15 мин.

Оvechkin, Овечкин, сольфеджио и немного ретро

Киса, я хочу спросить вас как художник – художника…

«Двенадцать стульев». И. Ильф, Е. Петров.

deti

Видели бы вы, какие пельмени лепила моя бабушка! А какие сказки перед сном рассказывал дед, каждый зимний вечер выдумывая новый сюжет! 

Двигаясь по этому пути, мы с легкостью признаем искусством любое умение, требующее таланта или усилий для овладения им: рыбалку (тут вообще же не о чем спорить!), оклеивание стен обоями (без пузырей – вау!) или изготовление пружинных матрацев («Граждане!»). 

Но можно ли приравнять хоккей к искусству, избежав демагогии, банальных сравнений и примитивных ассоциаций?  

Азарт, героизм, страх, преодоление, радость, разочарование, любовь – в хоккее нет места искусственным эмоциям, а сюжеты один драматичнее другого создает сама атмосфера спортивного соперничества. Хоккейные зрители переживают, радуются и огорчаются вместе с героями на площадке. В отличие от кино, здесь нет выдуманных чувств, и, если попробовать на вкус пролитую на лед кровь, она не окажется вареньем иди кетчупом.

Хоккеисты – подчеркнуто настоящие.

Естественность ледового действа противопоставляется всему умозрительному. Но с какого-то момента напускная суровость начинает выглядеть вычурно-комично, как пакет с картошкой, на которым вдоль и поперёк выведены разнообразные «эко», «натур» и «органик». Остановитесь, это всего лишь картошка, парни.  

Хоккеисты, борясь с искусственным, вытолкали за борт и искусство. Теперь оно не в хоккее, а в обширном «около», где ему отведена скромная роль - красочно преподносить хоккейную действительность и подавать спортивное зрелище в привлекательной, ненавязчивой и понятной зрителю упаковке.

Не осилили шоу на арене – его с радостью доставят на дом, да еще приправят тем, что вам точно по душе: картинками, песнями, танцами, шутками-прибаутками… Искусство на хоккейной кухне – украшение, пряность, усилитель вкуса. Глутамат натрия и взбитые сливки – лишь бы главное блюдо приносило клиенту удовольствие чуть большее, чем это обусловлено талантом кулинара.

А как же искусство в высоком смысле слова? Искусство как способ чувственного познания мира, метафизическая Вселенная и всякое такое – словами не передаваемое? Неужели ему нет места в хоккее, и оно не способно по-настоящему влиять на игру, определять суть хоккея и наполнять смыслом путь шайбы к воротам?

Как насчёт осознания скрытых истин через перемещение по льду черного резинового диска?

В нашем распоряжении оказались несколько правдивых историй, проливающих  свет на эти животрепещущие вопросы и вполне годных для показа на канале «Культура» в то время, пока вы зависаете на хоккее.

faceoff

«Приятель, я спел тебе песню…»

Никто не относится к традициям своего искусства более бережно и трепетно, чем виноделы. Подобно старинным шато, первоисточниками хоккейной магии остаются клубы страны кленового листа, производящие хоккей контролируемого наименования по происхождению.

Как элитные вина, которые делятся на французские и остальные, хоккей с лейблом «сделано в Канаде» создает представление об эталонном вкусе игры, формирует мировоззрение, трансформирует сознание, привязывает и призывает к себе снова и снова.

В начале двадцатого столетия, когда канадцы удачно продали подарили Америке профессиональный хоккей, Штаты  так и не смогли придумать, какой бы вклад, помимо денежного, они могли бы внести в игру со своей стороны. Янки думали полвека, и только в 1967 году, когда НХЛ переживала самое масштабное расширение в истории, подарили хоккею то, что на самом деле уже принадлежало всему миру. Американцы подарили хоккею блюз.

Вместо того, чтобы пополнить отряд пернатых-зубастых-хвостатых в Лиге, парни из Сент-Луиса выбрали именем новой команды песню, написанную в 1914 году. К моменту расширения НХЛ в 1967-м она звучала как изрядное ретро, но, тем не менее, стала символом творческого начала и обновления идей, заложенных в геймплей со времен отцов-основателей хоккея.

блюз

Чем была музыка в 1967 году? Явно чем-то большим, чем является сейчас. Достаточно сказать, что в том году были записаны «Strawberry Fields Forever», «All You Need Is Love», «Light My Fire» и десятки других нетленок от исполнителей, имена которых не принято давать списком. По степени влияния на современность эту музыку можно сравнить разве что с Интернетом – музыка определяла вообще все и была крутейшей социальной сетью своего времени.

На фоне поп-шедевров тех лет «Saint Louis Blues» – отнюдь не проходная песня, а одна из музыкальных вершин, которую, не боясь  громких эпитетов, называли «Гамлетом в джазе».

афиша

Важно: этот блюз стал джазовым стандартом, то есть мелодической темой, вокруг которой музыканты строят импровизации, создавая новую музыку прямо в момент исполнения. Музыку, которая, как и хоккей, следует стандартным правилам, но никогда не повторится, в каждом исполнении оставаясь отражением мимолетного момента, настроения музыканта и его публики.

Джазовая импровизация – это общение и результат коллективного творчества. В отличие от хоккея, джаз лишен соревновательного начала. Импровизируя, ты не только стремишься показать максимум своего таланта, но и помогаешь как можно ярче раскрыться своему партнеру.

Нельзя не отметить, что джаз изначально не был искусством для тонких ценителей, а песня Saint Louis Blues была танцевальным хитом, одной из первых блюзовых мелодий, завоевавшей популярность в качестве поп-песни и имеющей головокружительный коммерческий успех.

«Приятель, я спел тебе песню. Ты должен заплатить за нее». – любил говорить блюзмен Лемон Джефферсон.  К 1958 году, когда умер создатель музыкальной композиции Уильям Кристофер Хэнди,  он получал в качестве вознаграждения за ее использование сумму, эквивалентную 200 000 современных долларов в год.

Вот почему появление «Saint Louis Blues» в НХЛ стало знаковым событием и ознаменовало эпоху новых перемен в Лиге, которая должна была стать более открытой, творческой и разнообразной.

bilet

Хорошо, когда партнеры по хоккейному джазу играют в одной команде, телепатически понимают друг друга, обходясь без нот и указаний дирижера. А если в разных?

Собственно, так и случилось: команда «музыкантов», приняв вместе с великим именем повышенные «капиталистические обязательства», резво стартовала, три раза подряд добравшись до финала Кубка Стэнли в обновленной Лиге, но в итоге осталась свидетелем чужих побед.

С таким культурным бэкграундом (а я не верю в совпадения – лишь в силу идей и немного в Деда Мороза) «Блюз» не могли не отметиться в одном из величайших моментов в истории НХЛ. По иронии судьбы, именно в их ворота была забита победная шайба в финале Кубка 1970 года, после которой Бобби Орр навсегда запомнился летящим в лучах хоккейной славы.

горди

Вот уж где сошлись главные художественные константы: «Сент-Луис» сделал все, чтобы импровизация «Бостона» под их виртуозный аккомпанемент вошла в историю, но завораживающая красота полета взамен потребовала от «Блюз» принести жертву в виде итогового результата. Искусство – такое искусство.

И последние штрихи, дополняющие картину памятного матча: руководил «блюзменами» молодой Скотти Боумэн, который, уйдя из «Блюз», девять раз поднимал над головой Кубок Стэнли в качестве тренера других команд.

Кубка нет в Сент-Луисе до сих пор. Зато там лучше всех играют блюз.

Жизнь в искусстве Анатолия Тарасова

Тарасов создавал советский хоккей не в открытом космосе и не в одиночку, но хоккейных знаний, опыта и мастерства, на которые можно было бы опереться при строительстве команды, в стране катастрофически не хватало. Без стажировок в Канаде, видеопомощников и продвинутой статистики. Без звезд и учителей. Без истории.

тарасов

Тем более удивительным оказался результат: свою пятисотую шайбу Морис Ришар, величайший игрок «золотого века» хоккея, подарил именно Анатолию Тарасову.

В 1957 году, во время первого канадского турне советской команды, Ришар написал, что русских пригласили зря, и они играют так, как, играли канадцы, судя по рассказам его деда, лет 50-70 назад.

программ

Но спустя всего несколько лет Ришару пришлось изменить мнение и удивляться тому, что в Советском Союзе появился самобытный, современный и эффективный хоккей. Отвечая на вопрос хоккеиста «откуда появился», великий тренер улыбался и указывал на книгу К.С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве».

Однако никто не расскажет о хоккейных заслугах театра лучше, чем это сделал сам отец советского хоккея.

книга

"Еще мальчишкой, бывая на спектаклях в театре, я больше всего, пожалуй, мечтал побывать за кулисами. Что там происходит во время спектакля? Чем заняты актеры?

В отношениях с тем или иным хоккеистом, в оценке исполняемой им в хоккейном спектакле роли я стремлюсь всегда руководствоваться тем принципом, о котором условились когда-то К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко: «Нет маленьких ролей, есть маленькие артисты».

И пусть никого не удивляет упоминание здесь имени К. С. Станиславского. Читатель, будет еще иметь возможность убедиться, как много общего имеют театр и хоккей".

красный

Тренер в системе Тарасова – это обязательно  режиссер, «каждый спектакль которого должен, быть по-своему новым. Театральные критики утверждают, что не может быть двух совершенно одинаковых спектаклей. Образ, созданный актером, живет только вместе с ним. Сегодня артист играет так, а завтра уже несколько иначе. Появляются или, напротив, исчезают какие-то черточки или детали образа. Он, этот образ, рождается вновь в присутствии зрителей – на каждом спектакле.

И игра хоккейной команды в каждом новом матче не может быть повторением той игры, что была показана в предыдущей встрече. Каждый хоккеист, как и актер, что-то прибавляет к своему мастерству, какие-то игровые черточки, детали, навыки.

Но в отличие от театрального режиссера, работа которого над спектаклем к премьере в целом уже заканчивается, хоккейный режиссер – тренер обязан к каждому спектаклю (а наши спектакли – это матчи) готовить какую-то новинку. Иначе просто нельзя. Иначе соперники смогут приладиться к нам, к нашей игре, найти для нее какое-то противоядие…».

Тренерский дует Анатолия Тарасова и Аркадия Чернышева на страницах книги превращается в творческий союз двух художников.

 

двое

«Нам обоим было совершенно ясно, что необходимым условием успехов сборной является равное и ровное отношение ко всем игрокам независимо от их заслуг, званий и авторитета.

Как-то спустя некоторое время я перечитывал книгу Константина Сергеевича Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Меня очень обрадовало почти дословное в одном отношении совпадение нашего с Аркадием Ивановичем разговора с той основополагающей беседой, которую вели при первой встрече Константин Сергеевич и Владимир Иванович Немирович-Данченко.

Хочу привести выписку из этой беседы.

«Вот вам актер А, – экзаменовали мы друг друга. – Считаете вы его талантливым?»

«В высокой степени».

«Возьмете вы его к себе в труппу?»

«Нет».

«Почему?»

«Он приспособил себя к карьере, свой талант – к требованиям публики, свой характер – к капризам антрепренера, и всего себя – к театральной дешевке. Тот, кто отравлен таким ядом, не может исцелиться».

«А что вы скажете про актрису Б?»

«Хорошая актриса, но не для нашего дела».

«Почему?»

«Она не любит искусства, а только себя в искусстве».

«А актриса В?»

«Не годится – неисправимая каботинка». «А актер Г?»

«На этого советую обратить ваше внимание».

«Почему?»

«У него есть свои идеалы, за которые он борется; он не мирится с существующим. Это человек идеи».

«Я того же мнения и потому, с вашего позволения, заношу его в список кандидатов».

Точно так же проходила и наша беседа. Хоккеист А – мастер высокого класса, но капризен, эгоистичен. Мастер Б – талантлив, но склонен ко всяким вольностям в отношении спортивного режима. Хоккеист В и талантлив, и старателен, и всегда ради общего успеха готов подчиниться интересам коллектива. Вот его мы и вносили в свой список кандидатов в сборную страны.

Мы договорились с Аркадием Ивановичем, что включаем в сборную только тех хоккеистов, кто способен до конца отдавать себя команде, кто согласен подчиниться твердому курсу тренеров на строжайшую дисциплину, равную и обязательную для всех. Мы решительно отказываемся от самых крупных талантов, если они не сумеют перестроиться».

серый

Легендарный томик Станиславского, который Тарасов брал с собой на установки, оказался самой незаурядной методичкой в мировом хоккее. И, как доказала история, одной из самых эффективных.

Ovechkin vs. Овечкин

Так просто мечтать о будущем. Так приятно ностальгировать о прошлом.

Но как же трудно разобраться в настоящем!

«Что такое хорошо и что такое плохо?» давно списано в утиль: за многообразие выбора приходится платить добровольным отказом от осуждения моделей поведения, которые ты не способен принять.

В фильмах моего детства всегда было понятно, кто за «белых», а кто за «красных». Герои современного искусства совсем другие: их стало трудно делить на хороших и плохих, а главным жанром искусства становится веб-страница, контент которой варьируется автоматически в зависимости от индивидуальных предпочтений пользователя.

Портреты героев нашего времени замещены интерактивными профилями, и ты должен иметь крепкие нервы, чтобы однажды встретить кумира в образе, настроенном по чужому шаблону.

balet

Умоляю, Александр, только не ты!

Овечкин нужен всем: домохозяйкам, клеркам, президентам, тем, кто мечтает об их свержении, и иным меньшинствам. Поэтому Овечкиных нужно много, очень много Овечкиных хороших и разных: для обожания, подражания, осуждения, развлечения, денег вложения, детей воспитания и прочая, прочая, прочая...

ovie

В наше прекрасное время каждый может выбрать Александра по душе: в наличии толерантный филантроп Ovechkin, спасающий детей от страшной болезни и готовый поделиться одеждой с бездомным; гламурный Ovie из «Инстаграма» – чат-бот с зачатками искусственного интеллекта; русский пельмень Овечкин с пузом и политической позицией. Да-да, и спортсмен есть. В ближайшее время появится возможность апгрейдить вашего Personal Ovie до порноактера, писателя или рок-звезды. «Владимирский центраааал, ветер северныый»,  запевает один; «It’s a sexual revolution», – отзывается другой.

На первый взгляд, кажется странным, что многочисленные альтер эго Александра не пожирают друг друга. Но в эпоху постмодерна законы естественного отбора не действуют, ведь для каждого из Овечкиных есть собственный виртуальный мир.

ovie

Увлекшись медийными воплощениями, мы совсем забыли о настоящем Александре. Да вот же он: как и раньше, оттачивает свое искусство, чтобы в хоккейных репортажах никому не приходило в голову поставить многоточие между словами «бросок по воротам» и «гол».

slap

Три сюжета из разных промежутков пространства-времени объединяет одно: искусство, приходящее в хоккей тогда, когда творцы истории нуждаются в новых идеях и ориентирах развития.

Нетрудно заметить, что последняя история не завершена, ведь новая – интерактивная – версия хоккея создается на наших глазах. Самое актуальное из искусств – искусство социальных коммуникаций – меняет представление о привычных вещах, наполняя их новыми смыслами #прямосейчас. Следите за продолжением этой истории.

На канале «Культура», конечно.

Бонусы

1. Установка Андрея Назарова. 18+. Сравнительно недавно выяснилось, что крыть кого-то матом – самостоятельный вид искусства. Перспективный парень.

2. Пиджак Дона Черри. Его коллекция хоккейных нарядов потянет на диссертацию об искусстве. Здесь ограничимся одним. 

don

3. Стив Айзерман пробует себя в драматическом жанре.

4. Если бы хоккеисты так играли! (Смотреть до конца!)

5. Хоккейные блогеры по окончании чемпионата. 

чхб

Спасибо за игру, ребята!

Живопись: Bill Brownridge. Скульптура: Семен Платонов. Источники: http://www.jazzstandards.com http://www.telegraph.co.uk http://www.hawk.ru