80 лет легенде отечественного судейского корпуса В.Н.Домбровскому
Домбровский Виктор Николаевич 07.11.1933
Родился дер. Розенталь ныне Зуйского района Крымской обл., Украина, спортсмен, судья республиканской (1951), всесоюзной (1963), международной (1964) категорий по хоккею с шайбой. В 1954 вальцовщик прокатного цеха № 1 ЧМЗ. В 1952-63 выступал в составе команды «Металлург» (Челябинск) в городском и областном первенствах и на чемпионатах СССР. В 1963 начал судить хоккейные матчи, был избран председателем областной коллегии судей и членом исполкома Федерации СССР по хоккею. Арбитр 8 чемпионатов мира: в Праге (Чехословакия; 1972, 1978), Хельсинки (Финляндия, 1974), Мюнхене Дюссельдорфе (ФРГ, 1975), Катовице (Польша, 1976), Вене (Австрия, 1977), Москве (1979), Гетеборге Стокгольме (Швеция, 1981); 2 зимних Олимпийских игр (Австрия, Инсбрук, 1976; США, Лейк-Плэсид, 1980); Всемирных студенческих универсиад (Финляндия, 1970; Болгария, 1973). Ведущий арбитр матчей сборной СССР со сборной Канады (1972), с профессионалами Североамериканской хоккейной ассоциации (1974), объединенной команды ЦСКА и «Крыльев Советов» в суперсерии матчей с лучшими командами Канады (1975/76), Кубка вызова (1979). В 1972-81 в качестве главного арбитра провел около 80 матчей в чемпионатах СССР, 15 - на кубок «Известий». В 1963 - 83 входил в десятку лучших хоккейных арбитров СССР. Восемь раз удостаивался титула 1-го арбитра СССР (1972, 1974-76, 1978-81). На чемпионате мира в Вене (1977) стал обладателем высшей судейской награды - золотого свистка. В 198499 инспектор матчей команд суперлиги чемпионатов СССР и России. В 1993-1999 директор Ледового дворца «Мечел». В 1999 выехал в Германию. Награжден орд. «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени (1996), мед. «За трудовую доблесть» (1978).
После полуфинальных матчей Кубка РХЛ в редакцию пришло письмо из города Сибай. Автор (один из победителей прошлогоднего хоккейного конкурсе «АиФ», но, к сожалению, нечетко подписавшийся) с болью пишет об освещении российского хоккея в СМИ, о порой плохом, а, может, и предвзятом судействе: «Если бы в хоккее все еще работали Карандин, Домбровский, то судьи бы на них равнялись. А так, извините, бордель, благодаря которому мы «летим» на чемпионатах мира и других турнирах. Добром вспоминают болельщики легендарных судей, по четверть века обслуживавших матчи высшей лиги союзного чемпионата.
Вот что вспоминает сам Виктор Николаевич: Меня привлекал хоккей с мячом, а когда появился канадский, естественно, все мальчишки не только со двора, но и все, кто играл в русский, в буквальном смысле ринулись в новый хоккей. Почему? Не знаю, как другим, но мне всегда хотелось чего-то нового. В итоге я стал большим поклонником канадского хоккея. Стал осваивать его в начале 50-х годов, когда мне было лет четырнадцать. Мы сами учились, проходили все азы нового хоккея.
Сейчас говорят, что все было просто, но я бы так не сказал. Была кропотливая, въедливая и даже нудная работа через боль, потому что в русском хоккее, если падал за бортик, то попадал в сугроб, а здесь врезались на скорости в борта, в железные ворота, прибавлялось синяков и шишек. Приходилось обращаться к хирургам, которые зашивали, заклеивали. Когда начинал, моим кумиром был Всеволод Бобров, потом нравились Фирсов, Харламов.
Думаю, что без кумиров жизнь покажется серой и скучной. Но при всем обожании я никогда не старался слепо подражать - это гиблое дело. Нужно совершенствоваться самому. Начинал я играть в «Металлурге» на первенство города, области, в классе «Б>, где играл лет шесть. Два раза меня приглашали на сборы в «Трактор» - в 1954-м и 1958 годах. Не получилось закрепиться в команде. Когда я уже заканчивал играть за «Металлург», Зигмунд Эдуардович Луговской предложил мне попробовать себя в роли арбитра. С его «крещения», легкой руки, я начал судить. Он очень мудрый человек и во многом помог мне. Очень тяжело менять амплуа.
Одно дело - быть творцом на льду, а другое - руководить, следить за соблюдением правил. Совсем другое мышление. С тех пор, с начала 60-х годов начал судить. Постепенно, по крупицам набирался опыта. Если в хоккее не у кого было учиться, то здесь стал следить за судьями: что они делают, как ведут себя в той или иной ситуации. Руководителем всего советского судейского корпуса был Андрей Васильевич Старовойтов. Можно сказать, что благодаря ему я как арбитр прошел второе рождение. Он шлифовал мастерство, брал с собой, заставлял просматривать, сопоставлять, делать выводы после игры, какое-то время вести дневник, в который записывал все удачи или промахи.
Из судьи никогда ничего не выйдет, если он не научится анализировать, делать выводы. А.В.Старовойтов меня «вывел в люди». Он напутствовал: «Ты всегда должен видеть в двух командах только белых и красных, ко всем одинаково относиться, будь то Харламов или новичок. Если ты будешь прощать «великого» и наказывать начинающего, люди тебя не поймут». Сначала было тяжело, но со временем все прошло. Для арбитра приятных игр не бывает, потому что одна из команд проигрывает.
В 1972 году международная Федерация хоккея через Федерацию хоккея СССР прислала приглашение на чемпионат мира, который проходил в Праге. Отсудил семь игр и, видимо, отсудил хорошо. Стали приглашать и в последующие годы. Арбитров раньше выбирали так: собирались руководители сборных и Федерации хоккея. Федерация предлагала на игру арбитров, а обе стороны давали или не давали согласие. Так, на протяжении всех моих чемпионатов мира я отсудил все игры между сборными Швеции и Финляндии, довольно часто Польши и Германии. В 1976 году поехал на Олимпийские игры в Инсбрук (Австрия). На Олимпийских играх царит атмосфера дружбы, дух взаимопонимания, доброжелательности, и участвуют 8 основном молодые спортсмены. Приезжают даже из жарких стран, где нет зимних видов спорта. Все это накладывает свой отпечаток. Но для судьи что на Олимпиаде, что на чемпионате мира кодекс правил одинаков. Он должен судить квалифицированно. Вторую Олимпиаду судил в Лейк-Плэсиде (США). Тогда наша сборная уступила американцам и заняла второе место. Что говорить, каким бы ты ни был профессионалом, а страна - это страна, поэтому болел за нашу сборную и переживал. Когда приходилось выезжать со сборной СССР, то, конечно, были тяжелые игры. К тому же время было такое, что все матчи нужно было выигрывать.
Из той плеяды хоккеистов я не знаю ни одного, кто бы не думал только о победе. Они выходили на лед и знали, что выиграют, они себя воспитали так - Майоровы, Старшинов, Макаровы. Они заставляли вокруг себя не только шевелиться, но и побеждать. Несмотря на разговоры, я не видел, чтобы кого- то из арбитров, будь то канадец, американец, немец, чех, швед, кто угодно, откровенно судил в свою пользу. На высоком уровне, при большой аудитории, я вас уверяю, никто свою голову подставлять не станет. Были ошибки, но они преподносились так, как хочет пресса или руководство, не задумываясь над тем, что судья - тоже человек, которому свойственно ошибаться. Еще раз заверяю, что на Кубках Канады, Кубке вызова, суперсерии не было предвзятого судейства со стороны ни одного из арбитров, одни разговоры. Да, был случай, судья - канадец не засчитал шайбу, но он не видел взятия ворот. На следующий день вся пресса, вся Канада писала, все видели, а судья не видел. Бывает и такое. Игроки в этот момент могли закрыть ему обзор, или он отвернулся, отвлекся на другой эпизод, но чтобы специально... не думаю.
По прошествии определенного времени я считал себя уже профессионалом в судействе и всегда сам оценивал свою работу, знал свои ошибки. Никогда не слушал, что кричат зрители, что говорят тренеры, что пишут в газетах. В судействе не до курьезов, не до смеха. Любая ошибка, промах повлияет на исход матча. Любое незамеченное нарушение приводит ко «взводу» игроков, и возможны драки. Приходилось разнимать и драчунов. Они, конечно, брыкались, но я был крепким парнем, и если схватил, так схватил. До серьезных битв дело не доходило.
Я много отсудил международных игр (120), побывал в разных странах и могу сказать, что самые эмоциональные болельщики все-таки в Канаде. Было время, когда были заводные зрители в Риге, но потом все затихло. В принципе, везде болельщики выражают восторг или несогласие одинаково. Различие лишь в том, кто изобретательнее. Судил я в России до 52-х лет. Чувствую, если бы не травма ноги, мог бы судить до 55 лет, но только в СССР, так как на международных соревнованиях разрешается судить до 50 лет. Но я не согласен с таким положением дел, потому что прочувствовал на себе и знаю своих коллег: многие арбитры могут судить и в 55 лет не хуже 30-летних. У них колоссальный опыт, ведь играют ветераны и под 40 лет, и старше, прилично играют, и судьи могут. По-доброму отзываются о Викторе Николаевиче и его коллеги, судьи международной категории.
Юрий Смирнов: «Мы с Виктором Николаевичем познакомились задолго до того, как я сам начал судить. А когда хоккей перешел на тройное судейство, Домбровский взял нас под «свое крылышко» и много лет мы втроем отсудили. На свой первый чемпионат мира я поехал тоже с Виктором Николаевичем. Вместе отсудили девять турниров на приз «Известий». Охарактеризовать его могу только с положительной стороны и как судью, и как человека. Побольше бы таких!»
Юрий Макаров: «Когда я начинал судить, Домбровский уже был авторитетом, ведущим арбитром Союза. Я смотрел, как он судит, как ведет себя на поле - во всем учился у него, впрочем, как и многие другие. Не зря мы среди своих зовем его «батя», С таким пониманием хоккея редко кого встретишь, потому что это человек, который досконально знал все тонкости, знал, как вести игру. Все ребята считают, что в Союзе было только два арбитра большого международного уровня - Домбровский и Карандин. Виктор Николаевич доброжелательный человек, интересный, с ним легко общаться, он в курсе всех хоккейных и околохоккейных дел. Он человек компанейский, порядочный во всех отношениях, как отец. Он отошел от судейства, но все равно смотрит за тем, как судят другие, переживает, словно сам находится на льду.»
Александр Иванюк: «Я мальчишкой играл, и однажды Виктор Николаевич стал судить наши игры. Мы больше смотрели на него, разинув рты! Его много раз показывали по телевизору, лучший арбитр СССР, «звезда» - и судит наш матч. Когда пришло время и мне расстаться с хоккеем, Виктор Николаевич подошел ко мне, поговорил о планах на будущее и ненавязчиво предложил попробовать себя в роли арбитра. Он просматривал мои игры на первенство области, и мы вместе разбирали, где совершил ошибки и т.д. Домбровский обладает редким даром корректно подсказать, подметить нюансы, грамотно анализировать. Он учил уму-разуму, и под его зорким глазом набирался опыта. Так за пягь-шесть лет я стал тем, кем на данный момент являюсь. Виктор Николаевич Домбровский - человек, который всей душой болеет за российский хоккей, особенно за развитие детского хоккея,»
Николай Сидоров: «Когда я получил серьезную травму и уже не мог играть в хоккей, Юра Макаров позвал меня судить. Тогда я познакомился с Домбровским. Первые полгода судил в высшей лиге, в бригаде Виктора Николаевича. Я смотрел как и что, учился. Благодаря ему я и Саша Коровин «вышли в люди». Виктор Николаевич делился опытом и судейскими хитростями, потому что игра состоит не только из одних правил, важно не пропустить главного, и, в тоже время, не наказывать чересчур жестоко. На него многие равнялись, он был эталоном. К сожалению, не до велось с ним судить международные матчи. Я проводил семинары, и Виктор Николаевич присутствовал и даже тут помогал, советовал. Он вообще очень добрый и отзывчивый человек, который никогда не подведет.»
Сергей Рыбин ФХЮУ №14 (233) 1997
ХОККЕЙНАЯ ЭПОХА. Виктор Домбровский: товарищ судья Хорошо, должно быть, жить в Германии. Чисто, спокойно, даже последствия наводнения практичные немцы, надо полагать, ликвидируют быстро. И снова все будет стабильно. А что еще нужно для спокойной старости?
Лучшие арбитры 70--ых слева направо Юрий Карандин, Мэтт Павлич, Виктор Домбровский
Виктор ДОМБРОВСКИЙ, самый знаменитый судья советского хоккея, уже третий год живет в Берлине, помогая лучше ориентироваться в жизни своему 21-летнему сыну. И на родине, в Челябинске, бывает лишь наездами. В Минск он заехал по дороге домой, навестить по старой памяти своего закадычного приятеля Льва Контаровича. Мы и беседуем с ним в офисе федерации хоккея. Из окна видна Свислочь, закованная в бетонные берега, Троицкое, чьи игрушечные домики словно налеплены на почти уже осенний пейзаж, парочки, степенно прогуливающиеся по набережной... Он ловит мой взгляд “Красивый у вас город...”Тут бы мне и поинтересоваться, как, мол, наши динамовцы в то, советское еще время играли, ничего? Хотя тут же снимаю вопрос с повестки дня. С Домбровским надо говорить о большом и о великих. Тем более что и поезд-то у него совсем не за горами...
Виктор Николаевич, сейчас профессию судьи в футболе, да и в большом хоккее, принято считать коммерческой. В ваше время тоже можно было заработать хорошие деньги? В начале своей судейской карьеры за матч я получал 2 рубля 60 копеек. Кроме того, нам оплачивали проезд и гостиницу. Потом уже за игру зарабатывал 50 рублей. За такие деньги можно было спокойно жить неделю, позволяя себе при этом пару раз сходить в ресторан. Но тогда и хоккеисты получали столько же, сколько судьи. Я помню, как в матчах “Кубка вызова” в 79-м нашим ребятам платили по 350 долларов за выигрыш. А канадцы уже за одно то, что попали в состав команды, имели по 5000. Сегодня суммы контрактов хоккеистов чемпионата России доходят до миллиона долларов. Наверное, и судьи в такой ситуации не бедствуют. Впрочем, понимаю подоплеку вашего вопроса и могу сказать, что в то время, когда судил я, все было гораздо чище, чем сейчас.Я нечасто вижу российский хоккей, но, честно говоря, зрелище это отнюдь не впечатляет. В советские годы у нас в командах не играли чехи с канадцами, но хоккей был интересней. И игроки ярче. Харламов, Мальцев, Якушев, Балдерис, разве может с ними сегодня кто-нибудь сравниться?Да, в Суперлиге крутятся огромные деньги, которые и не снились звездам семидесятых-восьмидесятых, но ведь, по сути, они ничего не решают. Я не понимаю этих ура-патриотических всплесков насчет того, что российский хоккей идет в гору благодаря тому, что уже сегодня мы можем платить хоккеистам едва ли не столько, сколько в НХЛ. Не знаю, наверное, это неплохо для тех компаний, которые отмывают в российском хоккее деньги, но ведь на качество игры сей процесс не влияет. Пупкин не заиграет, как Ягр, если ему заплатить миллион долларов, он навсегда останется Пупкиным, правда, с извращенным представлением о своих возможностях.Про НХЛ такого сказать не могу. Там действительно делают хоккеистов. А те, в свою очередь, тренируются сознательно и, самое главное, понимают цену зарабатываемых денег. Российские же хоккеисты, даже те, которые играют в сборной, выступают неровно. Один матч проведут хорошо, а второй провалят. У звезд советского хоккея такого не было. Если у человека есть уровень, то ниже его он не опустится.Раньше у детей, которые учились в спортивных школах, глазки горели, а сейчас... Хоккеем могут заниматься в основном дети обеспеченных родителей, у которых уровень мотивации, само собой, куда ниже, чем у их ровесников из рабочих семей.Хоккей это спорт, в котором надо уметь пахать начиная с детства, если, конечно, ставить перед собой высокие цели.
А вы, когда впервые взяли в руки клюшку, их ставили? Безусловно, правда, вырос я до определенного уровня. В актив себе могу занести только два сезона в высшей лиге в составе челябинского “Трактора”, да и то в этой команде был не на первых ролях. Затем играл в первой лиге чемпионата СССР в другом челябинском клубе “Металлурге”. Судить, кстати, начал еще в то время, когда играл сам. Был такой арбитр Дмитрий Луговской, который как-то предложил мне судить матч юношеских команд на первенство города. Ну я и согласился из любопытства. О чем в течение игры не раз пожалел. Но, к удивлению, Луговской дебют похвалил, сказав, что у меня есть к судейскому делу способности. Так и началось...Через четыре года, в 1960-м, я уже судил первую группу чемпионата СССР (тогда так называлась будущая высшая лига). Не знаю, может быть, мой прогресс обусловливался еще и тем, что я все-таки был опытным игроком. Научиться кататься на коньках может любой, но все-таки, на мой взгляд, судья должен иметь хоккейное образование, знать, что такое игра, изнутри. В то время очень серьезным экзаменом для провинциалов, к которым относился и я, были матчи в Москве. Помню, как в 60-м нас вместе с моим земляком Виктором Столяровым вызвали в столицу обслуживать матч ЦСКА “Динамо”.
Волновались? Да. Но игроки ведь тоже волнуются, хоть и стараются не подавать виду. До первого вбрасывания у них внутри все напряжено. А ты стоишь, держишь шайбу в руках и помимо воли, чисто автоматически прокручиваешь фамилии игроков, которые сейчас на льду. Локтев, Альметов, Александров, тут было от чего впасть в оцепенение. Но шайба в игре и ты уже полностью во власти хоккея. Глазами хоккеиста смотришь на то, чтобы все шло по “игровому”.Как сейчас помню, в том матче удаляю Давыдова. Он делает удивленные глаза: “Товарищ судья, я ведь корпусом сыграл”. Отвечаю: “Но вы же корпусом человека в борт отправили, это так в правилах и называется “толчок на борт”. “Да, говорит, может, вы и правы”. Поехал на скамейку штрафников. Но главными скептиками были все же не хоккеисты, а столичные арбитры, которые искренне считали, что судить умеют только в Москве. Разумеется, за нашей работой наблюдали с увеличительным стеклом. Но мы отсудили тот матч так, что после него к нам подошли руководители соперничавших клубов и сказали: “Ребята, а где вы раньше-то были?” Вот с этого момента, с апреля 1960 года, меня приняла и хоккейная Москва.
А что, игроки тогда обращались к арбитру “товарищ судья”? Тогда ж времена другие были. И народ тоже. Это сейчас хоккеисты готовы судей на клюшки насадить при любом спорном, на их взгляд, свистке. А таковыми они считают абсолютно все. Что говорят при этом в адрес арбитра игроки, передать невозможно. И происходит это, думаю, не потому, что нынешнее поколение хоккеистов невоспитаннее предыдущего. Просто на кону теперь стоят слишком большие деньги. Команды хотят выиграть любой ценой. В мое время такого не было. Да, бились так, что борты трещали, друг друга не жалели, но черту, которая разделяет спортивную злость и элементарное хамство, не переступали.Раньше все кивали на НХЛ, мол, там грязь и драки и “такой хоккей нам не нужен”, но когда я в семидесятых приехал в Канаду судить матчи профессионалов с нашими ребятами, то убедился, что и у них тоже чисто играют. Да, дрались они там часто и с охотой, но что поделать, если у них это часть игры. Вы что думаете, они действительно такие кровожадные? Это же все инсценировки. И выбитые зубы, которые летят на лед, очень хорошо оплачиваются. Покойный Борис Павлович Кулагин, когда узнал, какие у профессионалов страховки, не выдержал и сказал: “Я бы тоже себе все новые зубы вставил, если тут за один выбитый 5 тысяч долларов платят”.Меня в Северной Америке сразу проинструктировали: “Виктор, начнется драка не вздумай лезть. Здесь тебе не СССР, могут так отоварить, что мало не покажется. Да и зрителям нашим, знаешь ли, нравится, когда парни друг другу морду чешут. Ты, главное, смотри, чтобы они по-честному дрались, а разнимать ребят, когда они уже подустанут, будут лайнсмены”.Я так и делал. Не было у меня, честно говоря, никакого желания мериться силами с тем же Филом Эспозито. В 72-м, когда сборная звезд Канады готовилась у себя на родине к Суперсерии, я судил их тренировочную игру с молодежной командой в Монреале. В одном из моментов Эспозито, не успевая за соперником, зацепил его клюшкой по трусам. “Удар клюшкой”, фиксирую нарушение и показываю ему 2 минуты. Филу это очень не понравилось, и он, здоровый такой амбал, помчался ко мне с явно недвусмысленными намерениями. Но пока он ехал, я показал ему жестом, что, мол, давай, парень, у тебя есть хороший шанс заработать 10 минут. Не доезжая до меня, он заложил резкий вираж и отправился на скамейку штрафников. Потом с ним у меня проблем не было.В судейской профессии главное что? Не делить хоккеистов на обыкновенных и тех, кому положено больше. Хотя, не скрою, игроки с именами иной раз считали, что им необходимо делать поблажки. Петров так часто выражал недовольство моими решениями, что один раз я не выдержал, влепил ему 10 минут и сказал: “Володя, с этого момента либо ты свою комментаторскую карьеру на площадке заканчиваешь, либо каждый раз будешь получать по 10”. Все, после этого я от него не услышал во время матча ни одного слова.Горячими ребятами были братья Майоровы и Слава Старшинов. Они любили вмешаться в работу судей, и некоторые, не скрою, не выдерживали пресса их имен и допускали ошибки. А если один раз ты позволишь сесть себе на шею, то потом пиши пропало. Лично меня “экзаменовали” в высшей лиге полгода, после чего все недовольные бурчания и разочарованные взгляды прекратились. Профилактика тут простая. Если игрок выразил свое недоумение жестом или мимикой, то в перерыве я не поленюсь к нему подойти и сказать, что в следующий раз за свое театральное мастерство он получит 2 минуты. У команды есть капитан, и он имеет право во время матча задавать какие-то вопросы судье. На самом деле, как это ни парадоксально звучит, игроки не всегда знают правила. Да и тренеры тоже...
Говорят, что судьям очень трудно дружить с тренерами, потому как все добрые отношения могут прерваться после того, как арбитр “засудит” команду друга... Во время игры тренеры мало отличаются от хоккеистов. Они так же эмоциональны, разве что ведут себя увереннее. Тренер может в перерыве прийти в судейскую и сказать судье все, что он думает о его работе.
Уж не Тарасова ли вы имеете в виду? Тарасов не сахар. Во время игры он был очень активным, но в судейские дела почти никогда не лез. В отличие от Тихонова, который частенько бывал в судейской и во время матча, и после его окончания. Я даже пару раз грозил ему удалением, но, признаюсь, дальше угроз дело не шло. За всю карьеру я удалил только одного тренера Локтева. Уж больно картинно он разыграл изумление, когда я отправил с площадки одного из армейцев. Хотя потом жалел о своем решении. Все-таки можно было так не наказывать.
Ну да, тренеры-то ведь в отместку и рычаги какие-то административные могли в действие привести... Не в этом дело. У нас руководителем судейского корпуса был Андрей Васильевич Старовойтов. Прекрасный педагог и человек, замечу. В 63-м году он выбрал группу из пяти молодых перспективных судей и сказал: “Ребята, я беру вас в свою обойму. Мне кажется, вы хорошие и честные. Буду готовить вас к самым ответственным матчам и надеюсь, что вы отсудите их хорошо. И никогда ничего и никого не бойтесь. Если вы будете правы, я вас всегда защищу”. И мы постоянно чувствовали его поддержку. Потому никого и не боялись.А с другой стороны, трудно иметь какие-то нейтральные отношения с тренерами, если 8 лет подряд летаешь вместе с клубными командами в Северную Америку. И вот ты с ними ездишь, а потом четыре раза за сезон судишь матчи ЦСКА, “Динамо”, где Тихонов играет против Юрзинова.Но, признаться, спорных ситуаций в тех матчах не возникало, один раз только моим лайнсменам показалось, что они не засчитали положение “вне игры”, после чего армейцы забросили третью шайбу и выиграли 3:1. Юрзинов обратил мое внимание на тот момент, но, правда, потом, просмотрев видеозапись, убедился, что наша бригада сработала правильно. Он подошел и извинился. Чего греха таить, и раньше далеко не все тренеры извинялись за излишнюю горячность, сейчас же, по-моему, подобное и представить трудно. Хотя величие тренера далеко не в последнюю очередь зависит от его умения публично признавать свои ошибки. Кулагин был таким, Бобров, Тарасов, Чернышев, Эпштейн.
А кто, на ваш взгляд, был лучшим тренером советского хоккея? Безусловно, тандем Чернышева и Тарасова. Тихонов тоже большой тренер, но в смысле человечности и педагогики Аркадий Иванович и Анатолий Владимирович гораздо эрудированнее.Они были разными людьми. Тарасов это ураган, Чернышев само спокойствие. И вот этот симбиоз двух полярных, но одинаково творческих натур давал прекрасный результат. Кроме того, Тарасов был по-своему уникален. Я знаю очень мало тренеров высокого класса, которые могли отключаться от тренировочного процесса, едва заканчивались занятия на льду. Он “включался” только тогда, когда начинал придумывать план на следующую тренировку. Анатолий Владимирович был умным человеком, и хотя принято изображать его фанатом, который думал о хоккее 24 часа в сутки, все-таки он понимал, что при таком образе жизни недолго и сгореть.Кстати, в этом плане Тарасов мне очень напоминал канадцев. Все- таки не умеют наши игроки, ни тогда, ни сейчас, давать себе передышки во время игры. Канадец отыграл смену, плюхнулся на скамейку и все, он уже далеко. Сидит и подзаряжается энергией, которая ему пригодится через две минуты. Не топчет коньками пол, во все глаза следя за тем, как играют товарищи. Они считают, что это напрасная трата энергии.А как канадцы умеют расслабляться после матча! Помню, отсудил я на одном из чемпионатов мира канадцев с чехами, а следом играли наши со шведами. Иду мимо канадской раздевалки, дверь отворяется на пороге мой старый знакомый Эспозито, замотанный в полотенце. “Ну как, Виктор, там ваши играют?” “Пока 0:0” “Понятно, может, с нами оттянешься?”. Протягивает мне банку пива, я заглядываю в раздевалку, а у них там вся команда навеселе. Музыка. Шутки, смех. Для меня, человека, выросшего в советской системе, тогда все это было, мягко говоря, удивительно. А потом я понял, что родоначальники хоккея все делают правильно. И самыми настоящими провокаторами следует назвать тех тренеров, которые заряжают команды чрезмерным духом товарищества, поощряя хоккеистов играть даже в то время, когда им следует отдыхать. Ну каким он будет, выйдя потом на лед? Никаким.Тренер должен только указывать на ошибки и призывать сыграть еще сильнее, чем в прошлую смену. Вот и все, это чисто эмоциональные вещи. Но, с другой стороны, наставник каждый раз обязан находить нестандартные ходы для решения своей задачи, потому что даже гениальная мысль, повторяемая слишком часто, в конце концов себя изживает.Тот же Тарасов на одном из чемпионатов мира, когда наша команда проигрывала чехам, в перерыве матча зашел в раздевалку к игрокам и запел гимн Советского Союза. Это сейчас этот ход называют одним из самых педагогически ценных за всю историю советского спорта, но ведь он именно Тарасову пришел в голову! Может, если бы гимн лился из уст какого-нибудь другого человека, он не имел бы такого эффекта (наши тот матч, напомню, в итоге выиграли). А Тарасову поверили.Вспоминаю случай, который рассказал мне Боря Майоров. Как-то раз в 68-м, аккурат перед отъездом на зимние Олимпийские игры, Анатолий Владимирович привел сборную страны на тренировку в бассейн. Затащил всех на вышку, мол, давайте прыгать. А Боря возьми да и пошути: “Так, может, старший тренер нам пример покажет?”. Надо было знать Тарасова он сиганул в бассейн прямо в тренировочном костюме. Потом, правда, Боре целый год в сборной малиной не показался. Но в этом также сказался Тарасов он был цээсковец и не очень-то воспринимал шутки со стороны всяких там штатских спартаковцев.Ну, “Спартак” всегда был демократичной командой. Его тренеры и Игумнов, и Карпов, и уж тем более Бобров отличались от армейцев с их железной дисциплиной и строгой субординацией. У Всеволода Михайловича авторитет вообще был гигантский. Он, когда работал тренером и в “Спартаке”, и в сборной, мог на льду показать игрокам тот или иной прием.Как-то перед матчем пришел я от нечего делать посмотреть раскатку “Спартака”. Тройка Старшинова отрабатывала комбинацию против пары защитников. Что-то у них не получалось, и тогда Бобров, отправив центрфорварда Старшинова в сторонку, сам взял в руки клюшку и показал, как надо действовать, собственноручно забросив шайбу. Больше таких тренеров - живых учебных пособий в советском хоккее не было. Бобров во всем был талантлив. Сдается мне, он себя не очень-то насиловал на тренировках, но то, что ему дал Бог, забрать было нельзя.
Как вы относитесь к тому, что отечественные тренеры в то время очень даже любили продолжительные, до девяти месяцев в году сборы? Я слышал много нареканий на эту тему со стороны Третьяка, Михайлова, но могу сказать, что в позиции того же Тарасова или Тихонова был свой резон. Многие сильные на льду хоккеисты были достаточно слабыми в жизни. И что делать тренеру, если у него есть 15 человек, которых можно смело отправлять в семью и знать, что они не напьются до потери пульса, и 10 других, для кого не существует ничего невозможного? Поэтому всех скопом и держали, чтобы никому обидно не было.Хотя не знаю, может, такой менталитет у наших людей, что их все время надо держать в узде? Ладно, тех, советских, и оштрафовать-то было сложно не так-то много они получали. Сегодняшних можно. Но ведь они не перестают попадаться на нарушении режима. Я сам знаю многих хоккеистов, которые мучаются, расставаясь с деньгами, но все равно пьют.
Чем в этом плане отличались от нас чехи? Скажу, что на сборах они сидели, может быть, и меньше, чем наши, но ненамного. Впрочем, их тренировочные базы нельзя было сравнить с советскими, мы в этом плане отставали очень прилично. Но самое главное воспитание. Чехов можно было не запирать перед ответственными матчами. Они не пойдут тут же праздновать это событие в ресторан, где каждый опрокинет по ведру. Приучены все-таки с детства были к деньгам, а вернее, к тому, что достаются они тяжелым трудом, и глупо терять их из-за собственной дури. Пиво и вино чехи пьют, но после игры. По стаканчику. А у нас не воспитали это в самом первом поколении, и передается дальше по наследству, что пиво и вино могут быть только разогревом. И вообще это не мужской напиток, а мужской водка. И кто больше всего ее выпьет тот и есть самый главный молодец.
На площадке чехи тоже были джентльменами? Знаете, я их много судил, но проблем с ними никогда не было. Даже после 68-го. В той же Праге да, там можно было нарваться на неприятность, если прогуливаться по городу без знакомого чеха и разговаривать между собой на русском языке. Но основную неприязнь к нам испытывала молодежь, люди старшего поколения ничего страшного в появлении на дорогах страны советских танков не находили. Наоборот, они ругали тех, кто заварил эту кашу. Мол, нельзя ненавидеть русских, ведь они в 45-м спасли нас от фашистов, погибая за нашу Прагу, а молодые чехи, не стесняясь, в глаза называли оккупантами уже нас.А вот хоккеисты никогда наших так не называли. Хотя не знаю, может быть, они все прятали внутри себя, берегли нервную энергию для матчей со сборной СССР. Знаете, у чехов всегда внутри был какой-то особый дух. И характер спортивных бойцов такой, что им могли позавидовать и наши, и канадцы. Глинка, Черны, тот же убежавший за океан Недомански они всегда все доказывали игрой, а не разговорами.
Неужели никогда наши судьи не помогали родной сборной на чемпионатах мира и Олимпиадах? Знаете, перед первым своим чемпионатом мира 1972 года в Чехословакии я сказал Старовойтову: “Андрей Васильевич, все мы люди, и я не думаю, что вы мне поручите вести переговоры с судьями из других стран, чтобы они помогали нашей сборной. Разумеется, возьму с собой водки, икры, шампанского, все как полагается, и приму всех, кто придет к нам в гости, но я никого не буду ни о чем просить. Разве только чтобы судили честно”.Я так всегда и говорил иностранным судьям: “Даже если вы захотите это сделать, то нашим ребятам помогать не надо. Они и так выиграют”.
Фетисов как-то сказал, что заокеанские судьи, обслуживавшие матчи НХЛ, были на голову выше советских... Я так не думаю. Единственное их отличие от нас было в том, что зарабатывали они чуток побольше 68 тысяч долларов в год. В семидесятых это были хорошие деньги. Судили же канадцы, честно говоря, так же, как и играли их команды, достаточно прямолинейно. Наше же катание было куда элегантней. И в самом деле, судья иногда должен сыграть и на публику. Когда советский арбитр, закладывая лихой вираж, вдруг невесть откуда появлялся в самой гуще ледовой схватки, то зрителям это нравилось.
У вас были свои симпатии среди хоккеистов? По жизни очень порядочный человек Михайлов. Ляпкина назову, Третьяка, конечно же. Ну а душой сборной и всеобщим любимцем являлся Валера Харламов. Мы обычно возвращались из канадского турне через две недели после начала Нового года, а 14 января у Валеры день рождения, гудел весь самолет, и тренеры закрывали на это глаза. Можно, конечно, было все запретить, но все равно бы втихаря праздновали, так пусть хоть открыто. Кроме того, команде полагались еще три-четыре дня отдыха, и каждый распределял свои силы сам.Но вообще нервное напряжение страшная штука. Когда заканчивался чемпионат мира, то команда жила в городе еще два дня. Для чего? Надо было накупить кучу подарков для друзей и родственников. По магазинам не бегал один только Харламов. У него в Испании жила бабушка, очень богатая женщина, и никаких проблем с импортными товарами для Валеры не существовало. После того, как магазины заканчивались, начиналось что?Ну вы понимаете... Я по себе скажу. Когда отсудил один из матчей “Кубка вызова” в 79-м, когда наша сборная играла со звездами НХЛ, то после финальной сирены чувствовал себя, как бы это сказать... Не то что никаким, а словно связанным по рукам и ногам. Только и мог, что сидеть и смотреть в одну точку. Средство тут одно, но ведь к игрокам в номер пойти я не могу, значит, надо искать компанию. Договорился с доктором команды Борей Сапруненковым. Жду его, пока он закончит свой традиционный обход после ужина, а сил уже нет. Хлопнул в одиночестве стакан “Посольской” она у нас всегда с собой была. И хоть бы в одном глазу. Пришел Боря, с ним еще один стакан выпил, как вода пошла. Бутылку водки опрокинул и ничего не заметил.Так что хоккеистов тоже оправдать можно... Скажу честно, очень тяжело судить команду, с которой живешь в одной гостинице и кушаешь за одним столом. Всеми фибрами души желаешь им победы, но помочь не можешь. Нельзя.Наши в 74-м в Торонто играли с местными профессионалами. И на следующий день все местные газеты вышли с аршинными шапками: “Канадский судья оказался единственным человеком в мире, который не заметил, как русские забросили нам шайбу!”. Больше всего боишься позора. Я ведь в том матче, в 79-м, когда наши выиграли 5:4, Вову Ковина удалил. Он со мной потом год не разговаривал, хотя отношения с горьковским торпедовцем у нас всегда были очень хорошие. “Как же вы могли? Меня удалили, а канадцы нам потом шайбу забросили!” “Вова, ты правила нарушал?” “Да, но...” Сашка Федоров при этом разговоре присутствовал и сказал своему приятелю: “Вов, ведь все по делу было. Если бы Николаич тебя не убрал, ты бы первый его уважать перестал”...А уважение, это я вам скажу, большая штука. Если ты подлостей людям не делал, работал профессионально и совесть твоя чиста, то и в старости жить как-то легче. Когда приехал в Германию, у меня тут же отыскалось большое количество знакомых, которые в разное время играли за сборные ГДР и ФРГ. Теперь они работают менеджерами хоккейных клубов, и проблем с проходом на любой матч у меня не существует. Они же и работу нашли, тренирую местный студенческий клуб, который играет в региональной лиге. Ничего, хозяева довольны. Для любителей мы выглядим вполне сносно. Уступаем только полупрофессионалам, да и то потому, что ребята сами не хотят на тренировках по полной загружаться. А я со своим уставом в чужой монастырь не лезу.
А как насчет нашего монастыря? Не хочется быть старым ворчуном, который традиционно затягивает не новую в общем-то песню о том, как раньше все было хорошо, а сейчас плохо. Каждому хоккею свое время, и сравнивать петровскую тройку с ларионовской бессмысленно.Жалко мальчишек, которые, не оперившись толком, всеми правдами и неправдами уезжают за океан. Гибнут они там. Другая школа, другой менталитет, другой хоккей. Растворяемся мы в канадцах... С другой стороны, у нас вроде много платить стали едут в Россию и чехи, и шведы, и те же канадцы. А толку-то?Это, кстати, касается и вашей страны. В Беларуси, я слыхал, тоже “легионеры” есть. Не самые выдающиеся, но на чемпионат хватает. Дворцов у вас много, играть в них кто-то должен. Но раньше я знал, что “Юность” это одна из сильнейших хоккейных школ в стране, у которой был свой неповторимый почерк. И ребята, в ней игравшие, сейчас за сборную выступают. И что, кто-то из пришлых усилил вашу главную команду? Да нет же, ставка должна быть на свои кадры. Развивайте детский хоккей. Будущее вашего хоккея только в нем. Не жалейте государственных денег на зарплату детским тренерам, помогайте ребятне из бедных семей, которые не могут позволить себе купить хоккейную амуницию. Как показывает практика, скорее всего из них и рождаются новые Харламовы и Ларионовы. Вы ведь тоже этого хотите, да? Сергей ЩУРКО Источник
