3 мин.

Следующий раз

670

Я – сноб. 

У меня куча предубеждений.  

Именно поэтому есть книги, которые в руки не возьму никогда. Или близкое к «никогда». Не знаю, что меня сможет заставить прочитать, например, «Атлант расправил плечи». По этой же причине не собиралась знакомиться с Леви, потому что жопой чуяла, что мне не понравится. 

Но обо мне позаботились. Пришлось покориться судьбе — в конце концов, я же тоже иногда ошибаюсь! 

И что? 

Как бы помягче, дабы не обидеть чувства людей, которым это может нравиться? А впрочем, пофиг, к людям, считающим это литературой, у меня нет чувства жалости (см. первый абзац). 

Закончим с самолюбованием. Перейдём к аргументации.

У Леви получается писать неплохие сценарии. Идея называть это последовательное описание событий романом мне не очень импонируют. Здесь нет никаких внутренних переживаний, мыслей, приличных описаний пейзажей, окружающей обстановки, характеров, состояний – всего того, что отличает просто текст от литературы.

И ладно это была бы обычная сопливая история любви, во время которой автор был бы сконцентрирован лишь на подборе причин, по которым 95% книги главные герои не могут быть вместе. Ну или ещё чего-нибудь даже не претендующего на большее. Примитивизм в чистом виде тоже имеет право на существование: в нём каждый, и писатель, и читатель, знает, что от него требуется, и все довольны.

У Леви же всё безнадёжно. Мы (Фанта Батьковна) привыкли ругать Дэна Брауна за его «Код да Винчи» и попытки вплести живопись в детективную историю, не особо корректно обращаясь с фактами. Дэн Браун по сравнению с Леви — царь, бог и майклджексон от литературы.

Леви придумал русского художника с фамилией Рацкин (оставим фонетику фамилии на совести автора), какую-то странную историю жизни, в которой жену Владимира Рацкина казнят за критику царя мужем, а сам художник бежит за рубеж. Находит какого-то мецената, за чей счёт живёт, и у которого пишет картины.

Затем Рацкин умирает (все люди когда-нибудь умирают, чо уж), его последняя написанная в жизни картина таинственным образом пропадает, а сам художник до сих пор не считается знаменитым.

Дальше догадаетесь или подсказать? Да, главные герои должны найти эту последнюю картину Рацкина (Он главный специалист по работам именно этого художника, Она заведует в картинной галерее), доказать её подлинность и попутно влюбиться. И этого было бы достаточно для массы восторга со стороны всех, кто не любит напрягать за чтением мозг.

Но — приготовились — глубокий вдох — в этом романе ещё переселение, матьиво, душ. Стоит главным героям дотронуться друг до друга, как они отправляются в прошлое. Он считает себя перерождением Рацкина. А она… жену же Рацкина казнили, помните?

Осторожно, спойлер, если вы вдруг, внезапно, совершенно неожиданно решили проверить, что это за чушь, на собственной шкуре. Так вот, она (Клара) — это перерождение дочери Рацкина. Дальше ещё круче. Эта дочь становится приёмной дочерью мецената Рацкина, жена которого (мецената) дочку возненавидела до такой степени, что в каждом перерождении жизни душ дочери Рацкина и её возлюбленного старается их убить.

Сатурну больше не отсыпать.

Он (Джонатан), кстати, оказывается вовсе не Рацкиным, а всего лишь безвестным возлюбленным дочери любимого художника. Почему при этом наступал эффект дежа-вю «глазами» Рацкина оставим на совести Леви.

Как и другие сущие мелочи вроде технологий, которые вечность не могли определить состав краски на полотне (хотя и идиот догадается, что картина писалась кровью), а вот состав загадочного и сложного яда – в два счёта.

Ах да. У Джонатана ещё должна была состояться свадьба (не на Кларе). Сам роман начинается письмом лучшего друга Джона Питера, после которого можно подумать, что автор письма – пидарас.

Ладно, любовь и картины – это я ещё могла стерпеть. Но реинкарнация? Какого чёрта?

Мистер Леви, прежде чем браться за такие темы, вы хотя бы чуть-чуть их продумайте, чтобы не вызывать своим бредом и множественными нестыковками нервную почесуху у читателей, а?

А ведь это вырубленное дерево можно было куда удачнее использовать…

2/10