6 мин.

Поддай парку!..

6 k

В Пекине мы второй день, и единственный важный вывод, который можно сделать к этому часу – ожидания не оправдываются. В основном – нет. И это хорошо, потому что ожидания, с которыми мы сюда ехали, правильнее называть опасениями.

Все ведь говорят, что Китай – это как другая планета. И что тамошняя жизнь, совершенно приемлемая и нормальная для китайцев, может быть, даже комфортная, для нас может показаться каторгой. Вот, в частности, я ничего хорошего не ждал от гостиницы. Это ведь очень важно – насколько удобно тебе будет отдыхать немногое отпущенное на отдых время. Три недели сплошной соковыжималки, знаете ли, обязывают... Но вот мы приехали в отель – и могу сказать, что он практически идеален для рабочего житья. Никаких изысков, но номер просторный, чистый, с ванной, а не душем (отсутствие ванной в отеле всегда – верный признак тесноты); а что в номере почему-то пахнет какими-то особенно изощренными чипсами (иначе идентифицировать запах при входе мне пока не удалось) – так ведь не газ. Раздражает первые полминуты.

Потом, я, честно скажу, был уверен, что в самолете подавляющее большинство нажрется. Опять же – потому, что так устроены многочисленные выезды. Человек 70 «своих» в самолете, лететь больше семи часов, ночь... Ну, как может быть иначе? А ведь не было! Ничего страшнее мирного сна слегка перебравшего коллеги в туалете на протяжении двух часов полета не стряслось, и команды пловцов и гандболистов, делившие рейс с нами, плюсовцами, и бригадой Первого канала, думаю, даже не заподозрили, какому риску подвергались.

Да что уж там, не оправдываются даже самые невинные опасения. Например, по прилете мы с Дяденькой вербовали компанию, чтобы перекусить. На сытый желудок поспать (а своевременное засыпание – неотъемлемый атрибут акклиматизации) – самое оно. Нам посоветовали корейский ресторан через дорогу от отеля, но Дядя, услышав о корейской кухне, растопырил руки и ноги и замотал головой, потому что, по его словам, корейская кухня – это чеснок, а сильнее него чеснока боятся, кажется, только вампиры. Но вечером мы сходили в корейский другой компанией и провели очаровательные два часа за идиллическим жарением мяса и иных даров природы на вмонтированной в стол решетке. И чеснока не то что не ели или там нюхали, а даже и не видели.

О чем это может говорить все? Выводы неутешительны. Видимо, я старею, раз не жду от жизни хорошего. Но вот же, уже первый день остудил опасенческий пыл. Значит, не все потеряно.

Тем не менее климат тут, конечно, дикий. Выйдя из какого-либо кондиционированного помещения или автобуса, так и хочется обернуться к товарищу и сказать что-то вроде: «А пройдись-ка веничком!» (подслушано) – это натуральная баня. Парку, парку поддай! Эх... Я совершенно не представляю себе, как тут люди будут соревноваться в вещах, которые потребуют скорости и выносливости.

Первый день, конечно, стал рутиной. Приехали, поспали, съездили в Айбиси (я буду пользоваться этим словом, так что привыкайте: IBC в переводе с олимпийского на русский – international broadcasting center, или просто телецентр), получили китайские симки для внутреннего общения, узнали, что и как будет работать. Вот уж что везде одинаково! Огромный ангар, трех- или более этажный, который наряду с Эмписи (просто главный пресс-центр, там живет пишущая пресса) является центром официальной жизни Игр. Тут побывают все чемпионы и почти все призеры, отсюда по Пекину разбегаются шаттлы – автобусы, бороздящие город по строгому расписанию, на них можно доехать до любого олимпийского объекта... Ну, и отсюда на весь мир идет телекартинка. Мы в этот раз не просто здесь комментируем и передачи делаем – отсюда реально идет вещание трех каналов НТВ-Плюс, круглосуточно и от первой до последней секунды. Отсюда и невиданный по количеству состав делегации – без малого сто человек. Вообще нас обычно всегда меньше, чем представителей каналов-конкурентов, причем заметно. Но сейчас огромны в первую очередь технические задачи. Отсюда и количество.

Раньше Олимпиады в большей или меньшей степени были у нас этаким клубом, кругом людей, который ездил на их освещение систематически. Он не был замкнутым, но все же вполне определенным. Сейчас же, за последние четыре года, каналов у нас стало столько, да и собственно футбольной работы умножилось в разы, что я даже не со всеми выехавшими сюда комментаторами и репортерами знаком дальше «привет-привет». И в этом еще один смысл, потому что в любом случае олимпийская команда (пусть и не спортивная, а телевизионная) ощущает себя бандой. И для нас Олимпиада – тоже такое специальное пространство, чтобы в чем-то победить, где-то (неизбежно) драматически уступить, а на выходе – еще больше окомандиться.

А пока дебютанты, коих невиданное количество, слушают рассказы старожилов, всякие бывальщины. Вот одну из них, чтобы вы четче представляли себе специфику олимпийской работы телевизионщика (и, конечно, запасшись разрешением фигуранта этой истории на публичный рассказ), я вам тут и поведаю.

Особым спросом в такие моменты, конечно, пользуются люди, которые так или иначе способны работать в разных качествах. Например, не только комментировать, но и много и разнообразно трудиться в кадре. Или совмещать это с готовностью и умением готовить классные репортажи. Или комментировать разные виды спорта. Вот одним из таких многостаночников у нас (особенно раньше, когда у него просто не было четкой специализации) является Юрий Розанов (он же Дяденька). Особенно сильно его многостаночность пригодилась в Сиднее, на его первой Олимпиаде. Там все мы еще не были готовы к гигантскому объему работы, который свалился на молодой Плюс в связи с его стремлением показывать Игры на нескольких каналах. И Дядя стал незаменим – он комментировал весь гандбол, весь футбол и впридачу у него было несколько часов саммари, то есть обзоров всех прочих видов спорта, в день. Вот тогда он за всем следил и ему обо всем было, что сказать. Розанов, когда вспоминает Сидней, мечтательно говорит, что в лучшей комментаторской форме он никогда не бывал.

Так вот история! Сидит Дядя в очередной раз в оффтьюбе (так называется комментаторская кабинка, оборудованная прямо в телецентре, когда работаешь не со стадиона), ибуровит очередное саммари. А в этот момент наступает едва ли не самый драматичный момент сиднейских игр: это когда Немов, лидирующий в общем зачете у гимнастов, выходит на свой последний снаряд! И все решается!!

Но у Дяденьки-то саммари. Причем идет хоккей на траве. Причем играют Малайзия и Новая Зеландия... И Дядя проворчивает следующий трюк. Он знает, что сюжет о хоккее идет 5 минут и что сыграли 1:0 и гол забили в самом начале. И он, не умолкая ни на секунду, говоря о хоккее на траве, конкретно о матче Малайзия – Новая Зеландия... переключает свой монитор на другой канал и смотрит Немова! Говоря при этом о другом.

Это совершенно бешеный трюк, уж поверьте. На это мало кто способен. А может, больше и никто.

Но главное в Олимпиадах, конечно, не это. Главное то, что... Ну, как бы это без пафоса? Вот, понимаете, я в Сиднее не был. Я тогда поссорился с нашим руководителем, светлой памяти Лешей Бурковым, на производственную тему, и он меня от Олимпиады отцепил. Я в этот день был в Мадриде, на другом конце света, на Лиге чемпионов, но я тоже побежал с самолета в какой попало бар и уткнулся смотреть тот же самый финишный отрезок Немова на пути к победе. И видел это.

И вы наверняка видели. Где-то дома, или на работе, в общем, вырвались ведь...

Вот это и есть Олимпиада. Для всех. И вот тут она задаст нам вскоре и жару, и пару, и мало никому не покажется.

Пошел я на репетицию открытия...