«Никогда не забуду, как Брагин ломает планшетку, орет в раздевалке». Чемпион Баффало-2011 играет в хоккей в Ташкенте
Артем Воронин – один из героев молодежки-2011, в судьбе которого шампанского меньше, чем в судьбах Панарина, Кузнецова и Тарасенко. Почти все 2010-е Артем провел в системе «Спартака»: играл в финале МХЛ, пережил возрождение первой команды, выходил с ней в плей-офф и даже становился рекордсменом клуба по матчам в КХЛ.
Сейчас Воронин играет в еще более удивительном месте: в 2019-м он одним из первых хоккеистов поехал в Ташкент, запускать местный хоккейный проект «Хумо» – сейчас команда играет в ВХЛ, но планы по ее вступлению в КХЛ обсуждают весь сезон (несколько дней назад их комментировал Валерий Каменский).
Мы записали с Артемом интервью о том, как правильно посмотреть финал МЧМ, как правильно играть в финале МЧМ, что творилось в раздевалке Баффало-2011 и каково это – играть в хоккей под 40-градусную жару.
Трансляции финала МЧМ-2020 не перепутал
– Ты смотрел финал молодежки 5 января?
– Да, осознанно и целенаправленно. Ко мне [в Ташкент] из Москвы приезжал друг детства, и мы вместе смотрели финал. Еще на новый год приезжали тесть с тещей – они остались подольше.
– У Володи Тарасенко был прикол – он начал не ту смотреть трансляцию.
– У нас проблем с этим не возникло, потому что все прекрасно знают – даже может и не меня, а всех наших звезд 2011 года, которые сейчас выступают на самом высоком уровне.
Мне писали сообщения: «Прикинь, сейчас по Матч ТВ вас показывают!». Но в Ташкенте не очень хорошо с вай-фаем, так что я был занят поиском хорошей трансляции и ее выводом на экран телевизора.
Нашел – и мы все дружно болели за нашу молодежку. Поэтому меня эта ситуация не коснулась. Я позже узнал, что такое произошло.
– До этой истории, когда ты вспоминал про Баффало-2011 последний раз?
– Нынешнее поколение, молодые игроки, которым сейчас по 20 лет, естественно, знают, что мы выигрывали молодежный чемпионат мира в 2011 году. Кто его выигрывал? Понятно: Панарин, Тарасенко, Кузнецов – все эти фамилии на слуху. Ну, как и везде – первая-вторая пятерка, их знают. А кто там играл в третьем-четвертом звене… Некоторые удивляются: «Ты выигрывал чемпионат мира?». Мне недавно в команде даже так сказали. Я такой – ну да, получается что так, выигрывал. Нет такого, что все об этом знают.
В «Спартаке» больше знали, потому что я никуда не уходил оттуда — и воспитанники спартаковские тоже знали. Как-то это шло само собой. А здесь уже из разных клубов собраны люди. Молодые – их год только что отыграл на чемпионате мира или прошел чемпионат мира год назад. Поэтому они заняты своими ровесниками и следят за ними.
– С тобой же в «Хумо» Семен Валуйский играет.
– Последний раз говорили об этом буквально два дня назад – [про победу на МЧМ-2011] узнал вратарь Дима Лозебников, который пришел к нам по ходу сезона, его обменяли из ЦСКА. Я говорю – не удивляйся, вот со мной еще сидит человек.
После самого чемпионата мира – разговоры были постоянно. Подкалывали меня. Старшие ребята, которые играли в «Спартаке» тогда, все время мне напоминали.
С Димой Калининым постоянно говорили – он в Баффало большую часть карьеры провел. А сейчас это совсем по минимуму.
– Что чаще всего вспоминаете с Семеном?
– Периодически говорим о том, почему столько лет после нас выиграть не могут. Причем это не так, что мы вдвоем сели и разговариваем: типа Семен, давай мы с тобой вспомним Баффало. Нет, как-то сам собой диалог заходит.
Чаще всего когда – в районе МЧМ. Две недели все обсуждают МЧМ – и у нас спрашивают: «А у вас как было?», «Что там сейчас?». Мы вспоминаем и анализируем.
У нас была действительно хорошая команда: первые два ударных звена и третье-четвертое, которые делали свое дело в обороне. Тот же Семен Валуйский с годами не потерял: для него убрать ногу от шайбы или как-то увернуться – никогда. Понятно, почему он играл в той сборной – и у него не притупилось чувство ответственности за команду. Все шайбы, которые летят, он берет на себя.
Вот такие ребята были в 2011 году.
Мужские слезы, допинг-контроль с канадцами
– Мне кажется, вам – героям 2011-го – особенно тяжело было смотреть, как наша команда упускает финал-2020.
– Я не знаю почему, но игра всегда легче дается тем, кто в итоге проигрывает. Это часто бывает в спорте. Мало команд, которые крупно ведут в счете и стараются дальше доминировать. Обычно все начинают обороняться, переживать, думать о победе. Так произошло с канадцами в 2011-м, когда в первом периоде мы думали, что шансов действительно нет – их, наверное, и не было, это был космос.
Потом 3:0 – они, наверное, думали, что уже победили. Мы добавили – и как-то все пошло одно за другим.
Тут же – наоборот. Россия вела и канадцы добавили. Не без случайностей – второй гол, когда в ногу попало – возможно, без него все закончилось бы хорошо.
Нам во втором и третьем периодах игралось легче, чем сборной-2020. Не сказать, что они ушли в глухую защиту. Хотя в последние 10-15 минут все же пришлось думать об обороне. Хотя не скажу, что наших расстреливали и жали. Но стечение обстоятельств, одно за другим. Такое бывает.
А как это объяснить – не знаю.
– Когда о Баффало в этом году заговорила вся страна, я понял, что это было почти 10 лет назад.
– Каждый год проходит новый МЧМ и тебе кажется, что наш был недавно. Меня пару лет назад осенило: господи, это было семь лет назад! А сейчас уже девять лет назад. То есть это в какой-то момент стало историей.
Когда мы общаемся с кем-то из той молодежной сборной, можем что-то вспомнить, друг другу подсказать, набросить. А если бы не общались, то бытовые детали, нюансы ушли бы.
Конечно, никогда в жизни не забудешь, как Брагин ломает планшетку, орет в раздевалке – это навсегда в памяти. Но какие-то детали, шутки-прибаутки, которые были в раздевалке, поддерживали хорошую атмосферу – она реально была крутая – вот таких уже нюансов не помнишь. Многое забылось. Многого не расскажешь и не вспомнишь. Только самое яркое осталось в памяти – ну и то, что добавляют ребята.
– Миша Зислис, пресс-атташе той команды, рассказывал про раздевалку после финала. Это была самая счастливая раздевалка в твоей карьере?
– Тогда я этого просто не осознавал. Сейчас и не могу описать это. Мы пришли и начали говорить друг другу, персоналу, тренерам добрые слова. Смотрели друг другу в лицо и говорили. Сначала там было до слез – такие пацанские, мужские слова.
Потом шампанское – и все, ты после игры, задурманенный, вообще не понимаешь ничего. Ну там, подписи на майках, все обнимаются, очень весело. Но в какой-то момент меня и, царствие небесное, Даниила Собченко, вызвали на допинг-контроль.
И мы уходим очень надолго в комнату, где сначала сдают тест на допинг канадцы. И мы большую часть времени просидели вместе с ними, смотрели на плачущих канадцев. И у нас в руках было шампанское – нам вроде разрешили. Нам было весело, но мы старались уважительно относиться, особо не ржали, не обнимались – выдохнули и просто разговаривали.
Думали, наверное, о премиальных в России.
– А премиальные были в итоге?
– Были, но меньше, чем обещали. Их по какой-то причине срезали. Федерация хоккея сразу сообщила одну сумму – мы ее увидели в одном из интервью – а потом по факту сказали: «Ребят – хорошие деньги, но не такие, как говорили». Но мы молодые были, нам самое главное, что победили.
– Панарин, наверное, думал какой дом в Нью-Йорке будет покупать через 10 лет.
– Я думаю, он расценок не знал – думал, что ему хватит на дом в Нью-Йорке. Но оказалось что нет и пришлось добавить в игре. Он добавил – и сейчас может за любую сумму купить дом в Нью-Йорке, молодец.
– Я много лет смотрю МЧМ, и там всегда очень яркие эмоции – слезы, радость. Я правильно понимаю, что вот с точки зрения игрока, этот турнир – это неповторимая штука? То есть понятно, что у многих впереди карьеры, будет много побед и поражений, но вот на МЧМ происходит что-то особенное.
– Да, так и есть. Мы выбегали на финал – и впервые в жизни такой стадион увидели, хотя многие уже играли в КХЛ. Все трибуны в красных канадских майках – мы понимаем, что арена болеет за них, но на это все равно было приятно смотреть. Это одна из тех эмоций, что мы с Семеном Валуйским обсуждали: когда мы вышли и нас представили, Team Russia, а там просто гул такой – это было приятно.
И да, такие эмоции кому-то удается пережить, а кому-то – нет.
Самые тяжелые сборы, легенда «Спартака»
– Что еще мощного было за эти почти десять лет?
– Мы с ребятами с нуля в финал МХЛ-2013 вышли – в седьмом матче проиграли. На следующий год «Спартак» выиграл МХЛ – тогда тренеры прям занялись молодежью. Я думаю, сейчас в «Спартаке» могло бы играть гораздо больше воспитанников из тех команд, был бы свой резерв.
А так – все двигалось постепенно, каких-то ярких моментов не было. «Спартак» долго не выходил в плей-офф, два года назад впервые вышел – это был мой лучший сезон. Я не был на ведущих ролях, но выходил в третьей тройке – и играл здорово. И все отлично сыграли.
– Ты сказал про седьмой матч финала МХЛ – это же было в Омске. Я слышал, что банкет после этого поражения вам оплатил Денис Куляш – и ты к этому был как-то причастен.
– Администратор той команды сам омский и дружил с Денисом Куляшом. Когда мы приезжали в Омск, они созванивались. «Ну вот мы с ребятами в финале». Денис приезжал к нему в гости, мы его видели на обеде.
Естественно, Денис был связан с Омском, но желал нам удачи, кого-то даже знал – часть игроков была задействована в КХЛ. Я с ним тоже общался на хоккейные темы.
В итоге все закончилось, проиграли, Омск празднует, мы после финала грустные, наш администратор расстроен. Денис говорит: «Ну ладно, не расстраивайтесь, давайте я вам подслащу пилюлю, сделаю банкет». Типа, пусть ребята отдохнут, они заслужили, молодцы, – это спорт, всякое бывает.
Во взрослом хоккее люди относятся к поражениями поспокойнее, а молодежный – это большие эмоции. Кому-то 21 год, кому-то 16-17, у кого-то это первый финал в жизни, а может и последний, кстати.
Так и получилось: молодежная лига, деньги у всех небольшие, Денис решил поддержать.
– Еще мне подсказали с тобой поговорить про сборы у Владимира Николаевича Пачкалина.
– Это, наверное, до сих пор есть [в нашем хоккее] – русская, советская закалка. Бегаем, прыгаем, носимся, чем больше, тем лучше. Это передается из поколения в поколение.
У Ржиги, например, было совсем по-другому – европейский менталитет, работа с клюшками в зале, эстафета, пробежка по пульсу. Но на льду – пахота: рваные челноки, бега, стоп-старт, чтобы быть взрывным на льду. Чтобы работать короткими сменами.
У нас же делается так, будто бы ты должен быть готов к сменам по две минуты – такие сборы были у российских тренеров. Не у всех, но у многих.
Мне легко давались и те сборы, и те – с бегами никаких проблем не было. Но были тренировки еще и во много раз сложнее, чем у Пачкалина.
– У кого?
– У Германа Михалыча Титова. Мы с динамовскими ребятами сравнивали сборы Знарка и Титова – и все, с кем мы общались, говорили, что, возможно, у Титова сложнее.
Он говорил: «Ребята, приходите в форме, потому что с первого дня начнется 10-12-дневный ад для организма».
Все связано с бегами, с большими весами в зале, с работой на пределе. Цикл «4 дня работаешь – 1 выходной». И ты приходишь на первую тренировку не вкатываться, а сразу на большой километраж. Сборы проходили даже безо льда – 12 дней чисто подготовки.
– В сезоне с Титовым был момент, когда ты понял: «Так вот зачем это было»?
– Ребятам постарше было тяжело, они говорили, что как-то не особо чувствуют силы. А я очень хорошо себя чувствовал. Мне такие сборы надо было пройти, и я понимал, для чего они делаются.
Хотя было супертяжело – готовились к этим сборам по месяцу. Потом приходили – и после двух дней тело болело так, будто мы этот месяц ничего не делали, на диване лежали. Хотя мы готовились с тренерами, и приседали с большими весами, и бегали – но все равно.
Тренировка за тренировкой, восстановление – времени только на сон. Приходишь вечером, тебе уже не до телефона. Ужин и сразу спать ложиться, потому что в 6:30 утра вставать.
Подъем, зарядка, и в 7 утра ты уже бежишь. Причем на зарядке мы тоже по полной работали, прыгали барьеры. Тяжело.
– Последнее про «Спартак». Церемония празднования твоего рекордного матча – это самая трогательная штука в клубной карьере?
– Я сказал спасибо всей группе, которая это готовила. Моя позиция была такой – можно пройти спокойно и не заметить: ну да, я давно в «Спартаке», естественно, пришли к рекорду.
Мне сказали: «Артем, надо снять ролик, ты станешь рекордсменом по матчам в КХЛ». Я говорю: хорошо, давайте снимем. Сказал, что для меня значит «Спартак», сняли небольшое видео, которое потом вывели на куб. Это я знал.
О чем не знал вообще – как это подадут. Перед матчем со «Слованом» в регулярном чемпионате мою супругу и ребенка позвали на символическое вбрасывание. Вызвали суперуважаемого хоккеиста, сейчас тренера МХЛ, Владимира Тюрикова, чтобы он поприсутствовал. Сделали мне майку, написав на ней «Легенда». На кубе показали нарезку моих матчей с первого дня в «Спартаке» – это уже перед всеми болельщиками.
Включили свет, вызвали супругу с сыном, они сделали символическое вбрасывание. Все это было трогательно, у меня остались картина и майка. Причем можно было спокойнее сделать, а сделали так глобально и красиво.
Хотя на днях этот рекорд побьет Анатолий Никонцев, нынешний капитан «Спартака» (интервью записывали 9 февраля, рекорд Артема был побит 11-го – Sports.ru). Он давно играет и довольно успешно – круто, что он это сделает. И будет супер, если в будущем рекорд побьет какой-нибудь спартаковский воспитанник – Макс Цыплаков или кто-то из ребят молодых. Пусть бьют, пусть играют.
Ташкент и КХЛ, +25 зимой
– В каких обстоятельствах ты получил предложение от «Хумо».
– Все было просто. Я ждал, спрашивал: «Что, контракт мы подписываем?». Алексея Жамнова непросто поймать, он в сборной – «будем ждать его». Подождали. Не знаю нюансов, но в итоге мне сказали: «Ты больше не игрок «Спартака».
Я говорю – хорошо, что делаем дальше? «Дальше ждем и разговариваем». Стандартный процесс для любого спортсмена, хоккеиста, футболиста. Ждали-ждали – что-то было, но как-то не получалось. Время шло.
Я говорю – уже надо принимать решение, если не нашлось в КХЛ, давайте подумаем о высшей лиге, что там интересного; я тоже соберу информацию, поговорю с ребятами. Мне кормить семью и такие бытовые вопросы – это нормальный жизненный процесс.
Предложили ряд команд, выбрал три, которые больше всего заинтересовали. В итоге все взвесил, поговорили с семьей о том, чего я хочу – и сделали выбор в пользу Ташкента. Он был одним из первых заинтересованных во мне клубов.
– Это же новый хоккейный город, и проект новый – как его подавали тебе?
– «Через год здесь будет команда КХЛ». Вроде уже можно говорить, что не в этом году, а через год, но все равно – ты веришь в лучшее.
«Точно?» – «Ну да, все идет к этому».
Естественно, из всех команд, которые мне предлагали [контракт], попасть в КХЛ больше шансов у Ташкента. И не то что когда-то это может случиться, а что вот-вот должно. Я хотел бы играть в КХЛ.
– Сработало то, что собиралась узнаваемая по именам команда?
– А сначала никого не было – я стал одним из первых. Подписали 1-2 игроков, я их не знал, даже не полез смотреть, кто они, мне было без разницы. Я спросил у агента – это был один из ключевых вопросов – что за команда собирается?
Он сказал мне фамилии, которые я отлично знал – вратарь Толя Смирягин и Роман Таталин, мы были в «Спартаке» и пересекались на льду. Я думаю – уже неплохо. «А дальше?» – «Ну, будут искать». Хорошо.
Перед подписанием контракта я созвонился с ребятами. Они сказали – да, мы точно будем подписывать. Говорю – я тоже определился. Нас было 5 человек, из которых я только двоих не знал. Потом собиралась остальная команда.
Уже другие ребята – мы разговаривали на эту тему – смотрели, что в команде есть знакомые имена, поигравшие в КХЛ. Сразу за мной подписали Сашу Щербину. Семен Валуйский подключился. В течение недель двух собралось 7 человек с опытом игры в КХЛ.
– Опиши свой первый приезд в Ташкент.
– Предсезонные сборы проводились в России – в Ташкенте условий в принципе не было. Там стояла задача подготовиться к первой игре регулярного чемпионата 11 сентября. К тому времени дворец должен был быть в полной боевой готовности – лед, вытяжки, раздевалки. А до этого – будь что будет.
Мы базировались в России, а потом нужно было прилететь в Ташкент. Чтобы провести тренировки – и получить вид на работу, сдать кровь на анализы. Доказать, что ты полностью здоровый человек и не представляешь никакой опасности для страны. Прошли всю эту процедуру – анализы рассматривают и проверяют в течение нескольких дней. Потом ставят штамп, что ты готов работать – и делают тебе рабочую визу.
Двухнедельный сбор прошли в достаточно суровых условиях. Жара для нас адская – 40 градусов. Хотя местные говорили – о, сорок еще ничего, у нас 60 бывает на солнце! Говорят, что 25 – это у них зима. Все это пережить без кондиционера невозможно. Благо, что он был.
– То есть первое время после тренировки ты в номер бежал?
– Да-да. Надо было искать квартиры – ребята по такой жаре ездили. Я снял квартиру третью или четвертую, которую смотрел, потому что не мог ездить по такой жаре. Это надо было делать в промежутках между первой тренировкой и второй. Определиться надо было за две недели — потом мы надолго уезжали. Мне было тяжело переносить жару, поэтому по-быстрому разобрался. А так, конечно, самое лучшее было лежать в номере под кондиционером.
– Что за город – Ташкент?
– Недавно я впервые играл в Ростове, и мы из оттуда переехали в Краснодар – вот как-то так Ташкент выглядит: солнечный город, все зелено, располагает к себе. Там редко такое негативное настроение, когда люди на погоду что-то валят.
Москва и Санкт-Петербург все-таки другие, Ташкент попроще. Но тут быстро все развивается, смена президента дала толчок стране. Тут центр с крутыми старинными зданиями, с отличной дорогой, все ухожено – видно, что это столица.
– Что посоветуешь там посмотреть?
– Ко мне тут друг и родственники приезжали. Пока меня не было, они за это время – неделю-полторы – посмотрели больше, чем я. С лета до сегодняшнего дня я ел плов один-два раза. Они уже раз пять поели это все.
Я в горах зимой не был, но все советуют: «Там снег, там крутой загородный отдых, поехали-поехали». Я с удовольствием съезжу, расскажу как-нибудь.
Ездил только на озеро Чарвак, где тоже очень красиво – летом всю команду вывезли. Этот от Ташкента два часа – крутое озеро, крутые горы, вид вообще невероятный. Туда бы сто процентов посоветовал, если было бы лето.
Опять же все родственники и друзья спортсменов съездили в Самарканд. Но я еще там не был, мне тоже предстоит.
– Заметил что-то другое в культуре общения?
– У нас такое зависит от человека, а тут в основном все очень гостеприимные. Вплоть до того, что ты придешь на рынок, скажешь: «У меня нет денег, я голоден». Не проблема, дадут тебе фрукты, дадут покушать – сто процентов не бросят человека в какой-то ситуации.
Приходишь на рынок что-то покупать – можешь ничего не купить, а уйти сытым. «На целый фрукт, бери, ешь». Орехи хочешь купить – 200 граммов насыпят на пробу.
– Когда мы с тобой созванивались в районе Нового года, ты рассказывал, что привез в Москву несколько посылок.
– В первую очередь фрукты просят – гранат, например, очень насыщенный, такой бордовый-бордовый. Хотя бывает, что попадается и совершенно обычный – но считается, что он тут очень вкусный. Дыня насыщенная, редко где в России подберешь – хотя я вроде привез такую не особо, какую-то подложили мне.
Но вообще сам многое покупал – все вкусно: сухофрукты, грецкие орехи. Есть такие орехи, но они не узбекские – макадамия, бразильские, насколько я знаю. Ребята, которые меня просили привезти, говорят, что они в Ташкенте хорошего качества. Я раньше не пробовал, а теперь всем советую, их по-моему можно и в Москве купить – достаточно прилично стоят, но очень вкусные. Открываются ключом железным, их скорлупу не сломать ни зубами, ничем.
– Хоккей в Ташкент вот только-только заходит. Как там на арене встречают?
– Это отдельный разговор. Наша команда сто процентов дома играет лучше, потому что у нас много людей, которые привыкли играть на хорошей арене. Не каждая команда ВХЛ может этим похвастаться, а в Ташкенте – суперкрутая арена. Люди из маркетинга знают, что делать, как привлечь народ и устроить всякие шоу, и делают все круто. Народу ходит много – рекорд в 6800 для Высшей лиги – более чем прилично (2-го января «Хумо» установил рекорд посещаемости сезона ВХЛ-19/20 – 6844 человека). Но изначально, когда хоккей вообще не знали, приходило под 3000 – для «вышки» это тоже достаточно много.
– А за пределами цифр?
– Я в плане хоккея знаю немного побольше, потому что у меня ребенок тут занимается. Мы с супругой постоянно общаемся с родителями – и все фанатеют. Никому не лень нарисовать плакат, нет такого, что пришли как в театр — посидеть-помолчать. Команду гонят вперед, постоянно много детей приходит. В этом плане там хоккейный бум. Для нас удивительно было, как быстро хоккей там вырос. Идут прямо болеть и после игры очень много болельщиков ждет.
– Хоккеисты там большие звезды?
– В самом начале не было такого, что «вот, хоккеисты, давай будем у них автографы брать за то, что они просто хоккеисты». Сейчас-то вообще часто узнают, не только рядом с хоккейной площадкой – на рынке, например, когда в машине едешь.
– Семью ты перевез туда?
– Перевез, потому что я думаю, что надо жить с семьей. Так редко видеться мне не хотелось бы – тем более у меня достаточно маленький младший, полтора года. Ну и старшему уже надо было заниматься, на лед вставать.
– Как устроились?
– В хоккейную школу пошли – в обычную еще не ходим. Там все есть – и местные школы, и русские, и садики. В хоккейной секции все посмотрели, все узнали, куда идти, нашли тренеров – с этим проблем не было. Я и сам часто встаю на лед, если есть такая возможность. При первой возможности поехал на свободный лед и встаю на коньки и катаюсь с Сашей.
И народ тут такой, что не будут тебе говорить «мы не знаем». Если спросить – распишут все. В плане гостеприимства – все на высшем уровне.
Извинялся за удаление, Анисин ведет себя хорошо
– Скажи, Миша Анисин такой же шоумен, каким мы его по КХЛ запомнили?
– Он вообще не стареет – видать это у него на генетическом уровне. Кричит, бегает, прыгает, веселится. Ты сразу заметишь, если Миши нет в раздевалке.
В Ташкенте его любят – после победных матчей заводит народ. Кто переживает за Мишу, не переживайте, у него все хорошо, он хорошо себя ведет.
– Что такое вышка по скоростям в сравнении с КХЛ?
– По работоспособности вообще вопросов нет, будут носиться до последнего – это требование, как я понял, почти всех тренеров. По мастерству, понятное дело, на порядок ниже. Есть ребята обученные, но в основном все за счет работы. Если команда не мастеровитая – наверное, это и от бюджета зависит – то строят рабочую, выносливую команду, которая будет бегать, толкаться, замучает соперника движением. Минимум потерь, минимум брака, чем проще, тем лучше.
Есть команды, у которых более комбинационный хоккей.
– ВХЛ жестче?
– Не думаю. Если ты попадешь в КХЛ под хороший силовой, то можешь получить серьезную травму. Раньше говорили, что здесь побольше грязи – по рукам сильно били, цепляли, локоть выставляли в голову – то сейчас обновилось поколение. Все понимают, введены большие штрафы – по играм, денежные – и как-то это отошло.
Во-вторых, правильно бить тоже надо уметь. Я бы не сказал, что здесь защитники и нападающие обладают таким мастерством, чтобы правильно подкатиться и ударить. Сейчас надо и загонять уметь, и клюшкой играть правильно. Хоккей поменялся – и соответственно, силовые приемы.
Поэтому люди перестраховываются, чтобы лишний раз не нарваться на удаление, играют более спокойно. Есть борьба, но не за гранью.
Единственное – здесь игроки понимают, что, например, у них нет другого выхода, кроме как быть супержестким. Попадаются такие защитники, которые тебя толкают, провоцируют, бьют, но это не система.
– У тебя дисквалификация была в январе. По делу?
– В совокупности – наверное, да. Мой бывший товарищ по команде, Алексей Гришин, сейчас играет в Воскресенске. Матч с «Химиком» был важный и для нас, и для них. Накал страстей, шайба у него в ногах заковырялась, я думал просто подтолкнуть, ударить двумя руками, а он в этот момент поднял руку, искал шайбу – и не ожидал удара. Я попал ему под руку, в ребро.
Удар оказался достаточно серьезный, он упал. Если бы не упал, вроде как и ничего страшного. А так – было на грани фола, меня удалили на две минуты. Там и судьям было тяжело разобраться.
Но потом, насколько я понял, «Химик» подал жалобу, чтобы я не играл – и эпизод пересмотрели. Официально мне дали дисквалификацию в связи с тем, что Алексей получил ушиб ребра и выбыл на какой-то срок.
– Связался с ним?
– Сразу. Я знал, что он ушел с матча, не доиграл. Нам дали один выходной, мы как раз в Москве были. Сел в машину, поехал домой, не стал звать его из раздевалки, но первое, что сделал в машине – сразу достал телефон и написал большое сообщение с извинениями. Объяснил, что так вообще не хотел делать. Обменялись сообщениями, пожелал здоровья.
– Так принято вообще в хоккее делать?
– Ну конечно. Может, у рецидивистов – нет, но я никогда в жизни не удалялся до конца игры, не наносил никому травму. Да, можно сыграть жестко, но когда это травма – ты и сам можешь в любой момент получить – это действительно так.
И потом, на следующий день тоже ему написал. После того, как он съездил к врачу, узнал, что произошло – ему вроде неделю-полторы быть без хоккея. На что я опять принес ему извинения – дико сожалею.
– Какие места в ВХЛ удивили?
– Меня удивило «Динамо» из Санкт-Петербурга. Я раньше думал – почему «Динамо»? Почему в Санкт-Петербурге? Историю не знаю, может было какое-то питерское «Динамо» когда-то.
Но вот появилась команда «Динамо» – потом узнаешь, что она вроде неплохо играет. Но меня вот что поразило: новая команда, а там раз – и шесть тысяч человек на трибунах. Видать хоккей любят настолько, что хватает болельщиков всем. И на «СКА-Неву» народ ходит, и на главную команду, и на «Динамо». Потом разговаривал с людьми – там и организация крутая.
А так – команда может быть хорошая, но у многих проблема – стадионы. Единственное – пять лет назад я уже был в Высшей лиге, сейчас она тронулась вперед. В городе, может, не всю арену заменили, а холодильные установки для хорошего льда и площадки. Например, я был в Перми 5-6 лет назад: лед, борта – все было не то. Сейчас – хорошо.
Так на многих стадионах сделали – приходишь, там раздевалки не очень, что-то еще не очень, но играть – хорошо. В этом ВХЛ сто процентов выросла.
Старые арены остаются – но это везде так. Помимо энхаэловских стадионов, и в Канаде есть другие арены. Мы на суперсерии были десять лет назад: тоже достаточно старые стадионы были с подвальными раздевалками. Но трибуны и лед – хорошие. Наверное, такое есть везде.
В КХЛ играет очень душевный канадец: любит гонки, обсуждает хоккей с бабушкой, говорит по-русски
Фото: РИА Новости/Елена Руско, Виталий Белоусов, Владимир Федоренко; Instagram/hc_humo; Facebook/hockeyclubhumo
Жаль, что Тёма стал жертвой Знарка, не пожелавшего продления контракта с ним. И поэтому пришлось поехать в ВХЛ, а не бежать туда одним из первых развивать узбекский хоккей, как тут написано!
Сейчас в ПО Тёма бы прекрасно пригодился Спартака, как опытный центр защитного плана.
Успехов ему и семье! Надеюсь, время пройдёт и он вернётся в родной клуб...
А Спартак типа удивительное место?