежское издание NRK опубликовало две статьи. В первой засветился Крамер и рассказал, что лекарства от астмы принимает его подопечный – россиянин Александр Легков. Причем тренер резюмировал, что считает это абсолютно нормальным. Во второй статье чиновники ФЛГР «спалили» болячку еще у одного лыжника сборной – Ильи Черноусова. Чуть позже эти данные подтвердила и Вяльбе, но ее слова были далеки от какой-либо критики:
«Еще до Игр в Сочи, если я не ошибаюсь, в 2012 году ребятам был поставлен диагноз – один из видов астмы. Их смотрел в Давосе швейцарский врач, были проведены все необходимые обследования, после чего выписаны медикаменты. Естественно, все было сделано четко по правилам, оформлено терапевтическое исключение. И более того, я думаю, ребята уже давно эти препараты не используют», – сказала Вяльбе.
Допустим, что Легков и Черноусов давно отказались от лекарств, но принять такой аргумент (если вы заядлый противник TUE) можно лишь при очень большом доверии. А ведь оба лыжника выступили в Сочи успешно – Легков стал олимпийским чемпионом, Черноусов взял бронзу. Разве в тот момент кто-то говорил о терапевтических исключениях? Это выяснилось лишь два года спустя, причем в норвежских СМИ быстрее, чем у нас.
Кому еще из россиян ставили такие диагнозы? Например, чемпион мира по биатлону Алексей Волков оформлял справку по астме, которой болеет с двух лет. Маргарита Васильева тоже хотела получить TUE, но позже пересмотрела свои убеждения.
Терапевтические исключения бурно обсуждалась в России на фоне расследования Ричарада Макларена, в самый разгар санкций к нашему спорту. О «справках для больных» не вспоминал только ленивый – спортсмены, тренеры и политики вплоть до министра спорта Виталия Мутко (с идеей о реформе WADA) и президента Владимира Путина (о преимуществе больных атлетов над здоровыми). Ну и как не вспомнить знаменитую публикацию хакеров Fancy Bears, раскрывших конфиденциальные данные десятков спортсменов с TUE – что само по себе, конечно, было «секретом Полишинеля», но на российскую аудиторию повлияло мощно.
Что такое «легальный допинг» и с чем его «едят»?
TUE оформляются по медицинским показаниям и позволяют использовать препараты, запрещенные антидопинговыми правилами. Но стоит понимать: речь не всегда о хронических болезнях – справки выдают и тем спортсменам, кому понадобилась экстренная медицинская помощь (так называемое ретроактивное TUE). Это бывает актуально при лечении травм и ряде других случаев, хотя от спортсмена требуют обосновать, что лекарству, которым он хочет воспользоваться, нет другой замены.
При астме спортсмен с TUE может, например, сверх допустимой дозы принимать сальбутамол. Но и здесь не стоит забывать, что есть астма, диагностированная с рождения, а есть – выработанная большими нагрузками, и в отдельных видах спорта это можно считать профессиональным заболеванием.
Как правило, в заочных спорах о TUE эти вопросы не звучат. Кто принимал «запрещенно-разрешенные» препараты для лечения травмы, кто – при хроническом диагнозе, а кому нужна была экстренная помощь – все это важные детали, которые упоминаются редко. А, между тем, многие наши спортсмены не брезгуют терапевтическими исключениями, о чем с 2014 года говорят отчеты Российского антидопингового агентства (РУСАДА).
С каждым годом россияне все чаще подают запрос в РУСАДА на TUE (суммарно по всем видам спорта). Сразу надо отметить, что атлеты, выступающие на международном уровне, направляют заявку в международные федерации по своим видам спорта. Пример такой формы можно найти, например, на сайте Международного союза биатлонистов (IBU).
Увы, их статистику по TUE найти не удалось, поэтому ограничимся информацией РУСАДА.
2014 год: 37 заявок россиян на TUE (17 одобренных);
2015: 54 (25);
2016: 78 (15);
2017: 98 (22);
2018: 101 (22);
2019: 104 (48).
Для сравнения: в аналогичном отчете антидопингового агентства Норвегии за 2019 год цифры сопоставимы – 121 заявка (65 одобренных). Разница более заметна на примере США: в том же году американцы рассмотрели 884 заявки (477 одобрили). Хотя такие сравнения, конечно, не очень корректны без учета числа спортсменов, выступающих на всевозможных уровнях. К слову, агентства не публиковали отчеты за 2020 год, поэтому вполне возможно, что в эпоху ковида и отмены соревнований цифры будут отличаться от прошлых лет.
Еще один любопытный факт: сейчас запрос по TUE отправляют на рассмотрение в специальный Комитет по терапевтическому использованию (КТИ). Но это происходит лишь в случае, если форма заполнена юридически грамотно – с указанием всех нужных сведений и документов. Практика РУСАДА показывает явный прогресс на этом пути: в 2018 и 2019 годах общее число заявок было почти одинаковым (101 и 104), но в последний раз к рассмотрению КТИ было принято ровно вдвое больше (с 38 до 76). Поэтому есть повод думать, что оформить TUE иногда мешает чисто формальный признак, особенно если речь о запросе в международную федерацию.
Можно ли обмануть систему? По мнению ряда специалистов, это крайне трудно. Бывший врач сборной России по футболу Юрий Васильков считает, что получить фиктивную справку невозможно: «В WADA все проверяется, там такие шутки не проходят». Той же линии придерживается врач московского Центра спортивной медицины (МНПЦСМ) Дмитрий Павленко.
Еще один принципиальный момент – отсутствие единой системы диагнозов. Препараты, которые могут назначаться при лечении в других странах, у нас могут быть вообще запрещены как наркотические. Исчерпывающе об этом рассказывал врач реабилитационного центра Минздрава России Владимир Преображенский:
«Если мы пошлем на рассмотрение диагноз «сердечно-сосудистая дистония», то нас там просто не поймут – у иностранцев другой диагноз, называется general stress. Должна быть единая унифицированная система. Мы обижаемся на то, что нас «зажимают». А это не нас «зажимают», это нет единой системы диагнозов. Мы не боремся за эту единую систему, а живем в каком-то отдельном мире. Препараты, которые принимали теннисистки Уильямс, являются обезболивающими, но опять же, некоторые из них у нас в России относятся к наркотическим, и их использование ограничено. Его назначают сплошь и рядом, но для этого надо получить терапевтическое исключение. Мы не занимаемся этой проблемой, потому что почти каждому русскому врачу очень сложно написать на английском языке терапевтическое исключение», – говорил Преображенский.
Яркий пример – дело российского боксера Михаила Алояна, который завоевал серебро на Олимпиаде-2016 в Рио. Позже он лишился медали из-за положительного допинг-теста на туаминогептан и объяснил это ошибкой своего врача:
– Почему вы решили не оформлять терапевтическое исключение?
– Не я и не тренеры из команды, а доктор. Не было терапевтически использовано, потому что бумаги не оформлены. Это была ошибка врача сборной, в чем суть и заключается. Он мне сказал, что его (препарат) можно применять. Я его применял на сборах в связи с тем, что у меня хронический тонзиллит. Эту бумагу же не я должен сделать. Я лишь из-за своей настойчивости попросил доктора сборной России Клягина задекларировать, он этого не сделал. И вот возникла у нас вот эта большая проблема. Человеку 70 лет, он еще не понял, как нужно работать.
Влияет ли TUE на соотношение сил в спорте глобально? Судя по всему, нет (во всяком случае это касается ОИ). В исследовании WADA говорится, что из 2062 медалей, завоеванных на пяти последних олимпиадах (от Ванкувера-2010 до Пхенчхана-2018), спортсмены с TUE завоевали лишь 21 награду. Это чуть больше 1% от общего числа. Хотя в разных видах спорта ситуация может отличаться и требует отдельного обсуждения.
Резюмируя:
– TUE могут быть совершенно разными по сути использования. Как минимум не стоит валить их в одну кучу;
– Хочется, чтобы критика стала чуть менее предвзятой и звучала одинаково громко в отношении всех сторон. К тому же, россияне отправляют запросы на TUE с каждым годом все чаще;
– Не называя имен, международные федерации могли бы публиковать более детальную отчетность по TUE;
– Злоупотребляют ли спортсмены этими справками? Вероятно. Но это должно быть предметом реальной дискуссии, а не заочных споров в СМИ. И уж точно с более серьезными аргументами.
Если россияне начинают подавать на ТУЕ, это говорит что наши начинают тоже приспосабливаться иначе будем наших наблюдать строго во 2-ом десятке после толпы норвежцев.
Последний отчет говорит, что из общего числа, т.е. из 2771 подозрительной пробы, 333 оказались "туешными". Вероятно, всю картину это не показывает, так как сюда, если я правильно понимаю, не входят TUE, использованные вне периодов тестирования. Но статистика все равно занятная.
Касательно инфы WADA по медалям: в том же документе – https://www.wada-ama.org/en/media/news/2020-05/wada-study-reveals-no-meaningful-link-between-tues-and-the-likelihood-of-winning – сказано, что на Олимпиадах с 2010 по 2018 годы общее количество спортсменов с TUE в индивидуальных соревнованиях составило меньше 1%. Конечно, мы не можем отнести к олимпийцам вообще всех спортсменов, но если мы говорим о топ-уровне, то эта статистика вполне информативна.
А почему Вы считаете, что я не заметил процент одобренных справок у норгов/амеров? К тому же, за 2019 год разница именно в этом соотношении как раз небольшая. И не забывайте, что в тексте показаны лишь данные национальных антидопинговых агентств, а не международных федераций, куда спортсмены тоже обращаются за TUE. Но этих цифр я не нашёл (возможно, плохо искал), и по этому поводу не могу ничего добавить.
И я бы добавил, что об их TUE мы вообще могли не узнать – в принципе, как и до сих пор можем не знать о ком-то ещё.
На Вашем месте я не был бы так уверен, что 20-е места связаны именно с отсутствием справок. Да и сам по себе факт астмы у кого-либо из норвежцев не обязательно говорит о наличии у них TUE – это тоже стоит учитывать.