14 апреля 2015, 11:32 7 мин.

Трое в гонке, не считая андердога

Автор

190

Трое претендентов. Страдания Пеллегрини и ван Галя. Жертва ста семи смертельных недугов. Мы сходимся на том, что мы переутомились и нам нужна гонка. Почеттино выдвигает возражение. Первоначальное предложение принято большинством трех против одного.

Нас было четверо – Пеллегрини, Я, ван Галь и Почеттино. Мы сидели в моем кабинете в Колни, курили и рассуждали о том, как мы плохи, - плохи с точки зрения здоровья, конечно. Мы все чувствовали себя не в своей тарелке и очень из-за этого нервничали. Ван Галь сказал, что на него по временам нападают такие приступы головокружения, что он едва понимает, что делает. Пеллегрини сказал, что у него тоже бывают приступы головокружения и он тогда тоже не знает, что делает.

Что касается меня, то у меня не в порядке карма. Я знал, что у меня не в порядке карма, потому что недавно прочитал пост, разъясняющий причины моих неудач, где описывались различные симптомы, по которым тренер может узнать, что карма у него не в порядке. У меня были все эти симптомы. Это поразительно, но всякий раз, когда Я читаю о какой-то внешней причине моих неудач, мне приходится сделать вывод, что команда страдает именно от той причины, о которой говорится. И при том в наиболее злокачественной форме. Диагноз в каждом случае точно совпадает со всеми моими ощущениями. Вот, например, постоянные травмы игроков.

Помню, Я однажды отправился в Британский музей почитать о способах лечения какой-то пустяковой болезни, которой захворал Абу Диаби, - кажется, это была сенная лихорадка. Я выписал нужную книгу и прочитал все, что мне требовалось; потом, задумавшись, Я машинально перевернул несколько страниц и начал изучать всевозможные недуги. Я забыл, как называлась первая болезнь, на которую Я наткнулся, - какой-то ужасный бич, насколько помню, - но не успел Я и наполовину просмотреть список предварительных симптомов, как у меня возникло убеждение, что Абу схватил эту болезнь.

Просидев некоторое время, застыв от ужаса, снова начал перелистывать страницы. И что же? Брюшным тифом он болен уже несколько месяцев. Прочитав о пляске святого Витта, узнал, что Диаби болен и этой болезнью. Заинтересовавшись Я стал читать в алфавитном порядке. У него была атаксия (острый период должен был наступить недели через три), брайтонова болезнь (к счастью в легкой форме), дифтерит с серьезными осложнениями, а холерой он болен, по-видимому, с раннего детства.

Я добросовестно проработал все 33 буквы алфавита и убедился, что единственная болезнь, которой не страдает Абу Диаби, - это воспаление коленной чашечки. Сначала Я немного огорчился – это показалось мне незаслуженной обидой. Почему у него нет воспаления коленной чашечки? Чем объяснить такую несправедливость? Но вскоре менее хищные чувства взяли верх. Я подумал о том, что у него есть все другие болезни, известные в медицине, стал менее жадным и решил, что, Диаби обойдется и без воспаления коленной чашечки. Это была последняя болезнь в лечебнике, и Я решил что все остальное у него в порядке.

Конечно, Я отправил его к клубному врачу. Это мой старый товарищ и отличный малый. Когда кто-то говорит ему, что болен, тот он щупает пульс, смотрит язык и разговаривает с игроком о погоде.

Но вернемся в Колни. Мы просидели с полчаса, описывая друг другу все свои проблемы. Я объяснил Мануэлю и Луи, как Я мучаюсь с подбором дееспособных игроков по утрам и о том, как у меня привычно шалит оборона. Ван Галь рассказал, как он мучается по тому же вопросу, когда ложится спать, и о том, что его оборона тоже шалит. Пеллегрини, стоя на каминном коврике, дал нам ясное, наглядное и убедительное представление о том, как сложно ему уговорить Яя вернутся на свой уровень. К тому же пол сезона пропустил Агуэро. Пеллегрини воображает, что у него тоже есть проблемы с составом, но на самом деле мы знаем, что у него всегда все в порядке.

В это время к нам постучались, чтобы узнать, не расположены ли мы поужинать. Мы обменялись грустными улыбками и сказали, что нам, пожалуй, следовало бы попробовать съесть что-нибудь. Ван Галь сказал, что некоторое количество пищи в желудке часто поддерживает организм в попытках противостоять постоянному стрессу. Внесли поднос, мы присели к столу и скушали по кусочку бифштекса с луком и пирога с ревенем. Я, вероятно, был слишком истощен морально, так как примерно через час потерял всякий интерес к еде, - вещь для меня необычная, - и отказался от сыра.

Исполнив эту обязанность, мы снова наполнили стаканы, набили трубки и возобновили разговор о состоянии наших клубов и о том, как это сказывается на нас самих. Никто из нас не знал, как точно назвать наше состояние, но общее мнение сводилось к тому, что оно обусловлено переутомлением.

- Все, что нам нужно, - это отдых, - сказал Луи.

Я согласился с ван Галем и предложил отправится в уединенное старосветское местечко, которые ещё остались на юге Франции. И там, вдали от шумной толпы, помечтать с сезончик в его сонной тишине о возвращении времен непобедимых, когда каждый фанат готов был носить на руках, а игроки сами знали, что делать на поле.

Ван Галь сказал, что по его мнению – это страшная скука. Помнит он свои дни в Алкмаре, где все ложились спать в десять часов вечера; за спортивной газетой нужно было проехать десять миль, а мирового признания не достанешь ни за какие деньги. Если вы хотите отдыха и перемены, ничто не сравнится с Ла Лигой.

Я энергично восстал против Ла Лиги. Работа в Ла Лиге приносит пользу, если длится года три, но один сезон – это сплошное зло. Вы выезжаете в августе с твердым намерением доставить себе и публике удовольствие. Вы весело машете рукой друзьям, оставшимся на острове, закуриваете самую длинную свою трубку и гордо разгуливаете по базе с таким видом, словно вы Герберт Чепмен, Мэтт Басби и Боб Пейсли в одном лице. В октябре вы начинаете жалеть, что поехали. В ноябре и декабре вы жалеете, что родились на свет. В феврале вы в состоянии проглотить андердога и с бледной, кроткой улыбкой отвечать на вопросы сердобольной прессы. В конце марта вы начинаете побеждать даже прямых конкурентов. А в мае, когда сезон уже подошел к концу, всё происходящее вам начинает по-настоящему нравится.

Помню один наш знакомец – Сесар Менноти, однажды предпринял короткое путешествие в Ла Лигу. Там он сначала получил травму, а затем подхватил гепатит. В Барселоне его единственной заботой было побыстрее вернутся в Латинскую Америку. Мне рассказывали, что в конце концов он смог вернуться, а на его место взяли Терри Венейблса, который пошел на повышение после КПР.

- Ла Лига! – говорил Сесар передавая бразды правления Терри. – Вы получите её столько, что вам хватит на всю жизнь. И ему её видимо хватило, ведь чтобы вернуться в Англию, он согласился даже на Тоттенхэм.

- Вместо переезда, будем включаться в чемпионскую гонку, - заявил Пеллегрини.

Он пояснил, что у нас будет и свежий воздух, и моцион, и даже покой, в случае победы в чемпионате. Постоянная смена тактических схем для разных соперников займет наши мысли (включая и те, что найдутся в голове у ван Галя), а усиленная физическая работа при проведении тренировок, вызовет аппетит и хороший сон.

Ван Галь сказал, что Мануэлю не следует делать ничего такого, что укрепляло бы его склонность ко сну, так как это было бы даже опасно. Впрочем, лично его, чемпионская гонка полностью удовлетворяет.

Меня чемпионская гонка тоже полностью удовлетворяла, и мы с ван Галем оба сказали, что Пеллегрини пришла хорошая мысль. Мы сказали это с таким выражением, что могло показаться, будто мы удивлены, как это он оказался таким умным.

Единственный, кто не пришел в восторг от этого предложения, - это Поччетино. Он никогда не любил гонку, наш Поччетино.

- Это всё прекрасно для вас, друзья, - говорил он. – Вам это нравится, а мне нет. Мне там нечего делать. Давление – это не по моей части, а постоянно побеждать Я не побеждаю. Если Я пару раз оступлюсь, вы все равно не остановитесь. Спросите меня, и Я скажу, что вся эта затея – сплошная глупость.

Однако нас было трое против одного, и предложение было принято.