51 мин.

«Признаю, я был выпендрежником». Путь Гретцки к рекордному голу

4 k

Жизнь лучшего бомбардира НХЛ.

От редакции. Осенью 2019-го мы начали масштабный сериал с рассказом о легендах, которых Овечкин обходит в снайперской гонке. Спустя пять с половиной лет пришло время последней серии. 

22 марта 1994-го. Курт Кобейн и Айртон Сенна еще живы, Солженицын еще в Вермонте, владелец «Кингс» еще на свободе, а Гретцки еще не единолично лучший снайпер в истории НХЛ, но уже сравнялся с Горди Хоу и говорит отцу накануне игры с «Ванкувером»:

– Хоу – величайший игрок на свете. Мне так стыдно побить его рекорд. 

– Ты спятил? – осведомился Уолтер Гретцки (Уэйн привел его слова в подкасте Spittin’ Chiclets). – Не смей так думать. Когда покорят твой рекорд, прояви к этому человеку такое же уважение, как Горди – к тебе. Он тобой гордится.

На вопрос, русский ли он, дед Уэйна отвечал: «Нет, белорус»

Однажды отец Уэйна ремонтировал телетайп в каком-то офисе, и общительная секретарша поинтересовалась, откуда он. Выяснив, что из Брэнтфорда, уточнила, знает ли Гретцки. А услышав «да», обругала Уэйна: «Он переоценен! Ему переплачивают!»

Тираду секретарши прервал телефон. Позвонили из Bell Canada, с работы ее собеседника (или, скорее, слушателя), и попросили позвать Уолтера Гретцки. Поняв, кому только что выговорилась, секретарша покраснела и удалилась. Так же стремительно, как разбилась хоккейная мечта Уолтера. 

Игроком-то был одаренным, звали в «Торонто Мальборо», лучшую юниорскую команду Канады, но из-за ветрянки он никуда не поехал: утешался игрой за любителей и расточал советы старшему сыну. Учил, скажем, предугадывать маневры соперников и пасоваться не только с партнерами, но и с бортами. 

Или вот еще: «Если бежишь в центр, не оглядывайся. Иначе защитник врежется с такой силой, что окажешься на четвереньках». Вскоре Уэйн увидел с трибуны, как отец повернул голову, принимая шайбу, и, попав под соперника, потерял сознание и передние зубы.

Из-за другой травмы Уолтер жил со звоном в ушах, еще и с язвой желудка, и хотя работал с восьми – до трех ночи пил кофе. От усталости у него жутко болела голова, и, разбогатев, Уэйн уговорил отца уйти с работы. Правда, ненадолго. Уолтер сказал сыну: «Как могу говорить детям никогда не сдаваться, если сдался сам?» И наутро вернулся к починке телетайпов.  

Потом Уэйн загорелся идеей подарить родителям особняк в Брэнтфорде. «Нет, слишком роскошный», – ответил отец. Тогда сын купил родителям землю и предложил построить – за его счет – дом мечты. Улетел ненадолго в Европу, вернулся и узнал, что отец продал землю и на вырученные деньги сделал пристройку к своему маленькому дому: «Только здесь я хочу жить!»

Тот самый дом, где Уэйн рос с родителями, сестрой Ким, тремя братьями и жившей с синдромом Дауна тетей Эллен, которую взяли к себе после смерти от лейкемии бабушки Мэри – той самой, что в 26 лет покинула Тернопольскую область и в Торонто влюбилась в Терентия (Тони) Грецкого, переселенца из Гродненской губернии.

«В России семья отца поддерживала царя, – рассказывал Уолтер Гретцки. – Когда назревала революция, дедушка решил, что оставаться на родине им опасно: так мой отец оказался в Чикаго. Он собирался вступить в армию США, но посоветовали канадскую: «Так к тебе отнесутся лучше».

Когда его спрашивали, русский ли он, папа отвечал: «Нет, белорус». Дома он говорил с мамой по-украинский. Это мой родной язык: именно на нем я заговорил, когда пришел в себя после инсульта. По словам брата, я словно перенесся в детские годы, проведенные на ферме. Видимо, интересовался, покормили ли цыплят».    

Уэйн рассказывал, что утренняя рутина дедушки Тони начиналась с бокала вина в погребе и связанных с этим нотаций бабушки за завтраком. Мэри была напористой женщиной: однажды огрела сумкой будущего защитника «Калгари» Пола Райнхарта, который припечатал ее внука в детском матче. Вот Уэйн и назвал бабушку своим лучшим телохранителем после Дэйва Семенко.

В 13 лет Гретцки устал от славы и отдал именной пиджак одноклубнику, чтобы раздавал автографы вместо Уэйна

Всех детей – кроме страдавшего косолапием третьего сына Глена – Уолтер ставил на коньки двухлетними, начав, понятно, с Уэйна. Правда, мерзнуть у открытого катка в парке быстро надоело, и Уолтер превратил в каток участок у дома: коротко постриг траву и включил на ночь разбрызгиватель. А потом с удобством наблюдал за хоккейными этюдами Уэйна из теплой кухни. 

Для развития сына Уолтер приглашал в соперники детей постарше. Когда они уставали и косились в сторону дома, Уэйн уговаривал их остаться. В команду Брэнтфорда брали с десяти лет, но Уолтер добился, что Уэйна взяли шестилетним. Свитер висел на нем как платье, но отец заправил в трусы правую часть, и с тех пор Уэйн одевался так всегда.

В автобиографии Гретцки шутил: так долго играл на холоде, что слегка отморозил мозги. В 13 лет долго мастерил дома с другом – Джоном Моуэтом – ворота, точную копию энхаловских, а в конце обнаружил: не пролезают в дверь. Чтобы вынести ворота на улицу, пришлось их распилить. 

К тому времени Уэйн уже три года был национальной знаменитостью. Наследник владельца газеты Toronto Telegram и совладельца «Мэйпл Лифс» Джона Бассетта, тоже Джон, ездил по детским турнирам за сыном, опять же Джоном, и, увидев в «Брэнтфорде» 10-летнего Гретцки, рассказал о нем юнкору Джону Иабони: «Он круче Бобби Орра». 

Нагрянув в Брэнтфорд, Иабони увидел, как Уэйн набирает 5+2 в игре с «Торонто Кингс» (7:4), и взял у него интервью в раздевалке. Вундеркинд неожиданно заявил: если не получится в хоккее, станет бейсболистом. Заметка вышла 28 октября 1971-го – за два дня до закрытия газеты Toronto Telegram, выходившей 95 лет.      

Потом более маститый журналист, Джон Герберт, прозвал Уэйна Великим, а в городах, где играл «Брэнтфорд», фото Гретцки помещали на афиши. А все из-за 378 голов в 69 матчах – Гретцки выдал такую статистику десятилетним, объяснив успех тем, что встал на коньки на четыре года раньше других детей. 

И заботой отца, конечно. Уолтер смотрел за Уэйном с трибуны даже 20 февраля 1972-го, когда жена Филлис рожала четвертого сына, Брента. Она потом шутила (похоже, с долей правды), что по приезде в больницу Уолтера больше интересовала прошедшая игра старшего сына, чем появление нового младшего.

В 1974-м команда Гретцки приехала на международный детский турнир в Квебек, где Уэйну не давали прохода – просили автографы: причем идентифицировали еще не по лицу, а по фамилии на рукаве пиджака. 

Утомившись, Уэйн поменялся одеждой с другим блондином, вратарем «Брэнтфорда» Грегом Стефаном. Пока тот расписывался за друга (правда, с ошибкой: писал Gretsky, а не Gretzky), Уэйн отдыхал от славы и гулял по легендарной квебекской арене. 

14 лет спустя именно Стефану, игравшему за «Детройт», он забросит первую шайбу после обмена в «Кингс».  

В 14 лет Уэйн покинул родной город – лишь бы не слышать свист с трибун

Немыслимая для подростка слава не отменяла того, что и у самого Уэйна был кумир: Горди Хоу. 

Гретцки хотел играть, бросать, ходить, есть, разговаривать, смеяться и даже выглядеть (в парикмахерской просил такую же прическу), как игрок, чей детройтский свитер с девятым номером Уэйн снимал, только когда начинал чесаться и форме требовалась стирка. 

Он говорил даже, что был бы самым счастливым ребенком на свете, если бы ему вырвали несколько зубов и добавили морщин, как у Хоу. А впервые встретил Горди в 11 лет. Вручая приз за результативность, Хоу сказал: «Сынок, продолжай тренировать бросок слева». 

Другим кумиром был Дэйв Пэй, что старше на восемь лет и играл за команду, где подрабатывал тренером отец Уэйна. Подражая Дэйву, Гретцки поднимал после гола колено и торжествующе отдергивал кулак – возмущенные такой нескромностью, родители других игроков освистывали Уэйна. В мемуарах он обронил: «Признаю, я был выпендрежником».  

Давление трибун и медиа стало невыносимым – в 14 лет Уэйн видел один выход: покинуть Брэнтфорд, тем более друг – Сэм Макмастер – звал в Торонто (в 1994-м Гретцки добьется назначения Сэма генменеджером «Кингс»). 

– Ни в коем случае! – вскипел отец. 

– Почему?

– Потому что, – веско ответил Уолтер.

– Боишься, что в большом городе увлекусь наркотой? – спросил Уэйн и понял по лицу отца, что угадал. – Я и здесь за полчаса могу достать любые наркотики.

Уолтер переглянулся с женой и принял аргумент сына. Годы спустя Уэйн признал, что блефовал, и понятия не имел, где найти наркотики в Брэнтфорде. Главное – добился своего: родители отпустили в Торонто. 

Там никто не жаловался, что он передерживает шайбу, не освистывал за пижонские белые перчатки, и Уэйн спокойно набирал по два очка за матч, но в то же время жил в чужой семье и тосковал по родной. 

После двух лет в Торонто – драфт в юниорской лиге. Уэйн меньше всего хотел в Су-Сент-Мари, город на границе с Мичиганом (Уолтер и письмо отправил: «Не выбирайте! Он ни за что не будет там играть»), но туда и взяли, задобрив гарантией уймы игрового времени и обещанием в случае травмы оплатить четыре года в любом университете Северной Америки. 

В первую же неделю босс «Су-Сент-Мари» Анджело Бумбакко еще и купил Уэйну новое пальто – взамен старого, затрапезного. Только с номером не помог – девятка, под которой играл Гретцки, принадлежала местному игроку Брайану Гуалацци, который был на два года старше. 

Чуть раньше звезды «Бостона» Фил Эспозито и Кен Ходж перешли в «Рейнджерс». Привычные им семерка и восьмерка были заняты, и Фил с Кеном эпатажно взяли 77 и 88, хотя никто раньше не забирался дальше 31. 

Гретцки же утешался 19-м и 14-м, а потом тренер Мазз Макферсон предложил 99-й. Уэйн опасался насмешек с трибун, и правда, в первой игре с новым номером – против «Ниагары» – крикнули: «Эй, это тебе не американский футбол!» Но Гретцки сделал хет-трик и остался 99-м.

Он с наскока превзошел рекорд лиги по очкам (182), но в том же сезоне Бобби Смит из «Оттавы» набрал на десять больше. 22 года спустя, став совладельцем «Финикса», Гретцки уволил Смита с поста генменеджера. 

Владелец клуба ВХА хотел разыграть контракт Гретцки в нарды

Непривычное второе место в списке бомбардиров – не единственное разочарование 1978-го. Мазз Макферсон покинул команду, а новый тренер Поль Терио сковал Уэйна, запретив импровизацию. 

К тому же летала команда на маленьких ветхих самолетах. Однажды попали в снежную бурю и совершили вынужденную посадку, а в другой раз зацепили верхушки деревьев и загорелись, чудом уцелев. Гретцки подхватил аэрофобию и не мог оставаться в Су-Сент-Мари.

Рвался в профессионалы, но в НХЛ 17-летних не брали, и агент Гас Бадали, друг семьи Уэйна, искал варианты в ВХА. «Нью-Инглэнд» и «Бирмингем» отпали, и Уэйн с родителями и агентом полетел в Ванкувер – к Нельсону Скалбании, который разбогател на перепродаже недвижимости и владел «Индианаполисом», худшей командой ВХА-1977/78.  

Скалбания встретил гостей в аэропорту и на кряхтящем «Роллс-Ройсе» отвез домой, где заставил Гретцки бегать до потери пульса – так Нельсон проверял физическое состояние потенциальных новичков. 

По результатам теста он предложил юниору, получавшему в «Су-Сент-Мари» 25 долларов, подписной бонус – $250 000 – и четырехлетний контракт – зарплата плавно выросла бы с $100 000 до $170 000. Причем заключалось соглашение не с «Индианаполисом», а со Скалбанием – чтобы сохранить Гретцки при покупке другой команды (в ВХА Нельсон засматривался и на «Хьюстон»). 

Вложения Нельсона не окупились. Уэйн набрал 3+3 в восьми матчах, но трибуны едва заполнялись наполовину, и Скалбания терял по $40 000 за матч – вот и задумал продажу Гретцки «Виннипегу» или «Эдмонтону». Правда, сначала хотел обойтись с Уэйном почти как фельдкурат Кац со Швейком. 

В автобиографии Гретцки рассказал, что Нельсон предложил разыграть его контракт в нарды владельцу «Виннипега» Майклу Гобати. В случае победы Скалбания хотел акции «Джетс». Гобати отказался, но не состоялся переход и на более вменяемых условиях: по словам Нельсона, генменеджер «Виннипега» Джон Фергюсон счел зарплату 17-летнего Гретцки завышенной.

В разгар переговоров о продаже Уэйна тот сел в частный самолет и не ведал, куда летит. Не знал этого и пилот: сказали только двигаться в северном направлении. Уже в воздухе уточнили: садитесь в Эдмонтоне. 

На пороге 18-летия Гретцки сыграл в одном звене с Хоу – против «Динамо»

«Ойлерс» еще недавно тоже владел Скалбания, но потерял за месяц $300 000 и эффектно, в стейк-хаусе, на глазах у репортеров, уступил клуб Питеру Поклингтону –  бизнесмену с юго-запада Онтарио, разбогатевшему на продаже подержанных автомобилей (в том числе семейных, без ведома отца). 

За «Ойлерс» Скалбания получил от Поклингтона тот самый «Роллс-Ройс», подборку произведений искусства и бриллиантовое кольцо жена Питера, Евы. А вот за игроков (Гретцки, Мио и Дрисколла) Поклингтон рассчитался деньгами ($825 000), в которых Скалбания нуждался больше, чем в новой машине. 

Гретцки и сам склонялся к варианту с «Эдмонтоном».  Повлияли доводы агента о нефтяном благополучии города, высокой посещаемости «Ойлерс» и перспективе перехода в НХЛ. Через два месяца Уэйн очутился на Матче Звезд ВХА – сборная лиги играла с московским «Динамо». 

Правда, выдали гигантских размеров свитер, Уэйн чувствовал себя нелепо, но выручил Хоу-старший – взял иголку с нитками и сузил форму. Потом выяснилось, что играть предстоит в тройке с Горди и его сыном Марком. Уэйн разволновался, чем и поделился с кумиром. 

«Нервничаешь? Я тоже, – сказал 50-летний Хоу и зевнул, рассмешив Уэйна. – Получив шайбу, пасуй защитнику. Он вернет и бросай ее в мой угол, а сам вставай перед воротами». Уэйн послушался и вскоре после выхода на лед забил. 

«Один из советских игроков постоянно хватал меня и бил клюшкой, – добавил Гретцки в мемуарах. – Я не знал, что с ним делать, и Хоу сказал: «Когда увидишь, что он приближается, замани его направо и уйди в сторону». Я так и сделал. Обернувшись, я заметил, что динамовец сидит на льду и хватает ртом воздух. Не знаю, что с ним сделал Хоу, но рад, что не видел этого».

После переезда Уэйн три недели жил у Глена Сатера («Впервые вижу мальчишку с таким аппетитом, – говорил тренер «Эдмонтона». – Съедает больше, чем все домочадцы») и осваивался в коллективе – настолько возрастном, что владелец Поклингтон проводил для игроков семинары о семейном бюджете и образовании для детей. 

На выездах Гретцки делил комнату с Гарнетом Бэйли, которого почти вдвое моложе. В матче с «Виннипегом» Бэйли со скамейки вырубил игрока, грубившего Уэйну, и артистично закричал: «В него бросили что-то с трибун! Скорее! Сделайте что-нибудь».

В начале восьмидесятых Бэйли стал скаутом «Эдмонтона», а в сентябре 2001-го, работая директором по скаутингу «Кингс», погиб в самолете, влетевшем в Южную башню Всемирного торгового центра.   

В США Третьяк просил Гретцки: «Устрой меня игроком в американский футбол»

После попадания «Эдмонтона» в НХЛ у Гретцки появились новые друзья – Кевин Лоу, что поселился с Уэйном в одной квартире и радовал кулинарными изысками (фондю, лазанья, чизкейки), и Марк Мессье, также прошедший «Индианаполис» Скалбании. 

«Я давно знал о Гретцки, – вспоминал Мессье. – Когда нам было десять, фрагменты его игр уже показывали в главной хоккейной программе страны, а журнал The Canadian посвятил большой материал ребенку, забивавшему в среднем четыре с половиной гола за игру. Я тоже играл в хоккей и не понимал, как это возможно.

Обычно вы учились у старших, а я, попав в «Эдмонтон», переосмыслял хоккей, глядя на самого юного игрока НХЛ. Уэйн был как Гудини: его называли не слишком быстрым, но никто не мог за ним угнаться. Он говорил: «Я бегу не туда, где шайба, а туда, где она будет».  

Гретцки уникален. До него суперзвездами лиги становились благодаря физической мощи или быстроте, а его отличали интеллект и хитрость. Его хоккей завораживал, гипнотизировал. Даже я, его партнер, следил за тем, чтобы не зазеваться на льду, с восхищением наблюдая за игрой Уэйна».

В дебютном сезоне НХЛ Гретцки поделил с Марселем Дионном лидерство среди бомбардиров и стал самым ценным игроком лиги, но в первом же раунде плей-офф «Эдмонтон» уступил «Филадельфии».  Зато на следующий год, получив на драфте Коффи, Курри и вратаря Муга, прошли во второй раунд, сенсационно выбив «Монреаль». 

«Ги Лефлер засунет Гретцки в задний карман», – грозил перед серией вратарь «Канадиенс» Ришар Севиньи. В ответ Уэйн отдал в первом матче пять голевых пасов – «Эдмонтон» победил 6:3 – и после шестого гола подъехал к Севиньи, похлопав себя по воображаемому карману. А в последней игре добил «Монреаль» хет-триком.

Дальше проиграли «Айлендерс», но Уэйну подняли настроение индивидуальные призы: второй раз подряд стал MVP сезона и впервые – лучшим бомбардиром, опередив Дионна на 29 очков и получив за это от Поклингтона Ferrari. Правда, Питер заявил, что подарил машину, а на самом деле – арендовал на три года. 

«Гретцки заставляет меня чувствовать себя стариком», – признал тогда Дионн, который старше Уэйн на девять лет. Вскоре Гретцки почувствовал себя ветераном: «Во время Кубка Канады-1981 я постарел на десять лет, – говорил Уэйн в автобиографии. – Организация, тренерский состав, атмосфера, моя игра – все было не так».   

Трехразовые тренировки вымотали еще до начала турнира, наличие четырех тренеров и четырех генменеджеров привело к хаосу в управлении: накануне финала с СССР игроков собрали в одном номере и только через три часа объявили, что совещание отменено и все могут расходиться. 

«В игре я был настолько плох, что заслуживал ссылки в Сибирь, – каялся Гретцки. – К тому же Третьяк был великолепен. Он такой большой, что я не забил бы ему и в футбольные ворота. Мы с Владом подружились. Он приятный и веселый человек. Каждый раз, приезжая в Соединенные Штаты, просил: «Уэйн, устрой меня игроком в американский футбол».

Третьяк восхищался НФЛ и считал, что у него достаточно габаритов и таланта для этой лиги. Насчет габаритов согласен. Но талант… Сомневаюсь. Разве ему мало было звания величайшего спортсмена Советского Союза? 

Однажды [в 1982-м] мы поехали туда снимать документальный фильм, и я не мог поверить, насколько Третьяк популярен. Он не мог сделать и трех шагов по улице – узнавали! Правда, квартира великого человека, народного героя, по размерам не превышала средний гостиничный номер. Со вкусом оформлена, но очень мала.

Машина Влада тоже невелика, но водил он ее, словно [победитель «Формулы-1»-1978] Марио Андретти! С ним в машине я закрывал глаза и молился Богу! Влад вдвое превышал допустимую скорость, и на каждом углу солдаты просто отдавали ему честь».

Отец Уэйна добавил, что его младший сын Брент настолько боготворил Третьяка, что не хотел улетать из Москвы в 1982-м: «Пришло время идти в самолет, а мы никак не можем найти мальчика, – вспоминал Уолтер. – В конце концов Влад нашел его: Брент сидел среди чемоданов и плакал. 

Третьяк взял его на руки и крепко обнял на прощание. Брент даже улыбнулся сквозь слезы. И не нужно его спрашивать, кто из советских хоккеистов ему нравится. Кумир не меняется» 

Побив рекорд Эспозито по голам за сезон, Гретцки получил поздравление от президента США

После 1:8 в финале Кубка Канады игрокам вдруг объявили о приглашении к премьер-министру. У многих в сборной были другие планы, и за столом у Пьера Трюдо, накрытым на 30 персон, оказалось лишь три хоккеиста: Робинсон, Горинг и Гретцки. 

Неловкость наслоилась на разочарование от двух ужасных месяцев (почти полтора заняла подготовка к Кубку Канады). Стало так тяжко, что Уэйн пять дней отсиживался во Флориде (даже родители не знали, где он): анализировал первый провал и докопался до проблемы – в 90% эпизодов выбирал пас и стал слишком предсказуем. 

Осознание привело к тому, что через пять месяцев Гретцки повторил рекорд Эспозито по голам за сезон (76). На матч в Баффало, где ждали нового рекорда, пожаловали Эспозито и отец Уэйна, а матери не было – предпочла игру младшего сына в детской лиге. 

Гретцки начал с двух ассистов – Хадди и Курри. А вот с голом не ладилось – ворота «Баффало» запер партнер Уэйна по сборной на Кубке Канады Дон Эдвардс (через 9 лет перенесет жуткую трагедию – его родителей убьет бывший парень их дочери). Глядя на трибуну, Уэйн читал в глазах Эспозито: «Давай же, чувак. Не охота таскаться за тобой и дальше». 

Гретцки забил-таки на 14-й минуте третьего периода, а в оставшееся время оформил хет-трик – с рекордом поздравил даже президент США Рональд Рейган. Уэйн не остановился на снайперском достижении и в том же чемпионате-1981/82 стал первым в НХЛ, кто набрал 200 очков. 

Правда, сезон рекордов омрачило поражение от «Кингс» в первом раунде. Нарываясь на увольнение, второй тренер «Эдмонтона» Билли Харрис, руливший Канадой в Суперсерии-1974, объяснил неудачу высокомерным отношением игроков к соперникам и судьям. 

В автобиографии Гретцки согласился с Харрисом: «Мы возомнили себя [лучшей командой НХЛ конца 70-х – начала 80-х] «Айлендерс», еще не став «Айлендерс». Мы были кучкой 21-летних незрелых парней». 

В следующем сезоне Сатер сократил игровое время Гретцки – берег для плей-офф. До 200 очков Уэйн немного не дотянул, но установил новый рекорд по передачам за сезон (125) и четвертый раз подряд стал MVP. А в финале нарвался на вспыльчивого вратаря «Айлендерс» Билли Смита по прозвищу Человек Топор. 

Во втором матче Смит вывел Гретцки из игры, рубанув клюшкой по бедру, и за всю серию не пропустил от Уэйна ни разу. Гретцки признался, что после 0-4 в финале все игроки «Эдмонтона» ненавидели Смита (он еще и симулировал, провоцируя удаления, и оскорблял соперников), но и уважали Билли за рвение к победе. И не только его. 

Проходя мимо чемпионской раздевалки, Уэйн увидел не брызги шампанского, а подобие полевого госпиталя: Троттье прикладывали лед к колену, Потвену чинили плечо, другие игроки были с синяками под глазами и окровавленными ртами. Уэйн же, забыв о травме бедра, чувствовал себя вполне здоровым и понял, что потому и проиграл – недостаточно жертвовал собой.

Перед следующим сезоном 28-летний защитник Ли Фоголин уступил Уэйну капитанскую нашивку, как бы призывая молодежь (Фюра, Андерсона, Мессье, Коффи, Курри, Гретцки) матереть. Гретцки отмечал, что поступок Фоголина придал уверенности, но капитаном он стал нетипичным. Не таким, как Мессье, который мог гаркнуть в раздевалке и все слушались. 

Уэйн трактовал роль капитана иначе. Селил у себя новичков, пока искали жилье в Эдмонтоне, и вдохновлял игроков не криком в раздевалке, а полной выкладкой на льду. 

Мессье восхищался психологической подготовкой и целеустремленностью Уэйна – вспоминал, что однажды зашел к нему и увидел на холодильнике расписание матчей «Ойлерс». У Майка висело такое же, но, присмотревшись, он заметил разницу: Гретцки к каждой игре приписывал личный план – 15 ноября «Калгари» (2+2), 17 ноября «Бостон» (3+2), 19 ноября «Филадельфия» (3+3). 

«О думал только об играх, а я слишком часто забивал голову тем, куда поехать после матча, – признал Мессье. – В начале карьеры Уэйн встречался с Викки Мосс и сблизился с ее семьей – в частности, с младшим братом Джоуи, который жил с синдромом Дауна и усердно работал на складе. 

Общество иногда относится к таким ребятам не слишком благосклонно, но Уэйн помог парню обрести цель в жизни. Уговорил Глена Сатера дать Джоуи работу, и тот четыре десятилетия (в 2020-м его не стало) трудился помощником дежурного по раздевалке. На каждой игре Джоуи находился за нашей скамейкой и стал любимцем болельщиков».

Впервые выиграв Кубок Стэнли, Гретцки так долго пялился на трофей, что заметил ошибку

Уже в начале сезона-1983/84 Гретцки получил по плечу от нападающего «Кингс» Дэйва Тэйлора и играл через боль, но все равно выдал результативную суперсерию из 51 матча, набрав в них 153 очка.

После победы над «Девилс» (13:4) автор хет-трика Гретцки назвал соперника посмешищем и «командой Микки Мауса», имея в виду что-то вроде «клоунской команды». Это припомнили через полгода: в первых матчах финала Уэйн снова не пробил Билли Смита, и появился баннер: «Что общего у Гретцки и Микки Мауса? Они ни разу не забили «Айлендерс» в плей-офф».  

Немного утешало, что не везло и другим бомбардирам «Ойлерс», вот только в третьей игре ворота Смита наконец вскрыли (7:2), и забил даже охранник Гретцки Дэйв Семенко, но не Уэйн. 

Ломая голову над причиной неудач против «Айлендерс», Гретцки предположил, что дело в путающей его одинаковости цвета трусов двух команд (синие с оранжевой полосой), чем только рассмешил Семенко. Давление прессы тяготило (шутка ли: 0 голов в 10 матчах с «Айлендерс»), но второй тренер Джон Маклер успокоил, и в четвертой игре серии Уэйн сделал дубль. 

Расчувствовался капитан так, что перед пятым матчем – при 3-1 в серии – впервые в жизни толкнул речь в раздевалке: «Я накопил много индивидуальных трофеев и личных достижений, но важнее всего для меня победа в сегодняшней игре». 

После нового дубля и 5:2 в пятом матче Гретцки в отличие от Мессье сдержал слезы. Может, и расплакался бы от счастья, но отвлекали фанаты, вырывавшие из рук клюшку. Потом на лед выбежал Брент, и Уэйн совершил круг почета с младшим братом на плечах. 

Гретцки был еще молод, но так давно играл в хоккей, а пять сезонов в НХЛ вышли такими насыщенными, что путь к первому Кубку казался бесконечным. Поэтому он не таскал трофей в бар и не кормил из него собаку, как одноклубники, а просто разглядывал – так долго и внимательно, что заметил ошибку в названии победителя-1963: Toronto Maple Leaes.

Уэйн, кстати, едва не попал в «Торонто» – правда, бейсбольный, а не хоккейный. Взяв первый Кубок Стэнли, Гретцки раздал массу интервью и каждого репортера порадовал необычной деталью биографии. 

Рассказал, что в юности, после удачного летнего сезона в бейсбольной полупрофессиональной лиге, получил приглашение в «Торонто Блю Джейс», но понял, что руки малы для бейсбола, и сфокусировался на хоккее. А там подстегивал рекорды ритуалами – четыре хот-дога с горчицей и луком в день матча и две диетические колы после раскатки.

Также Уэйн признался, что чего-то только не перепробовал (даже гипноз), но аэрофобия с годами только усилилась. Да и как ей ослабнуть, если сидевшего в самолете рядом комментатора Рода Филлипса колотило еще сильнее и Гретцки заражался чужим страхом. 

Дошло до того, что Уэйн не мог заставить себя сесть в самолет и вылететь из Нью-Йорка в Монреаль, где Кевин Лоу устраивал турнир по гольфу. Выручил агент Майк Барнетт: арендовал лимузин и набрал туда достаточно видеокассет и пива, чтобы 8-часовое путешествие пролетело незаметно. Возил он Уэйна и на некоторые матчи НХЛ – скажем, в Калгари.  

Туда же 8 сентября 1984-го примчались Уолтер Гретцки с женой. После зарубы в финале Кубка Стэнли звезды «Ойлерс» и «Айлендерс» с трудом уживались в сборной и на Кубке Канады поделили очки с США и проиграли шведам. Уэйн считал, что с родными на трибунах играет лучше, и перед игрой с Чехословакией позвонил отцу: «Приезжайте».

В Калгари Уолтер первым делом положил перед сыном оранжевый шнурок. 

– Что это? – удивился Уэйн. 

– Перед финалом с «Айлендерс» я замерял этим шнурком длину твоей клюшки. Она у тебя сейчас, по-моему, длинновата. Надо замерить.   

Клюшка оказалась того же размера, что и в Кубке Стэнли, но в целом отцовское шаманство помогло: Уэйн почувствовал себя увереннее и выиграл-таки Кубок Канады, став его лучшим бомбардиром (как и в 1981-м набрал 12 очков). Правда, признал, что месть за 1:8 получилась неполной: матч с СССР пришелся лишь на полуфинал, да и ворота уже защищал не Третьяк.

Кинэн называл Гретцки ныряльщиком. Уэйн признал, что нырял, и объяснил, зачем

Через три месяца, 19 декабря 1984-го, игру Уэйна снова посетили родители и брат Брент. Визит оправдал себя уже на 101-й секунде матча с «Кингс»: Гретцки набрал 1000-е очко в НХЛ, ассистировав новому партнеру по тройке – будущему тренеру «Витязя» Майку Крушелниски, которого называл «лосем на коньках».

Майк в тот вечер выдал хет-трик Горди Хоу (гол-пас-драка), а Уэйн набрал шесть очков – больше, чем за всю серию с «Кингс» в первом раунде плей-офф-1985, когда в трех матчах ограничился четырьмя голевыми пасами и ни разу не забил поймавшему кураж Бобу Джейнсику. 

К финалу конференции с «Чикаго» Уэйн снова был великолепен (18 очков в шести матчах), но, как и год назад, робко начал решающую серию – против «Филадельфии». В первом матче Гретцки не забил Линдбергу и объяснил 1:4 тем, что хозяева нарочно повредили лед для замедления «Ойлерс»: «Казалось, что играем на замерзшем озере». 

Матч получился до того ужасным, что Глен Сатер не пересматривал его с игроками и сжег видеозапись. А на вторую игру поставил к Гретцки и Курри нового левого вингера, Эсу Тикканена, а Крушелниски убрал в сдерживающую тройку к Линдстрему и Макклелланду – эти ребята организовали победный гол второго матча, где Уэйн открыл счет. 

Открыл с паса Коффи, который ассистировал Гретцки и в трех следующих – победных – встречах. Став самым ценным игроком плей-офф, Уэйн заявил, что приза больше заслуживает Коффи, игравший с ушибом правой стопы, ноющей болью в спине, травмой бедра и повреждением селезенки.

«Наблюдая за Коффи после игры, я думал, что он похож на уставших, измученных бойцов «Айлендерс» в их лучшие годы, – делился Гретцки. – И еще я подумал, что с каждым годом Кубок выигрывать все труднее». 

Уэйн убедился в этом через год, когда самый результативный его сезон (215 очков в регулярке) завершился уже в конце апреля: «Калгари» вышиб «Эдмонтон» во втором раунде. Перед серией умер отец Фюра. Тем не менее Грант настоял на участии в первом матче, и «Эдмонтон» проиграл 1:4. 

Дошло до седьмой игры, и там команду Гретцки надломила ошибка молодого защитника Смита. Небрежно выбрасывая из-за ворот, Стив попал в Фюра, и шайба отлетела в ворота. Шокированный Смит шлепнулся на лед, а, доехав до скамейки, расплакался: матч проходил в день его рождения. 

Гретцки настаивал: Смит сглупил, но серию проиграли не из-за него, к тому же для будущего «Ойлерс» поражение было даже полезно: встряхнулись, проголодались, перестроились, усилились и через год снова играли в финале, снова с «Филадельфией» Кинэна.

После двух поражений в начале серии Майк обозвал Гретцки ныряльщиком. Тот и не спорил: «Конечно, я нырял. Когда моих опекунов не наказывали за нарушения, я делал так, чтобы их удаляли в безобидных ситуациях». 

Во втором игре с СССР в финале Кубка Канады-1987 Гретцки описался от усталости

Добыв третий Кубок Стэнли, Гретцки переключился на другой финал, НБА, и именно матч «Лейкерс» – «Бостон» назвал самым важным в жизни: ведь именно там снова встретил актрису Джанет Джонс. 

Уэйн помнил ее 16-летней танцовщицей из Сент-Луиса на шоу Dance Fever, которое судил в 1981-м. Потом они не раз случайно встречались (в ньюйоркском ресторане Il Vagabondo и в Малибу, где Уэйн снимал дом по соседству c теннисистом Винсом ван Паттеном, братом парня Джанет), но с 1984-го не виделись. 

Перед баскетбольным матчем Уэйна попросили об интервью для CBS. Он неохотно согласился, подошел к камере, сидевшая неподалеку Джанет заметила его, разговорились, и Уэйн пригласил выпить пива после игры. Так и узнал: пиво Джанет ненавидит. Но и выяснил: с недавних пор она свободна. Как и он. 

Потом почти все лето провели вместе: в Торонто, Лос-Анджелесе, на севере Онтарио у Пола Коффи. Джанет покорила Уэйна добротой: познакомившись с его тетей Эллен (той, что с синдромом Дауна), повела ее на маникюр. В семье Гретцки и не думали предлагать это Эллен, а, оказалось, стоило: после похода в салон красоты она пару месяцев только о нем и говорила. 

Уэйна тронуло, что Джанет, навещая его родителей, прятала от Уолтера его сигареты (ее отец умер от рака легких, когда ей было 17) и что готова была пожертвовать карьерой и переехать в Эдмонтон.  

В беседах Джанет и Уэйн обнаружили схожесть биографий: она тоже с детства посвятила себя любимому делу (танцам), бросила ради этого учебу, считалась вундеркиндом… Только вот Гретцки видел Джанет на сцене, а она его на льду – нет. 

Впервые Джанет попала на хоккей 22 августа 1987-го, когда Канада играла выставочный матч с СССР. Увиденное поразило: не столько даже счет (4:9), сколько то, что Уэйн почему-то не мог провести на льду больше сорока секунд и ехал на лавку. Джанет переживала, что это из-за проблем со здоровьем.

У Гретцки нашелся другой повод для волнений: контрактная тяжба с «Эдмонтоном» истощила настолько, что в 25 чувствовал себя на 55. Дошло до того, что юрист владельца «Ойлерс» Поклингтона грозился подать в суд, если Уэйн не подпишет новое соглашение.  

Уэйн приуныл и два месяца размышлял, играть ли за сборную – под руководством Кинэна – в Кубке Канады-1987. Повлияли слова отца: «Если пропустишь турнир, столкнешься с сильным давлением. Если сыграешь плохо – будет еще хуже. Остается одно – сыграть хорошо». 

Гретцки третий раз подряд набрал в Кубке Канады больше всех очков, причем в трехсерийном финале с СССР сфокусировался на помощи 21-летнему Лемье. В конце турнира Марио не жалел для Гретцки комплиментов: говорил, что всяким выходом на лед Уэйн расширял границы возможного. Гретцки в ответ скромничал – говорил, что тех же слов заслужил и Лемье. 

«Марио был лучшим игроком едва ли не худшей команды НХЛ и до Кубка Канады не играл с людьми, знающими, как побеждать, – говорил Уэйн в 1990-м. – На турнире мы с Лемье обнаружили полное взаимопонимание на льду. Однажды я сказал: «В атаках два на одного бросаешь ты». У него очень сильные руки: Марио пробил бы шайбой дверь холодильника. 

Все свои четыре гола в финале с СССР он забил с моих передач. Второй его гол вывел нас вперед за десять минут до конца игры №2. Мы думали, что победа в кармане, но Каменский забил и начался овертайм. Первый дополнительный период оказался таким изнурительным, я настолько обессилел и потерял контроль над мышцами, что описался на лавке. 

Вскоре крикнули: «Гретц, выходи» – и никто ничего не заметил. После игры я рассказал ребятам, что со мной произошло, и они смеялись полчаса. Не знаю, как мое тело протянуло до середины второго овертайма: тогда шайба отлетела ко мне, я попытался переправить ее в ворота, она попала к Марио, и он загнал ее в сетку. Все думали, что это пас века, а это была чистая удача. 

После гола Лемье я пролежал на льду минут десять. Принесли бы одеяло с подушкой – так и уснул бы. Игра закончилась в 00:45. Я чувствовал себя так, будто вернулся с войны. Третий матч тоже катился к овертайму. Я боялся, что меня стошнит от усталости. 

За пару минут до конца – вбрасывание в нашей зоне. Я заметил, что передо мной впервые с начала матча нет Фетисова. Славы вообще не было на льду, заменял его 21-летний Кравчук. Хаверчук выиграл вбрасывание, Лемье протолкнул мне шайбу, и мы вышли втроем против одного Кравчука. Я передал шайбу Лемье, и он отправил ее в ворота. Победа! 

Мы зафиксировали лидерство Канады в мировом хоккее. [Как мы стали лучшими?] Многие тренеры в Северной Америке переняли советский стиль, наблюдая за Кубками Канады и другими международными матчами. Русские научили нас владеть шайбой и креативить в атаке. Мы почерпнули у них больше, чем они у нас». 

Гретцки устал от придирок Сатера – все вокруг говорили, что Уэйн не заслуживает такого обращения

Многому Уэйн научился и у Сатера, но к сезону-1987/88 устал от его манеры – даже после четырех голов ругать, что не забил пятый. Глен считал, что без постоянных подстегиваний Гретцки будет деградировать, но все вокруг – агент, друзья, отец, Джанет – говорили Уэйну, что он заслуживает другого обращения. 

Гретцки говорил даже, что травма колена, полученная 30 декабря 1987-го в игре с «Филадельфией», пришлась кстати: месяц отдыха от Сатера помог пережить сезон, в котором терпеть Глена уже не было сил. 

В разгар внеплановых каникул Уэйн сидел дома и скучал по Джанет, улетевшей на съемки в Южную Калифорнию. Наконец, не выдержал, купил кольцо и сделал ей предложение по телефону. Потом скромно отметил ее согласие с друзьями в ресторане, а в четыре утра разбудил Марка Мессье: «Я женюсь!» 

Утром уже агент Барнетт будил Уэйна. Бармен ресторана подслушал разговор, за 1000 долларов продал новость радиостанции и о помолвке Гретцки говорила вся Канада. Родителей Уэйна засыпали просьбами о комментарии, а они не знали, что ответить: для них это тоже был сюрприз. 

А вот то, что Гретцки побил рекорд Горди Хоу по голевым пасам (1049) удивило мало кого. Случилось это через месяц после возвращения, в игре с «Кингс»: Уэйн ассистировал Курри и получил от Мессье с Лоу золотую клюшку, а на ней – имена всех, кто забивал с передач Гретцки. 

Через пару недель он сделал ассистентский хет-трик в игре с «Баффало», но Сатер обвинил его в экономии сил и в третьем периоде дал сыграть от силы пару минут. После игры Уэйн вспылил: «Можете сказать, что я играл не очень хорошо, но никогда не говорите, что не выкладываюсь по полной». 

Уэйн считал тренерское давление реакцией на его отказ подписывать новый контракт, но начался плей-офф и это ушло на второй план. После 3:1 с «Калгари» в первой игре второго раунда Уэйн узнал, что Джанет беременна. На следующий матч он вышел с небывалыми эмоциями и в меньшинстве забил в овертайме гол, который назвал самым важным в карьере. 

Важность заключалась в том, что, по мнению Гретцки, команда Ньюиндайка, Лооба, Макинниса и Вернона была сильнее «Эдмонтона», не раз показав это в регулярке, но домашнее поражение – после 2:0 в первом периоде – надломило «Флэймс», предопределив успех «Ойлерс» в серии.   

После 4-0 с «Калгари» Гретцки арендовал самолет и на несколько дней улетел в Лас-Вегас с Мессье и Лоу, игравшим со сломанными ребрами. Чутье Уэйна не подвело: «Калгари» и правда оказался сильнейшим соперником в плей-офф – сломить в следующих раундах «Детройт» с «Бостоном» оказалось проще.    

Обыграв «Брюинс» в пяти матчах со счетом 4-0 (в четвертой – бостонской – игре отключилось электричество, поэтому ее отменили и продолжили серию в Эдмонтоне), Гретцки предложил всем игрокам, тренерам и сотрудникам «Ойлерс» сфотографироваться по-старомодному в центре площадки. Он еще не знал, что это его последняя игра за «Эдмонтон». 

Владелец «Эдмонтона» сам инициировал обмен Гретцки – нуждался в деньгах

Через два часа после победы в Кубке Стэнли-1988 Уэйн чувствовал себя счастливым и уставшим. На банкете, между закуской и салатом, он сообщил отцу, что планирует купить дом в Эдмонтоне, который продает Пэт Боулен, владелец «Денвер Бронкос». Скоро свадьба, на подходе первенец, большой дом как раз кстати.  

Отец загадочно посмотрел на Уэйна и посоветовал отказаться от идеи. Уэйн удивился: 

– Но почему?

– Тебя хотят обменять. Я не рассказывал, чтобы не беспокоить во время плей-офф. 

У Гретцки мигом пропал аппетит. Да, отношения с Сатером и Поклингтоном испортились, но покидать «Эдмонтон» все равно не хотелось. Столько пережито за десять лет, а сколько впереди: казалось, четыре Кубка Стэнли – не предел. Только вот босс «Ойлерс» испытывал проблемы с бизнесом и нуждался не в новых трофеях, а в деньгах. 

Больше всего Уэйна поразила не идея Поклингтона об обмене, а то, что отец, с которым общались два-три раза в неделю, так долго держал это в тайне.

Полтора месяца спустя состоялась свадьба Уэйна и Джанет. Цены на нефть падали, жилось в Эдмонтоне так себе, а газеты каждый день плодили небылицы о стоимости церемонии. Уэйн даже пресс-конференцию собрал – только бы опровергнуть слухи о кольце Джанет за $100 тысяч, платье за $40 тысяч и шампанском за $3000. 

Погуляли все равно с размахом. 700 гостей, 200 журналистов, полиция, пожарные и 10 000 человек, ждавших Уэйна и Джанет на улице. Уэйн признался: в церкви волновался сильнее, чем в седьмом матче финала Кубка Стэнли. Разрядил обстановку шафер, вратарь Эдди Мио. Тот самый, кого в 1978-м обменяли из «Индианаполиса» вместе с Гретцки. 

«Когда мы приехали в Эдмонтон, Уэйн рассчитывал встретить там новых девушек и заказал 30 копий ключа от своей квартиры, – схохмил Мио. – Уэйн раздал их, а сегодня просит вернуть. Дамы, прошу вас, подходите и складывайте ключи в корзину». 

Гостьи свадьбы по очереди подносили ключи, и чем меньше они походили на «бывших девушек» Гретцки, тем было смешнее: 28-й вышла мать Пола Коффи, предпоследней – жена агента Барнетта Дэлис. «Спасибо, но здесь 29 ключей, – сказал Мио. – Не хватает последнего». 30-й ключ появился в корзине под дружный хохот и аплодисменты. Поднес его Горди Хоу. 

Медовый месяц в Лос-Анджелесе прервал владелец «Кингс» Брюс Макнолл: «Уэйн, мне разрешили поговорить с тобой». Макнолл приятельствовал с Гретцки с 1986-го, когда купил первый пакет акций «Кингс», заглянул на тренировку «Эдмонтона», нагрянувшего в Калифорнию, и внезапно получил легкий удар клюшкой по голове. 

– Добро пожаловать в лигу, – объяснился Уэйн.   

– Эй, ты хотел бы однажды стать «Королем»? – парировал Брюс. 

– Возможно.  

Через год Гретцки пришел на баскетбольный матч, где сблизился с Джанет, как раз с Макноллом, который и ту встречу использовал для переговоров: агент Майк Барнетт давно намекнул Брюсу, что переход Уэйна в «Кингс» реален.

В автобиографии Макнолл рассказал, что в 1988-м – еще до финала Кубка Стэнли – Поклингтон заговорил об обмене на собрании лиги: «Ты еще заинтересован в Уэйне?» – «Конечно!» По словам Брюса, Поклингтон жаловался на самомнение Гретцки, говорил, что ради жены Уэйн мечтает переехать в США, и добавил, что хочет взамен $15 млн и несколько хоккеистов.

На встрече с Гретцки в ресторане Matteos Макнолл озвучил требования Поклингтона и добавил, что сделка подразумевает переезд в «Лос-Анджелес» еще двух игроков. Кого, кстати? Уэйн понимал, что Сатер не отпустит Курри, Андерсона, Мессье или Лоу, но знал, что «Кингс» нужны боевитый форвард с надежным защитником, и назвал Крушелниски с Максорли. 

Гретцки еще колебался, менять ли лучшую команду лиги на 18-ю, но сомнения отпали после визита к Макноллу. Когда беседовали, позвонил Поклингтон, включили громкую связь, и Уэйн узнал, что владелец «Ойлерс» считает его эгоистичным и чересчур самонадеянным, к тому же – не переносит отца Гретцки. 

Уэйн мысленно простился с «Эдмонтоном», но возникла проблема – Сатер не отпускал Максорли. В долгих переговорах Макнолл уладил и этот вопрос, сказав Поклингтону: «Хорош, Питер. Ты же не потеряешь $15 млн из-за какого-то чертового бандита [Максорли]». 

Босс «Эдмонтона» аргумент принял, но поставил условие: Гретцки заявит, что сам попросил об обмене. Уэйн согласился и приехал в Эдмонтон на прощальную пресс-конференцию. Перед ней он сухо пообщался с Поклингтоном и сказал Сатеру: «В последнее время между нами что-то пошло не так, но знайте – только отец дал мне в хоккее больше, чем вы. 

Я был тощим центральным нападающим, метался туда-сюда, словно заблудился на льду, но вы поверили в меня, дали много игрового времени, выпускали даже в меньшинстве. Смог бы другой тренер добиться от меня тех же результатов?»

Гретцки и Сатер вспомнили достигнутое за десять лет и дружно прослезились. Плакал Уэйн, по его словам, не только от расставания с друзьями, но и от понимания, что в ближайшие годы не выиграет Кубок Стэнли. В тот же день, 9 августа 1988-го, у дома его родителей, где в детстве он часами играл в хоккей, вырыли огромную яму. Для бассейна – подарка от Уэйна. 

Через полгода после обмена Гретцки снова оказался в раздевалке «Эдмонтона» и сыграл в звене с Курри под руководством Сатера

В интервью Edmonton Journal Поклингтон объяснил уход Гретцки тем, что эго Уэйна размером с Манхэттен. Гретцки в ответ сообщил, что за первый Кубок Стэнли Поклингтон подарил игрокам и тренерам перстни с бриллиантами, и некоторые из них оказались поддельными. 

Владелец «Кингс» выгодно отличался от Поклингтона – предложил, скажем, огромную для НХЛ восьмидесятых зарплату: «Мэджик Джонсон получает в «Лейкерс» три миллиона долларов. Столько тебя устроит?». – «Нет-нет, это слишком много», – ответил Гретцки. 

Он знал, что в предыдущем сезоне «Лос-Анджелес» потерял пять миллионов долларов и не хотел разорить новый клуб. По словам Макнолла, Уэйн взял ручку с бумагой и написал свой вариант зарплаты – $1 млн. С этим уже не согласился Макнолл. Сошлись на двух миллионах в год, восьмилетнем контракте и устной договоренности, что никто в «Кингс» не будет получать больше.     

Гретцки надеялся, чтобы дебютная тренировка в «Лос-Анджелесе» пройдет гладко и без неловкостей для одноклубников, но фотографы высыпали на лед, и, по словам Уэйна, это больше походило на цирк, чем на хоккейную тренировку. 

Потом – полторы недели интервью и фотосессий для всех калифорнийских медиа. Один фотограф настаивал, чтобы Уэйн достал свитер из трусов: «Выглядит неряшливо!» Болельщики-то знали, что он всегда заправляет правую частью свитера, но фотограф был далек от хоккея, и Уэйн с грустью осознал, что в Лос-Анджелесе встретит таких людей еще не раз. 

К тому же многие интервью сводились к тому, что Уэйн переехал в Калифорнию ради голливудской карьеры жены. Он знал, что Джанет четыре месяца искала дом в Эдмонтоне, завела в городе новых друзей, готовилась к родам и переезжать не собиралась, но ее все равно сравнивали с Йоко Оно, якобы погубившей Джона Леннона как великого музыканта.

Беспокоило и то, что составу не хватало глубины и тренер Робби Фторек ставил в звено Гретцки ноунеймов из фарм-клуба. К тому же некоторые одноклубники, судя по реакции на поражения, привыкли к неудачам и не отличались сплоченностью: жили далеко друг от друга и не общались вне матчей, как было заведено в «Ойлерс». 

Защищались «Кингс» кое-как, но и забивали много, собирая аншлаги – билеты подорожали более чем вдвое, но сразу после перехода Уэйна количество проданных абонементов выросло с 4 тысяч до 13. 

На матчи потянулись знаменитости в диапазоне от Рональда Рейгана до Голди Хоун и ее дочери Кейт Хадсон: арена «Кингс», по словам Макнолла, стала лучшим местом в городе для общения с красивыми и сильными людьми. Брюс надеялся, что авантюра с Гретцки не просто окупится, но и решит его финансовые проблемы, публике тогда еще неведомые. 

В октябре 1988-го Уэйн почти в каждом матче набирал два очка или больше, не сделав исключения и для первой после обмена игры в Эдмонтоне, где ассистировал Стиву Дюшену и Берни Николсу. 

Тогда, правда, проиграли 6:8, а Уэйну досталось от влетевшего на полном ходу Мессье. Через три с половиной месяца Гретцки вернулся в Эдмонтон. И снова играл под началом Сатера в звене с Курри. 

Матч звезд-1989 проходил в Эдмонтоне, и Уэйна посадили в хозяйской раздевалке на привычное место. Он вспоминал, что, снова оказавшись в команде с Лоу, Мессье и Курри, радовался, словно вернулся из командировки, но и грустил, понимая: это лишь на один матч. Уэйн получил машину как лучший игрок матча и отправил ее Дэйву Семенко, который из-за агента потерял кучу денег. 

Два месяца спустя – первый раунд плей-офф и снова Эдмонтон. Когда «Ойлерс» повели 2-1, Поклингтон похвастался: «Я давно знал, что обмен Уэйна – отличная сделка». Но дошло до седьмого матча, и весь Лос-Анджелес облачился в атрибутику «Кингс» – даже люди, которые, по словам Уэйна, годом ранее полагали, что лед нужен только для приготовления дайкири. 

Решающий матч пришелся на 39-й день рождения Брюса Макнолла, и после победы 6:3 с двумя голами Гретцки владелец «Кингс» чуть не расплакался от счастья. 

«В следующем раунде мы проиграли «Калгари», но главное: я доказал свою ценность Поклингтону, – говорил Гретцки. – Он отпустил меня в худшую команду нашего дивизиона, считая, что даже со мной «Кингс» – не конкуренты «Ойлерс». Он всех нас недооценил».   

Другой итог первого сезона в «Лос-Анджелесе» касался авиамук. Началось с того, что еще до переезда в Калифорнию один пилот пригласил в кабину и показал, как все работает в самолете. Это успокоило Гретцки, а потом Макнолл сказал: «Лос-Анджелес далеко от других городов НХЛ – если не готов много летать, может, выберешь «Детройт»?» 

К тому времени Уэйн уже проникся к Брюсу симпатией и решил, что не уступит аэрофобии. Посещал и курсы по контролю над разумом – пока не предложили пройтись по раскаленным углям. Уэйн поблагодарил и сообщил, что дальше справится сам.  

Решающим фактором в борьбе с аэрофобией стала покупка Макноллом за $5 млн серебристо-черного Boeing 727, который ранее принадлежал американскому правительству и, по словам Брюса, был избыточно безопасен. 

В 1990-м Гретцки говорил, что хочет забросить 800 шайб. Потому что у Хоу – 801

Макнолл советовался с Гретцки по составу и с его подачи заполучил в сезоне-1988/89 вратаря «Айлендерс» Келли Хруди и бойца «Бостона» Джея Миллера. А вот тренера Брюс сменил не по просьбе Уэйна, но в угоду ему. 

В игре с «Детройтом» Гретцки приблизился к личному рекорду по очкам за матч, но упустил момент, в ярости разбил клюшку и в наказание просидел пару смен на лавке. Заговорили, что Уэйн недоволен Фтореком, и через полгода Макнолл заменил Робби на Тома Уэбстера. В 1986-м тот возглавил «Рейнджерс», но ненадолго: не мог летать из-за воспаления внутреннего уха.  

Перед вторым калифорнийским сезоном – и первым с Уэбстером – Уэйну оставалось 13 очков до бомбардирского рекорда Горди Хоу (1850). Даже после девяти призов самому ценному игроку сезона Гретцки не считал себя круче Хоу и хотел, чтобы Горди так и оставался рекордсменом, бомбардиром номером один – но не завершать же из-за этого карьеру в 28 лет. 

В пятой игре чемпионата – против «Ванкувера» Крутова и Ларионова – Уэйн набрал три очка, до Хоу оставалось одно, и по всему выходило, что рекорд будет побит в следующем матче – в Эдмонтоне. 

Макнолл печалился, что не в Лос-Анджелесе, где двумя днями позже принимали «Бостон», а Гретцки шутил: «Cкажите спасибо нашему генменеджеру Роги Вашону, который защищал ворота «Детройта» в последнем матче Хоу [игравшего за «Хартфорд»]. Пропусти он пару шайб, мне потребовалось бы больше времени, чтобы догнать Горди, и я побил бы рекорд в Лос-Анджелесе». 

Первое очко в Эдмонтоне, уравнявшее его с Хоу, Уэйн набрал на пятой минуте (ассистировал Николсу), а вот второго могло и не быть, если бы не смог продолжить игру после сурового силового приема Джеффа Бьюкебума – к слову, одного из немногих игроков «Ойлерс», кто годом ранее посетил открытие статуи Гретцки, наплевав на запрет Сатера. 

Уэйн все же пришел в себя и за 53 секунды до конца третьего периода, когда даже болельщики «Эдмонтона» скандировали: «Гретцки! Гретцки!», сравнял счет (4:4). Матч приостановили, и на лед вышли Джанет, отец, президент НХЛ и Горди с женой. Уэйна завалили подарками (Мессье подарил золотой браслет с бриллиантами и надписью «Ойлерс»). 

После возобновления матча Гретцки забил в овертайме. Как и первый гол – броском слева. Не зря Хоу семнадцать лет назад советовал тренировать этот элемент.

Через несколько месяцев Гретцки узнал, что его лучший друг в «Кингс» Берни Николс – кандидат на обмен. Уэйн отговаривал генменеджера Вашона от расставания со вторым бомбардиром, но Николса все же обменяли в «Рейнджерс» – в день Матча всех звезд – на двух крайних нападающих, Тони Грэнато и Томаса Сандстрема. 

Из-за травм они играли редко (как и другие лидеры – Робитайл с Хруди), и «Лос-Анджелес» сдал настолько, что, по мнению Гретцки, вся команда заслуживала ссылки в фарм-клуб – Аллан Маламуд из Los Angeles Times даже издевательски назвал игроков «Кингс» «Королевами».   

17 марта 1990 выбыл и Гретцки – травмировал пах, пропустил две игры, а после возвращения получил удар сзади от Алана Керра из «Рейнджерс» и повредил спину. Дочь Паулина смеялась, когда Уэйн ходил дома как старик: думала, шутит, а он и правда не мог разогнуться. 

Плей-офф начался без Гретцки, но он понял, что смотреть хоккей со стороны тяжелее, чем играть с поврежденной спиной, и вышел в третьем матче серии с «Калгари». Объединившись с Грэнато и Сандстремом, Уэйн сокрушил «Флэймс», а в третьей игре серии с «Ойлерс» был сломлен Стивом Смитом и пропустил четвертый матч. «Эдмонтон» выиграл его, а потом и Кубок Стэнли. 

Когда приз самому ценному игроку-1989/90 вручали Марку Мессье, Уэйн, по его словам, не завидовал, а радовался за друга, Джанет же и вовсе расплакалась. Вскоре Уэйн подписал новый контракт с «Кингс» и поделился планами: привезти в Лос-Анджелес Кубок Стэнли и забить к концу карьеры 800 голов. Не больше, потому что у Горди Хоу 801.  

После рекордного гола Гретцки на лед хотел выскочить Курт Расселл

В следующем сезоне Уэйн выдал рекордную ассистентскую серию (23 матча и 48 голевых пасов в них) и второй год подряд стал лучшим бомбардиром НХЛ, но в плей-офф снова уступили «Эдмонтону». 

Макнолл утешил Гретцки подписанием Яри Курри и Пола Коффи, вот только Уэйну стало не до хоккея из-за аневризмы головного мозга у отца – отсюда спад (на 42 очка меньше, чем в прошлом сезоне) и новый вылет от «Ойлерс». 

Дальше тренером стал Барри Мелроуз, взявший с фарм-клубом «Детройта» Кубок Колдера в АХЛ. Он не раз играл против Гретцки в ВХА и НХЛ, а на следующий день после дебютной пресс-конференции должен был впервые пообщаться с Уэйном как тренер с игроком. 

В тот день Барри вскочил с кровати в пятом часу утра – в его номере на 12-м этаже отеля Marriott трясся пол: Калифорнию всколыхнуло одно из сильнейших американских землетрясений за полвека – 7,3 балла по шкале Рихтера. 

Мелроуз ехал на встречу с Гретцки по искореженному шоссе, вдоль полуразрушенных зданий, и Уэйн дополнил сюрреалистическую картину, приехав с женой и детьми на минивэне – словно фермер, на выходных выбравшийся с семьей в супермаркет. 

Гретцки покорил скромностью, и волнение Мелроуза испарилось. За беседой о скоростном хоккее, который хотелось привить «Кингс», провели два часа вместо запланированных двадцати минут и даже забыли, что Джанет с детьми все это время ждут Уэйна в машине. 

Все так мило начиналось, а уже на второй день предсезонки Гретцки пожаловался на боль в спине, и генменеджер Ник Беверли ошарашил: Уэйн точно пропустит три-четыре месяца и не факт, что вернется. 

В его отсутствие команду тащили Робитайл, Курри и Грэнато, а Гретцки оклемался к январю 1993-го, но долго набирал форму и играл меньше, чем привык. Мелроуз не решался задвигать ради него кого-то из бомбардиров, и ситуация накалилась (сказался и обмен Коффи в «Детройт», до слез огорчивший Уэйна). 

Понадобилась встреча – за ужином в ресторане – с участием Гретцки, Макнолла, Мелроуза и его ассистента Рэдера. Уэйн признал, что скорее вредит команде, чем помогает, и предположил, что «Лос-Анджелесу» лучше играть без него. 

Собеседники хором ответили, что это смешно, и Гретцки парировал: «Тогда, Барри, я должен играть больше. Мне недостаточно 15 минут за матч. Мне нужна твоя уверенность во мне». – «Окей, – сказал Мелроуз. – Заиграешь на полную катушку. Готовься».   

К марту 1993-го Уэйн раскочегарился, и «Лос-Анджелес» громил «Эдмонтон» (6:1) с «Детройтом» (9:3), и Мелроуз с умилением и удивлением смотрел, как клюшку Гретцки – словно юный фанат – ждет у раздевалки Стивен Спилберг. 

Уэйн вывел «Кингс» в финал конференции, набрав семь очков в двух последних играх серии с «Калгари» и 13 – в шести матчах с «Ванкувером», но «Торонто» Бернса сковал его и после 0+0 в пятой – проигранной – встрече прочел о себе язвительное: «Играет словно с роялем на спине!»

Даже поинтересовался у Мелроуза: «Правда так плох?» Барри, конечно, опроверг, уверенный, что Уэйн ответит критикам на льду, и в следующем матче Гретцки забил в овертайме, а в седьмом – сделал хет-трик, обеспечив победу 5:4.   

Макнолл вспоминал, что после игры, когда фанаты «Торонто» раскачивали и забрасывали яйцами автобус «Кингс», он наконец-то почувствовал, что его риск – $15 млн за Гретцки – оправдался. Победу отмечали за счет Брюса в ресторане, принадлежащем Уэйну, который и вернул ликующую команду к реальности: «Мы еще ничего не выиграли. Работа не окончена».   

Финал с «Монреалем» начали бойко. 1+3 Гретцки и 4:1 в первой – гостевой – игре. 2:1 к 58-й минуте второго матча, а потом – замер клюшки Максорли, удаление, гол Дежардена, его же в овертайме – и 2:3, и 1-1 в серии вместо сенсационных 2-0. По мнению Мелроуза, это надломило «Кингс» и привело к поражению 1-4.   

В автобиографии Барри настаивал: увезли бы из Монреаля две победы – выиграли бы серию. Но ни он, ни тем более Гретцки не винили в поражении Максорли, признавая: без Марти «Кингс» вообще не попал бы в финал.  

Макнолл же добавил: поражение от «Монреаля» Уэйн назвал самым тяжелым в карьере и задумался об уходе из хоккея. «Мы могли бы победить, если бы Пол [Коффи] остался, – сказал Гретцки владельцу. – С ним все было по-другому».  

Через несколько недель отношения владельца и Уэйна наладились, но горечь поражения в финале отравила и следующий сезон, когда не попали в плей-офф. Финансовые проблемы вынудили Макнолла выставить на продажу не только «Кингс», но и дом. 

В феврале 1994-го он развелся, в марте от сердечного приступа умер их с Уэйном друг и бизнес-партнер, актер Джон Кэнди, и на таком фоне Гретцки приблизился к снайперскому рекорду Горди Хоу. 

Голова Макнолла кружилась от забот. Он не знал, что подарить Уэйну, и обратился за советом к Джанет. Подумав минуту, жена Гретцки предложила: «Как насчет Rolls-Royce Corniche?»

Макнолл закончил тот год в тюрьме и сидел за мошенничество до 2001-го, а Гретцки навещал его и запрещал «Кингс» выводить 99-й номер из обращения, пока Брюс не сможет присутствовать на церемонии.  

Все это будет позже, а 23 марта 1994-го Макнолл смотрел игру с «Ванкувером» в компании Курта Расселла и рассказал потом в мемуарах: «Когда Уэйн забросил рекордную шайбу, Курт так радовался, что хотел перепрыгнуть через стекло и выскочить на лед». 

Игру остановили, и Уэйн, приняв поздравления, подарил Макноллу свою игровую майку. Подарок от Брюса – за $300 тысяч – преподнесли на следующей игре. Уэйн не проявил к Corniche особого интереса, и машину водила Джанет.

Легенды, которых обошел Овечкин, пока гнался за Гретцки

Фото: East News/AP Photo/Mark J. Terrill, Dave Buston/The Canadian Press via AP, AP Photo/Brantford Expositor, AP Photo/Toronto Globe and Mail, AP Photo/JCH, AP Photo/Clem Murray, Doug Ball/The Canadian Press via AP, AP Photo/Bob Child, AP Photo/Mike Ridewood, AP Photo/G. Paul Burrett, AP Photo/Chris Martinez, AP Photo/Fred Jewell, AP Photo/Reed Saxon, AP Photo/Bill Grimshaw, AP Photo/Rusty Kennedy, AP Photo/James Finley, AP Photo/Dave Buston, AP Photo/Ray Giguere, AP Photo/Reed Saxon, AP Photo/Alan Greth, AP Photo/Joe Pugliese, AP Photo/Jack Smith, AP Photo/Doug Sheridan, AP Photo/Hans Deryk; РИА Новости/И. Невелев

logoЛос-Анджелес
logoНХЛ
logoЭдмонтон
logoУэйн Гретцки