Сергей Яшин: «Федорычев собирал игроков на даче. Спрашивал, что еще может сделать для «Динамо»
В начале нулевых Сергей Яшин доказывал Газзаеву, Прокопенко и Гржебику, что достоин играть в «Динамо». В середине – был свидетелем перестройки, которую затеял Федорычев, и завоевывал доверие Романцева. Сменив несколько российских клубов, Яшин между делом стал чемпионом Латвии и уже подумывал было о завершении карьеры.
В этом году планы пришлось резко пересмотреть, и теперь Сергей заявлен за футбольный клуб «Долгопрудный», который недавно бодро рубился с «Краснодаром» в Кубке России, а теперь шумит во втором дивизионе. Почему это случилось, узнал Кирилл Благов.
- Ваши главные впечатления от российского футбола начала нулевых?
– Главное впечатление – ты тренируешься рядом с людьми, которых раньше видел только по телевизору. Еще недавно казалось, что они где-то далеко, а теперь уже были рядом с тобой в одной команде. А так – выезды на поезде в плацкарте, сомнительные гостиницы, но на это никто особо внимания не обращал.
Первый взрослый контракт подписал с командой МИФИ, зарплата – 300 рублей в месяц. Денег этих не хватало ни на что, но мне тогда мне ничего особо и не надо было. Все необходимое было: жилье, питание, школу заканчивал. Играли вместе с братом Владимира Бесчастных. Хороший игрок – мне было, на кого равняться. Никакого гонора у него не было, абсолютно адекватный, нормальный человек. Начал учиться в МИФИ, но проучился всего полгода – потом ушел в дубль «Динамо», и совмещать с таким серьезным институтом уже не получалось.
Требования были уже совсем другие. В дубль же тогда привлекались футболисты из основы: кто-то в заявку не попадал, кто-то после травм восстанавливался. Так что нужно было стремиться соответствовать.
- Вы застали времена, когда в команде играл Лаки Изибор.
– Интересный чудачок был. Атлет, здоровый такой, бежал хорошо, но в футбольном плане что-то не очень.
- В 2000-м после выезда в Псков вы оказались в больнице.
– После игры мы оставались в Пскове, у нас был выходной. В гостинице отключили электричество, мы пошли на дискотеку. Там произошло недопонимание с местным населением, началась драка, и я получил ножевое ранение. Испугаться толком не успел. Сначала не осознал, что случилось, а потом уже в больнице прооперировали – бояться было нечего.
- Игроки или тренеры были наказаны?
– Не помню, чтобы что-то такое было. Отчислением из команды мне никто не грозил.
- Как вас приняли в основной команде?
– Физические нагрузки я выдерживал, а вот в игровом плане было тяжело. Не хватало мастерства, опыта, мышление совсем на другом уровне было. Естественно, что-то не получалось. Многие поддерживали, подсказывали. Но здесь же был Эрик Яхимович, которому вообще все равно на кого орать. Но в целом впечатления были хорошие.
- Кто из тренеров вытащил вас в основу первый раз?
– Газзаев. «Динамо», правда, тогда при нем не заиграло. Не нашел подхода к футболистам. Он очень импульсивный человек. Мне при нем было тяжело психологически. Мог придушить так, что и в футбол не хотелось играть.
- Работа с кем оставила положительные впечатления?
– Прокопенко, хотя я при нем особо не играл. Это человек, который мог достучаться до любого футболиста и создать атмосферу, в которой вся команда чувствовала себя комфортно. Весь тренировочный процесс вел его помощник Стукалов, а Прокопенко был стержнем команды, человеком, вокруг которого все строилось. На мой взгляд, это самое важное для тренера, потому что дать пробежать тест Купера может любой, а чтобы заинтересовать и сплотить команду, нужен особый талант. У Прокопенко он был.
- Вы как-то рассказывали, что у Гржебика были особенные теоретические занятия.
– На фоне советских тренеров он был очень современным. Все делал на компьютере. Если наши фишки двигали, то он все схемы выводил на экран, они сами трансформировались, тут же показывалась какая-то дополнительная информация.
Если кто-то не понимал, что требуется, он брал за руку и водил по полю – показывал, как действовать в той или иной ситуации. У каждого свои методы. Кто-то натягивает веревку, дает ее четырем защитникам – и они перемещаются с ней, чтобы научиться действовать синхронно, держать дистанцию.
Еще многие тренеры говорят: будешь хорошо работать на тренировках – будешь играть. Вот Гржебик был единственным, при ком это действительно работало, а не оставалось просто словами. Все тренировались с датчиками, он отслеживал показания, и на основании этого определял, кто будет играть. Благодаря такому подходу я и заслужил место в составе: если в самом начале он по каким-то причинам сразу отправил меня в дубль, то потом уже ставил в пример.
- После него «Динамо» тренировал Виктор Бондаренко – человек с мегафоном в руках, над которым многие посмеивались.
– Ну, у меня впечатления были такие же, как и у всех. Ладно, когда он в мегафон на тренировке говорил – если ты на другой половине поля, может, это и удобно. Но когда человек заходит в автобус и продолжает говорить в мегафон...
- Команда не хотела сплавить его из-за этих причуд?
– Да в моей карьере вообще не было такого, чтобы команда плавила тренера. Бывало, что плохо играли, но сознательно этого не делали. Если тренер слабоват, это и так быстро станет ясно.
- При Романцеве вы довольно бодро начинали.
– Это вообще очень странная история. Когда он пришел, мне сразу сообщили, что я выставлен на трансфер. Поехал на просмотр в «Шинник», подошел им, оставалось только клубам договориться. В итоге все затянулось, «Динамо» уехало на сбор, я остался в Москве и весь февраль ничего не делал, иногда только бегал с ветеранами в манеже. Уже ближе к чемпионату позвонил Заварзину, а он говорит: «Приходи завтра на тренировку». В итоге толком не прошел предсезонку, но остался в команде. В первом матче не попал в заявку, во втором – попал, в третьем матче уже был в составе, закрепился, гол забил. До сих пор не понимаю, как так получилось.
- Как менялось «Динамо», когда в команду приехали португальцы?
– Они попытались как-то влиться в команду, приглашали всех ужинать вместе с ними, но объединиться все равно не получилось – образовались два лагеря.
- К ним было особое отношение?
– Манише, Коштинья – профессионалы, какие вопросы. Но у них подход был европейский, то есть они сами понимали, как им лучше готовиться к матчам. Для них главное – не умирать на тренировке, как всех нас приучали, а подойти к субботе в оптимальной форме. Они тренировались с командой, но сами регулировали нагрузку: могли где-то не побежать лишний раз, где-то отпроситься у тренера и уйти раньше остальных. Это было в порядке вещей. Только результата в итоге не было.
Там и конфликт возник из-за разницы в менталитете и подходе. Они в своих предыдущих клубах привыкли, что после тренировки майки, бутсы сняли – и забыли. На следующий день приезжают, их все готовое ждет. У нас тогда так было не принято, вот с Коштиньей и случилось недопонимание. Он бутсы после тренировки оставил, а на следующий день ему их не привезли.
Но ощущения, что они приехали доигрывать, у меня все равно не было. Просто не получилось.
- Каким запомнился Тиаго Силва?
– А я даже не помню, видел ли его вообще. Он приехал, туберкулезом заболел, и все.
- Федорычев активно интересовался происходящим в команде?
– Да. Когда такие деньги вкладываешь, хочешь, не хочешь, а будешь интересоваться.
- Он мог зайти в раздевалку?
– Мог, но всегда вел себя максимально порядочно. Даже если проигрывали, никакой агрессии не было, только слова поддержки. Не знаю, были ли какие-то подводные камни, но у меня сложилось полное ощущение того, что он хочет возродить «Динамо».
- Часы, телефоны, машины, какие-то другие подарки – использовал ли он такие способы мотивации?
– Такого не помню. Перед дерби могли быть повышенные премиальные, но такое в любом клубе принято. После какой-то игры Федорычев пригласил некоторых игроков к себе на дачу. Я еще удивился, что оказался в числе приглашенных, самым молодым там был. Просто общались, он хотел понять, что происходит, почему нет результата. Он никогда не позволял себе сказать: ты в футбол играть не умеешь, а у тебя ноги кривые. Наоборот, всегда спрашивал, что еще может сделать для команды, чего не хватает, чего он не понимает или не делает. Порядочный, воспитанный человек.
- Кто еще запомнился из легионеров «Динамо», кроме португальцев?
– Мартин Гашек, который вместе с Гржебиком пришел. Ему было уже 35 лет, но он держал себя в отличной форме. Поехали на сбор, у него с собой две сумки: одна с вещами, а другая, еще большая, – с витаминами и пищевыми добавками всякими.
- Легионер, на которого вы смотрели и не понимали, что он вообще делает в команде?
– До паузы в карьере я играл в Латвии за «Даугаву». После того, как ушел, созванивались с президентом клуба. Он говорит: мы тут такого игрока подписали! Энакархире. Ну, смотри, говорю, еще поплачете с ним. Месяц прошел, а от него уже все плевались.
Чудноватый перец, на своей волне. Ему все равно, что происходит на поле. Захочет – обыгрывать начнет, когда последним остается. Постоянно что-то болело у него: то нога, то задница, то еще что-нибудь. Врачи смотрят: все в порядке. Нет, болит.
- Главное впечатление от времени, проведенного в «Сатурне»?
– Когда пришел Гаджиев и создал вокруг себя коалицию – Гусев, Игнатьев, еще кто-то. Тогда было так: кто не попадает в заявку, продолжает тренироваться. В итоге за два месяца у тех ребят, кто не проходил в заявку, не было ни одного выходного. Я уже просто не выдержал и спросил у Игнатьева: «Борис Петрович, а когда выходной будет?» Когда будешь в основном составе, тогда и выходной будет, отвечает. А есть ведь неписанное правило: игроков команды не делят на основных и не основных: сегодня ты в резерве, завтра – в основе. Я спросил, а кто это вообще разделил нас на основных и не основных. Видимо, ему это не понравилось, возник конфликт.
Нас с Олегом Власовым отстранили от команды. Контракты у нас были хорошие, и они хотели разорвать их. Заставили нас каждый день находиться на базе с девяти до шести, три тренировки в день, выселили из номеров – то есть нам даже отдохнуть было негде. Рассчитывали, что мы не выдержим, и можно будет уволить за прогул. Все это шло от Игнатьева.
- С президентом не пробовали обсудить ситуацию?
– Мы с Олегом два месяца без мяча ходим по базе. Он подходит, говорит Олегу: «Мы тебя за полтора миллиона купили, а сейчас за два продавать будем». Я смотрю на него и говорю: «Какие два миллиона? Человек два месяца ничего не делает, вы ему тренироваться не даете». Мне уже все равно было.
В итоге мы дождались летней дозаявочной кампании, разорвали контракты и бесплатно ушли. Все, что полагалось по контрактам до этого момента, нам выплатили.
- Что было в «Шиннике»?
– Наверное, это было лучшее время в моей карьере. Да, мы не добились результата, не вышли в премьер-лигу, но зато в том сезоне я получал удовольствие от футбола, чувствовал себя лидером команды.
- Вы были игроком «Волги», когда эта команда провела резонансный матч с «Нижним Новгородом», после которого защитник Полянин рассказывал, что его ослепили прожекторы.
– Я в том матче не играл – то ли из-за карточек, то ли из-за травмы. И он у меня как-то не отложился в памяти, потому что «Волга» на тот момент уже вышла в премьер-лигу. Ситуацию я помню, но как-то не заострил на ней внимание, на чем-то другом был сосредоточен.
- Долго раздумывали над переездом в Латвию?
– Там получилось, что летом «Волга» по непонятным причинам выставила меня на трансфер. У меня тогда побаливало колено, я лечился, но ничего не помогало, в конце года поехал на операцию в Германию. В итоге никто не хотел рисковать и брать игрока после операции: всем нужен здоровый, в форме, чтобы забивал и отдавал. Агент предложил поехать в Латвию, чтобы там набрать форму. Там выяснилось, что операцию сделали не очень успешно, пришлось переделывать. Между делом стал с «Даугавой» чемпионом, но удовольствие получать становилось все сложнее. Получил травму, потом еще одну, приходилось играть на уколах, постоянно что-то болело, то спина, то колени. Поэтому после Латвии взял паузу.
- Думали заканчивать?
– Были и такие мысли. Но потом желание играть вернулось, да и жизнь заставила.
- Что произошло в жизни?
– Слышали историю про банк «Замоскворецкий»? Писали, что там деньги пропали у Каряки, Кириченко, Алдонина, Хохлова. Ну, вот не только у них.
- То есть вы потеряли все, что заработали?
– Не все, но много. Приятного мало, но жизнь на этом не заканчивается. Главное, что у меня есть желание играть в футбол. Сейчас буду все заново доказывать в «Долгопрудном». Надеюсь, сможем выйти в первый дивизион.
- Можете назвать период вашей карьеры, когда что-то пошло не так? Когда приняли неправильное решение, и поэтому не смогли добиться чего-то большего.
– Когда ушел в «Сатурн». На меня немного давило то, что я не играю, ну и условия в Раменском предлагали чуть лучше. Тем не менее, это оказалось ошибкой. Нужно было оставаться в «Динамо» и биться.
PS. Увидеть Сергея Яшина в деле можно будет в эту субботу, когда «Долгопрудный» примет «Спартак-2», начало матча – в 18.00.
Иван Старков: «Филатов говорил, кого ставить в состав? Да, так и было»
Фото: Fotobank/Getty Images/Alexandr Fedorov/Pressphotos, Alexey Ivanov/Pressphotos; РИА Новости/Александр Вильф
Про "Замоскворецкий"... Я понимаю, что мне, финансисту с 10 летним стажем легко рассуждать, но неужели до сих пор нельзя было понять, что когда дело касается банков, вкладов, больших денег, надо быть максимально осторожным, хотя бы соблюдать простое правило - больше 700к в один банк не клади. И сохранять все документы (приходники, договора...). Хотя тут могли послушать какого-нибудь друга-банкира, связанного с этим банком, заверившего, что у них как за каменной стеной... В общем, урок. Когда дело касается таких денег - думай только сам.