Виталий Шевченко: «Я приучал американцев любить футбол»
Специальный корреспондент издания «В мире спорта» Александр Косяков побеседовал с Виталием Шевченко, ярко начинавшим свою игровую карьеру в бакинском «Нефтчи» и в сборной СССР, а после став известным тренером не только в нашей стране, но и за рубежом, где он приводил свои команды к наградам разного достоинства. Что помешало ему в качестве игрока достичь больших высот в киевском «Динамо», что помогало преодолевать разные жизненные трудности и что он считает главным своим достижением. Об этом и многом другом вы можете узнать в этом эксклюзивном интервью.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
Виталий Шевченко ворвался яркой кометой в наш футбол в самом начале 70-х годов прошлого столетия, будучи игроком бакинского «Нефтчи». В возрасте 20 лет он попал в список 33 лучших футболистов по итогам сезона 1971 года и выступал за сборную СССР. Ему прочили большое будущее, и на то были все основания. Затем последовало приглашение в киевское «Динамо» (а в те годы переход в такую команду означал почти тоже самое, что сейчас оказаться в «Баварии», «Реале» или «Барселоне»), но врачебная ошибка во время операции стала роковой в его карьере: стоял вопрос о том, сможет ли он вообще оставаться в футболе. Он смог, провёл много матчей за одесский «Черноморец» и московский «Локомотив», но забраться на те высоты, которые покорялись раньше, ему так и не удалось.
Ну а после окончания игровой карьеры судьба отблагодарила Виталия Шевченко плодотворной тренерской работой в Боливии. С этой страной он связан до сих пор: там сейчас у него живёт дочь и внуки. Внук, названный в его честь, немного похож на него, а внучка, как говорит сам Виталий Викторович, чистая латиноамериканка. Когда во время интервью, которое проходило в торговом комплексе «Авиапарк», мы вспоминали с ним о его героическом прошлом, я не увидел на его лице ни капельки сожаления о том, чего в его жизни не случилось. Но был момент, как я понял из его рассказа, что в его судьбе всё могло быть намного трагичней…
Виталию Викторовичу в начале октября исполнилось 74 года, он бодр, улыбчив и… задумчив, когда разговор зашёл о его футбольной биографии на Украине. Ведь он был там и игроком, и тренером. А вообще-то, мне повезло пообщаться с таким человеком, как Виталий Шевченко. Он хорошо понимает собеседника, у него прекрасное чувство юмора, и говорить с ним было легко. Скажу вам честно, я получил огромное удовольствие.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Виталий Викторович, вы кумир моего детства, перед встречей с вами я думал: ну откуда я так хорошо помню футболиста Виталия Шевченко, и оказалось, ларчик открывается просто. В 1971 году мне было 9 лет, и я смотрел по телевизору все матчи сборной СССР, а их было в тот год аж 10, во всех тех матчах вы принимали участие, и вам было тогда всего 19 лет. Да ещё и испанцам вы забили победный гол в решающем матче, который, по сути, обеспечил выход нашей команде на чемпионат Европы 1972 года.
— Да, было такое. С испанцами в Москве мы вышли с Витькой Колотовым, оба молодые и оба забили. Я сделал счёт 2:0, а потом уже испанцы в конце один мяч отыграли. Помню, у северо-ирландцев в этом отборочном цикле хорошая команда была во главе Джорджем Бестом. Мы с ними там 1:1 сыграли, трудный матч был.
— Но, извините, я начну наш разговор с ваших родителей. Ваш папа родился в Баку, прошёл Великую Отечественную Войну, вернулся в родной город и играл за бакинский «Нефтяник», потом работал там детским тренером. А мама ваша — бывшая волейболистка. То есть вам на роду было написано пойти в спортсмены?
— В 50-е годы стандартная картина жизни того времени — дворы, улица, футбол. Все так начинали. Спорт тогда во многих семьях был в почёте.
— Но вы-то начали не просто хорошо, а очень хорошо. В 16 лет уже вышли в форме бакинского «Нефтчи» в Высшей союзной лиге. Ваш папа Виктор Нестерович сыграл в этом большую роль?
— Папа, естественно, хотел, чтобы я стал футболистом, но у меня как-то быстро всё пошло, и я рано стал выделяться в футбольной школе среди сверстников. Я много тренировался, много играл на улице. Но и папа, как тренер, следил за мной, подсказывал и тоже способствовал моему прогрессу, хотя я и не был в его группе подготовки.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— У вас ведь ещё младший брат был. Тоже в футбол пошёл?
— Вадим на пять лет меня младше. Пробовал стать вратарём, но не получилось. К сожалению, он недавно умер, и я не смог к нему на похороны съездить в Киев…
— Ахмед Алескеров ваш крёстный отец в футболе?
— По идее — да. Он в меня поверил, подпустил к основной команде.
— Не страшно было выходить и в одной команде с мужиками и против мужиков? Тогда футболисты выглядели по-другому, намного мощнее, чем сейчас. Как прошла ваша адаптация во взрослой команде?
— Я тогда об этом не думал, нужно было оправдать доверие тренера. Не скажу, что всё было просто. Я много анализировал свою игру: как лучше сыграть, как больше пользы принести команде. У меня уже сразу был внутренний настрой: раз выпустили, то надо показать, что ты умеешь. Дворовый футбол тогда очень закалял характер, играли то не только со своими сверстниками.
— А как в команде отнеслись к вам? Вы же чьё-то место стали занимать.
— У наc была хорошая команда. Опытные мастера: Маркаров, Банишевский, Туаев — все поддержали. Они же видели, что я что-то умею и открыто говорили: «Ты, мальчик, если будешь играть в нормальный футбол, то молодец, если не будешь, то до свидания!» Опять же Алескеров поддерживал, наш тренер пользовался большим авторитетом. Он до этого в 1966 году бронзу с «Нефтчи» выиграл. Такого достижения у команды не было ни до, ни после. Именно тогда все «Нефтчи» узнали, как команду, относиться стали по-другому.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Вам в начале октября 1970 года исполнилось 19 лет, а уже в конце того же месяца Валентин Николаев вызывал вас в первую сборную, тоже ощутили с его стороны доверие?
— Николаев ко мне хорошо отнёсся, да и все ребята приняли отлично. Там в сборной были большие игроки, скажу даже великие: Хурцилава, Истомин, Капличный, Шестернёв, Сабо. Они понимали, что я молодой, перспективный, способный, что хочу себя проявить, и играю на команду. Ко мне и отношение сразу было хорошее. А до этого я уже на юношеский чемпионат Европы в ГДР ездил в 1969 году. Мы там «бронзу» выиграли.
— А кто вас туда позвал? C кем вместе играли в одной команде?
— Тренером у нас был Евгений Иванович Лядин, а поехали мы туда вместе с Сашкой Мирзояном, c которым вместе за «Нефтчи» играли. А в команде с нами были Пьяных, Звягинцев, Слава Чанов… Чтобы попасть в эту сборную, надо было постараться. Лядин пропускал через сборы много футболистов, и приходилось проходить жёсткий отбор.
— То есть вы приехали в сборную уже с каким-то опытом выступления в основе «Нефтчи».
— Да, уже начинал что-то немного из себя представлять.
— Мне интересно спросить вас о том, как чувствовал себя молодой перспективный футболист Шевченко в материальном плане?
— Да никак особо. Пошёл попросить у руководства, чтобы улучшили жилищные условия. Мне пошли навстречу. Мы жили в двухкомнатной квартире, нам дали трёхкомнатную.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Ваш папа был защитником, а вы стали нападающим. Сразу для себя это амплуа определили?
— Пробовался и с краю в нападении, и под нападающими. Но потом меня стали ставить впереди в центр, и эта позиция за мной закрепилась. У меня был хороший дриблинг, скорость, чувство позиции. И я как-то сразу начал забивать.
— Скамейка запасных — это было не для вас?
— Почему же! Когда был молодым, то много сидел на лавке. Меня подводили под основу, а я ждал своего шанса, когда кто-то из-за болезни или травмы не сможет сыграть, а когда выпускали, то я доказывал, что достоин играть в старте. Потом в киевском «Динамо» тоже много сидел. Но там по другой причине: после восстановления не хватало физических кондиций, которые были раньше. У Лобановского всё было основано на повышенной физической готовности. За Блохиным и за Онищенко трудно было угнаться.
— Именно поэтому вы ушли в одесский «Черноморец»?
— Да, для «Черноморца» моих кондиций хватало, а для Киева — нет.
— Получается, что в Одессе на вашем жизненном пути опять появился Ахмед Алескеров, это он вам протянул руку помощи?
— Выходит, что так. Я уже в конце 75-го года посматривал в Киеве по сторонам, и как только Ахмед меня позвал, то я сразу переехал в Одессу.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— И именно в Одессе вы «бросили якорь» на долгие семь лет. Понимаю: море, солнце, фрукты… Жена тогда была с вами рядом или вы один там жили? Желания в другой клуб уйти не было?
— Нет, у меня и из Баку особого желания уйти не было. Когда всё устраивает, да и люди хорошо относятся, то менять что-то не очень хочется. Жена приезжала часто, она тогда в Москве с маленькой дочкой занималась. Одессу вспоминаю с удовольствием. Мне там квартиру предлагали, но я отказался. Потом уже получил её в «Локомотиве», в Москве. У меня жена москвичка, жила с мамой в квартире, и мы потом съехались. А из киевской квартиры я выписался, и она осталась родителям и брату.
— Когда киевляне Кубок кубков выиграли, вы где находились, на трибуне сидели?
— Нет, на скамейке запасных. Теоретически мог даже выйти.
— Вы прошли через большие испытания после удаления аппендицита. И можно сказать, три года были без футбола. Но я хочу спросить о другом: вы же помогли сборной СССР попасть на чемпионат Европы. Сыграли все шесть матчей отбора, забивали голы. Обстоятельства, которые я описал выше, не позволили вам быть в Бельгии и завоевать «серебро» Евро. О вас кто-то потом вспомнил?
— Вы знаете, у меня в тот момент всё было очень серьёзно. Мне вообще не до этого было: ты идёшь, кровь у тебя по ноге идёт вниз, вверх она не поднимается, мог вполне лопнуть тромб и уйти в сердце, и всё. Я думал только о том, чтобы вылечиться и вернуться в футбол. Пил лекарства. Меня не бросили. В «Динамо» Киев был такой врач — Виктор Берковский, он меня лечил. Да и я сам боролся с теми обстоятельствами, которые на меня обрушились. Характер был сильный, не сломался. А за чемпионатом Европы я тогда следил. Выиграть у немцев шансов не было. У них очень сильная команда была: Беккенбауэр, Мюллер, Нетцер. Они «золото» чемпионата мира через два года выиграли. Но наше «серебро» — это тоже очень хороший результат.
— Когда в Киев пригласили, то другие предложения не рассматривались или их не было?
— Почему?! Были. Николаев звал в ЦСКА. Но Киев — это был Киев. И Сан Саныч Севидов меня убедил. Они только что чемпионами стали. Перспективы были хорошими, да и четырёхкомнатная квартира в центре Киева и работа для матери и отца — это нельзя было сбрасывать со счетов. Hо, квартира была не главным аргументом. Мне ещё родителей пришлось уговаривать. Они не сразу согласились на переезд из Баку. У них там была работа, друзья.
— Квартира на Крещатике?
— Нет. На улице Ленина.
— Сейчас очень много бывших футболистов, те же ваши подопечные Семшов с Зыряновым, пытались что-то сделать в тренерской профессии, но не вышло. А как вы решили стать тренером: по зову сердца или надо было чем-то заняться?
— У меня был большой опыт работы с лучшими тренерами тех лет, и его надо было реализовать. Достаточно назвать фамилии этих тренеров: Севидов, Николаев, Лобановский, Алескеров, Мамедов, Симонян. От каждого я брал лучшее, да ещё и папа мой вложил в меня много. Скажу вам так: тренерская профессия очень непростая. Тренер должен себе наметить путь, то есть определиться, в какой футбол он будет играть. Для начала ты смотришь, какие игроки у тебя в наличии, оцениваешь уровень их таланта, на что они способны, потом выстраиваешь схему игры, расставляешь игроков по позициям, объясняешь им задачу. Когда ты выстроил схему, то смотришь, нужно ли тебе прессинговать, для этого ты повышаешь физические кондиции, отлаживаешь игру в пас и т. д. Нельзя прийти в тот же «Факел» и сказать, что теперь мы будем играть, как «Спартак». Надо исходить из того, что у тебя есть, а потом уже ставить задачу, исходя из того, что есть, что ты хочешь сделать. Я в московском «Торпедо» начинал тоже с оборонительной схемы, а когда появились другие игроки, то я перешёл на более атакующий вариант. А так, конечно, тренер — это особая профессия, и опыта футболиста и работы с хорошими тренерами бывает мало. Я проработал тренером 25 лет. Работаешь хорошо, на руках носят, а чуть поскользнулся, то пиши пропало.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Виталий Викторович, вы много поработали тренером. В каких командах было полное удовлетворение от работы, скажем так, вы чувствовали кайф от пребывания в команде?
— В Боливии! Я попал туда, куда надо, и команда была на хорошем уровне. И отношение ко мне, к семье было замечательное. И не только потому, что мы чемпионат выиграли, там ребята были сильные. Мне тогда 41 год был, мог сам что-то показать. Потом они все за сборную играли и вышли на чемпионат мира 1994 года. Это было до сегодняшнего дня один раз. Я не беру события 30-50–х годов.
— Языковая проблема была?
— У меня был переводчик, он же учитель мой, у которого я брал уроки. Этот парень учился у нас в Союзе.
— Сколько времени понадобилось, чтобы вы заговорили на испанском?
— Через четыре месяца уже мог что-то объяснять, подсказывать. Испанский — не сложный язык.
— Деян Станкович с сербского на русский уже полтора года никак не перейдёт…
— Должно быть желание, мотивация. Без огромного желания ничего не получится.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Вы попали в Боливию после того, как президент ведущего футбольного клуба «Боливар» Марио Меркадо узнал, что вы, находясь в США, читали лекции о футболе, когда были там с московским «Локомотивом». Что это были за лекции?
— Тут было по-другому. Во-первых, в США «Локомотив» без меня ездил. А во-вторых, я был в Штатах в отпуске у друзей, евреев из Одессы, на Брайтоне, и кто-то меня там попросил, чтобы я сделал что-то типа мастер-класса для футболистов одной из школ. Там были футбольные поля, и меня просто попросили, чтобы я привил американским ребятам любовь к футболу (смеётся). Не знаю, как тогда Меркадо узнал про меня, но насколько известно, он был в Америке и ему рассказали обо мне. И вот видите, как судьба распорядилась: он меня приглашает, чтобы я сделал его команду чемпионом.
— И вы сделали?
— Да.
— Можно сказать, что это вас судьба так отблагодарила за все ваши мучения с болезнью и за то, что вы не попали на финальный турнир чемпионата Европы. Вы же и дочку там замуж выдали, и внуки у вас там родились. На вас похожи?
— (Протягивает фотографию). Внук немного похож, а внучка — типичная южноамериканка.
— А в наших командах вы где получали удовольствие от работы тренером?
— В «Торпедо» хорошо работалось. Мы один раз третьими были и несколько раз четвёртыми. Команду выстроили хорошую.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Хотел вас спросить о торпедовской троице Кормильцев-Семшов-Зырянов. Я тогда, когда они у вас играли, очень внимательно за ними следил ввиду близкого знакомства с Игорем Семшовым. Они же в какой-то степени при вас раскрылись?
— «Кормила» — это футболист огромного таланта. Простому футболисту нужно очень постараться, чтобы что-то выдающееся сделать, а у таланта всё получается само собой. У Серёги чувство мяча и чувство паса были идеальными. Но он так до конца себя не раскрыл. У Семшова тоже много хороших качеств, тоже талант, что тут сказать. Как появилась уверенность, стал много забивать. Если Игорь получал мяч в штрафной, то он уже почти был в воротах. Ну а Костя Зырянов был менее заметным, выполнял много рутинной работы на поле, но пользу приносил большую. У него было великолепное чувство выбора правильной позиции, этому научить невозможно. Раскрылся он уже полностью в «Зените» и выиграл с ним много чего. Как говорится, всё успел в этой жизни.
— Виталий Викторович, у вас украинская фамилия Шевченко, вы работали в донецком «Металлурге», а с одесским «Черноморцем» вас связывает не только тренерское, но и игроцкое прошлое. Чувствовали ли вы себя на Украине своим, может быть, вам ваше прошлое в «Динамо» Киев помогало?
— Я родился в Баку, а там никто не разбирал, кто ты такой по национальности и откуда. Многонациональный город: азербайджанцы, русские, армяне. Я украинского языка не знал. Традиций в семье каких-то тоже не было. Когда в Донецке и в Одессе приходилось разговаривать с высшим руководством о каких-то важных футбольных вещах: о покупке игроков, о повышении зарплаты, то никто со мной по-украински не разговаривал. Отношение было хорошим. А сейчас уже по понятным причинам никто не звонит.
— Виталий Викторович, можно задать сугубо личный вопрос о вашей жене Басе Александровне. Как студентка МГУ полюбила футболиста? Дальше никаких намёков не будет.
— Мы познакомились в Москве, в компании, о высоких материях не говорили (смеётся). Я приехал в Москву на лечение, будущее моё не выглядело тогда безоблачным. Она сначала не знала, что я известный футболист, а я не знал, что она в МГУ учится. Стали встречаться, ближе познакомились, а потом поженились. Два года назад была золотая свадьба.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко
— Валерий Филатов, с которым вы знакомы по московскому «Локомотиву», назвал вас недооценённым тренером. Почему вам на высоком уровне в России, в отличии от того же Юрия Сёмина, поработать так и не удалось, и ещё почему ваш папа в тренерской профессии не шагнул выше мальчиков? В чём на ваш взгляд причина?
— Работа тренера зависит не только от того, как у тебя голова работает, какие у тебя знания, способности, но и от удачи. Во-первых, ты должен что-то выиграть, проявить себя, от этого идёт твой дальнейший рост, твои перспективы. Если ты просто работаешь, делаешь всё правильно, а результата нет, то рассчитывать на что-то серьёзное вряд ли возможно. В футболе и в спорте в целом нужен результат — это оценка твоего труда, и от него потом нужно отталкиваться. А то, что конкретно мне не удалось сделать в жизни что-то более значимое, то назовите это стечением обстоятельств или судьбой (смеётся). А что касается папы, то он любил футбол, любил работать, любил заниматься с детьми. Воспитание детей — это тоже хорошее дело. Его всё устраивало. Он выиграл с детьми как тренер сборной Азербайджана «Кубок Надежды». Он был почитаем, его знали. А амбиций куда-то выше идти у него не было.
— А как вы оказались в «Локомотиве» в роли начальника команды? Вы, насколько известно, с Юрием Павловичем Сёминым нигде раньше не пересекались.
— Нет, не пересекались, но я был с ним знаком. Мы знали друг друга, иногда общались. Когда я закончил играть в «Локомотиве», то меня руководство клуба отправило учиться на тренера в ВШТ, чтобы я потом пришёл назад в качестве тренера в «Локомотив». Но когда я через два года вернулся, то там уже был Сёмин, и я стал работать начальником команды. Но я не был кабинетным начальником, находился всё время во время тренировок вместе с главным тренером на поле, участвовал в процессе, подсказывал, тренировал вратарей.
— А Юрий Павлович вас воспринимал больше, как конкурента или как друга?
— Как друга. Он знал мой опыт, моё видение футбола, учитывал то, что я прошёл школу Лобановского и хотел, чтобы я добавил его методику в тренировки «Локомотива». Мне разрешалось очень многое в работе с игроками.
— Вы рано закончили свои выступления в сборной СССР, понятно, что повлияла болезнь и борьба за то, чтобы вернуться к прежним кондициям, но затем вы в 25 лет попали в одесский «Черноморец». Константин Зырянов, ваш подопечный, в 29 лет попал в национальную сборную России к Гусу Хиддинку и успел оставить яркий след во время выступления за неё. А вас, я так понял, больше в сборную ни разу не вызывали. Вам было обидно? Но ещё я подметил, что после того, как вы помогли сборной выйти на Евро-72, то после этого наша команда не была на финальном этапе континентального первенства целых 16 лет…
— Нет, обидно мне не было. Я себе в самом начале карьеры высоко поднял планку, а в дальнейшем по физическому состоянию уже не смог вернуться на прежний уровень. Да и о болячках моих наверняка знали. А ещё за мной уже шло новое поколение нападающих, тот же Олег Блохин. Обиды никакой нет. То, что я после всего, что выпало на мою долю, смог вернуться в большой футбол — это и было моим главным достижением!
— Вы играли вместе с Алексеем Ильиным в московском «Локомотиве», а потом он вам помогал в качестве тренера по физподготовке в раменском «Сатурне» и в «Ростове». Это ваш соратник, товарищ?
— Да, я мог на него положиться плюс он был в прекрасной физической форме. Я ему давал свои методики, и он выполнял сам все упражнения вместе с футболистами.
— А сейчас у вас какой круг общения? C кем близкие отношения из нашего футбольного мира?
— Особо ни с кем. Звонят иногда люди, с кем раньше работал. Да и меня часто нет в России, уезжаю к дочке в Боливию. Жизнь так сложилась, что и раньше я много лет здесь отсутствовал: то Боливия, то Израиль, то Украина… Мои друзья по большому счёту — это моя семья.
— Жена ваша как себя чувствует, она какое-то время была не совсем здорова?
— Спасибо, сейчас всё нормально.
— В конце нашего разговора я хочу вас вернуть в ваше детство и юность. Вы бакинец, и я уверен, что помните азербайджанскую кухню, сейчас что-нибудь готовите своим внукам?
— Трудный вопрос (cмеётся). Давайте отвечу так: могу приготовить шашлыки.
Александр Мирзоян, экс-футболист «Нефтчи», «Арарата» и «Спартака»:
— С Виталием Викторовичем Шевченко мы знакомы с детства, тогда он был для всех нас Виталик. Мы начинали вместе играть в группе подготовки бакинского «Нефтяника». Он был очень одарённым и техничным игроком, капитаном нашей команды. У нас было два тренера — Евгений Иванович Жариков и Виктор Нестерович Шевченко, отец Виталия. Мы тогда выиграли первенство Баку в своей возрастной категории, и газета «Физкультурник Азербайджана» поместила фотографию нашей команды с заголовком: «Самые маленькие чемпионы!». Ну а потом мы уже с ним ездили в ГДР на юношеский чемпионат Европы, где выиграли бронзовые медали. Дальше наши пути разошлись, Виталий уехал в «Динамо» Киев, а я чуть позже в ереванский «Арарат». Но мы остались до сих пор в нормальных добрых отношениях. Вспоминаю часто его папу Виктора Нестеровича, который сам играл центрального защитника и уделял много внимания мне, подсказывал много. Очень важно в раннем возрасте иметь хороших учителей, какими были наши тренеры. Хочу пожелать Виталию крепкого здоровья и пусть побольше общается с нашим ветеранским движением.
Текст: Александр Косяков.
Фото: из личного архива Виталия Шевченко.
Разумные слова тренера. Истина, которую забыли многие современные физруки.