Играл в КХЛ ➡️ теперь агент в НХЛ и финансовый консультант. Интервью Рената Мамашева
Ренат Мамашев – о пути после окончания игровой карьеры и проблемах КХЛ.
Хоккейные судьбы игроков складываются по-разному. Кто-то после завершения карьеры переходит в тренеры или менеджеры, кто-то уходит в бизнес, а кто-то вообще пропадает с радаров.
Ренат Мамашев провел достойную карьеру в КХЛ, был качественным атакующим защитником в «Крыльях Советов», «Динамо», «Торпедо» и «Нефтехимике». Но еще более интересным получился его путь после хоккея: окончил университет Нью-Йорка, попробовал себя в хоккейной аналитике, был спортивным директором ХК «Сочи», а теперь зашел в агентский бизнес.
Об этом мы и поговорили с Ренатом, а также узнали, что думает человек с профильным образованием о потолке зарплат, драфте и развитии КХЛ.
– Ты достаточно тихо закончил играть, мимоходом сообщив об этом в интервью пресс-службе «Нефтехимика». Когда пришло понимание, что карьера хоккеиста – все?
– Где-то в середине последнего сезона (2017/18 – Спортс’‘). Там же прям эпопея: был в Нижнем, меня выставляли на драфт отказов, ездил в Саров, потом поехал в «Адмирал», где происходила вся эта история со сменой руководства. Тут совокупность факторов, помноженная на то, что я подустал. Понимал, что интересных предложений не будет, и не хотелось проводить лето в ожидании контракта. Уже в «Адмирале» осознавал, что у меня нет энергии, мотивации и здоровья, чтобы играть по 20 минут. А просто выходить седьмым или восьмым защитником, играть через матч мне не хотелось.
– Когда игроки заканчивают, то у них, как правило, возникают два неудобства: они привыкли к расписанному по часам режиму дня и зарплате раз в две недели.
– Мне повезло: я доиграл до 35 лет, и мое поколение застало самые тучные времена в КХЛ. Но я и готовился к тому, что мне перестанет приходить зарплата.
Что касается расписания, то да. Пока играешь – хочется больше времени с семьей проводить. Потом закончил, прошло где-то полгода, а у меня мысль появилась: «Неплохо было бы на неделю уехать». В этом была сложность – надо переключиться и привыкнуть к тому, что ты никуда не поедешь, не будет никакого выезда. Пока играешь в гостях – успеваешь соскучиться по семье.
От ребят еще слышал истории, что многие привыкают к дневному сну между раскаткой и игрой. Но когда заканчиваешь – с чего отдыхать-то? Игры ж не будет.
– Когда и как именно ты понял, что нужно позаботиться о жизни после карьеры?
– Очень рано. Я на уровне Суперлиги заиграл в 23 года, достаточно поздно. До этого – в высшей лиге – даже думал, что в какой-то момент закончу с хоккеем: у меня последний год контракта, а я в «Крыльях Советов», где собрали боеспособную команду для выхода в Суперлигу. Пришел на сборы – и был в шестом звене. Думал тогда: «Меня сейчас выгонят – и что дальше?» Просто так сложились обстоятельства: кто-то получил травму – меня поставили, и пошло. Возможно, на этом фоне была осознанная мысль: надо готовиться к тому, что карьера будет не вечной.
– В тот момент задумался о получении образования?
– Многое зависит от окружения – мне с этим повезло. Я общался с людьми, которые были для меня примером. Был друг, который входил в совет директоров крупного банка, из топ-10 в России – и он продолжал обучение, несмотря на статус и на то, что финансово обеспечен.
Здесь тоже совокупность факторов: жена помогала мне, друзья учились в том же финансовом университете, куда я поступал еще игроком.
– Позже мы поговорим о твоем спортивном образовании. Но первое было связано с финансами?
– Да, на тот момент это была Финансовая академия при правительстве РФ, я учился на специальности «Финансы и кредит». Так что я коллекционирую образования. На самом деле даже если ты понимаешь какие-то азы, то это сильно помогает. Нужно же не просто заработать, а было бы неплохо еще и сохранить и даже приумножить. Образование дает базу и поверхностное понимание.
– Кто из тренеров или менеджеров тебя удивил своей образованностью?
– Глупых людей на таких должностях нет, почти все постоянно читают. Тот же Петр Ильич Воробьев все время с книгой сидел. Думаю, что все тренеры эрудированные. Владимир Васильевич Крикунов постоянно цитатами сыпал.
– Слышал от ребят из «Сочи»: как только ты заходил в самолет – читал, учил, конспектировал. К чему ты так готовился?
– Точно не вспомню. Наверное, к экзаменам. Это хороший способ переключиться после игр – от физической работы к умственной. Я себе постоянно что-то придумывал, точно не грустил.
Образование в Америке, сложности поступления, польза от диплома
– Как ты поступил в Нью-Йоркский университет и почему выбрал именно США?
– Я давно решил связать жизнь с менеджментом в спорте и исходил из локации – выбор был небольшим. В Нью-Йорке есть два университета, которые дают такое образование: Колумбийский и Нью-Йоркский. Я подавался в оба, меня взяли в Нью-Йоркский.
Для поступления нужно было сдать экзамен по английскому – TOEFL, это очень сложный тест. Я сдавал его несколько раз. Нужно было набрать 100 баллов из 120, у меня было 97-98. Я говорю: «Ну, это же нормально?». А они мне: «Нет, нужно минимум 100». Наверное, это было одним из самых сложных этапов в поступлении.
Помимо этого, собирал рекомендательные письма, писал эссе, в котором объяснял, почему хочу учиться на этой специальности. Там очень большой конкурс на одно место. Поступить – самое сложное.
– Как улучшал английский, чтобы сдать экзамен?
– Честно говоря, делал все: и репетитор был, и дополнительно занимался сам. Еще когда в Новосибирске играл, ходил в школу английского после тренировок. А насчет теста – он сам по себе специфический, нужно готовиться именно к нему и учитывать его особенности; так получится эффективнее. Там своя техника – учат, как правильно читать вопросы и отвечать.
– Занятия в очной форме?
– Вообще подразумевалось так, мы все время ходили на лекции, но потом случился ковид – и все перенеслось в онлайн. Наверное, где-то половина обучения прошла в таком режиме. Созванивались по зуму, общались с другими студентами и профессорами – вместе работали над проектами. Плюс были клиенты, для которых эти проекты делались – с ними тоже связь по видео была.
– Ты говорил, что обучение обошлось примерно в 80 тысяч долларов. В Америке же немного другая система образования – из чего складывается эта сумма?
– Чтобы получить диплом, нужно получить определенное количество академических баллов – они называются credits. Условно: один предмет дает три балла, для диплома нужно набрать 36 – можно уложиться в 18 месяцев, а можно и за 4 года. Стоимость каждого курса зависит от количества баллов, которые ты можешь получить – из этого и складывается сумма за все обучение. Плюс дополнительно нужна литература, страховка, студенческие сборы – в общей сложности вышло где-то 80 тысяч. Опять же, есть студенты, которым еще нужно снимать жилье – это еще допрасходы.
– Эти вложения стоили того?
– В моем случае – наверное, да. Образование дало фундаментальные знания спорта. Мне хотелось расширить кругозор и понять, как устроены механизмы в спортивном бизнесе – я эти знания получил. Знаю, что мои сокурсники брали кредит ради этого образования и надеялись, что их возьмут в клуб или лигу. Но я бы не сказал, что прям обрывают телефон и приглашают на работу. С этой точки зрения вряд ли им это дало толчок в карьере – не было такого, что сразу пригласили в НФЛ на руководящую позицию.
– В 2014-м ты ездил на просмотр в «Нью-Джерси» – желание связать жизнь с Америкой было уже тогда?
– Нет, вопрос так не стоял. Мы давно живем в Нью-Йорке – у меня жена работает там, с 2013 года у нас квартира. А в «Нью-Джерси» я поехал, потому что хотелось бросить себе вызов и попробовать. Да, не получилось, но хотя бы попробовал. Понятно, когда ты в 31 год приезжаешь на просмотр – шансов, честно говоря, немного. Хотя вот я сейчас начал работать как агент: даже просто получить для игрока просмотровый контракт – это уже серьезно.
Что не получилось с системой хоккейной аналитики?
– Твоя первая работа после хоккея – система аналитики ICEBERG. Как туда попал и какая роль там была?
– Мне понравилась сама идея проекта, я был консультантом по продукту, потом помогал продажам – у меня были выходы на клубы. Много чего делали, но, к сожалению, птичка не взлетела так, как хотелось. Был 2018 год. Это сейчас везде искусственный интеллект, и то он постоянно меняется. Наверное, мы оказались немного впереди и не попали в нужное время с этой идей – основная причина, почему не получилось.
– Какой отклик вы получали от клубов?
– У нас было много цифр. Целые массивы данных. Но клубам было сложно с ними работать, и, кажется, не сильно интересно. Они больше склонялись к ресурсу, на котором было видео и поверхностные цифры. Так что мы проиграли конкуренцию, но самой основной причиной был неудачный тайминг.
– Конкурент – это InStat?
– Да, у них хорошая платформа. У клубов хватало неудобств с использованием нашей системы. Были камеры, которые надо было устанавливать везде: и дома, и на выезде – никто не хотел этой дополнительной работой заниматься. Это тоже нам мешало. InStat же брал видео с трансляций и нарезал все. Плюс у них был футбол, им было проще масштабироваться на хоккей. У них уже были люди, которые знали, как нужно все просчитывать. Более-менее выстроенный бизнес. Они молодцы, сейчас продали свой бизнес компании Hudl.
– Что с ICEBERG? Компания закрылась?
– Насколько знаю, что-то там происходит, но я уже не вовлечен в процессы. Как понимаю, остались технологии и разработки, которые они готовы продать.
Какая польза для «Сочи» была от обменов со СКА?
– В 2021-м ты начал работу в «Сочи» спортивным директором. Как нашел этот вариант?
– Когда играл в «Сочи», познакомился с руководством клуба, с Сергеем Юрьевичем Воропаевым. Поступило предложение, мне было интересно поработать в КХЛ, согласился.
– Плюс-минус в одно время с тобой в клубе появился Алексей Бадюков, и есть ощущение, что ваши функции дублировались. Как между вами распределялись обязанности?
– Как правило, мы все делали сообща. Опять же, по подписаниям или обменам – это всегда общее решение, спрашивается мнение тренера. Не было такого, что все держится в одних руках.
– Это был твой первый опыт работы после образования в Америке. Не осталось чувства недосказанности?
– Нет, я понимал, какой будет формат работы, какие условия. В любом случае это был интересный опыт. Когда ты играешь и находишься в раздевалке – это одна картина. Когда переходишь в офис – другие решения, иначе смотришь на человеческие отношения и взаимодействия. Это что-то более масштабное.
– У «Сочи» было много сделок со СКА – как это технически происходит? Поступает звонок, что нужно отдать условного Стремвалля?
– Это все на поверхности, но если отмотать чуть-чуть назад, то у «Сочи» только зарождается хоккейная школа. Соответственно, качественной подпитки пока нет. Плюс это российский клуб, много иностранцев там быть не может. А игроки нужны, надо результат показывать. Я так понимаю, что исходя из этого и были обмены. Опять же, у клубов есть договоренности, клубы действуют в пределах регламента.
Я бы не говорил конкретно о Стремвалле, но давайте посмотрим, какого уровня игроки попадали в «Сочи» из СКА. Мироманов и Хуснутдинов, которые сейчас в НХЛ, в аренде был Мичков, который сейчас основной претендент на приз лучшему новичку в НХЛ. Да, отдали Рендулича в прошлом году, но у команды была качественная российская молодежь. Когда я работал, к нам в обмен пришел Дыбленко, заполучили Ваню Морозова. В «Сочи» играл Магнус Хелльберг – сильный вратарь.
Самое главное – все это в рамках регламента. Многие сфокусированы на «Сочи» и СКА, хотя есть похожие примеры и с другими клубами. Раньше была «скрытая» аренда – игрок уходил в другой клуб, потом возвращался обратно, и часто по одному и тому же маршруту шли разные игроки. Сейчас есть официальная аренда на приемлемых условиях, другие ограничения на переходы из одного клуба в другой.
– Перечисленные примеры хороши с точки зрения пользы обменов для «Сочи». Но были же случаи, когда в клуб попадали игроки, которые выше «СКА-Нева» не поднимались и откровенно засиделись в «вышке».
– Этим ребятам давался шанс. Кто-то приходил, не мог себя проявить и уезжал в другую команду.
– Перефразирую другими словами: «Сочи» выбирал игроков, которых они могут взять на обмен, или брали только тех, чьи имена называли в СКА?
– Все обсуждалось. Если им или нам был интересен тот или иной игрок, клуб выходил с предложением об обмене, затем предлагали вариант предполагаемой сделки – все, как и с другими клубами в лиге.
– В «Сочи» ты застал Андрея Назарова – насколько он действительно хороший мотиватор для игроков?
– Всегда судят по результату. Все знают, что Назаров – прекрасный мотиватор, но ему нужен сильный ассистент. Когда он пришел, мы стали бороться за восьмерку. Его приход дал заряд эмоций, ребята заиграли с энергией. А вот на следующий сезон, наверное, ему нужен был хороший помощник, надо было усилить штаб. Этого не произошло, там уже по ходу сезона пошли изменения, но ничем хорошим это не закончилось.
Агентская работа – уход от Бабаева, переход в Raze Sports
– Как ты попал в агентский бизнес?
– Года за четыре до завершения карьеры я нанял Шуми Бабаева, чтобы он представлял мои интересы в КХЛ. Когда я уже заканчивал, Шуми получал лицензию для работы в НХЛ. Так совпало, что я находился в Нью-Йорке, и он мне предложил помогать ему с клиентами в Северной Америке и теми россиянами, кто был на подходе к НХЛ.
– В чем эта помощь заключалась?
– Во всем по чуть-чуть – советы и по игре, и по быту. Основная проблема – отсутствие коммуникации между игроком и клубом, и эту часть я брал на себя.
– Почему ты решил уйти от Шуми и сам получил агентскую лицензию?
– Наверное, пришло время попробовать свои силы.
– Бабаев представляется таким человеком, от которого нельзя уйти просто так.
– Он был в курсе моих планов, я ничего не скрывал. Я ему говорил, какие у меня есть мысли, что я собираюсь делать.
– Помимо этого, от него к тебе перешел Яков Тренин. Как так получилось?
– Нельзя сказать, что он только с Шуми работал – я тоже работал с Яшей. У Шуми на тот момент было два игрока в АХЛ, плюс был еще Артем Минулин в юниорской лиге. Изначально Шуми был в партнерских отношениях с Ричем Уинтером. А потом я получил свою лицензию, и так вышло, что стал работать в агентстве Raze Sports. Позже Яша решил работать с нами.
– Вот это хотелось бы прояснить. В пределах НХЛ ты работаешь не самостоятельно, а как представитель агентства Raze Sports. Почему так?
– Самостоятельная деятельность – очень рискованная. У меня еще недостаточно связей, чтобы вести полностью всю работу самостоятельно. Я подумал, что не лучший способ начинать вот так, поэтому работаю с ними. Рич Уинтер и Тодд Рейнолдс проявили наибольший энтузиазм к работе со мной. В общем, все в совокупности.
– Почему самостоятельная деятельность – риск? Агентство помогает юридически?
– Конечно, и юридическая помощь в том числе. Опять же, это наработка знакомств, связей, чтобы тебя знали – чтобы общаться с руководителями клубов. Для этого разумнее начинать с людьми, которые этим всем обладают. Здесь уже перенимаешь опыт.
– Как все устроено сейчас с агентской лицензией в КХЛ, когда лига не связана с ФХР?
– Я получал свою аккредитацию еще через ФХР. Но здесь тоже есть вопросы: я сдал экзамен, заплатил взнос – и на этом прекращается взаимодействие. Я ожидал, что будет инструктаж или ресурс, что если что-то происходит, то будет понимание, кому звонить. Понятно, что я не последний человек, у меня есть связи и в КХЛ, и в ФХР, и в клубах.
– Как это устроено в НХЛ?
– Есть сайт, где указаны контакты сотрудников лиги, профсоюза, клубов, к которым можно обратиться. Если есть вопрос по пенсионным накоплениям для игроков, по страхованию или по контрактам – можешь обратиться к ответственным сотрудникам.
– Кто твои клиенты, помимо Тренина?
– У меня подписаны несколько легионеров в КХЛ на этот сезон – Дилан Сикьюра, Нэйтан Тодд и Байрон Фроуз. Плюс молодой нападающий Павел Анохин, дебютировавший за «Нефтехимик», и вратарь системы «Сент-Луиса» Вадим Жеренко. Также есть договоренности с другими сильными игроками.
– Какие планы по масштабированию?
– Я не хотел бы брать много игроков. Мне хочется пройти сезон и понимать, что необходимо, какие проблемы возникают у ребят, сколько времени и какие ресурсы нужны – хочется не перегружать и давать игрокам хороший сервис. Если у тебя большое агентство, то нужно уметь правильно масштабироваться, не в ущерб для ребят.
У меня идея привезти не просто абы кого абы куда – я стараюсь привезти хороших игроков в правильные команды. У меня уже есть представление, кто из ребят, которые играют в НХЛ или АХЛ, могут поехать в Россию. И когда я общаюсь с менеджерами в КХЛ, я спрашиваю, кого примерно они хотят видеть: позиция, хват, где его хотят использовать.
Когда уже есть точное понимание по игроку, что он готов ехать, я стараюсь собрать больше информации о нем.
– Какие бытовые проблемы приходится решать у иностранцев в России?
– Очень много помогают клубы, но все зависит от конкретной организации. Сейчас Фроуз привез семью в Ярославль, у него беременная жена и они хотят рожать в России. Клуб помогает ему с поиском роддома, врачей, акушеров.
– Как идет процесс адаптации у твоих клиентов в КХЛ?
– Когда они приехали, все были в восторге. Мне говорят: «А чего мы раньше не приехали?» Все отмечают, что это сложный шаг – тем более в связи с нынешней обстановкой. А потом они приезжают и прекрасно себя чувствуют. В целом уровень и соотношение «цена-качество» жизни интереснее, чем в Америке.
Они приезжают в Москву, едут на Красную площадь, смотрят на достопримечательности. Их родители тоже приезжают – никаких проблем.
– Были случаи, когда игрок хотел ехать в Россию, но в итоге все-таки отказывался?
– В моей практике – нет, но я только летом начал. Знаю, что год назад такое случалось, многие были осторожны, но в этом – не слышал, чтобы кто-то передумывал. Игроки все равно общаются между собой. Они звонят тем, кто здесь играл в прошлом сезоне – и им подтверждают, что в России все хорошо. Нет такого, что мне нужно кого-то убеждать – они сами выясняют все, что им интересно, насколько у нас безопасно, какой уровень и так далее.
Контракт Тренина, характеристика топ-агента
– Твой первый контракт в НХЛ – сделка для Тренина с «Миннесотой». Расскажи, как все происходило?
– «Колорадо» был очень заинтересован в том, чтобы его оставить, но у клуба не так много денег под потолком. Вообще в любом контракте есть два главных критерия: срок и сумма. По сроку они давали то, что мы хотели. По сумме – не сказать, что они далеко были. Им нужно было сделать обмен, чтобы все сошлось, чтобы высвободить деньги – все тянулось до последнего момента.
– Как это происходит обычно? Тебя уведомляют, что подписывать не будут?
– Нет. Мы вели переговоры, обсуждали, все в целом понятно, но им нужно было время. Мы спокойно ждали, потому что было понимание, что таких игроков на рынке немного и спрос будет очень большой. В итоге до 1 июля ничего не случилось, а потом уже открылся рынок – и оказалось много предложений. От «Миннесоты» посчитали самым идеальным.
– Когда поступает несколько предложений, что следующее по важности после срока и суммы?
– Смотрим на все в совокупности. Это как раз одна из функций представителя игрока – объяснить, какой вариант будет лучшим. Нет такого, что нужно выкрутить всем руки и хапнуть максимум за один год, а дальше посмотрим. Я смотрю на то, чтобы дать игроку возможность зарабатывать много и играть долго.
В частности для Яши «Миннесота» была идеальным вариантом. Там знакомый ему тренер, они четко говорили, где его видят, как его будут использовать. К примеру, в «Колорадо» очень много играют лидеры, они проводят на льду больше 20 минут. А Джон Хайнс (главный тренер «Миннесоты» – Спортс’‘) распределяет игровое время более равномерно. Понятно, что там лидеры тоже проводят больше времени, чем остальные игроки, но не так сильно.
Так что происходит анализ не только контракта – смотрю, где команда видит игрока, какой там тренер, как исторически его команды играют, сколько времени получают игроки в его роли.
– Топ-3 качества, которыми должен обладать хороший агент?
– Агент точно должен быть компетентным – нужно знать регламент, понимать рынок, уметь оценивать сильные и слабые стороны игрока и понимать, что нужно сделать, чтобы игрок реализовал свой потенциал.
Еще один фактор – это честность. Люди ожидают от тебя чего-то. Бывает, агенты обещают золотые горы, а по итогу ничего из этого не происходит.
Ну и репутация – ты кого-то привез, кому-то что-то рассказал, а потом оказалось, что все не так. Для меня большой плюс: я своим ребятам говорил, куда они едут, какой там тренер, какая там организация, чего им ждать. Они приезжают уже готовые к тому, что будет. Наверное, сложно ехать, когда у тебя ожидания одни, а на выходе все по-другому. Это сильно отталкивающий фактор.
В то же время надо и клубу объяснить, что за игрок, и дать по нему максимальную информацию, чтобы они тоже понимали, какой парень к ним едет, какие у него особенности.
Взять Тодда: Уфа вела его, они знали его. Был отрезок, когда «Салават» играл в пять нападающих в большинстве, а Тодд выходил на позиции защитника на синей линии. И все такие: «Вау!» Но тренеры и менеджмент Уфы знали, что Тодд до молодежного возраста играл в обороне и на розыгрыше в большинстве даже лучше, чем защитники. Для них это не новость, не откровение. «Салават» исторически попадает в легионеров и привозит качественных ребят. В совокупности селекция, понимание хоккеиста – что от него ждать, что он из себя представляет – помогает выигрывать. И они ждут, не берут абы кого, чтобы закрыть легионерскую позицию. Они взяли игрока, который их усилил.
Так что агент должен иметь какую-то осведомленность, понимание происходящего, хоккея, бизнеса – получается, что ты своего рода советник, к которому обращаются по многим вопросам: в том числе и бытовым, и по каким-то финансовым. Нужен какой-то житейский опыт и знания, которые могут помочь ребятам.
– Недавно был слух, что легионеры в Уфе не хотели выходить на игру из-за задержки по зарплате. Что ты знаешь об этом и как Тодд реагирует?
– Мы это ожидали и проговаривали с ним то, что в Уфе могут быть какие-то задержки, но потом всю зарплату выплачивают до копейки. Это как раз то, о чем я говорил чуть выше: когда игрок готов к этому, то никаких проблем нет. Он спокойно отреагировал на то, что им задержали зарплату на несколько дней.
Первый приезд в Северную Америку, работа финансовым консультантом
– Ты поиграл в юниорской лиге в Канаде, потом в 2013-м переехал в США. Как меняется Америка все это время?
– Социальные изменения есть. Я бы сказал, что мир в целом меняется – не только Америка. Есть вещи, которые 20 лет назад казались табу, а сейчас считаются вполне нормальными. Я в 2000 году приезжал в Канаду – интернет только зарождался. Мне, чтоб позвонить домой, нужно было приобрести карточку: на кнопочном телефоне набираешь какой-то специальный код – и можешь поговорить минут 10. Сейчас ты можешь использовать технологии и созваниваться каждый день.
– Канада в 2000-м для паренька из России – другая планета?
– Ха, я так тоже думал, что вот она, Канада. А оказалось, что я из Москвы, из мегаполиса, попал в деревню (Мамашев играл в Мус-Джо – городке в Саскачеване с населением 35 тысяч жителей – Спортс’‘). В Москве я был дома, а тут приезжаешь в семью, где есть свои семейные устои.
– Английский уже тогда начал учить?
– Жизнь заставила. Не могу сказать, что заговорил – все равно нужно какое-то постоянное общение. У всех по-разному: кто-то может схватить – и за три месяца достаточно свободно разговаривать. Но в целом та поездка – шокирующий, но полезный опыт, еще и в таком возрасте. Прям серьезный выход из зоны комфорта был.
– В твоих соцсетях указано, что ты советник в компании, которая занимается финансовым планированием. Что входит в твои обязанности?
– У меня есть финансовое образование, я сам вовлечен в управление, давно занимаюсь инвестициями – еще с тех пор, когда играл. У меня жена смеется, что раньше я коллекционировал образования, а сейчас – лицензии: получил агентскую в одной лиге, потом в другой, и вот у меня еще есть в Америке лицензия финансового советника, которая позволяет мне консультировать людей, составлять инвестиционные портфели.
– У тебя много клиентов?
– Немного на самом деле. В основном я работаю со спортсменами, часть клиентов – это мои друзья, с которыми я общаюсь, и они просят меня помочь. Как правило, к нам обращаются люди, которые хотели бы инвестировать, но не знают, как и во что вложить. Многое зависит от цели, горизонта планирования, потребностей человека, какой у него доход, сколько средств он примерно расходует – из этого составляется план, который потом корректируется, исходя из ситуации в мире, потребностей клиента.
– Ты больше уделяешь времени агентской работе или этой?
– Нет-нет, 90% моего времени посвящено агентской деятельности и только остальное – инвестиционной. В финансовой компании все равно есть аналитики, там большой штат.
Аргументы против потолка зарплат в КХЛ, мысли о драфте и других проблемах лиги
– Интересно твое мнение не как агента или бывшего игрока, а как человека, который получил хорошее образование и имеет право на экспертизу. Что можно улучшить в КХЛ, чтобы лига была еще лучше?
– Я много анализировал то, что привлекает людей на трибуны и заставляет их интересоваться хоккеем. Нужно бороться за каждого зрителя – здесь конкуренция не только с другим видом спорта, но и с театром или походом в музей, кино, ресторан. Тут даже вопрос в том, что люди делают выбор: почитать дома книжку или включить хоккей, либо пойти на арену. За счет чего можно выиграть эту конкуренцию? Есть ситуации, когда команда побеждает – и это привлекает внимание, создает какой-то ажиотаж в городе. Как этого добиться? Для этого нужны сильные игроки и тренеры. Кроме того, нужна хорошая инфраструктура, маркетинговая деятельность – в совокупности за счет всего создается ажиотаж. Второе – командам нужны звезды, нужны личности, на которых приходит зритель, из-за которых он включает трансляцию.
Объективно в условиях КХЛ есть клубы, которые могут привлекать звезд, за ними стоят амбициозные спонсоры или губернаторы, влияющие на финансирование. Есть пример «Амура», где пришли люди, которые решили подарить праздник своему городу и региону – исторически в клубе не было больших денег, но в момент все изменилось, перед командой поставили амбициозную задачу и нашли средства.
– Если говорить о хоккее как о бизнесе, то насколько в таком случае самоокупаемым будет «Амур» и другие команды?
– Мне кажется, это навязанная парадигма, что хоккей в КХЛ должен быть бизнесом. В наших реалиях хоккей не может быть бизнесом. Это нечто большее – это достояние нации. Это то, чем гордятся люди. Вот когда говорят о Сочи-2014 – люди испытывают гордость. Смотрят, как играют россияне в НХЛ – то же самое. Нет никаких метрик, чтобы измерить гордость, мы никак не можем посчитать, сколько стоит радость одной семьи, которая пришла на арену на матч КХЛ и получила положительные эмоции.
Вспомни, несколько лет назад в Омск приехал играть Ягр. Какой был эффект от его приезда? Да, он заработал сумасшедшие по тем временам деньги, но мы никак не можем оценить, окупился ли его приезд. Но если просто навскидку: какое-то количество людей приехали в Омск посмотреть на игру Ягра, от этого выигрывал местный бизнес – перевозчики, сфера питания, отели. На выездные матчи «Авангарда» в других городах наверняка ходили лучше, чем на других соперников. Да, в этих цифрах все равно, скорее всего, будет перевес в сторону его зарплаты. Но сколько людей получили эмоции, когда наслаждались его игрой? Сколько ребят стали заниматься хоккеем и ушли с улицы благодаря тому, что Ягр был в Омске? Плюс был маркетинговый эффект: я хожу на хоккей в Америке и вижу людей в джерси «Авангарда» с фамилией Ягр на русском языке. О стране, о российском городе говорили и узнавали.
Я думаю, что если где-то в другом городе сейчас захотели бы воссоздать такой же маркетинговый и пиар-эффект, которого достиг Омск за счет приглашения звезды мирового масштаба, то этому городу, возможно, это обошлось бы даже дороже, чем все совокупные затраты «Авангарда» на Ягра.
В КХЛ должны играть звезды, чтобы люди испытывали радость, чтобы они гордились тем, что у них есть сильная лига. У нас ввели потолок зарплат для того, чтобы уравнять силу команд, но я не могу сказать, что он уравнял. В последние несколько лет успешны те команды, которые выигрывали и без потолка зарплат и тратили большие деньги на привлечение звездных игроков, создание инфраструктуры и качественных тренеров. Сейчас амбициозные клубы и их спонсоры ограничены потолком – у них есть деньги на звезд, но они не всегда могут их подписать. Но изначально нужно отойти от того, что хоккей в России в нынешних реалиях – это бизнес.
Хоккей в России – это национальное достояние, это то, что прославляет страну во всем мире, как балет или фигурное катание. Опять же, если про балет говорить – потолок зарплат якобы уравнивает шансы команд на победу. Но есть Большой театр, Мариинский театр – там почему-то никто не распределяет артистов балета по разным городам, чтоб театры в глубинке становились лучше и интереснее.
– В НХЛ работает потолок зарплат, и это хорошо видно – там у команд есть успешные циклы, которые потом сменяются перестройкой, и дальше менеджмент пытается собрать сильный состав и снова выйти на пик. Может, КХЛ просто нужно дать время?
– Давай начнем с того, что в НХЛ потолок привязан к доходам клубов – от трансляций, от мерча, от всего. Сколько клубы заработали – от этого лига отталкивается в сумме потолка, и это вполне понятный механизм. Основная часть прибыли – это продажа телевизионных прав. Матчдей что-то приносит, но это вообще ни разу не те объемы денег, которые дают за телеправа. Было бы в КХЛ больше звезд – лига могла бы получать больше денег за счет этого. Думаю, идея потолка в КХЛ пришла из НХЛ, есть какое-то равенство между клубами, но на мой взгляд это неприменимо в КХЛ.
Плюс, в отличии от КХЛ, в НХЛ из-под потолка выведены расходы на перелеты игрока к месту локации команды и обратно, индивидуальные бонусы игроков изначально не учитываются в потолке, а только уходят под потолок на следующий сезон при достижении игроком определенных результатов в текущем сезоне.
– СКА ничего не помешало и с потолком зарплат подписать Кузнецова и Деанджело.
– Моя мысль в том, что незачем было городить этот потолок – если какой-то амбициозный и решительный человек захочет подписать такого игрока, то он найдет возможность это сделать. Сейчас тот же «Авангард» не жалеет средств, чтобы выправить ситуацию.
До введения потолка все знали примерные зарплатные бюджеты клубов – некоторые тратили по полтора и два миллиарда в год, но никто же не гарантирует, что они станут чемпионами.
Другое дело – пол зарплат. Это действительно была бы действенная мера, чтобы не было большого разрыва. Как я понимаю, в некоторых клубах приходит спонсор и спрашивает: «Сколько минимум вам нужно?». И им говорят: «Ну, вот пол зарплат такой-то, плюс затраты на переезды, форму и так далее». Если есть возможность контролировать минимальный бюджет клуба с помощью пола зарплат, то почему нет?
– Можно же придумать какую-нибудь систему: можно превышать потолок, но платишь штраф, а этот штраф потом распределяется между бедными клубами.
– Эта система применяется в одной из американских топ-лиг – это называется налог на роскошь, и это работало в КХЛ до введения жесткого потолка. Превысил потолок – платишь какую-то сумму от переплаты, а эта сумма уже распределяется дальше между бедными клубами. Если КХЛ введет понятный механизм с налогом на роскошь, это снимет многие вопросы по поводу того, как клубы подписывают некоторых игроков. Это будет более разумно, чем какая-то средняя цифра в 900 млн. Даже руководители клубов уже высказывались – есть инфляция, а потолок никак не меняется.
Потолок в КХЛ при текущих реалиях не нужен. По такой логике можно сделать лимит и потолок на тренеров или на их зарплаты – они же тоже на результат влияют. Можно еще ограничить количество медперсонала, сервисменов, аналитиков, скаутов или менеджеров. Но если опустить шутки, то нужно работать над полом зарплат и отказываться от потолка.
– Самая обсуждаемая тема последних недель – возможное возвращение драфта. Какое у тебя мнение: нужен он или нет?
– Смотря, в каком формате это делать. Если по тем лекалам, как в Северной Америке, то это не самый приемлемый вариант. Опять же, драфт – это закрепление прав. Условно может сложиться ситуация, когда есть воспитанник «клуба А», которого драфтует «клуб Б» – а он не может и не хочет находиться в «клубе Б» по каким-то причинам. И в такой ситуации игрок просто не захочет подписывать контракт и уедет в Америку, например.
Появлялась информация про семь раундов – почему именно семь? Почему не один или два раунда? Даже если из самого плодовитого выпуска школы клуба КХЛ смогут заиграть 2-3 воспитанника – это уже большой успех. От КХЛ никаких заявлений не было, поэтому и предметно обсуждать пока нечего. Хотя было бы неплохо, если бы заявили, какие цели преследуются, какую-то дорожную карту представили.
Я слышал мнение, что драфт хотят проводить для того, чтобы талантливые игроки не уезжали из регионов в топ-клубы. Но есть ли у региональных команд инфраструктура уровня топ-клубов КХЛ? Клубы много вкладывают в условия для молодых игроков – катки, тренировочные базы, хорошие тренеры. Это же комплексный вопрос – будет ли игрок из регионального клуба иметь больше возможностей для развития после драфта?
– Ходили цифры, что за игрока, выбранного в первом раунде, якобы нужно будет выплатить компенсацию в 5 млн рублей, но за топовых юниоров уже сейчас отдают и по 10 млн.
– Прежде, чем вводить драфт, нужно сначала создать инфраструктуру, при которой он будет эффективен. Насчет суммы компенсации – получается, что эту сумму клуб должен заплатить за право подписания контракта с игроком. Но подпишет ли он? Какие будут условия этого контракта: на какой срок, на какую сумму. Из тех крупиц информации, что доходили до общественности, из того, что говорят в кулуарах – пока не выглядит, что драфт будет целесообразной затеей.
У лиги сейчас есть более приоритетные моменты в работе. Нужно устранить заградительные компенсации в квалификационных предложениях, запретить переподписание действующих контрактов. Нужно вносить изменения в институт свободных агентов – условно, если игрок к 24 годам не провел определенное количество матчей в КХЛ, то он становится неограниченно свободным агентом. Возраст неограниченно свободных агентов тоже стоит снизить хотя бы на год-два – до 27 лет, это оживит рынок. Сейчас можно стать НСА на год раньше, если сыграл 250 матчей, но вратарям до этой цифры добраться сложнее – почему-то они приравнены к полевым. Вот эти задачи – они первоочередные для КХЛ, а уже затем проработка формата драфта.
Фото: East News/JCal Sport Media via AP Images, AP Photo/Chitose Suzuki, AP Photo/Ellen Schmidt; КХЛ/Бондаренко Дмитрий, Кузьмин Юрий, Садыкова Светлана, Кулинич Дмитрий, Смирнов Илья; Daniel Felipe Kutepov/Global Look Press; Gettyimages/Yifan Ding, Sean M. Haffey, Matthew Stockman; instagram.com/renat.mamashev_; instagram.com/maria_mazikova
Надеюсь, что агентские вознаграждения он тоже не принимает, достаточно гордости за то, как он развивает хоккей.
Ренат - это тот случай, когда и как спортсмен сложился, и в послехоккейной жизни нашел себя, потому что готовился. Очень интересный опыт, удачи ему.
Надо перекрыть спонсорские контракты и госфинансирование и опрокинуть хоккей до уровня чемпионата Словакии? Ради чего?