4 июня 2014, 05:31 9 мин.

Автобиография Андреа Пирло. Последняя глава. «Катарцы предлагали 40 миллионов евро, несколько «Феррари» и самолет»

Автор

188

У меня в голове не опилки. Ненавижу, когда люди смотрят на меня и обобщают: «Футболист, значит, IQ ниже плинтуса». Я согласен, что среди футболистов встречаются дураки, я знаком с несколькими. Но есть спасатели, архитекторы, учителя, музыканты, журналисты (я знаком с некоторыми), врачи и мясники с IQ, как у гусеницы.

Я стараюсь быть в курсе того, что происходит вокруг. У меня есть мнение по любому вопросу, я не стесняюсь высказывать его и защищать, если нужно, буду кричать с колокольни. Я не буду молчать, когда кто-то достает меня, или как минимум намекну ему. Если у меня нет аргументов, я повинуюсь интуиции, как было в Ла-Корунье в 2004-м.

Я играл за «Милан», и мы отправились в Испанию на ответный матч с «Депортиво» в рамках четвертьфинала Лиги чемпионов. Дома мы победили 4:1, и шансы, что мы не пройдем дальше были не больше, чем у Рино Гаттузо получить степень в искусствоведении.

Перед полетом в Галисию мы не сомневались в успехе. Мы прогулялись по парку, словно по подиуму. Но не приняли в расчет одну возможность — что нас накроет коллективной амнезией и каждый футболист забудет, что нужно играть. Возможность воплотилась наяву — мы проиграли 0:4. Тем вечером весь мир смеялся над нами.

Нужно сказать, что мы сами угробили себя, но в том матче ничего не клеилось. Соперники носились по полю со скоростью 1000 км/час, даже ветераны, которые никогда не отличались ни скоростью, ни выносливостью. Меня больше всего поразило, как они побежали в раздевалку в перерыве. Все до одного. Когда Урс Майер дал свисток, они рванули в тоннель, как Усейн Болт. Даже в перерыве они не могли успокоиться и просто пройти пешком и перевести дух.

Мы ходили, как тени. Их футболисты летали по полю, как снаряды. У меня нет доказательств, поэтому следующие слова — не обвинение, я никогда не заходил так далеко, но эта догадка посещала меня после матча.

Один единственный раз в карьере мне показалось, что люди, против которых я играю, находятся под воздействием чего-то. Возможно, это просто обида, с которой я не могу справиться. Но футболисты «Депортиво» носились, как одержимые, бросались на все, что видели. Мы играли, как слепцы, как мальчики для битья. Что бы там ни было, они проиграли в полуфинале «Порту». За короткий период времени они исчезли с радаров1.

Но мне не смешно, когда люди упоминают о допинге рядом со святым именем «Барселоны». Это элитное общество, которое передает свои секреты из поколения в поколение. Рецепт прост: победить с минимумом усилий. Пусть мяч работает за футболистов. Короли «Камп Ноу» умеют бегать, но вы не дождетесь их спринтов на 70-80 метров. Максимум — на 15. Они всегда впереди, и никогда не утомляют себя.

Не думаю, что допинг — проблема итальянского футбола. Игроков регулярно проверяют. Представители олимпийского комитета или УЕФА внезапно и часто посещают нас. Мы сдаем не только мочу, но и кровь. Они приходят на тренировку, представляются и ведут нас в раздевалку, спортзал или медицинское отделение, где специальный человек следит за нами, пока мы сдаем тесты. Никто из футболистов не жалуется. И правильно. Пока мы уверены в прозрачности и честности тестов, мы рады допинг-офицерам.

Глупо принимать запрещенные препараты: они нанесут вред здоровью, и тебя быстро поймают. Перед каждым сезоном клубные врачи дают нам списки того, что нельзя употреблять. Я консультируюсь с доктором даже когда собираюсь принять аспирин, опасно безответственного поведения заставляет быть на чеку. В этом смысле я похож на Матри: я никогда не принимал допинг и боюсь его.

Я злюсь, когда велосипедисты в интервью называют футболистов испорченными. Слишком богатые, обласканные вниманием, настоящие примадонны. Они забывают, что наша игра чиста. Грязь, которая всплывает об их мире, не удивляет меня. Бывшие велосипедисты, пойманные на допинге, теперь не попадают на передовицы. Люди не удивляются и считают, что запрещенные препараты применялись в велоспорте годами. И это печально.

Кажется, они все под препаратами, потому что обычный человек не сможет проехать 300 километров со скоростью около 40 км/час, проснуться следующим утром и сделать то же самое, и так же на следующий день. Топовые многодневки вроде «Тур де Франс», «Джиро» и «Вуэльты» требуют спортсменов пиковой готовности на протяжении нескольких недель. Некоторые горные подъемы не выдержали бы двигатель автомобилей, а велосипедисты справляются. Некоторые призывают легализовать допинг, но это бред, лучше укоротить этапы.

Меня очень раздражает, когда Лэнс Армстронг и вереница второстепенных гонщиков (или актеров второго плана) признает, что обманывал соперников. Они продали себя каким-то специалистам за место на подиуме. Их признание не беспокоит меня. Меня злят их многочисленные опровержения, игра в поруганную невинность, судебные иски и контратаки на тех, кто обличал их. Армстронга лишили семи побед на «Тур де Франс», когда доказали, что он добрался до Эйфелевой башни на вертолете. Зачем тренироваться? Так сказать, ни одной боевой награды.

Я надеюсь, что молодые гонщики поняли, как опасно мухлевать. Возможно, им стоит взять лист бумаги и написать фамилии всех, кто попался на допинге. Или лучше фамилии тех, кто умер молодым при странных обстоятельствах. Шоковая терапия не помешала бы. На сигаретах большими буквами написано «Курение вредит здоровью», курильщика предупредили — в болезнях виноват только он сам. Возможно, на рамах велосипедов стоит написать: «Не добавляйте дерьмо в бутылки с водой».

По утрам или перед сном я смотрюсь в зеркало и вижу человека среднего уродства. Со щетиной, небрежной копной волос, кривым носом, немного оттопыренными ушами, мешками под глазами. Но я также вижу человека, полностью довольного своим отражением, который гордится каждой секундой прошлого.

Джино Больсиери в «Флеро» и Роберто Клеричи в «Волюнтас» были не просто первыми тренерами, которые поняли, что моя идеальная позиция — сразу перед защитниками. Они первыми после отца Луиджи и матери Лидии напомнили мне, что можно срезать и прийти к финишу первым, но рано или поздно придется столкнуться со своими демонами. И тогда ты проиграешь и будешь гореть в аду, который сам создал.

Глубоко внутри во мне горит огонь, олимпийский огонь. Это жестокое пламя, оно состоит из страсти и питается чистой радостью. Чтобы извлечь его из меня, то есть извлечь меня самого из себя, нужно убить мою душу. Те, кто хотя бы бегло прочитал книгу, поймут, о чем я. Как поняли руководители катарского клуба «Аль-Садд», который квалифицировался на клубный чемпионат мира-2011.

Мой агент Тинти позвонил и даже не поздоровался — сразу к делу. Значит, намечалось что-то серьезное.

— Андреа, люди из Катара хотят тебя.

— Еще раз?

— Ты будешь играть в Катаре.

— Ты с ума сошел. Я об этом точно не мечтал.

— Что ты говоришь?

— Я говорю: еще слишком рано.

Я отыграл сезон в «Милане» и даже не думал эмигрировать.

— Даже Гвардиола там играл.

— Да, но в конце карьеры.

— Окей, тебе нужно встретиться с ними. Будь вежлив.

— Хорошо, когда они приезжают?

— Они уже в Милане. Надень галстук, я заеду в течение часа.

Они ждали в Principe di Savoia, роскошном отеле рядом с главным вокзалом. Дэвид Бекхэм жил там, когда играл за «Милан». Катарцы забронировали огромный люкс. Приехал владелец клуба, несколько директоров и куча юристов.

— Чао, контракт готов.

— И вам здравствуйте, для меня честь познакомиться с вами…

— Тебе пойдет наша форма.

— Очень приятно познакомиться, меня зовут Андреа Пирло…

— Тебе необязательно решать прямо сейчас, подумай пару минут.

— Если честно, я пришел только для того, чтобы понять, кто вы.

Мы разошлись в пространственно-временном континууме: они отправились в будущее, а я сосредоточился на настоящем. Они произвели хорошее впечатление. В тот день я понял, что Санта-Клаус существует.

— Андреа, сколько у тебя детей?

— Двое.

— В Катаре великолепная английская школа.

— Я хотел бы, чтобы они говорили на итальянском.

— Нет проблем. Мы построим еще одну и наймем итальянцев. Ты любишь автомобили?

— Да…

— Отлично. Мы будем рады, если ты примешь несколько «Феррари» в подарок.

— Несколько?

— Если ты заскучаешь по Италии, в твоем распоряжении частный самолет, который будет ждать тебя на взлетно-посадочной полосе.

— Но…

— Контракт готов. На четыре года.

— Спасибо, но…

— На 40 миллионов евро.

После этих слов Тинти чуть не потерял сознание.

— 40 миллионов за 4 года, не за сезон2. Ты пойми, мы не можем швыряться деньгами, на дворе финансовый кризис.

— Да, я понимаю.

— Но если 10 миллионов в год мало, не беспокойся, давай обсудим.

Это было слишком. Если бы я попросил осушить пустыню, они, вероятно, сказали бы «да». Чтобы избежать дальнейшего искушения, я заставил себя закончить разговор.

— Огромное спасибо, но я не могу. Если я подпишу контракт, значит, поставлю крест на карьере, а я еще не все сказал в Европе и в Италии. Если я передумаю, я свяжусь с вами через год или два.

— 11 миллионов.

— Туллио, пошли.

— 12 миллионов.

— Туллио.

— 13.

Я буквально вытащил своего агента, который пережил катарсис. Мы сбежали.

Я посмотрел на часы, они показывали 21.21. Мое любимое число, дважды. Судьба мягко шептала:«Ты поступил правильно».

Мой отец родился 21 числа. 21-го я женился и дебютировал в Серии А. Я с самого начала играл под этим номером. Он приносит мне удачу, поэтому в книге 20 глав. Я верю, что остались пустые страницы, которые я заполню новыми историями и впечатлениями.

У меня ведь есть ручка.

Перевел Вячеслав Божко

Примечания:

1 — «Депортиво» лидирует в Сегунде после 38 туров.

2 — Зарплата Пирло в «Ювентусе» составляет 3,5 миллиона евро за сезон.