6 мин.

Разница в классе

80

Илья Ковальчук принял правильное мужское решение. Правильным оно было бы, согласись он даже на предложение «Эдмонтона» или «Сент-Луиса» – чье угодно оттуда, лишь бы не питерского СКА и вообще из КХЛ, чей президент Медведев, как выяснилось, знает особый толк в природе мужских решений. Откуда такое презрение к России?! – возопят тут некоторые щепетильные соотечественники. И я отвечу им тем же: откуда такое презрение к России? Откуда такое стремление сделать из нее отсталую страну?

Все успешные лиги мира функционируют исключительно в постиндустриальных странах – там, где доля производства в ВВП уступает доле услуг. Развитого производства, надо отметить, чтобы всякие счетоводы не пытались приписать к их числу и Россию. В российских условиях данное соотношение – всего лишь диспропорция, связанная с низкими объемами производства и вопиющей неоптимальностью трудовых отношений в прочих сферах.

В промышленных масштабах у нас выпускают юристов с экономистами и так же пытаются всех их устроить. В стране беспрецедентное количество чиновников, посредников и лавочников – но нет даже относительного благополучия в культуре, науке, образовании, здравоохранении. Вот вам и «преобладание доли услуг».

В истинно постиндустриальном обществе интеллект, базовый его фактор, стремится во все доступные ниши. На примере футбольного хозяйства это означает, что иметь выгоду можно с любого рода деятельности в нем, с любого объекта: детско-юношеской школы, сельского стадиона, предприятия по производству и ремонту экипировки, клуба низшего дивизиона, специализированного издания и т.д., и т.п. – снизу доверху, вплоть до клубов-грандов. Они, клубы-гранды, из удобренной почвы произрастают.

У нас же в погоне за внешними фетишами произошло сваливание в доиндустриал. Разве нет у нас сейчас монополии господствующего класса на основные средства производства – ключевого признака феодального строя? Нет олигархии – власти немногих? Приближенность к власти, обладание ею – то бишь, административный, силовой ресурсы – разве не выступают инструментами обогащения?

Конечно же, у господствующего монополиста нет нужды обогащаться посредством какого-то шутовства вроде футбола-хоккея. А вот сами шуты нужны. Чтоб скучно не было. И принято так потому что. Если шут хорош, его можно озолотить – по шутовским меркам, конечно. И похвастаться перед СВОИМИ: смотрите, сколько я СВОЕМУ-то… Мерки нынче забугорные: миллион, три, пять, десять. Жирновато, но фасон блюсти надо. А то воспримут как сигнал об отдалении от власти. Чревато.

Вот так они и размещаются на своей феодальной лестнице: король Рядобол, герцог Газпром, маркиз Эржэдэ, граф Федун, барон Кресс и далее, вплоть до мелких феодалов из глубинки. Давят всей массой – куда там хилой душимой буржуазии эту лестницу отодвинуть. Та даже не поскрипывает. Разве что граф прижимистый смущает немного своей буржуазной ориентированностью.

Но феодализм в своей промышленно-сырьевой ипостаси не по одной только средневековой роскоши распознается. Вакханалия ксенофобии, шовинизма, нетерпимости – тоже закономерный признак сваливания в средневековье. И разгул коррупции – месть отсталости – является таковым. Внутри России как-то повелось считать, что национальные окраины – рассадники коррупции. Так и есть: Россия сама стала коррумпированной окраиной мира.

И происходит эта деградация под древним лозунгом «хлеба и зрелищ». Нетрудно догадаться, кто этот хлеб со зрелищами поставляет, и с какой целью. Господствующему классу, в общем-то, выгоден моральный упадок масс – а то они, чего доброго, пополнят собой ряды буржуазии, противоречия обострятся, глядишь. Система в изобилии воспроизводит «соломенных псов» с вычленяющимися из них новыми мелкими феодалами, уездными князьками.

И даже недавно усилившийся призыв «Один город – один клуб!» – как же он соответствует сложившейся формации! Все верно: феод не должен дробиться. Один феод – один наследник. Турецкий султан, вон, при вступлении на престол обязан был казнить всех своих братьев.

Погоди! – скажут тут внимательные питерцы. – Ты нас в Турцию не уводи. Ты уже дважды косвенно наехал на наш город!

Что ж, «наеду прямо». Зачем здесь кавычки – да просто я не ставлю перед собой цель оскорбить Петербург и его жителей. В советское время, кстати, «Зенит» представлялся мне весьма симпатичной командой и вместе с «Торпедо», «Черноморцем» и «Шахтером» образовывал «второй эшелон» личных предпочтений.

Имиджу города на Неве гораздо серьезнее вредят ретивые его обитатели из числа феодальной верхушки. Раньше при виде его красот брала гордость, прямая и чистая, в силу некоторой наивности и отсутствия потребности докапываться, вызнавать. Ну, построили и построили. А сейчас возникают вопросы: как построили, зачем? – и тут же появляются ответы.

Итак, это город, выстроенный на мобилизации и разбазаривании всероссийских ресурсов. Для начала – людских. Далее в ход пошли: меха, пенька, парусина, лес, железо, медь, кожа, смола, деготь – они ведь не только в столице добывались. Тактике европейского фасада, выходит, уже довольно много веков. Архитектурное великолепие Петербурга – следствие имиджевой политики государства. В оправдание предкам можно сказать: многие так делали, еще со времен фараонов и даже раньше. Время было такое. А как оправдывать поступающих так же современников?

Вот они надумали строить башню. Ну, есть такие возможности: технические, финансовые, даже экономическое обоснование подтянули. Со всем этим еще можно согласиться – гораздо труднее смириться с их чувством вкуса. Небоскребы – в чем можно убедиться по видам Нью-Йорка, Токио, Гонконга – особенно величественно смотрятся на фоне других небоскребов. Новый питерский символ будет возвышаться приапом над истинными красотами города.

А взять еще один символ Петербурга – крейсер, гордо названный бронепалубным. Он, в отличие, скажем, от построенного в Америке «Варяга», спускался на воду в России, в родном своем городе. И тот, и другой стоили несусветных денег в постройке – все верно, тогда тоже было важным делом дорваться до контракта с одной стороны и дорваться до его предложения с другой.

Но если «Варяг» вписал свое имя в военно-морскую историю, то «Аврора» устарела еще в процессе создания. Крейсер был слабо вооружен и слабо защищен, плавал медленно и недалеко. Предназначение его было – истребитель торговли. Попытка оспорить это закономерно потерпела крах: крейсер сунулся было в Цусимское сражение, наполучал пробоин и отошел под защиту более мощных кораблей.

В той войне страна, в которой буржуазная революция состоялась за три десятилетия до, реализовала свое преимущество перед страной, в которой буржуазная революция так и не состоялась. Одна формировала стандарты эпохи, другая мобилизовывала средства для внешнего соответствия им. С гораздо меньшей эффективностью, зачастую не успевая за их изменениями.

В принципе, то же самое происходит сейчас. Избранники России хороши возвышаться перед заведомо слабыми. Взяли-таки гребаное Евровидение, обрушив на этот полулюбительский конкурс энный залп тяжелой артиллерии. Заполучили деклассированный Кубок УЕФА. Вместо плавных естественных переходов все так же практикуются катастрофические скачки вдогонку. Системы все так же несамодостаточны. Все так же недостаток эффективности руководства компенсируется размахом. Все так же за бешеные деньги покупается индульгенция на несовременность.

И это потрясание миллионами перед избранными – от неумения раскрутить, расшевелить дело прочими способами. Из спортивных проектов нынче лепится очередной еврофасад. Есть такой исторический комплекс: чтоб перед иностранцами стыдно не было, чтобы заграница завидовала. Перед собой стыдно быть не должно! Пока в погоне за фетишами теряются время и позиции, фактически узаконивается отсталость страны.

Вот говорят, что она-де переживает переходный период. На самом деле этот период – откатный. Мы не столько переходим, сколько откатываем(ся). Без постиндустриальных изменений не будет полноценного соперничества.

Илья Ковальчук принял правильное мужское современное решение.