Александр Гуськов: «Есть жареных гусей – не значит есть себе подобных»
Новичок «черно-белых» Александр Гуськов о «Тракторе» образца 1998-го, рукопожатии с Владимиром Путиным, и о том, почему ему хочется оказаться в Советском Союзе.
— Вы играли в «Тракторе» в 1998 году, когда в стране произошел дефолт. Экономическая нестабильность ощущалась в команде?
— С финансированием были проблемы, даже мне остались должны какие-то деньги. Потом я уехал обратно в Тольятти (в «Тракторе» я был в аренде), никто в Челябинске со мной не рассчитался, и об этом пришлось забыть.
— Каким был «Трактор» конца 90-х?
— Я был достаточно молод, в Высшей лиге играл первый год, и для меня это был верх мечтаний. В «Тракторе» мне доверили место в первой пятерке, там были достаточно взрослые ребята – Зуев, Шварев, и, конечно, я ощущал ответственность. Коллектив был дружный. Команда выходила на лед и делала все, что могла, несмотря на финансовые проблемы.
— В 90-е в стране был разгул бандитизма. У вас были знакомые из ОПГ?
— Знаете, многие хоккеисты не то чтобы имеют отношение к криминальному миру, но знакомства с определенными людьми водят (улыбается).
— Я читал, что в младших классах вы написали сочинение на тему: «Я хочу стать хоккеистом». Оно было содержательным?
— Я написал его первоклассником и до сих пор храню в своем архиве. Там предложений 5-6. Когда я после занятий гимнастикой пришел в хоккей, у меня появилась цель. Не то чтобы я тогда мечтал поиграть в НХЛ, забить десяток голов или выиграть чемпионат мира. Я хотел просто стать хоккеистом.
— А разве дети в 80-х мечтали поиграть в НХЛ?
— Нет, об этом тогда не думали. Я сам из Нижнего Новгорода, и верхом мечтаний было местное «Торпедо». Мой дом находился близко к арене, а поскольку дворцы раньше были открытыми, то из окон квартиры было слышно, как болеют за команду.
— У группы «Ундервуд» есть песня «Очень хочется в Советский Союз». А вы бы хотели вернуться в страну, где прошло ваше детство, и если да, то почему?
— Я был ребенком, проводящим беззаботное время. Мне, как родителю, хочется вернуться в то время, потому что оно было более спокойным и безопасным. Я мог один гулять целый день, забегая домой только поесть. Сейчас я не выпущу свою семилетнюю дочку одну погулять во двор. Это исключено. Нынешние ребята – гораздо агрессивнее. Порой, глядя на них, становится страшно.
— Почему?
— 10-летние пацаны могут идти по улице, курить и пить пиво. Вы считаете это нормально? Раньше хотя бы прятались, а сейчас все делается в открытую, как будто в стране все легализовано.
— Не думали о том, чтобы отправить детей учиться на Запад?
— Нельзя однозначно сказать, что надо валить. У нас много дыр в законе, который, вообще-то, должен быть на стороне человека, а не наоборот. Например, я знаю, как живут люди, которые работают с утра до вечера, не говоря уже о пенсионерах, какую помощь они получают от государства, что творится в поликлиниках, в которые они идут. После всего этого хочется собрать чемоданы, но куда бы мы ни приехали – будем там чужими. Даже если ты найдешь работу, то ностальгия все равно замучает, и ты захочешь вернуться домой в Россию.
— в 25 лет вы говорили в интервью, что ощущение своего дома для вас очень важно. В 35 вы сказали, что уже не знаете, где ваш дом, потому что живете в одном месте, прописаны в другом, а машина зарегистрирована в третьем.
— Мне самому не нравится жить на несколько городов. Я пожил в Москве – большой мегаполис, много суеты. Не вижу себя там. Туда надо ехать, чтобы зарабатывать, что я и делал. Вообще, Москва интересный город, если у тебя есть деньги и время, чтобы их тратить. Но счастье не в бумажках. Хочется обрести гармонию и чаще видеть свою семью, а не стоять в пробках по пять часов в день. Жизнь пролетает там в два раза быстрее. Поэтому я люблю провинциальные города – они маленькие, спокойные и уютные. В них люди добрее. Наверное, мой дом – Ярославль. За последние 15 лет я провел там большую часть времени. Но жизнь непредсказуема, все может перевернуться.
— Как перевернулась этим летом, когда вы уже через год после возвращения в «Локомотив», снова вынуждены были искать новую команду?
— Профессиональный хоккеист не всегда может играть там, где он хочет. Я для себя решил, что как Бог дает, так и надо брать. Я пока не готов комментировать свой переезд из Ярославля в Челябинск. У меня были предложения поближе к Москве, но «Трактор» в последние годы прочно закрепился в топе российского хоккея. Впрочем, главный фактор – это Белоусов. В моей жизни такое уже было, я покидал Ярославль из-за тренера Вуйтека, когда он уехал в Казань и позвал меня с собой. Тут так же. Если кто-то работал с Валерием Константиновичем, то при случае захочет поработать еще раз. А я провел под его руководством два года в Омске. Он проповедует умный хоккей. Такая игра не предполагает схему «вбрасывай, беги, а там посмотрим», по которой действуют некоторые североамериканские специалисты.
— Ваша семья приедет за вами в Челябинск?
— Да, и в полном составе. Когда я выступал за ЦСКА, мой сын Матвей какое-то время жил в Ярославле, играя в хоккейной школе «Локомотива». Но я пересмотрел это решение. Я живу ради детей. Я не готов в будущем кусать локти из-за того, что наша жизнь прошла в разных городах, и я не увидел, как они растут. Отец это не тот, кто хорошо зарабатывает и дает деньги на лучшие игрушки, а тот, кто воспитывает.
— В одном из интервью вы сказали, что ваша жена готовит в Новый год гуся в яблоках. Это такой семейный прикол?
— Сейчас это наша семейная традиция. Гусь или поросенок. Думаете, это как в рекламе M&M's – есть себе подобных? Все не так! Гусь в яблоках – это просто очень вкусно.
— Карьеру спортсмена можно назвать днем сурка?
— Если играть в одной команде 15 лет, то, наверное, да. Но когда ты на чемоданах, то жизнь становится интересной. Знаете, я хочу, чтобы мой сын стал хоккеистом. Не только из-за финансовой стабильности. Сейчас многие родители смотрят на контракты Овечкина, Малкина, Ковальчука и пихают своих детей в спорт. Я сына не пихал, он сам выбрал хоккей. Жизнь профессионального игрока разнообразна и интересна. Она заставляет проявлять мужество и работать на команду, быть ответственным, она закаляет силу духа. Фраза «Трус не играет в хоккей» говорит сама за себя. Плюс – карьера сводит тебя с людьми, с которыми ты, скорее всего, не встретился бы в обычной жизни. Например, если тебе жал руку президент, то значит, ты уже чего-то достиг.
— После завершения хоккейной карьеры вы видите себя спортивным менеджером?
— В феврале я буду защищать диссертацию. Она посвящена управлению хоккейным клубом. Отпуск получился большим, было время поработать над ней. Но я полон сил, у меня, тьфу-тьфу-тьфу, полно здоровья. Я не заглядываю в паспорт и не думаю о своем возрасте, а тем более о завершении карьеры. Реально внутри мне 25 лет. В хоккее ты общаешься с молодыми и понимаешь, что ты в теме.
— То есть вы можете поддержать с ними разговор о гаджетах и музыке trap?
— Повторю, я реально в теме!
