Бывший защитник «Авангарда» и «Сибири» восстанавливает и продает дома в США! Мы узнали у него детали
Интервью с Виталием Меньшиковым.
Вы наверняка помните Виталия Меньшикова – здорового праворукого защитника, который был уверенным игроком основы «Сибири» (2014-17, 2021-22; бронзовый призер КХЛ-2015), «Авангарда» (2017-18), московского «Динамо» (2018-19), «Трактора» (2019-20) и других команд КХЛ. Он мог легко поймать соперника на мощный силовой прием или без раздумий полезть в драку.
Теперь он с головой окунулся в недвижимость – причем развивает бизнес в другой стране. В интервью Спортсу’’ Меньшиков рассказал, как к этому пришел.
– После хоккея ты занялся недвижимостью – в частности флиппингом. Что это?
– Это когда ты покупаешь старенький, убитый дом, делаешь в нем ремонт и перепродаешь. Не обязательно брать совсем старый – можно купить с уставшим ремонтом, сделать его более-менее красивым, под американский лад, и потом продать.
Но для этого нужно разбираться во многих вещах: понимать, сколько дом будет стоить после ремонта, какой сейчас рынок и, самое главное, за сколько его действительно можно взять, чтобы потом не оказаться в минусе. Нужно учитывать все расходы: на закрытие сделки, налоги на продажу и покупку, риелторские комиссии. Если финансируешься через хард мани, то и проценты по ним. На цифрах легко ошибиться: без опыта можно оказаться в большом-большом минусе.
– «Хард мани» – это что-то вроде ипотеки?
– Да, это деньги от заемщиков – в нашем случае в основном от частных лиц, хотя существуют и банковские кредиторы. Деньги выдаются под залог дома, но не через стандартный банковский процесс. Проценты с хард мани выше: обычно берут 2-4% от суммы выдачи и еще примерно от 10 до 12% годовых. Поэтому главная цель флиппера – сделать ремонт как можно быстрее, чтобы не прогореть на процентах. Дальше включаются налоги, страховки, электричество, услуги ЖКХ. Нужно все просчитывать, иначе это очень съедает маржу.
– Когда ты понял, что недвижимость – то, чем хочешь заниматься?
– Флиппинг – не единственное, чем я занимаюсь, одно из направлений. Это, скорее, работа в руки.
Когда ты эмигрируешь, понимаешь, что никому особенно не нужен. На топовую работу тебя не возьмут, а жить где-то нужно. Жилье в США очень дорогое, даже базовые семейные расходы большие. Нас четверо: жена и двое детей. И жизнь здесь обходится раза в три дороже, чем в Москве – и это только, чтобы закрыть базовые потребности. Поэтому приходится шевелиться в три раза быстрее и понимать, что если есть какая-то работа, которую ты можешь делать сразу – в частности, флиппинг – то ты можешь закрывать базовые расходы.
А с опытом рассчитывать на сверхдоход, который можно инвестировать и создавать портфель пассивного дохода.
Первый объект на флиппинг в США – 100-летний дом во Флориде
– Ты сказал, что флиппинг – не единственное твое занятие. Что еще?
– Я участвую в аукционах недвижимости. В каждом штате есть каунти – у нас это районы. И вот в каждом штате есть свои аукционы – например, есть tax deed auctions.
Сейчас предыстория: в Америке ты обязан платить налоги за все – в том числе и за недвижимость. В странах СНГ это работает по-другому: если не платишь коммуналку, то у тебя просто счета арестуют. А в США если ты три года не платишь налоги, дом автоматически выставляют на аукцион. Он может быть стоимостью 300 тысяч долларов, а налоговая задолженность всего 10 тысяч. Но дом выставляют с начальной ставкой в 10 тысяч – и кто больше предложит, тот и выигрывает. Иногда дом реально можно купить за 50 тысяч.
Бывает, что пожилые люди владели домом, умерли, а наследников нет. Я участвовал в торгах за один дом в Пенсаколе, на севере Флориды. Реальная стоимость – 450 тысяч, а стартовая цена – 7 тысяч долларов. Я наводил справки, дом принадлежал очень состоятельной паре – у них был траст, и просто некому было это все оставить. В итоге дом ушел за 250 тысяч.
Есть еще ипотечные аукционы: дома выставляются на продажу, если люди не платят по ипотеке. Между ними большая разница, потому что их обязательно нужно проверять – там могут быть неуплаченные налоги или личные долги человека. Этот рынок не такой веселый – если не знать нюансов, можно без штанов остаться. Нужно все проверять заранее: знать ARV (After Repair Value – стоимость после ремонта), понимать, как правильно очистить все лишние обременения в документах на собственность, во сколько обойдется ремонт. Очень много нюансов, особенно в США.
Плюс есть государственная программа Section 8. Условно: покупаешь дом, потом сдаешь малообеспеченным семьям, и государство оплачивает для них аренду, а они оплачивают только коммуналку. По этой программе резонно работать, когда покупаешь дом в пределах 80-100 тысяч долларов. Если есть хорошая кредитная линия, то можно вносить 15-20% первоначального взноса, гасить долги и сверху иметь профит.
Я во все это постепенно погружаюсь, разбираюсь. На данном этапе у меня есть флиппинг, аукционы и вхожу в программу Section 8. За год до того, как приехать в Америку, я мониторил, какие здесь законы, общался с бухгалтерами, юристами, посещал онлайн-митапы инвесторов. У меня хороший английский, поэтому заранее готовился к переезду и понимал, что на первых порах в приоритете флиппинг.
– Что у тебя сейчас в работе?
– Сейчас работаю над первым домом в США. Мне было интересно взять «тяжелый» дом – ему больше 100 лет, и это не просто флиппинг, а прям глубокая реставрация. На любые виды работ требуются «пермиты» – разрешения от властей. Получился очень непростой опыт. То есть, у меня он уже был – в строительстве, в ремонте квартир. Но именно с домом и именно так, как его делают в США – совершенно другая история.
Здесь совершенно иное качество строительства, и потребности покупателей отличаются. Не надо прям ремонт с иголочки – подойдет то, что делали и 50 лет назад, только цветовая гамма меняется. Очень много нюансов. Если ты сделаешь, как любят в СНГ – то не факт, что этот дом быстро купят.
– У нас одно время популярны были дизайнерские ремонты.
– Здесь это вообще не так. Если брать американцев, то они вообще не особо любят делать ремонт, потому что очень дорого. А чтобы понимать, где ты можешь сэкономить, нужно знать, где ты можешь взять – например, есть liquidation store, куда передают остатки техники из огромных маркетов на перепродажу – та же новая техника, но со скидкой 50%. А на чем ты сэкономил – это твоя прибыль.
В соцсетях публикую много об этом. Вообще хочу запустить свой курс и делиться опытом с людьми. Многие приезжают в Америку, не знают нюансов и потом остаются в минусе. У меня накопилось много полезной информации, которая поможет сэкономить десятки тысяч долларов.
– Расскажи подробнее про свой первый проект в США – дом, которому больше 100 лет. С какими трудностями ты сталкиваешься?
– В основном в старых домах нужно делать крышу, без этого не пройдешь инспекцию – люди покупают дома в ипотеку, и если крышу ремонтировали 10-15 лет назад, то банковский инспектор не одобрит такую ипотеку. Так что это почти обязательно – и не точечно в одном месте, а нужно менять всю. Примерная цена – 10 долларов за один квадратный фут. Если дом 1500 квадратных футов – это примерно 120 квадратных метров и 15 тысяч долларов только за крышу.
Допустим, в Дайтона Бич, где находится мой первый объект, власти сейчас развивают район. Когда-то это было поселение богатых, они постепенно умирали, и туда заселялись все подряд. Район очень упал, сейчас происходит смена контингента, и власти плотно взялись за выдачу разрешений на стройку, на ремонт. Для них это важно, потому что каждое разрешение подразумевает улучшения в доме и повышение его ценности. А чем выше ценность, тем выше налог, который идет в бюджет.
Изначально в этом доме я брал разрешение только на крышу, но потом меня обязали взять еще девять разрешений. Однажды требовали оформить разрешение на щебень вокруг дома – нужно было доказать, что он не будет попадать на соседский участок, но он никак и не попал бы, потому что там забор – вот такой абсурд. В итоге мы взяли разрешения на ремонт крыши, труб в доме и гипсокартона.
– То есть разрешения нужны не только на наружные работы, но и на внутренние?
– Да, вообще на все. Поэтому мы не трогали электрику, особо не хотели трогать трубы, но они все равно докопались до нас из-за них. Мне кажется, что у нас больше всего разрешений во всей округе на этом доме. С одной стороны, это геморрой, но с другой – покупатели любят, когда на дом брали много разрешений.
Получается, что нужно изначально грамотно оценить дом. Ты берешь потенциальную стоимость дома после ремонта – допустим, это 300 тысяч долларов. От этой суммы отнимаешь 75% – расходы на изначальную покупку дома, закрытие сделки, проценты по долгу и на ремонт. Оставшиеся 25% – это должен быть профит.
– Какие-то непредвиденные расходы были в процессе?
– Такое всегда может быть, надо закладывать 5-10 тысяч на дополнительные расходы, которые просто могут возникнуть в процессе. Мы так попали с кондиционером. Все было хорошо, но потом увидели протечку – под домом жили опоссумы, которые грызли трубы. Убивать их никто не хотел, мы нашли спрей – очень-очень вонючий. Все забрызгали, и опоссумы свалили оттуда – в итоге мне кондиционер в три тысячи встал, надо было весь пол вскрывать.
Еще здесь в домах старше 1978 года в краске есть свинец. Доказали, что этот свинец – триггер к развитию рака. И ты должен брать отдельное разрешение и нанимать специальную бригаду, которая снимает эту краску – их услуги стоят 5-10 тысяч долларов.
– Ты рассказывал в соцсетях историю, что соседка тебя заложила в полицию во время ремонта. Что там произошло?
– Обычно старая мебель и техника выносится из дома и ставится перед домом рядом с мусорными баками – ее может забрать любой. Эта соседка жила через несколько домов от нашего. Она зашла в наш дом – ее пустил неопытный ремонтник, пока я был в дороге. Она разнюхала, что мы будем менять и делать, забрала всю старую технику, чтобы перепродать и позвонила в полицию – там ребята что-то ремонтируют, похоже, что не получили разрешения, разберитесь.
Приехал полицейский и поставил «stop work» – нельзя ничего делать, пока не получим разрешения. Самое интересное, что эта женщина как ни в чем не бывало приходила, здоровалась, спрашивала, нет ли у нас чего-то еще.
Здесь нормальная практика – вот так жаловаться в полицию. Мне не помогло даже то, что знакомился со всеми соседями. Причем один сосед даже нам листья скидывал с пальмы и утверждал, что это не он. Зато как я поставил камеру – ни одного листочка не было на нашей территории.
– По твоим видео понятно, что ты много работ делал сам.
– Для меня это был челлендж. Мне и супруга помогала с покраской, и со всем остальным – мне было интересно понять, что вообще происходит, потому что тяжело было контролировать рабочих и понимать, как здесь делается работа. Если начинать с нуля ремонт квартиры в России, можно до копейки посчитать все расходы – будет плюс-минус 5-10 тысяч рублей. А здесь – совершенно другой рынок, в котором нужно было самому разобраться перед тем, как идти дальше.
– Ты рассказывал, что еще до переезда участвовал в онлайн-митапах – я так понимаю это встречи по интересам. Какая польза от них?
– Да, я даже когда приехал, в первые три месяца чуть ли не по 3-4 раза в неделю ходил на самые разные митапы – там знакомился с людьми. Есть те, кто просто инвестирует, кто строит, кто дает деньги в кредит, и те, кто берут дом на контракт и перепродают. Я там нашел первую бригаду, бухгалтера и лендера, который дал деньги в долг. Вообще Америка – про коммуникацию, в одиночку ты здесь не справишься.
Для меня поначалу это было дико. Приходишь на митап, к тебе просто человек подходит и говорит: «Привет, я – Джон, могу тебе быть полезен тем, что дам тебе деньги в кредит. А ты чем занимаешься?». И вот так вот в лоб – обмениваешься визитками, и идешь дальше с другими людьми общаться. Это из серии «время – деньги», тут не любят мусолить и присматриваться к людям. Идут и говорят напрямую, очень прикольное такое различие в менталитете – люди понимают, что за счет коммуникации каждый может заработать, и это круто.
– Флиппинг – твое основное занятие на ближайшие годы?
– Это одно из направлений, и даже здесь можно масштабироваться. Приведу пример – можно взять старый дом с большой территорией, снести его и построить таунхаус. Можно купить землю, размежевать ее и поставить модульные дома. Так что флиппинг бывает разных масштабов. Есть флиппинг и с коммерческой недвижимостью – там уже миллионы долларов задействованы, и там за все от налогов до страховки платит арендатор. И контракт очень защищен – просто так никто не съедет с этой недвижимости.
Пришел в недвижимость благодаря жене и зарабатывал деньги на ЗИЛе
– Как ты пришел в недвижимость?
– Вообще у меня интересная хоккейная карьера. В 25 лет я полноценно заиграл в КХЛ, а до этого было только девять игр за «Автомобилист». Прошел всю Высшую лигу вдоль и поперек – менял по два-три клуба за сезон. Где-то получалось, что в команде дрался со взрослыми дядьками вроде капитанов или ассистентов, потому что я такой – с характером, не любил прогибаться. Где-то меня на плей-офф забирали, где-то не платили деньги – контракты тогда не были защищены. Мне в Самаре заплатили всего за четыре месяца. Приезжаешь домой в Челябинск – а у тебя уже ноль в кармане.
Нужно на что-то жить – к тому же был в отношениях. А ведь надо еще тренироваться все межсезонье, хотя нет никакой определенности с командой. По сути, я все лето таксовал, потом взял в кредит за 100 тысяч пятитонный ЗИЛ – маленький, который мог только назад откидывать. По объявлениям из газет находил заказы: возил песок, щебень, дресву. У меня даже категории «С» не было, но ездил сам. Подрабатывал, чтобы можно было девушку куда-то сводить, за лед заплатить.
Тогда у меня сформировалась ценность денег. Мы с моей женой начали встречаться с 16 лет – и уже 20 лет мы на одной волне. Когда пошли первые деньги с хоккея, она закинула идею инвестировать в недвижимость. В коммуналке, квартире на пять хозяев, мы выкупили одну из комнат и сдавали ее за 6 тысяч рублей. Это был мой первый пассивный доход, хотя мои ровесники брали машины в кредиты, тратили всю зарплату на автомобили, которые быстро обесценивались. А мы вкладывались в недвижимость: взяли эту комнату, подзаработали еще, перепродали ее и взяли немного убитую квартиру в центре Челябинска. Отремонтировали ее – взяли еще одну. И так далее.
Когда уже в КХЛ пошли хорошие деньги, то все больше и больше инвестировали. Потом вложились в горнолыжный курорт в Челябинской области, потом инвестировали в Новосибирске, в Москве, постепенно все переросло за границу – сейчас у меня опыт инвестирования в недвижимость больше 15 лет.
Недвижимость – фундаментальная монета. После карьеры можно что-то продать – и будет несколько лет, чтобы перекантоваться, не думать о создании новых денег и как-то найти себя. Поэтому очень благодарен супруге, что она заранее это все увидела. У меня в итоге так и получилось, что после завершения карьеры я несколько лет искал себя.
В последние годы параллельно занимался ремонтами своих квартир в Москве, которые только сдались. У меня уже тогда был опыт ремонта, понимал, что и как должно быть – случалось, что на одном объекте пять бригад менял ради нужного качества. Я уже тогда вник в стройку, плюс у меня еще были проекты в Москве под флиппинг, когда мы брали убитые квартиры и переделывали их со своей бригадой. Так что в теме именно флиппинга я уже больше пяти лет, причем есть опыт и за границей – в Турции и на Кипре.
Хочу дать простой совет молодым пацанам-хоккеистам: возьмите эту семейную ипотеку и платите 50-60 тысяч рублей в месяц за квартиру. Во время карьеры даже не заметите. А пока играете – квартиру или две выплатите. Не думайте, что такое время и доходы будут всегда – просто сделайте себе задел на будущее сейчас. Карьера игрока скоротечна, это время уже потом не вернешь, поэтому нужно ценить его и то, что имеешь.
– Сейчас ты с семьей во Флориде – почему именно там?
– В последние года три мы жили и в Турции, и на Кипре – как-то привыкли к теплым местам: там – Средиземное море, здесь – океан.
Но основная причина – другая. Когда мне было 17 лет, я играл в Атлантической юниорской хоккейной лиге за «Портленд Джуниор Пайрэтс», это штат Мэн. Так как был несовершеннолетним, мне нужно было жить в какой-то семье, и я до сих пор поддерживаю связь с теми ребятами, у которых жил тогда, у нас очень теплые отношения.
Так получилось, что отец этого семейства жил во Флориде, в Орландо – поэтому мы поехали ближе к тому человеку, которого хорошо знаем. Плюс ко всему у него огромный опыт инвестиций в строительство, во флиппинг – он поделился со мной бесценным опытом, который я бы не получил в книжках, на форумах или в соцсетях. Очень благодарен ему за это. Мы рады, что так все срослось – дети ходят в школу, мы занимаемся бизнесом.
Я думал, что у нас огромный опыт жизни за границей, но в США все сильно отличается – очень жесткое пространство, где нужно «молотить» раза в 3-4 сильнее. Нужно действовать нестандартно, использовать свои шансы и коммуницировать с другими людьми – без этого физически вымотаешься, чтобы закрыть ежедневные нужды семьи. Можно упахаться так, что потом себя не соберешь ни психологически, ни физически.
А еще Америка – такая страна, что у тебя какие-то плюшки раскрываются со временем. Постепенно растет кредитная история, и тебя это затягивает. Поначалу думаешь: «Е-мое, что делать?». А потом все постепенно улучшается, и ты уже понимаешь, что все не так уж и плохо – надо было чуть-чуть потерпеть.
– Почему именно США?
– В Европе иностранцу очень тяжело вести бизнес – все равно преференции, какая-то поддержка, помощь отдаются местным. Даже если ты наемный работник – они, скорее, предпочтут кого-то местного, из Евросоюза, если только ты не супервостребованный работник.
А в США это делать очень просто, главное – платить налоги. Это реально страна возможностей. Если ты работаешь постоянно и показываешь активность, то тебе банк может при правильных действиях дать беспроцентную кредитную карту на год с лимитом 60-70 тысяч. На эти деньги уже можешь ремонт делать – вот это поддержка бизнеса.
Тем более, что на флиппинге ты нанимаешь рабочих на контракт, а не на постоянную занятость. Флиппингом может заниматься любой – не требуется образование или лицензии. Можно даже приехать по туристической визе, открыть корпорацию и на время своего легального нахождения в стране этим заниматься. Можно приезжать на полгода, потом уезжать на полгода, чтобы не нарушать законы США. Если уже все выстроено, то можно заниматься дистанционно – только плати налоги и все.
– Почему ты ведешь соцсети на русском?
– Мне интересно делиться информацией с русскоговорящими людьми, кто хочет приехать сюда – и у людей будет возможность сразу начать работать, чтобы они не шли в дальнобойщики или таксисты. Конечно, если есть финансы. Во флиппинг можно зайти с партнерами или, если есть хорошая кредитная история, можно начать с 40-50 тысяч долларов – не нужна вся сумма сразу.
Мне хочется показывать людям, из чего моя жизнь состоит в действительности: какие проблемы могут быть, как их решаю. Это не про «успешный успех» и не про «давайте, заходите, тут миллионы». Наоборот, хочу показать, что все возможно – я был профессиональным хоккеистом, играл за сборную, стал мастером спорта международного класса, а теперь занимаюсь другим делом. Лет пять назад меня бы спросили, и я бы сказал: «Вы что, какой флиппинг?»
– Твои соцсети выглядят очень профессионально. Ты сам ведешь?
– У меня большой опыт уже, брал обучающие курсы. Когда жил в Турции и на Кипре, то практиковал это года два. Не было так, что вышел в соцсети – и все получалось. Это сейчас я могу за 20 минут сделать офигенный сторителлинг из 10-15 слайдов. Последние полтора месяца был нон-стоп – дом, который взял в работу, в полутора часах езды от моего дома. Заказал что-то поесть вечером перед обратной дорогой и, пока ждешь буррито, что-то в соцсети выкладываешь. Тут мексиканская еда такая вкусная, я подсел.
– Когда ты хорошо выучил английский?
– В 17 лет приехал играть в США с нулевым английским – вернее, я думал, что его знаю, но оказалось вообще нет. За три месяца на ломаном английском научился разговаривать – вокруг не было русскоговорящих. Просто не надо бояться спрашивать и не надо бояться показаться дурачком – так никто не посчитает. В Америке очень много мигрантов, и они очень толерантны к языку.
– Хоккейный опыт как-то помогает сейчас?
– Я прошел через Высшую лигу. Раньше еще тренеры унижали и оскорбляли игроков, говорили о тебе все, что думали: «Иди, привяжи канат к ногам и сбросься в реку» или «Из тебя ничего не получится, ты здесь только благодаря своему здоровью». У меня всегда была такая черта – бронелобость. Никого не слушал: «Это просто чье-то мнение, а я пойду дальше». Всегда знал, что у меня получится все, что хочу.
Пробился в КХЛ только к 25 годам, закрепился благодаря драке, а после карьеры работал с психологом
– Когда слышу твою фамилию, в голове не всплывает какой-то конкретный момент карьеры – есть просто образ здорового парня из «Сибири», который готов с кем-то подраться или провести зубодробительный хит. Какой для тебя главный хайлайт карьеры?
– В жизни всегда есть шансы – нужно быть готовым к тому, когда он придет и его нужно использовать.
Вот моя ситуация. Мне 24 года, уже достаточно походил по Высшей лиге, и мы с женой оказались в Усть-Каменогорске, я играл за «Торпедо». Тренером в моей команде был Владимир Плющев, заслуженный тренер России. Хочу его выделить, он меня психологически настроил. В начале сезона вызвал и говорит: «У тебя есть все, просто бери на себя больше». Я задумался: «Действительно, а что будет, если начну больше на себя брать?» И вот именно в этом сезоне я поехал на Универсиаду, сыграл за сборную России – там заняли третье место.
Как-то после игры мы с женой говорили: в Высшей лиге играем, и тратим столько же моральных, ментальных и физических сил, сколько в КХЛ, но почему-то и зарплата раз в 10-20 меньше, и признание другое. И вот мы думали: «Что нужно сделать, чтобы дальше пойти?» В тот сезон я стал лучшим бомбардиром и снайпером среди защитников во всей Высшей лиге. Это был такой знаменательный момент – у меня предложения пошли из КХЛ, и с «Сибирью» тогда подписался.
Когда приехал в Новосибирск, думал, что меня будут рассматривать серьезно. Но там пришлось прям зубами грызться, цепляться за свой шанс. Поначалу я то играл, то нет – через игру, через две. Потом у меня появился шанс, который для меня стал очень знаменательным в карьере – подрался с Рыспаевым. Мы играли дома с «Барысом», выигрывали 3:0. На последней минуте он мне предложил подраться.
Эта драка стала переходной. Тренеры и руководство «Сибири» увидели, что я парень с характером, что меня будут бояться другие, что мне можно доверять. После драки начал выходить в каждом матче, получать больше игрового времени и забивать голы, отдавать передачи. В бронзовом плей-офф пропустил только один матч, а в следующем сезоне стал лучшим по очкам среди защитников «Сибири».
И, конечно, еще один момент – это сборная России. Как сейчас помню, пришел вызов. У меня были мечты, мы когда-то в вышке делали коллаж желаний – тогда был в Волжске, играл за команду «Ариада-Акпарс». На том коллаже была сборная России с тренером Знарком, КХЛ, определенная зарплата – и вот в итоге все сбылось. Пришел вызов – я ошалел.
До той драки примерно 3-4 года занимался боксом летом, проходил сборы в Челябинске. Навыки нарабатывал – пригодились. Так что через бокс – в сборную России.
– Ты играл за «Авангард», и наверняка был на том легендарном корпоративе, когда подрались Стась и Фисенко. Что можешь вспомнить о тех событиях?
– Был повышен градус и очень скользкий пол – больше ничего не могу сказать. Знаешь, это из серии – пусть корпоратив останется в Омске. Ну, это внутрянка же. В прессу вышла совершенно разная информация – представляли, кому как было выгодно. Может, из-за того что тренер поменялся, а может, кто-то подкрутил под себя рычаги в СМИ. Хотя это рабочая ситуация – с повышенным градусом и скользким полом.
– Каким ты вспоминаешь тот «Авангард»?
– Веселая команда. Никаких лимитов не было, денег было много. Руководство классное – честно скажу, благодарен Владимиру и Виктору Шалаевым за то, что в меня поверили и выкупили из «Сибири». За 50 миллионов, что ли – миллион баксов по тем временам, хорошая сумма. Благодарен им, что в тяжелый момент в меня поверили, и я там поиграл два года. Кайфанул.
Честно, никогда в карьере не выбирал более высокую зарплату – у меня частенько бывало такое, что шел на менее выгодные условия, но переходил в команду, где мог расти.
– Ты поиграл в Австрии немного.
– Было очень интересно. В Европе по-другому работают со спортсменами. Это у нас в России с ложечки кормят, одевают, обувают, денежку дают. Наверное, в этом есть проблема – когда люди заканчивают, они не знают, куда податься. Многие не приспособлены к обычной жизни. А там пришел, потренировался, поиграл, ушел – и дальше сам за себя отвечаешь, сам готовишь обеды-ужины. Это нормальная взрослая жизнь.
Конечно, там нет таких зарплат и уровень не такой, как в КХЛ, но тот опыт очень помог. И общение на английском было, на немецком я немного разговаривал. В «Йокерите» даже на финском какие-то фразы знал, пытался что-то говорить. Это развивает твой кругозор, мышление, и мозги у тебя шевелятся. Всегда интересно смотреть новую культуру, общаться и видеть, как хорошо относятся к русским – у меня все время с большим интересом спрашивали: «А у вас там как?» Там хорошо относятся к нашим людям и уважают Россию.
– Как ты оказался в «Йокерите»? Там же русских не было очень много.
– По-моему, я был первым русским в команде за 25 лет и первым за всю историю «Йокерита» в КХЛ. Кажется, до меня был Дмитрий Квартальнов и кто-то еще.
Когда подписал контракт, команда играла со «Спартаком» в Москве, и я после матча зашел к ним в раздевалку. Ко мне подходит вот этот здоровый Марко Анттила и говорит на русском: «Добро пожаловать». Кто-то в раздевалке включил песню «У нас все нормально, нормально нереально». Приняли очень круто, ребята просто офигенные – вообще такого не ожидал. Они постоянно интересовались, спрашивали о чем-то. Они кайфовали от России, когда приезжали на выезд. Помню, мы приехали в Нижнекамск, а они все перед игрой стоят у автобуса с закрытыми глазами и наслаждаются солнцем – в Финляндии постоянно темно и пасмурно, как в Питере.
В команде меня учили финскому, я их – русскому. В составе были все: канадцы, американцы, норвежцы. В «Йокерите» использовали мои сильные стороны: вступиться за партнера, сыграть в силовую, кому-то шлепнуть. Им как будто бы не хватало меня и моей игры – они все техничные, классные, но они не любят вот это толкание. Думаю, что я добавил им этой силы, и они чувствовали себя более уверенно на льду, чтобы их никто не провоцировал.
Мы готовились к плей-офф, но за пару дней до первой игры со «Спартаком» нам сказали, что для нас сезон закончился из-за начала СВО – это было как серпом по одному месту, у всех мужская слеза потекла. Ощущение было – будто жизнь остановилась.
Реально у нас собралась сильная команда с потенциалом на Кубок Гагарина – это было очень тяжело перенести. Недаром финны олимпийскими чемпионами стали в тот год – вообще у нас было 15 или 17 человек в олимпийских сборных своих стран. Это все-таки о чем-то говорит.
Ко мне потом подходил Яри Курри и сказал: «Мы очень довольны, что ты был у нас в команде. Ты закрыл все позиции, которые мы хотели закрыть». Мы тепло общались и с руководством, и с тренерами после сезона – и я удовлетворил свою потребность в признании от таких людей, как тот же Курри – уважаемый и авторитетный в мире.
– Как тебе вообще этот менталитет в команде, когда люди кайфуют от хоккея?
– Мне очень это нравилось: они играют, проявляют творчество, а не работают. А у нас это – работа: надо пахать, нельзя ошибиться. Мне даже понравилось на тренировках, что никто не обижается, если ты кого-то шлепнул жестко, но в пределах правил. И мы росли за счет друг друга – они росли из-за моей физики, потому что мог кого-то приложить сильно, а я рос за счет их техники, вот этого хорошего раздолбайства, творчества.
Это колоссальный опыт. Был в восторге от финнов – они дружелюбные, эрудированные. Люди в команде знали минимум по три языка. И как они отзывались и относились к русским – все было очень хорошо.
– Для тебя решение закончить было осознанным?
– Мне кажется, я до сих пор бы еще играл. Эта ситуация в «Йокерите» меня подкосила – у меня было предварительное предложение о подписании контракта с ними на два года. Потом были другие варианты, но в итоге договорились с «Витязем» – мы хорошо поговорили с Игорем Варицким. Было ожидание, что мой опыт будут использовать, но там тренер такой был – даже не помню, кто именно.
– Вячеслав Буцаев?
– Да, точно. Я не понял плана моего подписания, когда меня начали тренировать с молодыми, затренировывать до потери пульса – особенно за день до игры мне могли дать какую-то программу, как будто бы я должен был сдохнуть сегодня, а завтра сыграть. Было что-то на выживание. Сказали бы, что делают ставку на молодых – все бы понял. Когда увидел, что главный тренер меня пытается выдавить из команды через такие тренировки, то мы поговорили с Варицким, пожали руки и разошлись. К Варицкому у меня вообще никаких претензий нет, но, видимо, от главного тренера шло что-то свое.
А потом я не захотел подписываться в команды, которые борются за плей-офф – привык играть там, где борются за высокий результат. Была финансовая возможность не думать о том, что хоть бы какой-то контракт уже дали – мне это было неинтересно, хотя предложения были.
– Ты так уверенно говоришь, как будто знал, что у тебя все получится. Кто тебе привил эту веру в себя? Родители?
– Еще раз повторюсь: мне с женой повезло. А родителям огромное спасибо за детство, и за то, что с утра вставали и возили меня на тренировки в 6-7 утра. У нас в Челябинске есть дворец «Восход» – там приходилось в -30° играть. Я по своему году в состав не проходил, а лет до 10 мне хоккей вообще не нравился. Сейчас, когда у меня у самого дети, понимаю: водить на секции, заниматься ребенком – это большой труд. Спасибо родителям за то, что дали такое детство.
С супругой мы уже 20 лет рядом – она меня всегда во всем поддерживала. Были моменты, когда мне не платили или получал вообще мизер. Она занималась фитнесом, йогой, пилатесом, преподавала – и несла в семью все, что зарабатывала. Или тратила на поездки ко мне в тот же Серов, куда надо было ехать на автобусе 12 часов. Или на плацкарте приезжала ко мне в Волжск – когда не было денег, сама зарабатывала.
– Как ты пережил переходный период, когда уже закончил играть, но еще не ушел с головой в недвижимость?
– Это вообще отдельная тема, очень сложный период. Нужно обязательно обращаться к психологу – я в первый год после завершения не обращался, и у меня была очень сильная депрессия. Спасибо жене: она нас собрала, взяли билет в один конец в Мексику и провели там два месяца вне хоккея, чтобы вообще никаких напоминаний не было о нем. Очень тяжело это переносилось. Немного отлежались, поплакали – и пошли дальше.
Честно, не надо стесняться идти к психологу. Очень важно проговаривать все. Это сократит время на эту перестройку – надо выйти во взрослую позицию и понять, что когда-то это точно закончилось бы. Если у кого-то из игроков, кто это прочитает, будут сложности – можно мои контакты легко найти, поделюсь своим опытом, контактами психологов. У меня жена в последние годы училась, и сейчас она практикующий психолог, в том числе семейный – она мне тоже очень помогала. Просто по себе знаю, насколько это тяжело – вплоть до суицидальных мыслей.
Я был в глубокой депрессии, не мог себя найти. Семья в этом плане очень помогает, но я знаю истории, когда карьера заканчивается и люди разводятся – рядом нет никакой поддержки, это особенно тяжело. Внутри семьи бывает ругань – все же страдают от этого, не только сам хоккеист, который привык к стабильной зарплате, признанию, уровню жизни. В такие моменты ощущаешь себя никчемным человеком.
– Слышал от игроков, что одно из самых непривычных – это то, что зарплата перестает приходить раз в две недели.
– Да, поэтому и нужно заранее думать о пассивном доходе, это просто необходимо. Опять же, чем хороша Америка – здесь все думают о том, что их будет кормить в старости. Потому что без пассивного дохода здесь сдохнуть можно и ты никому не будешь нужен.
Как НХЛ играет в защите? Уникальные детали – в интервью Михаила Сергачева
«Я Гашеку много забивал, а в финале Олимпиады-98 упустил момент». Интервью Валерия Каменского
«Нашел жену в Москве, родились две дочери». Этот канадец из ЦСКА стал своим в России
Фото: инстаграм Виталия Меньшикова; телеграм-канал «Финансовый атлет», КХЛ/Семашко Нина, Цуранов Вячеслав, Тухбатов Ильнар, Беззубов Владимир
Видео: инстаграм Виталия Меньшикова
Очень хорошие эмоции после прочтения.
Молодец! Удачи во флиппинге☝️
Сильный, рукастый, с головой и не боится действовать