48 мин.

Из академии «Краснодара» – в университет США. Как не стать профи в России и ни о чем не жалеть

193

Любовь Курчавова – из-за океана.

Каждый год российские академии выпускают около тысячи игроков.

В РПЛ попадают единицы, в Первую лигу – несколько десятков, во Вторую – около сотни. Что происходит с остальными?

У воспитанника «Краснодара» Павла Дашина – крайне нетипичная история. Когда после выпуска ему не предложили контракт, он получил спортивную стипендию в США – и уехал учиться в университет. Дашин не только получает образование, но и продолжает играть в футбол – на хороших полях, с сильными соперниками и классной экипировкой.

Сейчас Павлу 24 года. Он заканчивает обучение и уже пару лет развивает агентство, которое помогает российским футболистам переезжать в США, чтобы попробовать что-то новое.

Любовь Курчавова пообщалась с Павлом, чтобы узнать все о его пути.

«Лучшая в России». Академия «Краснодара»: настаивали на важности образования и следили, чтобы воспитанники пользовались ножом и вилкой

– Расскажи о себе.

– В 2018-м я закончил академию «Краснодара», поступил в университет в Краснодаре, а после первого курса – в 2020-м – переехал в Штаты.

Сейчас мне 24. Учусь в третьем университете. Сначала за три года получил бакалавра по бизнесу в Джорджии, потом поступил в магистратуру в Южный Иллинойский университет, а сейчас переехал в Южную Каролину – на годовую программу магистратуры.

– Почему ты менял университеты?

– Можно было остаться – и тренер даже предлагал. Но почему нет? Хочется что-то новое попробовать, где-то еще поиграть – я был в Иллинойсе, сейчас – на берегу океана в Южной Каролине. Тепло, классно, пляжи.

Плюс переезд – это новый опыт и встречи с новыми людьми.

– Ты родился в Краснодаре?

– Да.

– Сначала занимался в обычной футбольной школе?

– На тот момент она называлась СДЮСШОР на 2-й Пятилетке, сейчас – Академия футбола Краснодарского края.

Потом появился «Краснодар» (клуб основан в феврале 2008-го, академия – в марте – Спортс’’). Я два года ездил в базовую школу на тренировки и игры, а в 12 попал в интернат. Сразу взяли: играл за основную городскую команду «Краснодара» и постоянно был на виду.

– В «Краснодаре» что-то поразило после СДЮСШОР?

– Да нет, если честно. Я перешел в 2011-м, спустя всего три года после появления клуба. Когда играли за СДЮСШОР против них, мы доминировали. Потом «Краснодар» подтянулся, и мы побеждали уже не 5:0, а 1:0 или вообще играли 1:1.

Если честно, [уход из СДЮСШОР в «Краснодар»] – не мое решение. Родители перевели. Но я, помню, был рад.

Хорошо запомнил экипировку Kappa, очень качественные поля, современные раздевалки и манежи. Наверное, это впечатляло, но я был ребенком и не особо об этом думал. Просто тренировался и играл.

Это сейчас «Краснодар» – уже бренд. А в то время в городе еще любили «Кубань» – было много отбитых фанатов. Из-за этого не особо хотелось афишировать, что играешь в «Краснодаре». А сейчас по городу люди спокойно гуляют в клубной экипировке – круто.

– Почему академия «Краснодара» – особенная?

– Наверное, из-за отношения руководителей к воспитанникам. Уровень подготовки и условий там феноменален. Я всегда считал, что это лучшая академия России. По-прежнему так думаю. В последние пять лет – не только по условиям, но и по результатам: «Краснодар» доминирует в ЮФЛ.

В академии очень много внимания уделяют воспитанию: закладывают правильные ценности, прививают дисциплину и самостоятельность, следят за манерами. Например, в столовой нас буквально заставляли пользоваться вилкой и ножом.

И, конечно, учеба. Нам прямо-таки доносили, что образование – это очень важно, потому что футболистами станут не все. За плохие оценки были санкции – могли отстранить от тренировок.

– Каким был распорядок дня?

– Вставали, наверное, в полседьмого или семь, шли на завтрак. В 8-8:30 – тренировка. Обычно утренние тренировки были на технику или по позициям. Сразу после – душ и школа. Учеба начиналась где-то в 10-10:30. Два-три урока, обед, еще три урока. Обычно шесть-семь уроков в день. Где-то в четыре мы заканчивали, переодевались и шли на вечернюю тренировку, которая начиналась в 17-17:30.

После – возвращаешься в коттедж, делаешь уроки и ложишься спать. С этим было строго: если отбой, то отбой – свет выключают, все по комнатам.

И так – каждый день. Иногда это непросто.

– Расскажи про такие моменты.

– Бывало просто сложно – делал все словно на автомате.

Наверное, это цена, которую ты готов платить ради мечты стать футболистом. В академию реально попадают лучшие из лучших. Один из тренеров даже говорил: «Вы лишены обычного детства». Но ты готов к этому.

Сейчас с ребятами тепло вспоминаем то время. Да, непросто, но в то же время интересно и весело. Много путешествовали: тогда мир был открыт, так что играли против топовых академий – «Милан», «Ювентус», «Порту», «Фенербахче», «Галатасарай», «Бешикташ». Трижды ездили в Италию, неоднократно играли в Боснии, Сербии, Турции. Было классно.

– Как родители себя чувствовали, учитывая, что так редко тебя видели?

– Не знаю. У меня никогда не возникало мысли остаться дома. Я с детства мечтал о профессиональном футболе. Плюс меня так воспитали, что никогда не сомневался: тренировки – это хорошо.

Понимал, что это мне поможет. Так и получилось. Очень благодарен и академии, и лично Сергею Николаевичу [Галицкому], и всем, с кем там работал. Во многом благодаря качественному школьному и футбольному образованию я в Штаты и переехал.

– Ты часто видел Галицкого, когда был в академии?

– Он регулярно приезжал. Раз в неделю – точно.

Когда был маленьким, он посещал много матчей молодежки. Мы ходили посмотреть [игру], и он тоже сидел на стадионе.

Бывало, на вертолете прилетал. Впечатляюще, конечно.

– Расскажи про шахматы.

– В академии дважды в неделю был урок шахмат. Среди воспитанников проводился турнир – я обычно выигрывал, потому что с семи лет занимался. Благодаря этому к 12 достиг какого-то уровня.

10-15 лучших попадали на сеанс одновременной игры с Галицким на выпускном. Шесть выпускных у меня было – шесть раз играл с Сергеем Николаевичем.

– Это честь для ребят в академии?

– Да. На сеансе одновременной игры все собирались вокруг и болели за своих. В академии вообще шахматы любят, так что сыграть с Сергеем Николаевичем – это престижно и классно.

– Он стремился выиграть?

– Конечно. Это спортивный дух.

В какой-то из годов воспитанники победили по общему счету – забрали у него больше половины партий. Так он в следующем году либо все выиграл, либо только в одной уступил.

– Галицкий расстраивался, когда проигрывал?

– Не знаю. Ему явно было не все равно.

А еще он очень уставал. Шахматная партия в целом энергозатратна, потому что это активная умственная деятельность, а 10-15 досок одновременно – невероятно сложно. Несмотря на это, Галицкий везде играл достойно и часто побеждал. Под конец было прямо видно, что очень утомлен.

– Кто в академии «Краснодара» по-футбольному впечатлял сильнее остальных?

– 1999 год рождения. Очень сильная команда, первый возраст академии с победой на чемпионате России. Мы [2001-й] были вторым.

Потом ребята 1999-го перешли в молодежку. Выиграли первенство и там. Сильное поколение. Несколько футболистов оттуда прям впечатляли – Мотя [Сафонов], Игнатьев, Шапи, Уткин, Черников.

– Помнишь, как узнал, что тебе не предложат контракт в «Краснодаре»?

– Скажу честно: я почти не играл, особенно под конец. Понимал, что к чему. Без проблем – это решение клуба и тренерского штаба. Все нормально.

– Испытывал разочарование?

– Конечно. Есть же самолюбие и амбиции – очень хотелось играть, сто процентов. Обидно сидеть на скамейке, но это жизнь. Так бывает, ничего страшного.

Возможно, только благодаря этому я оказался там, где нахожусь сейчас. Может, не зря говорят: «Все, что ни делается, – к лучшему».

В моменте бывало обидно, но я старался спокойно к этому относиться и делать все, что от меня зависело. 

– Чего не хватило, чтобы остаться в «Краснодаре»?

– «Краснодар» – топовый клуб, попасть в основу очень непросто, каждый год из академии уходят множество ребят. Может, я просто не подходил и не дотягивал. Такова реальность.

– Сколько ребят из твоего возраста стали профессиональными футболистами?

– Сложно назвать точное число, но человек 5-6 – точно. Может, даже больше – человек 10. Кто-то в Премьер-лиге играет, кто-то – в ФНЛ и Второй лиге (в РПЛ – двое: Данила Ведерников играет за «Оренбург», Вячеслав Литвинов – за «Сочи» – Спортс’’).

Мы поддерживаем общение. Мои близкие друзья из академии не играют профессионально, но есть приятели, которые остались.

– Как в «Краснодаре» восприняли твою карьерную траекторию?

– Там рады. После выпуска я пару раз приезжал в академию и общался с учителями и руководством. У меня очень теплые отношения с академией: там чувствую себя так, словно возвращаюсь домой.

«Звучало как сказка и какой-то скам». Как Дашин уехал в американский университет

– После академии «Краснодара» ты искал команду в России?

– Нет. Уже тогда нацелился на Америку.

Конечно, были мысли поиграть профессионально, но на тот момент я уже определился. Говорят, сомневаться нужно при выборе цели, а, выбрав ее, двигаться только вперед.

Я знал, чего хочу, и просто к этому готовился. Поступил в КубГУ, потому что там есть команда – ректор Михаил Борисович [Астапов] очень любит футбол, болеет за «Краснодар». Сергей Николаевич – выпускник КубГУ, сильно поддерживает университет: обновлял поле, создавал какую-то инфраструктуру.

Михаил Борисович на связи с академией «Краснодара», так что ребята, которые не хотели в инфиз (Кубанский государственный университет физической культуры, спорта и туризма – Спортс’’), могли поступить в Кубик. Там точно были Мотя [Сафонов] и Фомин, который сейчас в «Динамо». Ну и я тоже. Мы тренировались, играли – достаточно неплохой уровень. КубГУ даже трижды выиграл чемпионат Европы среди студентов. Поэтому туда и поступил.

– То есть ради футбола?

– Да, хотел играть и оставаться в форме. Плюс заинтересовал факультет международной экономики.

– Как ты оказался в США?

– В одиннадцатом классе началась суета: ЕГЭ, подготовка к экзаменам, поступление. Нужно было определяться с будущим. На тренерский факультет инфиза не хотел. Думал, что делать.

Я нормально учился – даже получил золотую медаль. Мог поступить в Вышку и еще несколько московских университетов на бюджет – проходил, потому что была олимпиада. Такой выбор: можешь жить и учиться в Москве, но нужно заканчивать с футболом – совмещать невозможно. Еще вариант: после академии «Краснодара» поехать куда-нибудь во Вторую лигу. Но тогда надо было поступать в инфиз.

И в этот момент я краем уха от папы услышал, что чей-то знакомый учится в Америке и играет в баскетбол за университет. Но ни конкретики, ни контактов – ничего.

Тогда стал гуглить. Увидел, что что-то такое есть. Потом в ютубе нашел пловца, который уехал и снимал про это. Написал в инсте, он дал контакты агента, который ему помог, и мы созвонились. Когда он рассказывал мне обо всем, звучало как-то очень круто. Как сказка.

Для нас в целом же «попасть в Америку» звучит как что-то сложное и нереальное. А тут еще можно и учиться, и играть в футбол… Честно, звучит, как какой-то скам. Я где-то месяц подумал, а потом решил с ним [с этим агентом] двигаться. Мы ни разу не виделись – общались только по телефону. Но я доверился.

И через два года, после первого курса, уехал в Америку.

Если честно, не верилось до последнего. А потом – раз, и визу получил. Два – уже и в самолете. Три – вот и в Америке приземляюсь. И все это становится реальностью.

Я, конечно, ехал с горящими глазами, но в никуда. Вслепую. Не было ни знакомых, ни друзей. Даже не знал, как это все выглядит.

– Тебе было страшно в какой-то из этих моментов?

– Не-е-ет, вообще не было. Только вперед. Без оглядки.

Хоть я и не боялся, папа сказал: «Всегда можно вернуться домой. Глупо не попробовать, а потом думать «как было бы, если бы».

Поэтому я очень рад, что переехал. Всем говорю, что считаю это лучшим решением в жизни. Если бы мог, точно повторил бы и еще раз пережил все это. Чуть-чуть даже завидую ребятам, которым сейчас помогаю поступить: у них все впереди.

– Почему ты не уехал в США сразу после академии?

– Просто после одиннадцатого класса нужно было сдавать не только языковой экзамен, но и их аналог ЕГЭ. С английским у меня все было сложно, поэтому я не хотел: понимал, что не успею подготовиться.

Так мы решили, что отучусь год в Краснодаре, а потом переведусь – и уеду таким образом. Просто при переводе этот экзамен [SAT, аналог ЕГЭ в США] уже сдавать не надо – только языковой.

Но так было тогда. После коронавируса 90% университетов вообще перестали его требовать.

– Расскажи про специальность. Как выбирал?

– Я учусь на Business analytics.

Вообще, я мечтал стать футболистом и не понимал, кем быть, если не им. Есть люди, которые с детства хотят стать врачами, учителями, физиками, программистами, а я вот особо не знал.

Экономика и бизнес – довольно обобщенные факультеты. Эти знания много где можно применить. Поэтому выбрал их.

– Родители поддержали твое решение уехать?

– Я услышал о такой возможности от папы, так что от него изначально был зеленый свет. Мама относилась скептически, пока не было конкретики. Когда она появилась, ее мнение поменялось.

Никогда не было такого, чтобы родители говорили: «Может, останешься? Может, не надо?» Они меня поддержали и помогли с переездом. Очень им благодарен.

– Помнишь первые минуты в Америке?

– Конечно.

Тогда был коронавирус, поэтому я летел в абсолютно пустом самолете. Было круто.

Впустили в страну, поставили штамп. Выхожу из аэропорта – встречает ассистент тренера на большом черном пикапе. Выехали, едем по хайвею… Не знаю.

Казалось даже, что воздух немного другой. На самом деле я и сейчас иногда думаю, что это так. Может, немного преувеличенно прозвучит, но это как будто разные миры.

– Можешь про это подробнее рассказать?

– Это как в фильмах, которые мы все смотрим. Их мир очень похож на эти фильмы.

Другой народ, другая жизнь. Не говорю, что где-то лучше, а где-то – хуже. Это просто другое. Мы разные, и это ощутимо.

– В чем?

– Американцы точно более открытые – small talk, все дела.

– На каком уровне был твой английский?

– Очень слабый. Постоянно воевал с ним: думал, что он мне не дается. Понятно, была база из школы, но разговаривать нас не научили.

А языковой экзамен – среди требований при поступлении. Под него я занимался с репетитором раз-два в неделю. Кое-как сдал и приехал сюда с очень слабым английским. Но был открыт, мог посмеяться над собой вместе с остальными.

За два-три месяца адаптировался. Часто говорят: окажешься в языковой среде – быстро заговоришь. Это правда.

– Ты перед переездом общался с тренером команды, в которую ехал?

– Да. На ломаном английском, с горем пополам коммуницировали. Мало что помню из тех разговоров – может, половину вообще не понимал 😅. Но он точно был заинтересован – я сразу же попал в состав. Тренер сыграл большую роль – очень помогал в первое время. И вообще команда попалась классная: отзывчивые, приветливые ребята.

Получить спортивную стипендию в США можно даже из КФК: нужны видеонарезка, экзамен по английскому и оценки из школы

– Зачем вообще американским университетам спортсмены?

– Здесь поддержка своего университета – целая культура. В Америке очень развит студенческий спорт. Целая индустрия, в которой крутятся если не миллиарды, то точно миллионы долларов. Если ребенок с детства занимается спортом, сразу планируется, что потом он будет играть за университет, а, может быть, и вообще станет профессионалом. 

В каждом университете много видов – плавание, теннис, американский футбол, баскетбол, борьба, легкая атлетика, европейский футбол и так далее. В университетах на севере есть и хоккей, а на юге – гольф. Встречается даже конный спорт.

Университеты ежегодно соревнуются и, конечно, хотят выигрывать, так как победы повышают их репутацию. Соответственно, им нужны сильные спортсмены. Поэтому они предлагают стипендии. 

Возможность совмещать учебу и спорт здесь уникальная. Тренируешься каждый день, регулярно играешь, при этом получаешь хорошее образование, и твои классы никак не пересекаются с тренировками.

– Почему американцам так интересен студенческий спорт? Для меня удивительно, что люди всерьез могут ходить на матчи университетских команд. 

– Для меня это поначалу тоже было странно.

Здесь просто любят спорт. Например, когда они идут на американский футбол, есть такая тема, как tailgate – можно сказать, вечеринка. Все собираются за пару часов до матча, разворачивают тенты с едой и напитками, вместе веселятся под музыку, а потом большой компанией идут на матч. Им нравится так проводить время.

– Спортивные стипендии в американских университетах – как они устроены?

– Стипендия бывает полной и неполной. Полная покрывает все – обучение, которое в среднем стоит 40-50 тысяч долларов в год, проживание, страховку и питание. Частичная закрывает 70-80-90% расходов. В первый год могут доплачивать, например, за проживание и питание, а потом предложить полную стипендию.

Так было у меня: в первый год пришлось доплатить порядка 7 тысяч долларов за проживание и еще тысячу – за страховку. Но не все сразу: половину – за первый семестр, еще половину – за второй. А со второго года все для меня стало бесплатным. Затем перевелся в первый дивизион NCAA – тоже с полным покрытием расходов. Сейчас на полной стипендии.

– Нужно показывать достижения, чтобы получить стипендию?

– Зависит от вида спорта. В футболе нужна видеонарезка лучших моментов минуты на 3-4 – это главное, на что смотрят. Просто хайлайты в зависимости от позиции: если ты нападающий, то, понятно, фокус на забитых голах и дриблинге.

Помогает и сильный бэкграунд – например, топовые академии за спиной. Если ты там даже какое-то время обучался, сыграет на руку. Нет необходимости подтверждать разряд или уровень в футболе.

В этом плане получить стипендию в индивидуальных видах спорта немного сложнее. Например, здесь относительно много теннисистов из России. Точно больше, чем футболистов. Так вот, у теннисистов рейтинг – и по нему сразу понятно, что ты из себя представляешь. То же самое – с легкой атлетикой или борьбой. Если ты мастер спорта России, при рассмотрении заявки сразу понимают, что это уровень. В таком случае даже не нужно заморачиваться.

– Футболист уровня Второй лиги для американского университета – это окей?

– Думаю, да. Спокойно здесь заиграет.

– А КФК?

– Тоже.

У меня есть разные примеры: переезжали и воспитанники академий, и ребята с КФК. Здесь очень много учебных заведений, команда найдется.

Возможно все: парень может играть на КФК, переехать, отыграть сезон-два в одном университете, зафеерить, а потом перевестись в первый дивизион NCAA. И даже не исключено, что он после этого станет профессионалом.

Сюда главное попасть, а двигаться здесь уже гораздо проще. В Европе о такой возможности [получить спортивную стипендию в США] знают давно, больше двадцати лет. У нас в России и странах СНГ об этом еще мало известно.

Перспективы есть: ежегодно клубы МЛС и других профессиональных лиг подписывают студентов из первого дивизиона NCAA – это нормальная практика. Скауты и агенты реально следят за этими соревнованиями. Причем не только в США, но и в Европе – например, в Англии. Говорю об этом, потому что сам общался с несколькими лондонскими агентами. В больших агентствах есть целые отделы, которые следят за студенческим спортом США.

Если заиграть не получится, спокойно можно найти команду в Европе или России – по крайней мере, во Второй лиге. Потому что здесь ты реально в форме: играешь против хороших футболистов, каждый день тренируешься.

Если с футболом все-таки не выйдет – травма или просто перегорел, – есть и другая перспектива: у тебя же американское образование. Вне зависимости от университета оно позволяет устроиться на работу в Штатах, Европе или России. Время на поиск будет – визу продлевают еще на год после выпуска. 

– По поводу видеонарезки: получается, вывод об игроке делают на основе хайлайтов на три-четыре минуты?

– Если нарезка заинтересовала, просят один-два полных матча и смотрят их. В случае дальнейшего интереса уже организовывается созвон, где присутствуют тренер и игрок.

Но ты правильно подметила: на видео действительно можно сделать из себя Лионеля Месси, а в реальности быть кем-то совсем другим. В связи с этим тренеры не рискуют и в первый год никому не дают полную стипендию: бюджет ограничен, и они потратят деньги впустую, если предоставят полную оплату, а игрок окажется слабым. В таком случае деньги тренеру уже никто не вернет – и останется меньше вариантов для привлечения других игроков.

В связи с этим сначала дают частичную стипендию. За первый год на игрока смотрят. И дальше, если всех все устраивает, переводят его на полную стипендию.

– А если игрок приезжает и не вывозит?

– Просто остается на таком же уровне.

– На частичной стипендии?

– Наверное, да – просто продолжит доплачивать.

– Бывало, что ты просил ребят, которым помогаешь с поступлением в США, переделывать видеонарезку?

– Конечно.

– Как ты понимаешь, что нарезка не подходит?

– Важно, чтобы она была хайповой: музыка, яркие хайлайты. Иногда смотрю на свою нарезку и думаю: блин, выпустите меня на поле.

Это должно цеплять глаз. Я не профессиональный скаут, но основные моменты могу понять: хорош ли человек с мячом, в отборе, как там с пасом. Плюс я здесь общаюсь с тренерами. Соответственно, могу дать рекомендации.

– Ты сказал про музыку. Даже это влияет?

– Думаю, да.

– Нужно что-то эпичное?

– Да. Что-то, что классно звучит.

– Что нужно для поступления, кроме видеонарезки?

– Желательно говорить на английском. Если не знаешь, нужно учить и готовиться к экзамену. Сейчас можно сдать либо TOEFL, либо относительно несложный Duolingo. Я сдавал IELTS, но теперь он в России запрещен.

Еще потребуются переведенные на английский оценки за девятый, десятый и одиннадцатый классы.

Ну, и все. Так что еще один плюс этого способа поступления – не нужно писать кучу эссе и мотивационных писем, получать рекомендации.

– Ты сказал, что при поступлении помогают сильный бэкграунд и топовая академия в портфолио. Академию «Краснодара» такой считают?

– Конечно. Команда на слуху – многие о ней знают. Говорят: «Да-а, точно, они в Лиге чемпионов играли когда-то, слышал». И сама академия – реально топовая.

– В рамках стипендии тебе дают деньги на личные расходы?

– Как правило, нет.

Зависит от того, как будешь тратить. Бывает, на семестр дают три тысячи долларов – на питание. Если ты их не тратишь за четыре месяца, что-то остается на личные расходы.

Но у международных студентов есть возможность зарабатывать на кампусе – можно официально работать до 20 часов в неделю. Работа достаточно легкая – в библиотеке, столовой или помогать какому-то профессору. Зарплата зависит от штата, но в среднем это 15 долларов в час, то есть где-то тысяча в месяц. И это при том, что здесь не на что тратить.

– Где ты работал?

– В Старбаксе – несложно и прикольно.

В первом университете я работал тьютором – сидел в центре, ко мне студенты могли обращаться за помощью, например, с подготовкой домашнего задания. Это было очень легко – почти никто не приходил, а часы и деньги капали.

Все о студенческом футболе в США: несколько сотен команд, сезон длится с августа по декабрь

– Расскажи про студенческие лиги.

– Главная и самая престижная – NCAA. В ней три дивизиона, первый – самый топовый: лучшие спортсмены, самые классные университеты, у них больше всего денег. Для понимания: там играют ребята из европейских академий. Например, пацан из моей команды занимался в «Ман Сити» в одном возрасте с Филом Фоденом, еще один играл за юношескую сборную Швейцарии, другой – за академии «Бетиса» и «Малаги». 

Еще у меня в команде играет парень Ник, который и сам хороший футболист, но интереснее, что его папа – Маркус Мюнх – играл за «Баварию» вместе с Оливером Каном.

В NCAA достаточно серьезный уровень. Но есть и другие лиги и дивизионы, где можно просто начать. Например, еще одна ассоциация – NAIA. Она немного моложе, зато лояльнее – проще попасть, там больше стипендий предлагают. Международному студенту туда легче переехать в первый год.

Между университетами есть система трансферов, то есть можно заехать в NAIA, отыграть год-два, а потом перевестись в первый или второй дивизион NCAA.

Здесь можно найти команду под футболиста практически любого уровня. Понятно, есть случаи, когда мне пишут: «Я играл в чемпионате двора/города/школы». Вот с таким точно не получится. Но если ты играл 11х11 на неплохом уровне, варианты найти можно. Особенно если видеонарезка качественная.

– Ты сейчас в первом дивизионе NCAA?

– Да.

– Команды делят по штатам?

– Да, в NCAA 212 команд. Проводить такой чемпионат невозможно, поэтому их разбивают по конференциям – Южная, Западная и так далее. В каждой в среднем по десять-двенадцать команд. Сначала идет регулярный чемпионат, по итогам которого восемь лучших попадают в плей-офф конференции – первая играет с восьмой, вторая – с седьмой и так далее. Чемпион едет на национальный чемпионат США, где встречаются победители всех конференций. Там тоже плей-офф – с 1/32.

Выиграть национальный чемпионат США – это прям топ, очень круто. Если пройти до конца, получается полноценный сезон, много игр. Это очень непросто.

– Временные рамки сезона совпадают с учебным годом?

– Обычно он длится с августа по декабрь, если выйти в плей-офф. Последняя игра чемпионата у нас 1 ноября. Если пройдем дальше, сыграем в плей-офф. Продолжительность сезона зависит от выступления.

Весной, как правило, мы просто тренируемся, работаем над физподготовкой, проводим товарищеские матчи. Официальных игр нет.

При этом учеба всегда на месте – если что-то пропускаем из-за выездных матчей, все профессора в курсе. Никаких проблем, они адекватно к этому относятся. Наоборот, всегда только «Good luck!»

Преподаватели вообще очень отзывчивы – особенно в отношении международных студентов. Все понимают, что ты далеко от дома, это не твой первый язык, поэтому всегда готовы помочь.

– Какая средняя посещаемость?

– Зависит от университета: где-то по 4-5 тысяч человек, где-то – 100-200. Влияет и отрезок сезона: больше всего людей на плей-офф, на регулярных матчах – поменьше.

Когда учился в Иллинойсе, дважды сыграл в их важнейшем дерби – против Сент-Луисского университета. Это одно из самых больших дерби в университетском футболе – ведет историю с 1970-х. Есть даже переходящий трофей. Вот этот матч два года подряд проходил на стадионе МЛС, где играет «Сент-Луис».

Там было около девяти тысяч зрителей. Мы дважды выиграли, получили кубок. Прикольный опыт, классно.

Сейчас живу на юге. Здесь мы всегда играем и тренируемся на очень качественных натуральных полях. Студенческие стадионы обычно небольшие, но классные. На них приятно играть.

– Зрители покупают билеты?

– Да, но они дешевые – долларов 25. А вот на американский футбол могут быть прямо-таки дорогие – от 50 до 150 долларов. Цена зависит от игры – плей-офф дороже регулярного сезона.

– Есть ограничения по возрасту или какому-то еще признаку, после которого ты уже не можешь играть в студенческий футбол?

– Да, но тут много нюансов.

Обычно студенту дают четыре сезона, в ходе которых он может получать стипендию и играть за университет. Например, NCAA очень строгая. Чтобы там играть, желательно поступать либо сразу, либо спустя год после окончания школы. Если позднее, могут дать не четыре, а три или два года. Плюс могут попросить объяснить, почему ты не поехал сразу после школы – может, была травма или еще какие-то проблемы?

Так что, если хочется в NCAA, нужно поступать как можно скорее.

NAIA более лояльная. Туда можно и позднее переехать. Например, в этом году ко мне обратился пацан – футболист 2001 года, мой ровесник, не самый сильный бэкграунд, без топовых академий за спиной. Я ему сразу сказал, что будет сложно. Тем не менее в августе он переехал на первый курс в 24 года.

– Он переехал в 24 – сколько лет стипендии ему дадут?

– Четыре, потому что он в NAIA. В этом и заключается разница между двумя дивизионами..

Я тоже переезжал в NAIA, так как поступал в 2020-м – в разгар коронавируса многие университеты NCAA закрыли прием международных игроков. Не хотел ждать год, поэтому поехал в лигу попроще, а уже потом перевелся в первый дивизион NCAA.

– Бывает, что университеты переманивают друг у друга самых талантливых игроков?

– Да. Но официально они не имеют права, поэтому, как правило, контактируют через посредников. Не знаю, борются ли с этим, но такие случаи есть.

«Здесь гораздо больше свободного времени, чем в России». Как живет студент-атлет в США: тренировки каждый день, учеба подстроена под спорт

– Как выглядит твоя неделя?

– Во время сезона мы тренируемся каждый день в 7:30 утра, поэтому в семь часов уже нужно быть в раздевалке. В последнее время у нас плотный график с играми дважды в неделю. Когда не играли, тренировались.

Учеба – днем сразу после тренировки. Вечером – немного свободного времени.

Когда одна игра в неделю, можно сделать полный цикл. Тогда дважды в неделю двухразовые тренировки – добавляется спортзал. Условно, в 7:30 тренируемся на поле, а в два часа дня встречаемся в зале.

Настоящий режим спортсмена.

– Как много у тебя при этом классов?

– Так как я в магистратуре, немного – всего два. Так что учусь дважды в неделю.

В бакалавриате у тебя минимум четыре класса, иногда – пять или шесть, если есть возможность (речь о предметах – Спортс’’). Как правило, два-три урока в день. Но бывает, что и один. А когда-то вообще может не быть занятий. Продолжительность класса – 45-60 минут в зависимости от профессора и предмета. Не полтора часа.

Здесь гораздо больше свободного времени, чем у нас в России.

– Ты сам составляешь себе расписание?

– Можно так сказать. К каждому студенту прикрепляется advisor – профессор, который помогает составлять расписание таким образом, чтобы учеба не пересекалась с тренировками, а график тебя устраивал.

– Как выглядят ваши выезды?

– Как правило, остаемся с ночевкой в отеле.

Например, вчера [в субботу] только вернулись с выезда. Выехали в пятницу, в дороге провели часа три-четыре. После приезда потренировались в университете, против которого играем. Затем – отель, ужин. Иногда есть какой-то scout report, то есть теория. Затем – отбой, утром – опять теория, потом – матч. Мы сыграли в шесть часов вечера, после этого поехали обратно.

– Каким был самый далекий выезд?

– В прошлом году дважды играли в Техасе – часа два-три на самолете.

– В твоей команде не все в магистратуре?

– Нет, обычно человек пять-шесть. Играют и 19-летние первокурсники, и магистры. Получается такой микс.

– У тебя два класса дважды в неделю, а у них – гораздо больше, при этом они могут уехать на три дня, и это не сказывается на их учебе?

– Да. В начале семестра advisor команды выдает нам письмо для профессоров, где указано, в какие дни студента не будет из-за футбольных соревнований. Приносишь – и после этого никаких вопросов.

– Пропущенные занятия ты потом должен отработать?

– Нет. Если есть какое-то задание, то тебя, конечно, от него не освобождают. Тебе можно просто не приходить на класс.

– Но ты же не узнал, что на нем было.

– А там такого нет. Все в электронном виде: видишь, какие у тебя задания на эту и следующую неделю. Дедлайн обозначен, и ты можешь сам решать, когда им займешься: каждый день по чуть-чуть, оставишь на последний момент или еще как-то.

Здесь очень важны дисциплинированность, тайм-менеджмент, самостоятельность.

– Ты живешь внутри кампуса?

– Если ты первокурсник, можно сказать, обязан жить в общаге – это правило.

Со второго года можно жить вне кампуса. Я жил в общежитии первые три года, так как университет находился не в городе, а чуть за его чертой. Из апартаментов пришлось бы ездить на машине, так что жил в общаге с пацанами – было классно.

Когда перевелся в магистратуру, уже был выбор. Сейчас живу в классных апартаментах на троих: у каждого своя комната и ванная, делим только кухню и гостиную. Еще у нас в апартах есть паркинг, лаундж-зона, бильярд, бассейн, настольный теннис. Топ.

В общежитиях, как правило, по два человека в комнате. Обычно две комнаты соединены коридором, и там как бы вместе живут четверо. Где-то одна ванная на двоих, где-то – на четверых, зависит от общежития.

Так что апартаменты – просто комфортнее, чем общежитие.

В месяц апартаменты стоят полторы тысячи долларов с человека, но моя стипендия эти расходы покрывает: мне выдают деньги, и я оплачиваю.

– Каково соотношение американцев и иностранцев в университетских командах?

– В футболе обычно 50 на 50, так как это европейский вид спорта, оттуда больше классных игроков. Возможность встретить людей из разных стран – тоже очень крутой момент. Теперь у меня без преувеличения везде есть знакомые или даже хорошие друзья – в Европе, Австралии, Южной Америке, Африке.

Например, мы с ребятами недавно ездили в Италию – после выпуска не виделись два года, но общались. Компания из пяти человек: швейцарец, француз, немец, итальянец и я. Как раз у итальянца и собрались – жили у него на Сардинии.

После этого я съездил еще в Швейцарию и Австрию к друзьям. Очень классно. Я тоже всех в Россию приглашаю.

– И как?

– Если честно, все очень хотят – часто слышу от ребят об интересе к России. Сейчас просто сложно это организовать из-за ограничений полетов – и вообще из-за всей ситуации. А так – учитывая, что у них еще есть и друг из России, они с удовольствием приехали бы.

– Чему отдают приоритет, если ты спортсмен-атлет – учебе или спорту?

– Нет такого противопоставления, но за плохую учебу тебя отстранят от тренировок. Даже в правилах лиги прописан минимальный балл для игроков. Если заваливаешь классы или получаешь очень плохие оценки, не сможешь играть. Каждый университет действует по-своему – где-то при ухудшении оценок ты должен чаще ходить в классы, а где-то – отстраняют от тренировки или игры. Так что учебе здесь уделяют большое внимание.

– Что будет, если плохо играешь?

– Ну, значит, сидишь на банке.

– То есть из команды не выгонят в любом случае?

– В теории могут, но отобрать стипендию очень сложно – нужно заморочиться. Это возможно, если сделаешь что-то совсем из ряда вон: например, придешь пьяным на тренировку.

– Такое случалось при тебе?

– Нет, – ни в одном виде спорта. Тут очень серьезно ко всему относятся и понимают, что ты представляешь не только себя, но и университет. А еще знают, что будут последствия.

«У нас такого нет не только в университетах, но и во многих профессиональных клубах». Экипировка, много полей, медицинский центр – и все бесплатно

– Вам предоставляют экипировку?

– Да, но тоже зависит от университета. Например, у моего нынешнего [технический спонсор] – Under Armour. Нам выдали все необходимое – три тренировочных майки, шорты, штаны, кофты на выезд, дождевик, сумки, рюкзаки, кроссовки, ватник, поло.

А в прошлом университете был adidas, выдавали по сути такой же комплект, только, помимо обычных кроссовок, у нас еще были кроссовки на выезд, в тренажерный зал и две пары бутс.

Здесь бутсы нам не выдают, потому что это Under Armour – в них просто никто играть не будет. А там, где adidas или Nike, обычно очень крутая экипировка. Если это еще и крутой университет, могут еще больше вещей выдавать – например, безлимитное количество бутс последней модели.

– То есть сейчас ты покупаешь бутсы?

– Сейчас – да.

– А как с мячами?

– Under Armour делают их, но мы играем мячами от Select.

– Когда в университете технический спонсор – adidas, они еще и мячи предоставляют?

– Да. Например, так было в Иллинойсе.

– Как устроен кампус? Какие там спортивные объекты?

– Тренировочное футбольное поле и стадион. Бейсбольные площадки, теннисные корты, баскетбольный и волейбольный стадион. Плюс для баскетбола и волейбола есть отдельная тренировочная площадка. Для студентов-атлетов есть стадион с беговой дорожкой. Для восстановительных процедур можно прийти в медицинский центр. 

Достаточно неплохой уровень.

– Откуда у университетов деньги на это?

– Наверное, от студентов, каждый из которых платит за обучение по 50-60 тысяч долларов в год. Плюс спонсоры и выпускники. И, конечно, главный фактор – федеральная поддержка.

Думаю, из всех этих ресурсов и складываются такие условия.

– Когда смотришь на инфраструктуру американских университетов не из позиции воспитанника «Краснодара», она поражает. Но у тебя другой случай. После переезда было ощущение, что там все чуть ниже уровнем?

– Конечно, после академии «Краснодара» меня особо не удивить. Но я понимал, что «Краснодар» – это «Краснодар». Совершенно особый уровень.

Единственное, что действительно удивляло: все это у них есть в университетах. Думаю, не стоит говорить, что у нас такого нет – не только в университетах, но и во многих профессиональных клубах.

– Что происходит, когда ты получаешь травму?

– Расходы покрывает страховка. Например, у нас один пацан сейчас порвал кресты – бесплатно прооперировали, теперь восстанавливается. Слава богу, я с таким не сталкивался, поэтому подробностей не знаю.

– Ты чувствуешь узнаваемость на кампусе из-за того, что ты спортсмен?

– Не особо. Европейский футбол здесь – не спорт номер один. Наверное, если бы играл в баскетбол или американский футбол, узнаваемость была бы куда выше. Чтобы ты понимала: на студенческие матчи по американскому футболу забиваются стадионы на 60-70-80 тысяч зрителей. Наверное, еще поэтому студенческий спорт так развит: здесь видят, что людям нравится, и понимают, что на этом можно зарабатывать: трансляции, билеты, мерч.

Если в университете нет американского футбола, европейский может быть среди самых популярных видов. Особенно если команда хорошо выступает. У нас сильный мужской футбол, но не сказал бы, что весь университет пристально за нами следит. Главный вид спорта – баскетбол.

Еще здесь внутриуниверситетское спортивное коммьюнити – все студенты-атлеты друг друга знают. Атмосфера как в американских сериалах.

– За время, что живешь в Штатах, почувствовал рост интереса к футболу?

– Сложно сказать. Развитие в любом случае есть, особенно учитывая, какие игроки сюда приезжают. Вряд ли в США европейский футбол когда-то переплюнет американский или станет популярнее баскетбола, но все равно: очень много детей занимаются в футбольных школах.

Как Дашин развивает агентство: помогает со всем – от подготовки видеонарезки до получения визы. И отправляет письма в 700+ университетов!

– Как появилась идея помогать кому-то переезжать?

– Когда только ехал, уже думал, что могу этим заняться. Понимал, в чем могу быть лучше, чем человек, который помогал мне. В России и странах СНГ о такой возможности мало знают, поэтому решился, так как это относительно свободная ниша. Почему бы и нет?

Пока решил сконцентрироваться только на футболе, а уже в перспективе заняться другими видами спорта.

Единственная сложность – это нужно развивать и рекламировать. У нас таргетинг ушел, поэтому единственный маркетинг – алгоритмы тиктока и инстаграма. Нудно и муторно все это снимать и монтировать, но результаты дают дополнительную мотивацию.

– Когда ты начал?

– В 2023-м. Тогда у меня был один клиент, который переехал в 2024-м.

Потом появилось еще шесть клиентов, а сейчас – четыре или пять. Плюс много таких «теплых» ребят, которые в любой момент могут решиться: у них хороший уровень, отличные видео, но пока они сомневаются. Бывает, ко мне обращаются, уходят подумать и возвращаются где-то через год с четким решением двигаться.

– Все твои клиенты поступили?

– Да.

– Ты один занимаешься агентством?

– В основном – да. Мне помогает пара человек, но не в маркетинге, а именно в работе с клиентами и тренерами. В дальнейшем, надеюсь, вырастим и наберем целую команду, но пока и таким составом справляемся.

– Ты сказал, что понимал, в чем можешь быть лучше человека, который тебе помогал с переездом. Что он делал не так?

– Иногда просто на связь не выходил. Плюс мне кажется, что с моим бэкграундом он мог бы сразу найти команду получше. Хотя я понимаю, что в тот момент все было сложно из-за коронавируса. В любом случае очень ему благодарен – без него бы не переехал.

– В чем заключаются твои услуги? К тебе обращается человек – и что вы делаете?

– Даем консультации, ищем университеты, ведем переговоры с ними, готовим документы, регистрируем в лиге – очень тонкий и щепетильный момент, в который важно все правильно сделать. Плюс, конечно, визовая поддержка.

Ведем спортсмена от начала и до конца. Это занимает не один месяц – полгода, год, в некоторых случаях даже полтора. Все это время мы на связи.

– Сколько это стоит?

– Обговариваем индивидуально после консультации.

– Дороже 5 тысяч долларов?

– Нет.

– Когда человек поступает в университет, он перестает быть твоим клиентом?

– По сути – да. Услуга выполнена, все готово.

Но есть тенденция, что за время подготовки к поступлению мы с ребятами сближаемся и остаемся на связи даже после их переезда. Это очень приятно. Вдохновляет, когда у ребят сбываются мечты. Часто благодарят – классные ощущения.

– К тебе приходят много людей, которые именно мечтают об Америке?

– Да, достаточно много. Другой вопрос, что не у всех есть возможность. Все-таки Америка – дорогая страна. Плюс переезд. Плюс в первый год полной стипендии не будет.

– Можешь примерно оценить, сколько людей из тех, кто тебе пишут, становятся клиентами?

– Не так уж много. Может, процентов 10-15.

Постоянно переписываюсь, созваниваюсь, отвечаю на вопросы. Консультации провожу бесплатно, так как считаю, что людям нужно сначала рассказать об этой возможности, чтобы у них было полное представление.

Бывает, могу долго отвечать, но тут дело в разнице во времени, большом количестве заявок и в том, что у меня плотный учебный и тренировочный график.

– Так мало заинтересовавшихся превращаются в клиентов – не демотивирует?

– Да не сказал бы. Я предоставляю людям такую возможность, а дальше уже каждый сам решает. Просто занимаюсь тем, что мне нравится, чем, как считаю, должен. Никаких проблем.

– Сколько нужно денег, чтобы переехать?

– Желательно иметь хотя бы тысяч десять долларов на первый год. Опять же: их не сразу надо выкладывать, а постепенно.

Но чем больше денег у родителей студента, тем выше возможности – можно большее количество университетов охватить. Объясню: у любого тренера университета есть ограниченный бюджет, поэтому, естественно, он хочет подписать как можно более качественного игрока за как можно более низкую цену.

– Условно, если студент говорит, что готов потратить 20 тысяч долларов в первый год, это дает ему возможность выбирать не из десяти университетов, а из двадцати?

– Да, примерно так.

– Как вообще устроен поиск университета?

– База моих контактов – 700-800 университетов.

Мы контактируем со всеми: есть университеты разных лиг и ассоциаций, а также двухлетние колледжи – хороший и относительно дешевый трамплин, куда довольно легко попасть.

От университетов мы получаем фидбек, на основании которого понимаем, что можем предложить клиенту. Еще за время учебы в США у меня появились личные связи – люди, которым я могу предложить игрока в вотсаппе, или которые могут написать мне, если им нужно усилить какую-то позицию.

Мы конкурируем и с европейцами, и с бразильцами. Это серьезно, но варианты можно найти почти для всех. Плюс, как я считаю, наш юношеский футбол довольно-таки сильно развит – талантов много.

– Но ты же не руками отправляешь видеонарезку в 700 университетов?

– Отправляю.

– Это автоматизировано?

– Нет.

– То есть ты реально отправляешь 700 писем?

– Ну, это работа. Плюс есть ребята, которые мне помогают. Стараюсь что-то делегировать.

– Какие-то вводные сужают количество доступных университетов?

– Да. Диапазон сужается, если приходит человек из сильной академии – например, ЦСКА, «Спартака», «Динамо». В таком случае я сразу стараюсь устроить его в первый дивизион NCAA. Если бэкграунд послабее, его вряд ли сразу туда возьмут, поэтому смотрим лиги попроще.

Многое становится понятно, когда ребята скидывают видео. Я прямо говорю, на что можно рассчитывать. Если вижу, что уровень слабоват и переезд может не состояться, не буду обманывать.

– То есть берешься только за те случаи, когда уверен, что все получится?

– Да.

– Как у твоих клиентов проходит адаптация? Все-таки в России можно быть уверенным, что эмиграция тебе подходит, а, приехав в США, осознать, что это не так. 

– Больших разочарований не было. Всем пока нравится. Правда, есть случаи, когда ребята расстраиваются, что не проходят в состав. 

– Ты в канале рассказывал про своего клиента Данила Кузьмина, которому сначала отказали в визе, а потом все-таки выдали. Это частый случай?

– Этим летом, когда наступил сезон виз и было много желающих, у меня впервые мелькнула мысль: «Ну не может же быть всегда все гладко. По-любому когда-то случится отказ». Практически сразу Данила поехал в Казахстан [на собеседование по поводу визы], и ему отказали. Он просто растерялся, переволновался. С каждым бывает. Очень расстроился, конечно.

Я после этого не закончил сотрудничество, потому что тоже заинтересован в его переезде. Мы планировали, что он поедет на собеседование в Румынию – там хорошая статистика после отказов. Но были очень сжатые сроки, а ему нужно было получать шенген. Он подался в Грецию. Собеседование в Румынии уже через неделю, приходит паспорт из посольства Греции, а шенгена нет. Отказали. За неделю, понятно, никакой шенген ты не получишь.

Тогда отправили его в посольство США в Сербии. Изначально не хотели, потому что там статистика такая – фифти-фифти. Румыния после отказа была бы лучше. Но мы договорились попробовать – раз уж решил, нужно идти вперед до талого.

И там ему одобрили визу. Получилась достаточно напряженная история. Важно упомянуть, что студенческие визы в США выдают нормально, несмотря на ситуацию. У них позиция: человек едет учиться, а университет инвестирует довольно много денег в студента-атлета, это достаточно серьезная стипендия. Поэтому консулы, как правило, одобряют эти визы. Я сам уже пять раз ее делал, и все было хорошо.

– То есть нет такого, что россиянам сложнее получить визу, чем кому-либо еще?

– Да, единственное неудобство – посольство в Москве пока не работает. Нужно ехать в другую страну, а это тоже расходы.

Что дальше: почему иностранцу сложно попасть на драфт МЛС и мечтает ли Дашин о профессиональном футболе

– Расскажи про драфт МЛС. На него может попасть любой студент из NCAA?

– В теории – да. Если феноменально провел сезон, можно попасть в драфт-лист, из которого выбирают сто пиков. Но даже это не гарантирует контракт. Раньше – да: если ты в драфт-листе, тебя наверняка подпишут. Сейчас все чуть иначе: пригласят на месячный просмотр и, если все нормально, подпишут во вторую команду. А, может, и сразу в первую – зависит от уровня твоей игры.

Часто заиграть здесь трудно не из-за какого-то невероятного уровня, а из-за бюрократии: в США есть лимит на легионеров (базовый – 8 иностранцев на команду, но во время обменов клубы могут торговать местами для легионеров. Из-за этого у кого-то иностранцев больше, у кого-то – меньше; неизменно лишь число иностранцев на всю лигу – Спортс’’). Из-за этого иностранным студентам сложнее подписать профессиональный контракт. В теории все равно возможно, и иностранцев реально подписывают, но для этого нужно прямо конкретно себя проявить.

– У тебя есть такая цель?

– Даже не знаю. Я спокойнее стал к этому относиться. Конечно, если появится вариант, с удовольствием. Но смотрю на вещи реалистично. Если нет, то футбол и так уже достаточно мне дал – благодаря ему и образование получил, и хорошо время здесь провожу.

– У тебя последний год в студенческом футболе. Что планируешь делать дальше?

– Это сложный момент. Не могу сказать.

Точно знаю, что хочу развивать агентство. Это и классное дело, которое реально помогает пацанам изменить жизнь, и отличный бизнес.

Конкретнее ответить пока сложно.

– Агентство сейчас приносит тебе доход?

– Да, наверное, можно так сказать. Конечно, хотелось бы, чтобы все быстрее двигалось, сейчас еще пока немного медленно. Связываю это с тем, что пока не все еще в курсе такой возможности. Надеюсь, все больше спортсменов будут узнавать про это, а я буду рад помочь.

Честно, мне нравится мое дело. Да, это бизнес, при этом мне действительно хочется помогать ребятам. Окрывать новые двери для ребят – хорошее дело.

– То есть сейчас ты не уверен, что после студенческого футбола попытаешься попасть в профессиональный?

– Да. Я стараюсь, тренируюсь и играю, но тут должно совпасть много факторов.

– За время в Америке с тобой связывались агенты?

– Да, в позапрошлом году звонил агент из Лондона, рассказывал, что смотрел матч и был впечатлен. В том году я тоже общался с несколькими агентами. Приятно удивился – и лично убедился, что агенты действительно следят за этими соревнованиями.

– Существует вариант, при котором ты возвращаешься в Россию ради футбола?

– Ради футбола – нет, не думаю. Если честно, Вторая лига не привлекает – я даже после «Краснодара» относился к ней скептически. Никого не хочу задеть, но меня просто туда не тянуло.

– В апреле ты объявил, что будешь играть за «Банку» в Медиалиге.

– Да, я несколько месяцев был в Москве и думал, чем бы заняться. Решил попробовать в Медиалиге – как минимум это шанс с кем-то познакомиться. Я особо не играл, но все равно получил классный опыт и встретил много новых ребят. 

– А почему не играл?

– Не знаю, если честно. Тренерское решение. Спокойно к этому относился. Я поздно приехал, чуть ли не за неделю до старта – команда уже сформировалась. У меня не было огромных амбиций или желания кому-то что-то доказать. Думал: «Если буду играть, классно, но ничего страшного, если нет. С удовольствием просто потренируюсь». Мне было просто интересно повариться в этой теме и узнать, как все устроено изнутри.

– Ты был на чемпионском матче «Краснодара». Как себя чувствовал?

– Был очень счастлив. Радостно видеть Сергея Николаевича с кубком. Наконец-то. Давно заслужили – еще в прошлом году должны были выигрывать. Я был горд и рад.

«Всегда одинаковая реакция: «Круто! Водка, медведи, Москва!» Американцы недолюбливают русских? Спойлер: нет

– В американском менталитете есть вещь, к которой ты не можешь привыкнуть?

– Да не знаю даже. Нормальный народ, приветливый, отзывчивый и гостеприимный. Например, я не раз оставался у ребят в гостях – даже на пару недель на каникулах. Вообще никаких проблем.

В команде я, наверное, больше общаюсь с европейцами, но американцы – тоже нормальные ребята.

– В быту чего-то не хватает?

– Наверное, самого банального – нашей еды. А в остальном – полный порядок.

– Наверняка у кого-то из читателей есть мысль, что американцы нас недолюбливают. Это правда?

– Я не знаю, откуда у нас такие мысли… Точнее, предполагаю, но могу сказать: это вообще неправда.

Ко мне ни разу никто не отнесся плохо, ни одного тяжелого взгляда в мою сторону. Все по-доброму. Когда говорю, что я русский, всегда одинаковая реакция: «Круто! Водка, медведи, Москва!»

С момента переезда плохого отношения не было ни разу – говорю об этом вообще без преувеличения.

– В США у тебя появились места, куда хочется вернуться?

– Мне очень нравится Чикаго – даже несмотря на то, что там очень холодно зимой. Классный город. Нью-Йорк – довольно специфический и многогранный. Наверное, я хотел бы там пожить, но не уверен, что остался бы надолго. Лас-Вегас еще – веселый город.

– Что тебе дала жизнь в другой стране?

– Это сильно расширило восприятие, горизонты и мировоззрение. Дало ощущение, будто все двери открыты, и от нового места меня отделяет лишь покупка билета и аренда Airbnb. Все стало казаться простым.

Еще ты встречаешь людей из других стран и понимаешь, какими разными могут быть культуры. Интересно, как они живут, что думают о тебе. Взаимодействия с разными людьми – точно в списке вещей, которые я бы выделил.

– Что сказал бы тем, кто думает получить спортивную стипендию, но сомневается?

– Если есть возможность, и человек просто сомневается, что стоит ехать, я бы сто процентов советовал попробовать. Всегда можно вернуться. Я не говорю, что здесь идеально: бывает, люди приезжают, и им не нравится. Ну, просто возвращаются домой.

Но я опираюсь на свой опыт – а я считаю переезд одним из лучших решений в жизни. С удовольствием еще раз прожил бы это.

– Ты прозвучал так, будто грустишь, что время студенческого футбола в твоей жизни подходит к концу. Почему?

– Наверное, все с удовольствием и теплотой вспоминают школьные и студенческие годы. Я получил действительно классный опыт, пережил много позитивных эмоций, создал кучу ярких воспоминаний. Конечно, нет такого, что, если бы в лиге не было ограничений, я бы тут еще пять лет играл и учился. Нет.

Просто ощущаю, что ни о чем не жалею.

– Ты бы хотел остаться в Америке?

– Думаю, да. Наверное, пожил бы тут еще несколько лет. Это помогло бы и с агентством: отсюда проще работать. Но Америка – очень непростая страна для иммиграции, так что посмотрим.

– Ты чувствуешь себя счастливым?

– Да. Сто процентов. Счастлив быть там, где я есть, и тем, кто я есть.

Еще много чего впереди, много чего хочется сделать и достичь. Но в целом – да, я счастлив.

– О чем ты мечтаешь?

– Даже не знаю. (Долго думает).

Мечтаю путешествовать по миру, помогать родителям. Отблагодарить их. И развить агентство.

Телеграм-канал Любы Курчавовой

Телеграм-канал Павла Дашина, где он рассказывает о жизни студента-атлета в США

Фото: Gettyimages.ru/Steph Chambers, Jeff Curry, Streeter Lecka; Павел Дашин | SWUSA Agency

Павел Дашин
logoКраснодар
logoАкадемия ФК Краснодар
logoСергей Галицкий
logoпремьер-лига Россия
logoМЛС