«Купил кошелек «Луи Виттон» – Рахунек с Чаянеком заметили. Сказали, лучше б брату деньги отдал». Вратарь сборной – теперь менеджер и тренер ВХЛ
От редакции Sports.ru: вы в блоге «Единицы» – новом хоккейном проекте, посвященном только голкиперам. Поддержите блог плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересных рассказов о людях с самым нестандартным амплуа и интервью с ними стало больше в вашей ленте.
Проект «Единицы» – про исключительных людей в хоккее – вратарей. Мы съездили в Воронеж в гости к Михаилу Бирюкову, и к новому сезону подготовили первый выпуск экспериментального для хоккейных медиа формата: написали лонгрид-интервью, добавили туда много фотографий и иллюстраций и собрали из этого сайт whatasave.by
Бирюков, не скрывая своих взглядов на хоккей и вообще на жизнь, рассказал много интересных историй из своей прошлой – игровой – и нынешней – уже тренерской – карьеры. Если у вас нет часа времени на лонгрид со всеми-всеми-всеми подробностями на нашем сайте, в блоге «Единицы» на Sports.ru мы выложили самые яркие моменты из первого выпуска проекта.
Из беседы с Михаилом мы узнали:
• что делает во вратарском бауле бутылка красного вина;
• в чем мотивация ехать в «Динамо», если на руках контракт с «Нью-Йорк Айлендерс»;
• как ведет себя в раздевалке Петерис Скудра, когда вратарь пропускает гол от красной линии в овертайме матча плей-офф;
• за что Бирюков выгонит игрока из своей команды, даже если у того кредиты и ипотека;
• поставят ли тебя в «Буране» на большинство, за то, что ты дружишь с главным тренером (спойлер – нет).
«Миша, заканчивай»
– Ярославль, начало 2000-х. В городе хоккейный бум – новая арена, «Локомотив» берет два золота подряд, в воротах играет суперзвезда Суперлиги – Егор Подомацкий, из-под которого кому-то вылезти тогда было нереально. Ты в то время был в «Локомотиве-2», но практически не играл – почему?
– Я числился в «Локомотиве-2», но больше тренировался с первой командой как третий вратарь. Ты правильно заметил, там был Подомацкий и вылезти было вообще без шансов. А снизу уже подпирал Варламов, который развивался семимильными шагами. «Локомотив» от меня в итоге отказался, что было логично – и я поехал строить свою карьеру в первую лигу.
– Кто был твоим кумиром в Суперлиге начала нулевых?
– Подомацкий.
– Как, по твоему мнению, смотрелись бы сегодняшние топовые вратари КХЛ в той Суперлиге?
– Я думаю, феноменально. Также феноменально, как тот Егор Подомацкий смотрелся бы в сегодняшней КХЛ. Человек настолько заряжен игрой, настолько он ее читает, настолько у него сумасшедшая реакция.
– А если взять вратаря нулевых в той экипировке, в тех коньках, с тем катанием и поставить сегодня в ворота любого клуба КХЛ, это будет слабый вратарь?
– Конечно. Но за исключением Подомацкого. И, думаю, Максим Соколов за счет характера и трудолюбия тоже подстроился бы под ситуацию.
– Твоя цитата из интервью: «В 16 лет я хотел заканчивать с хоккеем. У меня ничего не получалось: никуда не брали, я был никому не нужен. Тренер позвал и сказал: Миша, заканчивай. Не теряй время. Иди учиться». Какие у тебя тогда были эмоции после этого разговора?
– Я до сих пор помню этот разговор. Тренер говорил, что я все получил от хоккея, стал трудолюбивым и честным. И зачем, мол, болтаться по городам и селам за копейки, лучше найти себе достойную работу. Домой я пришел с мыслями, что, наверное все уже, пора заканчивать. А через три года стал чемпионом мира.
– По той цитате сразу непонятно, в каком ключе был этот разговор – то ли тренер так думал избавиться от тебя, то ли наоборот – хотел как лучше.
– Он наоборот хотел как лучше. А был и другой тренер во второй команде, который смеялся надо мной – в прямом смысле. Как я выгляжу на льду, на земле. Реально – человек смеялся.
– Где сейчас этот тренер?
– Не знаю. Я иногда со слезами на глазах тренировался от злости. Не мог понять, почему человек смеется, если у меня что-то не получается. Я не мог поднять какой-то вес, но старался так, извините, что у меня геморрой вылез. А человек стоит и смеется, какой я неуклюжий и никудышный.
– В то время ты прокручивал в голове, куда пойти учиться или работать?
– Нет, потому что моя злость – или даже агрессия – пошла в правильное русло. Может, это помогло сделать карьеру, которая у меня получилась. Но сейчас как тренер, я себе такого не позволяю и не позволю. А тогда отец был рядом, не давал мне раскиснуть. Хотя родители переживали больше меня в сто раз, и не из-за того, что не стану хоккеистом, а что эта ситуация меня может сломать как человека. Они горды, что я все это преодолел, а я горд тем, что у меня такие родители, которые преодолели это со мной.
Миллион примеров могу привести, как родители жертвовали собой, чтобы было хорошо мне. Продавали машину, чтобы купить мне хоккейную форму. «Миша, хочешь на вратарские сборы?» – «Хочу!» – и родители занимали деньги, чтобы меня отвезти, а я об этом узнавал, когда стал старше. А когда был ребенком, не понимал, какими усилиями им это давалось. Папа – из деревни, мама всю жизнь на двух-трех работах. Я всегда хотел их отблагодарить за это, и рад, что у меня это получилось, и что они сейчас живут в комфорте.
«Башню мне не срывало – это точно»
– Я ехал с утренней тренировки, мне позвонил агент: «Поздравляю». Я говорю: «У меня день рождения попозже». А он: «Тебя внесли в расширенный список сборной – ты что, газеты не читаешь?». Я остановился у киоска, купил «Спорт-Экспресс», быстро нашел нужную страницу и там увидел свою фамилию в списке сборной. Позвонил домой, похвастался, папа сказал: «Купи мне такую же газету». «Я, – говорю, – уже пять купил». Ну и потом пришел факс в клуб, что туда-то и тогда-то нужно прибыть в расположение сборной.
– Твой дебют на чемпионате мира случился в экстренном порядке – во время матча с Чехией, когда Еременко получил травму. К нему на поле уже выбежал доктор, режиссер трансляции показал тебя крупным планом – ты спокойно стоял, опершись на стекло. Помнишь, что в мыслях тогда было?
– Была растерянность. Я даже толком размяться не успел, было важно выйти и поймать несколько шайб.
– А первый сэйв запомнился?
– Честно, нет.
– Тогда сначала такой вопрос: как относишься к мнению, что любую шайбу можно поймать?
– Сто процентов согласен.
– А помнишь гол, который в той игре забил Элиаш?
– От борта отскок? Да. Однозначно мой гол.
– Что можно сделать-то с таким отскоком?
– От этих бортов отскоки сумасшедшие, и это надо знать. И чехи наигрывали этот момент, бросал Жидлицки от синей, надо было поглубже сыграть и одним движением переместиться к другой штанге. Элиаш не просто так там стоял.
– На первом – золотом – чемпионате мира ты провел три матча на групповом этапе, а потом приехал Набоков и сыграл весь плей-офф. Через три года, на втором для себя – и тоже золотом – чемпионате мира ты был фактическим третьим вратарем, хотя вместе с Барулиным, который тоже был в том составе, вы провели практически одинаковое количество игр за сборную на Евротурах.
– Да, Костя был вторым, а первым был Семен Варламов. Это решение тренерского штаба. Я действительно весь год отъездил на Евротуры, и больной, и хромой, и на уколах – и там пахал, и полтора месяца до чемпионата пахал, и во время него. Спасибо, что дали сыграть два периода, это по-человечески, я считаю. Было непросто психологически, но это уже мои проблемы – все-таки это сборная.
– Первая медаль для тебя имеет большее значение?
– Конечно. Канада – это Канада. Особенная аура. Воспоминания о том, что я прошел с ребятами и с тренерами, со мной навсегда. В финальном матче после первого периода Сергей Федоров – теперь уже Сергей Викторович – сказал такую пламенную речь, которая приободрила всех. Пошли мурашки по коже, и даже мне хотелось схватить игровую клюшку, выскочить и бегать по льду, во всех втыкаться, прыгать под шайбу, с кем-нибудь подраться. Это сработало.
– Был тогда близок к тому, чтобы словить звезду?
– Нет. Наоборот, стал еще больше работать и относиться к себе еще более профессионально. Для меня каждая следующая игра была самым важным событием в жизни – я за сутки отключал телефон и готовился. В том сезоне меня втянули в конфликтную ситуацию с переходом из ХК МВД в «Динамо» – можно сказать, что я немного подзавис и потерял время.
– Что за ситуация?
– У меня оставался еще один год контракта с ХК МВД, и мне давали новый на пять лет. Я не хотел его подписывать, а хотел отработать год и потом выбирать. У меня было еще два предложения – от «Салавата Юлаева» и «Динамо», примерно одинаковые деньги, и я хотел в «Динамо». Но мне говорили, что надо подписывать сейчас пятилетний, а иначе я просижу оставшийся сезон на лавке и все забудут, кто такой Бирюков. Вот полсезона почти и просидел, а потом все равно перешел в «Динамо».
– В то время ты был хоть раз реально близок к отъезду в Северную Америку?
– До сих пор дома у родителей хранится двухсторонний контракт новичка с «Нью-Йорк Айлендерс». Это был 2009 год.
– Почему он остался неподписанным?
– Поехал в «Динамо». Когда увидел сумму в контракте.
– Жалел?
– Ни разу. Я мечтал играть в «Динамо», нисколько не жалею, что туда перешел, тем более за те условия, которые мне там дали. Всегда буду гордиться, что играл там.
– Столичный клуб, большой контракт – голова не ехала кругом он внезапного благополучия?
– Нет. Я стал получать удовольствие от денег и знал, что от них хотел: в первую очередь – комфорт для родителей. Сначала купил им жилье и машину. А потом уже себе. Мне нравилось получать большие деньги, потому что это свобода и независимость. Захотел и полетел на матч «Реал» – «Барселона». Но я всегда понимал, что это все временно, и спокойно к этому относился. Башню мне не срывало – это точно.
И у меня была хорошая компания. Карел Рахунек, царство небесное, и Петя Чаянек. Суперпростые ребята, хоть они и миллионеры с приличной историей и в НХЛ, и на чемпионатах мира, и на Олимпиаде. Мы дурачились как дети. Могли, конечно, выбраться в центр на выходных, зависнуть в ресторане, где-нибудь продолжить. Но таких случаев было по пальцам одной руки пересчитать. Рубились в приставку, дурачились, шутили. Даже на Кубке Шпенглера в Давосе кто куда – развлечения, дискотеки. А мы катались на санках с горки.
Тогда как раз пошли «Верту», «Луи Виттон», но они вообще не заморачивались на бренды. Помню, купил себе кошелек «Луи Виттон» – они меня зачморили! Говорят: «Магор, – по-чешски, сумасшедший, – зачем тебе это?». Карел спрашивает: «Сколько у тебя брат зарабатывает?». Я отвечаю: «40 тысяч на двух работах». Он говорит: «Ты понимаешь, что ты сделал? Ты купил кошелек сраный, а мог бы отдать эти деньги брату и помочь ему. Я тебе привезу портмоне хорошее из Европы, оно тебе обойдется в 7000 рублей. А кофта «Прада» тебе зачем?». Так что я смог от всего этого отказаться. Кроме машин – и часов.
– Ты за свою карьеру в КХЛ какую самую странную для себя вещь по отношению к деньгам видел?
– Два игрока заказали чартер в Европу.
– Почему тебя так удивило?
– Это огромные деньги. Ну, возьми бизнес-класс. Ну, выкупи весь бизнес-класс. Зачем тебе весь самолет? Ты что, дурак что ли?
– Сейчас как тренер ты обращаешь внимание на игроков, которые слишком увлекаются деньгами?
– Нет. Если человек трудится и выполняет все требования – мне вообще все равно. Мне без разницы, из бедной ты семьи или весь в айфонах и машинах. Ты либо хоккеист, а значит пашешь, либо околохоккеист.
– А вопросы с алкоголем?
– Сразу убираю из команды. Если игрок подшофе на тренировку приходит, это недопустимо.
– А если узнаешь, что человек увлекается, но у тебя по хоккею к нему нет претензий?
– Тогда вообще все равно. Но понимаешь, в чем проблема: некоторые знают – когда можно выпить, когда нет, но большинство-то не видит рамок. Большинство не видит личных границ. Если мы лишний раз поговорили по телефону или поздравили друг друга с днем рождения, или я зашел в детское кафе с ребенком, а ты там со своими детьми и мы провели время вместе, а ты считаешь, что я теперь тебя капитаном сделаю или в большинство поставлю – это точно нет. Вот мой телефон, в любое время – семья, больница, машина, садик, школа, все что угодно может произойти – звоните. Я в лепешку разобьюсь, но все сделаю, чтобы моим игрокам было комфортно в Воронеже. Но если они подведут команду, они знают – у меня рука не дрогнет.
– Увидел тебя однажды с бутылочкой вина за день до игры. Удивился.
– У меня была операция на сердце, даже больше не операция, а процедура. После нее доктор посоветовал выпивать один-два бокала хорошего красного вина каждый вечер. Улучшает кровообращение и ни на что больше не влияет. Говорил, что сам так делает, я еще думал, что ему лет 30, а ему 50 оказалось. Даже когда мы были на выезде, у меня всегда лежала бутылочка красного вина, пока ехали после игры в аэропорт, выпивал один-два бокала. Не всю бутылку, конечно же.
– До сих пор выполняешь рекомендацию?
– Сейчас уже нет. Но вообще с удовольствием красное вино могу выпить.
«Здравствуйте, это Михаил Бирюков, интересен ли вам «Буран»?» – «Спасибо большое, нет»
– Как ты чаще реагировал на замену по ходу матча – выдыхал, что тебя сняли с плохой игры или наоборот только разгорались эмоции?
– По-разному, но в основном расстраивался и обижался. Был один или два момента за всю карьеру, когда просил замену сам. Игра начиналась, но как будто мимо меня проходила – не мог сконцентрироваться.
– Какую-то особенную замену помнишь, которая тебя вывела из себя?
– Да, последний сезон в «Югре», там был тренер, который откровенно избавлялся от меня. Играем с «Атлантом», я провожу шикарный матч. 2:2, проходит овертайм – и он меня убирает с буллитов. Я сначала не поверил и даже не хотел уходить. Потом ушел, сломал все клюшки, которые стояли около скамейки, что-то сказал тренеру. В итоге мы проиграли. А накануне на сайте КХЛ вышел рейтинг лучших вратарей по проценту отраженных буллитов, где я был на втором месте после Барулина. Я на следующее утро эту статистику распечатал и на дверь в тренерскую повесил.
– У тебя тогда за ночь не улеглись эмоции?
– А они до сих пор не улеглись. Не понимаю, зачем так себя вести, когда все можно решить одним разговором. Может быть, главный тренер так самоутверждался за счет лидера команды. С буллитами – взял и снял, готовлюсь к игре – раз и не поставил. Меня даже убрали с места в раздевалке, на котором я сидел пять лет. Пытался выйти с ним на прямой разговор, он только отшучивался, а на прямой конфликт – к сожалению для меня – не выходил. Говорил: «Ты – вратарь мирового уровня, ты мне нужен», а потом в «Югру» привезли Барри Браста, и меня вообще посадили на трибуну и не брали в поездки. Не продавали и не меняли.
– Кажется, что у того же Петериса Скудры – с которым ты потом работал в «Торпедо» – подобная история невозможна. Если конфликт – то только открытый.
– Петерис после плохой игры мог зайти и разнести нас всех. Где-то даже с перебором, но по делу. А потом выходил в зону, где игроков ждали жены, дети и родители, и в каком бы состоянии гнева он не был, со всеми здоровался, целовался-обнимался – и делал это искренне. А потом заходил обратно в раздевалку и мог еще добавить.
– Но он из тех тренеров, кто может морально уничтожить игрока?
– Да.
– И вратаря?
– Думаю, да.
– Тебя хоть раз коснулось?
– Нет. Его позиция простая – если ты честный в работе, если отдаешься на каждой тренировке и в каждой игре, то он может высказать недовольство пропущенной шайбой, но не более того. Мы играли с «Динамо» в плей-офф, во второй игре я пропустил бросок Кутейкина от красной линии. У всех, конечно, был шок.
Я сидел в раздевалке, накрывшись полотенцем, и натурально зарыдал – настолько мне было обидно, что я подвел клуб. Слезы текли, не мог остановиться. Чувствую, ко мне кто-то подсел, залез рукой под полотенце, обнял меня. Это был Петерис, он подобрал слова, что надо успокоиться сейчас, что мы ничего еще не проиграли, что ошибаются все, а я – честный и трудолюбивый парень, и он меня уважает.
– Ты в своей сегодняшней работе в чем-то копируешь его?
– Не копирую, но кое-что от него взял, как и от Билялетдинова, и от Шепелева. Это дисциплина, профессионализм и работа на полную катушку. Я не понимаю и не принимаю того, что игрок выходит на сорокаминутную тренировку, не может сконцентрироваться и отдать точный пас на два метра. Не потому, что он не умеет этого делать, а потому что тупо не подготовил себя к тренировке. Физически или головой, или просто витает в облаках. Ты за это получаешь деньги – значит вышел, забыл обо всем и паши.
– Ты хотя бы раз испытывал чувство безразличия к игре? К пропущенному голу?
– Нет.
– А тебе встречались игроки, которые уже не хотят, но вынуждены играть, потому что контракт, деньги и так далее?
– Да. Но сейчас в моей команде таких людей нет. Когда меня назначали в «Буран», я сказал руководству: «К вам пойдут жаловаться на меня. Доносить. Устраивать провокации. Я не пойду на эту должность, если вас устраивают такие игроки в первой и молодежной команде. Тренеры, которые с родителей берут деньги за то, чтобы мальчик играл. Здесь этого не будет, и я начну это ломать с сегодняшнего дня».
– Когда приходится увольнять игроков, попадаешь под попытки манипулировать твоими эмоциями, заводя разговоры про семью, кредиты, ипотеки?
– Да. Очень часто. Для меня пока самое тяжелое в профессии – расстаться с игроком. Манипуляций было достаточно, и с игроками, и с тренерами. Но если я принял решение, я его объясняю, но заднюю не даю.
– Кто-нибудь уже поругался с тобой «раз и навсегда»?
– В глаза нет. За спиной – не знаю. Какие-то слухи доходят, но я научился от этого абстрагироваться.
– Переход Кольцова и Пепеляева в «Буран», во время твоего первого полноценного сезона в клубе, добавил тебе трудностей в выдерживании дистанции с командой? Еще в недавнем прошлом – оба твои хорошие знакомые, или даже друзья?
– С Кириллом Кольцовым мы давно и хорошо знакомы, а Алексей Пепеляев – да, он мой друг, мы вообще дружим семьями. Но когда он был в «Буране» мы ни разу не виделись за пределами дворца. Ни разу не посидели и не поужинали. Это этикет. И с Кольцовым, и с Пепеляевым мы легко договорились, и я им благодарен за то, что поверили и приехали.
– Зачем «Бурану» игроки такого уровня, которые явно заинтересованы в предложениях из КХЛ? Надолго они не останутся, в чем логика их перехода тогда?
– Для «Бурана» это был прорыв. Когда я только приступил к менеджерской работе, было так – звоню игроку: «Здравствуйте, это Михаил Бирюков, менеджер «Бурана», хотел бы обсудить с вами вашу карьеру, интересен ли вам «Буран»?». Ответ сразу был: «Спасибо большое за звонок, нет». Репутация у клуба была ниже плинтуса, я не понимал, как с этим бороться, а потом пришла такая идея. Помимо Кольцова и Пепеляева мы подписали Игоря Мирнова, Константина Макарова, вратаря Александра Макарова. Если игроки такого калибра приехали, если они играют в команде, живут в этом городе, получают зарплату, значит, «Буран» – это нормальная организация.
– Как обычно это бывает, опытные игроки – это хороший пример для молодых?
– Когда ребята заходили в зал, Пепеляев уже весь в поту тягал железо, потому что приходил за полтора часа до тренировки. Потом шел со всеми на командную тренировку, потом на лед. Показал, как работают профессионалы в КХЛ.
– Были из молодых те, кто посмотрел на это и мимо себя все пропустил?
– Общая масса. Я говорил: «Ребят, посмотрите, что делает с шайбой Кольцов. У человека такое качество передачи, броска, такое игровое мышление. Вы думаете, он родился такой? Нет, ребят, это сумасшедшая работа. Плюс талант». Я думаю, рядом с ним многие чувствовали себя некомфортно со своим уровнем.
– Тогда почему те, для кого Высшая лига – это первый и последний шанс заиграть, так наплевательски к себе относятся?
– Для меня это до сих пор загадка. Я всегда говорю – ошибаются все. Грубо. Очень грубо. Фатально. Я прощу любую ошибку, но никогда не прощу пофигизм. Если ты пофигист по отношению к себе – ты пофигист по отношению к команде.
– Сколько раз ты готов поговорить с человеком, прежде чем идти на крайние меры и выгонять?
– Смотря чего это касается. Если это тактический момент, может быть несколько раз. А если что-то из вон рук выходящее – может быть, и ни одного.
– Если пофигист?
– Раза три поговорю. Может даже четыре.
– Через все твои интервью красной линией проходит мысль о непременном желании побеждать. Но ты работаешь с одной из самых небогатых команд лиги, для которой задача выхода в плей-офф кажется очень сложной. Какие ты задачи здесь реально можешь решить?
– Моя мечта – сделать из этой небогатой команды крепкого середняка.
– За счет чего?
– Дисциплина. Тактика. Подбор игроков.
– В ВХЛ для тебя есть примеры успеха?
– «Рязань» – вышли в плей-офф в этом сезоне. Андрей Разин добивался успехов со скромной «Ижсталью». Я не хочу, чтобы «Буран» ассоциировался с временным пристанищем для игроков. Хочу, чтобы люди приезжали с целью выполнить командную задачу и с этой командой прыгнуть выше головы.
Честный кликбейт: как зовут хоккеиста, который выбрасывает телевизоры из окон гостиничных номеров, каково жить в одной квартире с ветераном «на стакане», и какой совет Бирюков однажды дал Хенрику Лудквисту – читайте в полной версии интервью на whatasave.by/biryukov
