Почему мы болеем за Спартак? Или история капризной блондинки, которая разоряет нас на деньги и нервы
Давайте смотреть правде в глаза: ФК «Спартак» – это сейчас не суровый гладиатор. Это капризная, эмоционально нестабильная, ослепительно красивая и до безумия дорогая блондинка. И её поведение – не просто череда неудач, а готовый учебник по клинической психологии. Если бы клубы водились к психоаналитику, наш диагноз звучал бы так: «Истерическое расстройство личности с элементами мазохизма и синдромом самозванца». И мы, её болельщики, – соучастники этой драмы, страдающие созависимостью и вечной надеждой на исцеление.
Её парни: почему её тянет на токсичных хулиганов?
Взгляните на её последнего избранника – господина Станковича. Со стороны вроде бы европейский, ухоженный, приличный. Но это лишь фасад. На деле её бессознательное тянется к фигурам, которые отражают её внутренний хаос.
Он – её сорвиголова, который вместо букета дарит ей красные карточки. Он не разговаривает с её друзьями (игроками), предпочитая молчаливые взгляды исподлобья и громкие скандалы с судьями на весь мир. Он делает вид, что ничего не было, она ему верит. Это не тактика, это токсичные отношения.
Станкович – это её проекция. Его удаление – это не ошибка, это спланированный акт эмоционального саботажа, крик: «Смотрите, как меня обидели!». Это классическая регрессия – возврат к детской модели поведения (бить, кричать, обижаться), когда взрослые стратегии не работают. А потом включается эмоциональная ригидность – делать вид, что ничего не было. Конфликт был не для решения проблемы, а для сброса напряжения.
И меняет она ухажёров с калейдоскопической скоростью, словно настоящая светская львица, что тщетно ищет в новых романах того самого, единственного. Но её вкус — это замкнутый круг, порочная петля. Каждый новый избранник, будто под копирку, оказывается тем же самым типажом: импульсивный мачо со взрывным характером, готовый устроить сцену ревности.
Были, конечно, и попытки сойтись с тихими интеллигентами — вроде Аленичева или Кононова. Но эти отношения обречены на провал. Они слишком спокойны, слишком рациональны, слишком... скучны для неё. Её душа, привыкшая к эмоциональным американским горкам, требует страстей, драм, громких скандалов и публичных выяснений отношений. Тихий роман — это не про нашу капризную диву. Ей нужен не муж-соратник, а режиссёр её вечного триллера, который будет рушить декорации после каждого провального дубля.
Её семья: болельщики как травмированное Сверх-Я
Болельщики, – это не просто фанаты. Это – её внутренний голос, её семья, её Сверх-Я, которое должно говорить: «Возьми себя в руки! Работай!». Но что произошло? Это Сверх-Я само стало травмированным ребёнком.
Болельщики – это её верная, но невыносимо вредная семья, точнее — хор вечно ноющих детей в песочнице. «Мамкааа! А он меня толкнул!» — заливаются они слезами по каждому, даже самому призрачному, не назначенному в их пользу пенальти. «А судью-то купииили!» — оглушительный рёв поднимается в момент, когда VAR посмел принять объективное, но неудобное для них решение.
И как же меня заколебали вечно ноющие комментарии на sports.ru! Это уже не просто жалобы, это настоящая параноидальная сага, где Спартак — это невинная жертва в эпическом заговоре планетарного масштаба. Каждый свисток судьи, который не в пользу Спартака, — это не человеческая ошибка. Нет! Это хитросплетённый план, лично одобренный в кабинетах «Газпрома». Игроку Спартака сделали подножку? Так это же ясно, как божий день: сам Миллер звонил арбитру на пятнадцатой минуте и отдал приказ! Это уже не просто нытьё. Это массовый психоз, защитный механизм травмированной психики. Гораздо проще поверить в могущественного и коварного врага, в тотальную коррупцию, чем принять горькую и простую правду: просто сегодня мы были хуже. Просто наш дорогущий легионер снова не забил с трёх метров. Просто наша капризная блондинка снова пришла на важное свидание не с той помадой и снова всё испортила.
Ирония судьбы (и их собственного восприятия) достигает апогея, если вспомнить сухую статистику. В прошлом сезоне наша «блондинка» была первой модницей в лиге по количеству подаренных ей пенальти! Ей давали пробивать чаще всех, осыпали подарками, но это никак не лечило её синдром жертвы. Это классическая когнитивная ошибка: «Да, нам дали десять, но вот этот одиннадцанный, который НЕ дали, — вот он-то и есть самое вопиющее и целенаправленное преступление против нас!».
И пока наша принцесса закатывает глаза и ищет виноватых, посмотрите, как ведут себя взрослые. В этом же туре «Ахмат» под руководством Станислава Черчесова остался вдесятером, затем вдевятером, получил два удаления подряд. Но прозвучало ли от них хоть слово о «купленном судье»? Нет.
А наша «блондинка»? А наши «дети»? Они уже пишут гневные посты, требуя уволить всех и сразу, и снова мечтают о новом аргентинском легионере, который волшебным образом решит все проблемы, пока они сами продолжают рыдать в своей песочнице несправедливости.
Это чистейшей воды проекция. Вместо того чтобы признать внутренние проблемы («мы плохо играем»), вина перекладывается на внешний объект. Это защищает её и хрупкую самооценку болельщиков. За годы разочарований выработался комплекс приобретённой беспомощности. Это мазохистское удовольствие от сострадания.
Шопинг-терапия: как она затыкает внутреннюю пустоту
Её трансферная политика — это не стратегия, а самая настоящая шопинг-терапия, попытка залатать дыру в самооценке парой дорогих, но бездумных покупок. Чувствует она, что проигрывает конкуренткам, что система даёт сбой, а не получается добиться успеха честным трудом и грамотным планированием? Ну что ж, значит, пора в магазин!
Наша «блондинка» свято верит, что любую проблему можно решить, просто потратив на неё ещё больше денег. Не ладится на работе? Нужна новая сумочка от кутюр! Смотрите все, какая я крутая! Мы купили Гарсию! Дорого? Ещё бы! Брендово? Разумеется! Все глянцевые журналы написали! А херакнем-ка ещё сверху Жедсона! Как говорится: «За деньги - да!»
Но вот парадокс: вместо того чтобы решить проблему, она её лишь усугубляет. Вместо того чтобы купить на эти деньги пару-тройку полезных, трудолюбивых и адекватных игроков, которые сложились бы в крепкий, работоспособный коллектив (как это сделал, к примеру, недавно прагматичный ЦСКА, купивший скромных, но боевых «андроидов»), наша дива снова и снова заказывает себе очередной «айфон» — самый дорогой, самый последний, самый статусный.
А потом оказывается, что у этого «айфона» нет необходимых функций — того же «nfc» (своего языка, понимания менталитета, готовности биться). Он не встраивается в экосистему клуба, не дружит с другими «гаджетами» и в итоге отправляется пылиться на дальнюю полку, как бесполезная, но очень дорогая игрушка. Она покупает гоночный болид, чтобы возить на нём картошку с дачи, а потом с искренним возмущением жалуется подругам, что он сломался на ухабе. Ей не нужен практичный результат. Ей нужен сиюминутный кайф от самого акта покупки, который на секунду заглушает фоновую тревогу и пустоту от отсутствия настоящих, фундаментальных достижений. Это не стратегия. Это самая настоящая зависимость.
Кстати, расскажите мне, как Спартак может покупать игроков за 10 млн евро и позже десятками разрывать с ними контракты не продавая никуда? «Куда уходит детство?» Вспомните её поведение: она заходит в самый дорогой бутик (трансферный рынок) в состоянии аффекта, хватает с полки самую дорогую, хрустальную, подсвеченную неоном бутылку коньяка (игрока с громким именем и ценником). Она её покупает под восхищенные вздохи толпы, приносит домой, откручивает пробку, делает один глоток... и понимает, что вкус не нравится. Слишком сладкий. Не такой, как в рекламе. Или она просто уже не может отличить вкус из-за притупленных рецепторов.
И что же она делает? Не допивает, не пытается привыкнуть, не отдает друзьям. Нет! Она с размаху швыряет её в стену. Десятки бутылок дорогущего, выдержанного алкоголя, которые даже не были распробованы, летят прямиком в мусорный бак. А назавтра она просыпается с тяжёлым похмельем (финансовыми потерями в десятки миллионов) и снова идёт за новой бутылкой, чтобы заглушить тошноту.
Вы учили экономику в школе и всё правильно поняли. Это тотальное отрицание экономической реальности. Здравый смысл кричит: «Продай! Верни хоть часть денег!». Но нет. Для этого нужна трезвая голова, стратегия, терпение и готовность идти на компромисс. А у нашей героини — запой. Ей проще и быстрее разорвать контракт, заплатить отступные и сделать вид, что этой проблемы никогда не существовало, чем месяцами вести сложные переговоры о продаже.
Ах, это излюбленная тема для хора наших «детей» в песочнице! Если «Зенит» покупает игрока, то деньги он, ясное дело, крадет прямиком из карманов у бедных бабушек, магическим образом повышая тарифы на газ в их хрущёвках. Совершил трансфер «Локомотив»? Всё очевидно: уже завтра проезд в электричке подорожает ровно на сумму трансфера, а машинисты будут работать за паёк.
Но вот главная загадка вселенной, над которой бьются величайшие умы спартаковского сообщества: а откуда, чёрт возьми, берутся деньги у самого «Спартака»?
Ведь наш клуб — частный! У него нет зловещего газового монополиста или железнодорожного гиганта за спиной. Логика подсказывает, что деньги берутся из доходов клуба: продажи билетов, мерча, спонсорских контрактов и телевизионных прав. Ну, конечно…
Многие болельщики Спартака — созависимые члены семьи алкоголички, которые сами же дают ей деньги на бутылку, а потом утешают себя теориями заговора про злого Миллера, который тоже пьёт, но просто более дорогой коньяк. Это порочный круг, безумие и чистейшей воды мазохизм.
Заключение: Стокгольмский синдром на двоих
Так почему мы, якобы здравомыслящие люди, годами остаёмся в этих абьюзивных отношениях?
Потому что это классический Стокгольмский синдром. Мы оказались в заложниках у её капризов. Мы эмоционально зависимы от её редких, но таких ярких улыбок – тех самых побед над принципиальным соперником. Мы оправдываем её поведение и защищаем от критиков, потому что критика в её адрес – это критика в адрес части нас самих.
И потому что это та самая любовь, от которой не уходят. Как от самого первого, самого яркого, самого токсичного романа в твоей жизни. Ты вроде бы уже и новую пассию нашёл — умную, стабильную, предсказуемую (скажем, начал смотреть «Аталанту» или радоваться успехам скромного «Пари-НН»), но всё равно украдкой листаешь её фото в соцсетях. Сердце ёкает при виде знакомой улыбки, а в памяти всплывают те самые, пьяные ночи всеобщего ликования.
Мы не можем отвернуться. Мы обречены подглядывать, переживать и снова наступать на те же грабли. Потому что мы помним её другой. Мы сидим с ней в баре, уже который год подряд, она пьёт самый дорогой коктейль, который не может себе позволить, и снова, в который раз, начинает рассказывать одни и те же истории.
О том, как в девяностых она была королевой бала, как все взгляды были прикованы только к ней, как она заставляла рыдать от восторга целые стадионы. И мы, уже седые, с проседью и морщинами, слушаем эти сказки. Мы киваем, мы улыбаемся, мы влюбляемся в неё снова и снова — не в ту, что сейчас, а в тот призрак, в ту тень былого величия.
И вот мы уже сидим и бухаем с ней до зелёных чертиков, едим этот дурацкий уже остывший борщ. Ненавидя её каждой клеткой тела за сегодняшние унижения, за сорванные нервы, за выброшенные на ветер деньги. Но при этом — безумно, иррационально, до слёз любя. Любя не за что-то, а вопреки. Любя ту боль, что она причиняет, потому что это единственное, что связывает нас с тем счастьем, что было когда-то давно.
Мы ненавидим её за настоящее. Но мы любим её за прошлое. И мы остаёмся из-за того призрачного, туманного, пьяного обещания о будущем, которое она нам когда-то дала и которое так и не сдержала.
Потому что в глубине души мы верим в чудо исцеления. Что однажды она встретит того самого «правильного тренера»-психотерапевта, который не будет подыгрывать её истерикам, а спокойно и строго объяснит, что её любят не за дорогие подарки и скандалы, а просто за то, что она есть. Что он поможет ей вырастить, наконец, то самое взрослое, зрелое Я, которое способно на регулярный результат, а не на истерики.
Это просто любовь. Самая обычная, русская, самая дурацкая, самая безрассудная и самая безнадёжная на свете. И другой такой у нас не будет. Поэтому мы остаёмся. Чтобы снова и снова слушать её сказки. И верить им.
