Дмитрий Радченко: «В Испании думали, что в России все живут в берлогах, пьют водку, а все, что у нас есть, – это икра»
Российские футболисты начали массово уезжать в Европу, но в топовых чемпионатах страна по-прежнему представлена только Денисом Черышевым. В 1990-х все было не так: в каждой великой лиге у нас обязательно был свой игрок. Один из них − форвард Дмитрий Радченко, который в Испании пугал даже «Реал» и «Барселону», а сейчас воспитывает таких же классных нападающих в академии «Зенита».
«Смена», «Зенит», соблазны
– Чем именно занимается тренер нападающих?
– Сначала расскажу, как так получилось. После завершения карьеры я жил в Испании и приехал в Россию, чтобы получить лицензию тренера. У всех футболистов так: ты играешь-играешь, а что делать потом, непонятно. У меня были большие сомнения: продолжать работать в спорте или заниматься чем-то другим. Подумав, решил стать тренером. Поехал в Москву учиться в высшей школе тренеров. И получилось так, что именно в это время зарождалась академия школы «Смена», которую я прошел в детские годы. Появилось предложение, и я, недолго думая, решил остаться в России и передавать опыт мальчишкам. Проект очень интересный, я уже шестой год в нем.
Футбольный путеводитель по городам мира
– Кто из выпускников «Зенита», которых вы тренировали, дошел до первой команды?
– В последние шесть лет у нас все очень изменилось. У главной команды высокие задачи, им нужен результат, и нашим мальчишкам очень тяжело в данный момент там закрепиться. Но мы очень довольны нашей работой в академии. Если смотреть по последней возрастной категории − это был 1998 год рождения,− больше десяти игроков заключили профессиональные контракты с клубом. Они тренируются вместе с основой, выходят с ними в поле, и у них есть стимул развиваться.
– Чем отличается молодежь 80-х от нынешней?
– Совсем другое время. Тогда практически все занимались спортом: бегали во дворах, играли в хоккей, футбол. У нас не было ни мобильных телефонов, ни компьютеров. В плане менталитета, к сожалению, нынешнее поколение похуже. У того поколения любовь к футболу, к клубу стояла на первом месте. Сегодняшние ребята, конечно, тоже хотят попасть в первую команду, потом заиграть за сборную, но у них еще есть много других соблазнов в современной жизни помимо футбола.
«Договорняки», шахматы, Карпин
– Ваш первый тренер в основе «Зенита» Станислав Завидонов постоянно подозревал игроков в сдаче матчей.
– Не знаю, откуда вы это взяли, но я о таком никогда не слышал. Станислав Завидонов и Лев Бурчалкин − те тренеры, что поверили в меня, позвали в первую команду и дали шанс. Я им благодарен, и никаких разговоров о сдаче матчей не припомню.
– Ваш переход в «Спартак» сопровождался какими-то проблемами с фанатами?
– В те времена я никаких таких моментов со стороны фанатов «Зенита» не чувствовал. А у меня было очень много знакомых фанатов, которые болели за клуб еще тогда, когда только начиналось все это фанатское движение. Все прекрасно понимали, что мой переход − это необходимость делать шаги вперед. У «Зенита» был не самый лучший период: мы играли не в высшей лиге, а в первой. Было вообще непонятно, что будет с командой, контракт у меня закончился, а новый не предлагали.
– Сейчас футбол, наверное, самое прибыльное занятие после политики. Как было в ваши времена?
– Мы не жаловались. Помню, мой первый контракт − это было «Динамо» Санкт-Петербург (1988 год. − Ред.) − был с зарплатой 50 рублей в месяц.
− Что могли себе позволить на них купить?
– Я тогда практически ничего не покупал − все относил родителям. Для меня это стимул: я принес в дом первую зарплату! Это было круто. Я мог себе что-то и позволить. Допустим, зайти в какое-нибудь кафе, покушать, пригласить девушку. Потом были зарплаты повыше. Ставки по 200 рублей, по 220...
– Страшно было узнать, что СССР больше нет?
– Я тогда уже в «Спартаке» играл. Невозможно было предположить, что такое вообще может случиться. Было странное время. Страна переходила в совершенно непонятный для всех период, и что будет дальше, практически никто не понимал. Но страха не было. Тем более мы, спортсмены, и тогда были далеки от каких-то бытовых проблем. Наоборот, присутствовал некий интерес к тому, а что будет потом. Открывались перспективные дороги.
– Каким был первый чемпионат России?
– Ушли такие команды, как «Динамо» Киев, «Арарат», «Пахтакор», против которых было очень тяжело и интересно играть. Какие у нас дерби были против киевского «Динамо»! А в чемпионате России чувствовалось, что «Спартаку» не хватает сильных соперников. Хотя у нас сама по себе очень крепкая команда подобралась.
Виктор Онопко: «К истории с шарфом отношусь спокойно. Я же не фашистский крест поцеловал»
− Моим коллегам Виктор Онопко рассказывал, что в 90-х даже «Спартаку» то и дело предлагали сдавать матчи. Сколько раз обращались к вам?
− На моей памяти такого никогда не случалось. Может, кто-то где-то через кого-то обращался и какие-то люди вокруг команды крутились, но у нас даже мыслей подобных не было.
− У каждого опытного игрока есть своя история про Олега Романцева. Какая у вас?
− Мне казалось, что я у него всегда был на каком-то особом положении. Помимо того что он сильный тренер, он еще и очень хороший психолог. Он прекрасно чувствует игрока: в какой момент ему подсказать, в какой − покритиковать. Он мне помог раскрыться как футболисту. Из конкретных случаев помню, когда некоторые из нас уже заработали свои первые иномарки и Олег Иванович мне неожиданно дал на своей прокатиться. Это была то ли «Ауди», то ли еще какая-то крутая машина. Ощущения шикарные. Коробка-автомат все-таки!
– Существует милое фото, где вы с Романцевым играете в шахматы.
– Нас закрывали на сборах за несколько дней до каждого матча. Мы сидели на базе и с нетерпением ждали, когда же придет день игры. Убивали время как могли: шахматы, нарды, втихаря картишки. И в шахматы играли всегда. Олег Иванович сам очень любил, потому что считал это интеллектуальной игрой. Для нас тоже было полезно: какое-то тактическое видение во время партии потом переносилось на матчи. Но Романцева я не обыгрывал ни разу. Он с нами играл редко, но метко.
– Валерий Карпин уже тогда выделялся своим непростым характером?
– Валерку я помню еще молодым парнем, который, так же как и я, делал первые шаги. Но сразу было видно: у Карпина есть цель, и он сделает все возможное, чтобы достичь ее. Таким талантом, как некоторые другие игроки, он не обладал, но за счет целеустремленности и работоспособности он многого добился.
Скандал, бразильцы, сон Саленко
– «Письмо 14-ти» действительно было написано только из-за того, какую фирму-производителя экипировки носить?
– До сих пор я до конца не могу понять, почему эта ситуация вообще произошла. На 100, на 99,9 процента могу сказать, что ребята поддались какому-то давлению. Люди со стороны подтолкнули. Кто-то сделал маленький толчочек, и все закрутилось.
– Расскажите о том вечере, когда команда решилась на письмо.
– Это было в Греции после последнего отборочного матча. Мы отбор прошли на ура – была великолепная команда, и ни у кого даже предположения не возникало, что такое произойдет, что начнутся какие-то упреки. У нас изначально было сильное желание поехать на чемпионат мира и показать там что-то за Россию. Команда мощная была, многие игроки уже тогда играли в зарубежных клубах. Но конфликт очень сильно ударил по нашим позициям, все это повлияло и на Павла Федоровича Садырина, и на его тренерский штаб, участники которого не знали, выйдут ли они вообще завтра на работу.
– Чемпионат мира в США называют самым жарким в истории.
– Действительно, очень жарко было. Мы выступали в Сан-Франциско, в Детройте, и везде стояла страшная духота. Со Швецией мы вообще играли в закрытом помещении, тоже очень тяжело все происходило.
– Первый матч вы сыграли с Бразилией. Было заметно, что это будущие чемпионы мира?
– Они были сильны. Даже очень сильны. В первом матче вряд ли можно было сказать, что они станут чемпионами – турнир только начинался. Но команда очень слаженно действовала в каждой линии, надежно. Там собралось огромное количество мастеров.
Премьера лиги. Как топ-клубы Бразилии устроили революцию
– Вам не обидно, что, когда говорят об игре с Камеруном, вспоминают только пента-трик Саленко, а про ваш гол забывают?
– Расскажу вам такую историю. Мы с Олегом большие друзья и обычно жили в одном номере. Перед тем матчем в команде понимали, что не все еще для нас потеряно и что можем еще выйти в следующий круг, поэтому мы очень сильно настраивались. И именно в ночь перед игрой мне Олег говорит: «Слушай, бред, конечно, но мне приснилось сейчас, что сегодня я забью четыре или пять мячей». Я отвечаю: «Ну, дай бог. Поехали».
– После той игры вас очень долго продержали на допинг-контроле.
– Не знаю почему, но на том турнире меня дважды вызвали на допинг-контроль. Обычно очень редко бывает, чтобы больше одного раза игрока выбирали. Получился очень эмоциональный матч, и очень долго пришлось сидеть в этой кабинке, пока все дела были не сделаны.
Квартира, коррида, лимит
– В «Википедии» написано, что вас продали в «Расинг» без вашего ведома. Как это было?
– Конечно, без моего ведома никто бы меня не продавал: если бы я не дал итоговое согласие, никакая сделка бы не состоялась. Но там действительно сложилась курьезная ситуация. Приехали играть товарищеские игры, и там я не мог понять, почему репортеры фотографируют только одного меня. Неужели я такая звезда? Я не понимал, в чем дело, а мне наши говорили: «Ну, тебя же тут знают, ты два гола «Реалу» забил!» А потом приехали в гостиницу скауты «Расинга», вызвали меня из номера. Я с собой и не взял ничего, потому что не подозревал, что такое произойдет.
– Ваши первые впечатления от Испании?
– Неожиданно столкнулся с очень странным представлением о России. Мол, вы все живете в берлогах, у вас пьют водку, и все, что у вас есть, – это икра. Потом, со временем, я уже понял, в чем дело. Существует антипропаганда, и по телевизору показывают только что-нибудь самое плохое про нас. Мне приходилось долго объяснять всем, что на самом деле все не так. Помню, по контракту клуб должен был предоставить мне на первое время жилье. Я понимаю, что в клубе хотели как-то сэкономить, но дошло до крайности: привезли в какую-то невзрачную однокомнатную квартиру, а у меня на тот момент были жена, маленький ребенок − всем вместе жить в тех условиях было бы очень трудно. А люди из «Расинга» даже не понимали, почему мы недовольны: «Ну, у вас же там в России чуть ли не казармы?» Пришлось опять объяснять и вежливо убеждать поискать другие варианты.
– Сколько раз вы были на сантандерской корриде?
– Несколько раз, но меня не зацепило. Хотя видел я и быков, и народ, который кричит.
– Ваше отношение к предложению ее запретить?
– Везде есть такие защитные организации, как у нас раньше был «Зеленый патруль». Но я всегда думал, что никогда этот национальный спорт − даже не спорт, а традиционное мероприятие − в Испании не закроют. Так оно и было, так оно и будет из поколения в поколение.
– Вы попали в Испанию, когда там действовал лимит на легионеров. Каково по ту сторону ограничений?
– Я прекрасно понимал, что приехал в другую страну и должен быть на голову сильнее местных игроков. Лимит тогда был − три иностранца на поле и еще один в заявке. И это заставляло меня еще больше работать, потому что знал: если дам слабину, никто меня здесь держать не будет.
– Теперь вы за или против лимита для современной России?
– Я всегда был против лимита. Но проанализировав последние годы и, например, то, что у нас происходит в юношеском футболе, я вижу, что футбол сегодня превратился не в игру для болельщиков, а в частный бизнес. Футбол как бы всегда был бизнесом за рубежом, но там его хотя бы умеют правильно выстраивать. У нас этого, к сожалению, пока нет. Я прекрасно понимаю, что если отменят лимит, то наши молодые игроки должны будут на равных конкурировать с иностранцами. Но в то же время я понимаю, что во многих клубах появятся футболисты из других стран, которые на самом деле ничем не лучше наших. Когда же я играл в Испании, я понимал, что мне необходимо быть сильнее местных. Поэтому сейчас бы я лимит ужесточил: четыре иностранца на поле и один в запасе. Чтобы легионеры были не то что на голову − на две головы выше наших молодых футболистов, которые за ними должны тянуться. Что касается каких-то вопросов о высоких финансах, то мое мнение такое: если ты игрок европейского уровня и доказываешь это на поле, то должен и получать соответствующе.
Бебето, Романцев, женщина-президент
– В «Депортиво» вы играли вместе с бразильцем Бебето. Каким он запомнился?
– Очень коммуникабельный, очень семейный человек. Мне довелось сидеть рядом с ним в раздевалке. Когда я первый раз пришел на тренировку, посмотрел − стоят бутсы 37-го размера. Ну, думаю: «Какой-то ребенок придет к нам, может, чей-то сын». А потом оказалось, что это бутсы самого Бебето. И что удивительно: несмотря на 37-й размер, у него был очень сильный поставленный удар. Мы с ним много говорили, дружили семьями, как это принято за рубежом, ужинали.
Крыша едет. «Депортиво» как самый нестабильный клуб Примеры
– Он действительно постоянно ссорился с Джоном Тошаком?
– Тошак − очень неординарный тренер, которого мало кто понимал. Конечно, мы выполняли все указания на тренировке. Но между ним и командой часто возникали непонимания по его тренерским взглядам. Было заметно, что игра была не до такой степени поставлена при Тошаке, и другие напряженные моменты тоже возникали.
− Это правда, что у Романцева был контракт с «Депортиво»?
− Я разговаривал с президентом «Депортиво» − у него контракт Олега Ивановича до сих пор лежит в сейфе. Это, конечно, не контракт, а предконтракт. Почему он не уехал, нужно спросить, наверное, у него самого. Засомневался. Засомневался, нужно ли ему покидать «Спартак». Романцев предан ему и не хотел оставлять клуб в сложный период.
− После «Депортиво» вы играли в «Райо». Район Вальекас на окраине Мадрида действительно такое жуткое место, как о нем говорят?
− Район скорее не жуткий, а со своими правилами. Это место, где живут небогатые люди, и у них там сформировались особые законы, какие-то принципы. Это постоянно чувствовалось.
− У вас там был президент интересный − Мария Тереза Риверо Санчес-Ромате. Расскажите о ней.
− «Райо Вальекано» − особенное место. Там атмосфера семейного клана: Мария Тереза, ее сыновья и муж – все тоже работали в клубе. Она очень любила футбол, но при этом никогда не лезла в футбольные дела, потому что понимала, что она, по сути, просто болельщик.
Крыши Токио, война в Хорватии, рокер Билич
− Как вас занесло в Японию?
− У меня закончился контракт с «Депортиво» − я последние месяцы уже доигрывал в аренде в «Компостеле». Были разные предложения, например остаться в Испании, но тут приключился такой «нежданчик» – на меня вышли японцы. На тот момент у них была очень молодая лига в стране, с интересными перспективами. От меня они хотели очень простого: «Мы тебя знаем как игрока, знаем твои успехи и хотим, чтобы ты свой опыт в тренировках, в играх передал нашим ребятам». Я согласился.
− Что за клуб «Джубило Ивата»?
− Ивата − город маленький, всего 90 тысяч населения. В окрестностях очень много фабрик. Там же располагалась фирма «Ямаха», и все мотоциклы, все музыкальные предметы выпускались там. Так что у клуба была возможность приглашать звезд – и Дунгу, и Сколари…
− Все говорят, что японцы − это даже более особенный народ, чем русские.
− Очень закрытая страна. Для них иностранцы в диковинку. Когда я приехал, видел, что на меня смотрят с каким-то ожиданием, где-то, может быть, даже недоверием. Спорт номер один для Японии − сумо. Это как для Испании коррида. То есть нечто среднее между обычным спортом и старинным культом. А именно из видов спорта популярен был бейсбол. Футбол на тот момент в Японии был очень молодой игрой. Но они все проанализировали: как им ввести его, по какой модели развивать. Японцы никогда ничего не делают просто так. Они поставили задачу, и они ее добились. Даже уже когда мы играли, на каждом стадионе была отличная футбольная атмосфера.
Японский кроссворд. Кто спасет футбол на островах
− Самая дикая вещь, с которой вы столкнулись в Японии?
− Это ведь остров, и там очень мало земли. И меня поразило, что у них каждый клочок не простаивает без дела. У них дома настолько плотно стоят друг к другу, что кажется: до Токио можно по крышам дойти. Еще удивляли игроки моей команды. Создавалось впечатление, что у них каждая минута расписана. Вот у нас есть минут 20 свободного времени. Я смотрю: половина команды спит. Сидя, лежа. Восстанавливаются.
– Следующая страна вашей карьеры – Хорватия. В 2001-м сильно чувствовалось, что она только что пережила войну?
– Очень ощущалось. Мы объездили всю Хорватию и видели эту послевоенную разруху, были в городах, где проходили бои, встречали новые кладбища, где захоронены все погибшие в этот период. И я был поражен, как сильно эти люди любят свою страну. Тот патриотизм, который у них был после войны и который до сих пор у них есть. Тогда я понял, почему у них в такой маленькой стране после разрухи во многих видах спорта всегда есть свои люди на ведущих ролях.
– Фанаты часто устраивали беспорядки?
– Прямо беспорядков я не видел. Хотя фанаты «Хайдука», где я играл, очень яростные. Они очень верят в свой клуб, в свою команду, и у них существует безграничное уважение к игроку, который носит его футболку. Не важно даже, как он сыграл. Это тоже на клубном уровне проявление того патриотизма.
– Вас в Хорватии тренировал Славен Билич. Каково подчиняться тренеру, который всего на два года старше тебя?
– Как мне говорили, футбол на тот момент для него был больше хобби. В то время он очень много занимался музыкой. У него своя группа, мне показывали ребята, как он поет на концерте.
Стоп-Хэм. Что нужно знать о самой непредсказуемой команде АПЛ
– Зачитаю вам свою любимую цитату Билича: «Если бы все определяла тактика, любой подросток смог бы стать супертренером. Хороший тренер − это сочетание знаний, опыта, характера, страсти и счастья».
– Когда мы смотрим на Славена по телевизору, он весь такой эмоциональный. А в жизни очень спокойный, позитивный человек. Тогда он только начинал пробовать самостоятельные ходы. Но было видно, что свои идеи у него в голове есть. Неординарность уже проскальзывала.
– Каково заканчивать карьеру в низших дивизионах Испании?
– Я тогда уже был больше играющим тренером. В клуб «Бергантиньос» попал через испанских друзей, которые позвонили и сказали: «Не хочешь за нас поиграть? У нас много молодых игроков, ты будешь для них неплохим стимулом». Это был город недалеко от Ла-Коруньи, где я проживал. Плюс еще я там детишек тренировал.
ВШТ, инфраструктура, гражданство
– Насколько отличается тренерское образование в России от испанского?
– Есть мнение многих людей, которые не почувствовали на себе учебу, о том, что в ВШТ ничему не учат, о том, что там дипломы просто так дают. Это не так. Лексаков, который создал школу, очень умный, очень преданный футболу. И я, когда изначально учился на категорию B, очень много приобрел в процессе обучения.
– Испания за четыре года недавно выиграла три самых престижных трофея. Россия за этот срок не выиграла ничего. Что мы делаем не так?
– У них даже в каждой деревеньке есть свое футбольное поле, везде секции, команды, стадиончики, площадки… Они играют везде и всегда. Пока у нас не будет такой инфраструктуры, ничего не изменится. И еще я столкнулся с такой проблемой в детском футболе. Тренеры, которые воспитывают ребятишек, получают по 5–8 тысяч рублей. Это же невозможно. Поэтому они идут на другие заработки. Если бы специализированный тренер получают достойную зарплату, он мог бы заниматься любимым делом, себя ему посвятить, не отвлекаясь на другую деятельность. Тогда будет результат.
– Когда вы жили в Испании, знали, что однажды вернетесь в Россию?
– Я понимал, что рано или поздно вернусь. Для меня получить испанское гражданство было просто. Я там долго прожил, я там играл в футбол, я там платил все налоги. Но я осознавал: получив испанский паспорт, я потеряю российский.
Санкт-Петербург
Текст: Роман Абрамов
Фото: еженедельник «Футбол», ИТАР-ТАСС
Еженедельник «Футбол» №15. В продаже с 21 апреля
Скачайте приложение еженедельника «Футбол»!
тогда (речь о первой половине 90-х) все же время было совсем другое. И в западных странах, напрямую не контактировавших с СССР-Россией, подобное представление было совсем не редкость. Я, скажем, в 90-е с подобным отношением сталкивался неоднократно.
Среди не самой интеллектуальной, не интересующейся тем, что происходит за пределами страны, части населения особенно.
У нас, скажем, тоже сейчас многие до сих пор уверены, что в Иране/Вьетнаме/Сев.Корее и пр. живут в халупах и постоянно голодают.
Про Смородскую так никогда не скажут. )