6 мин.

Почему Подладчиков выигрывает не для России?

11 k

Юрий Дудь – о самой зрелищной победе последних олимпийских суток.

Фото: REUTERS/Lucas Jackson

Тот, кому кажется, что бодрость пришла в Сочи только сейчас, просто не был там год назад. Для начала в феврале-2013 Владимир Путин устроил порку бизнесменам Билаловым за недостроенный трамплин. Спустя неделю в Красной поляне закружились тестовые соревнования по самым оторванным видам олимпийской программы – сноуборду и фристайлу. В те дни Роза Хутор кишела молодежью в куртках ядовитого цвета, иностранная речь перетекала из одного отеля в другой, сами отели новыми фасадами пялились друг на друга. Оказавшись здесь впервые, я признавал: два мента, бессмысленными взглядами мониторившие обе улицы курорта, были единственным напоминанием, что ты находишься в России.

На следующий день после завершения этапа Кубка мира по хаф-пайпу один из титанов сноуборд-индустрии накрывал вечеринку: лучшие люди из тех, что оказались в Поляне в эти дни, проводили ночь именно там. Из Москвы были выписаны два модных диджея, из прибрежной части Сочи подъехал отряд юных барышень на шпильках. Музыка не то чтобы взрывала танцпол, зато общение складывалось: местная телеведущая Лена, отбившись от своего толстого продюсера в полосатом пиджаке, рассказывала, как переехала из Саратова в Сочи; Никита Коротеев хвастался заголовком будущего текста про «Спартак» («Хурадость»), Алена Алехина вспоминала, сколько народу собрала на недавний московский концерт группа ее американского бойфренда, Кирилл Умрихин объяснял, почему на внетрассовое катание в Поляне приезжают люди со всего мира.

Внезапно какой-то неизвестный британский фанк, валивший со сцены последние полчаса, сменился звуками, которые мы ни с чем не могли спутать еще с 90-х. Все те, кто пошатывался у барной стойки, резко рванул на танцпол: из динамиков понеслись первые аккорды «Владивосток-2000». Когда мы допевали первый куплет, я уже понимал, что переживают простые русские пацаны, когда на районной дискотеке неизвестные и непонятные хиты зарубежной эстрады вдруг перебиваются Григорием Лепсом. Они переживают праздник души и тела – три минуты культурной нирваны, когда можно почувствовать себя и расслабленным, и актуальным.

Когда разрываемый от восторга Никита Коротеев вытягивал про то, как именно бьется родная, я посмотрел на Юру Подладчикова. За день до того он занял второе место на сочинском этапе Кубка мира, активно тусил с нашей компанией на протяжении всего дня и с появлением в зале «Мумий Тролля» тоже был вынесен русскими меломанами на танцпол. Я посмотрел на его слегка растерянное лицо и понял: он не только не знал слов, но и вообще не понимал, что это за трек.

Если у меня и оставались сомнения, кем правильнее считать Подладчикова – нашим или не нашим – в тот момент они окончательно исчезли.

Подладчиков переехал в Европу в возрасте четырех лет: родителям-математикам предложили контракт сначала в Швеции, потом – в Голландии, ну а еще через какое-то время в Швейцарии, где их семья в итоге и осела. Простой географической подробностью, где Юра провел все детство и юность, можно объяснять, почему он настолько лучше любого другого русского райдера. Пока Подладчиков рос в цитадели европейского экстрима, в России не было ни одного пайпа – той самой рубленной надвое трубы, из которой Юра вылетал во вторник в темное сочинское небо.

Из этого интервью вы уже знаете, что весной 2012 года Подладчиков мог попасть под кампанию натурализации/репатриации для домашней Олимпиады.

«Я в мае в Москву на эти переговоры и приезжал. Но мы на совсем разных языках говорим. Короче говоря, я катаюсь на сноуборде. Все. Если бюрократам что-то нужно, то я не против, мне важно только одно – выиграть Олимпиаду. Если мне хотят в этом помочь, то я открыт. Вот Криштиану Роналду играет в «Барселоне»... А, или где он там играет? В «Реале» он, да. Ему предлагают перейти – и он смотрит команду, смотрит свои перспективы, смотрит, с кем будет работать. И я – так же. Мне нравится в Швейцарии. У меня большая поддержка, отличная команда, я катаюсь и побеждаю. А чиновники думали, что я буду бегать за ними и упрашивать выступать за сборную России. Но такого никогда не будет».

Евгений Слюсаренко, наш коллега из газеты «Ведомости» и эксперт по всем олимпийским движениям (Женя, дорогой, фейсбук надо было придумывать хотя бы из-за тебя), так перевел это с русского на русский:

«Юра хотел получить эксклюзивные условия для подготовки, но не хотел жить в рамках российской команды: ездить на централизованные сборы, отчитываться перед тренерами и т.д. А бюрократическая машина такова, что сделать это по закону было нельзя. Только в обход. Наши почесали репу – и подумали, что бог с ним. Надо спросить сейчас: не жалеют, что не придумали какую-нибудь хитрую схему?.

Он же в общем-то уже европеец по ментальности, ему наши централизованные сборы и тренерА – дикость. Он этого хлебнул пару лет (на своей первой Олимпиаде 18-летний Подладчиков представлял Россию – Sports.ru) – и сказал, что хватит, за#бало. И вот чтобы его вернуть в это дело, надо было сформулировать предложение, от которого он бы не смог отказаться. Это предложение сформулировано не было».

Если скрестить обе реплики и концентрировать их в одно предложение, то звучать оно будет примерно так: когда Подладчикова пытались зафрахтовать, он уже ощущал себя звездой; те же, кто пытался его фрахтовать, звездой его не считали. Надо сказать, что не считали напрасно: на финальные переговоры, в мае-2012, Подладчиков приезжал в статусе вице-чемпиона мира, четвертого райдера ванкуверской Олимпиады и одного из немногих конкурентов Шона Уайта – величайшего сноубордиста в истории.

Да, вы же в курсе, как готовится к Олимпиадам Шон Уайт? Он готовится не то что по собственной программе – в собственном пайпе. Собственную трубу в 2009 году в Колорадо ему построил Red Bull, в 2013-м в Австралии – компания GoPro. Чтобы понять масштаб этого эксклюзива, представьте на минуту, что для Евгения Плющенко строят ледовый дворец, в котором может тренироваться он и только он. Впрочем, вспоминая, как Плющенко отбирался в Сочи и чего там в итоге добился, я не исключаю, что такая стройка действительно начнется с недели на неделю…

Не стоит сомневаться, что почти по каждому тексту коллег про вчерашний хаф-пайп будет сквозить великорусская печаль: ну как же, как же мы упустили это олимпийское золото? Когда будете читать, гоните эту тоску к абхазской границе. Во-первых, на сноубордиста Подладчикова у России нет никаких моральных прав: если бы не было Швейцарии, не было бы его мастерства, а значит и сочинского золота. Во-вторых, Sports.ru объяснял еще во время Олимпиады в Лондоне: смотреть на спортсменов через решетку медальной таблицы можно, только если ты чиновник Минспорта или балбес.

Ну а в-третьих, есть гораздо более серьезная причина для тоски. С вероятностью процентов в девяносто хаф-пайп Красной поляны – а он единственный в стране – доживает свою последнюю зиму. Поддерживать его в норме в таком жарком месте чересчур дорого и нерационально – делать на нем хоть что-то умеет только пара десятков человек, живущих в России. Если этой трубе и правда дадут растаять, можете не сомневаться: этих людей не станет больше и совершенно точно среди них не появится тот, кто когда-нибудь сможет выиграть на Олимпиаде хотя бы медаль.

И смириться с этим будет гораздо тяжелее, чем с тем, что в той самой копилке медалей вчера звякнуло у швейцарцев, а не у нас. Потому что выигрывать металлы в санях, бобслее и прочих скелетонах, которые интересны человечеству раз в четыре года, – это, конечно, круто. Но выигрывать их в одном из самых коммерчески успешных видов спорта, которым занимаются и за которым следят миллионы молодых людей по всему миру, – круче в несколько раз.

«Я точно знаю, что буду ходить. Но не знаю – как». История сноубордистки Алены Алехиной

logoСочи-2014
logoЮрий Подладчиков
хаф-пайп