Мэтт МакГинн. «Против стихии — извержение исландского футбола». Глава шестая: Вступление в сеть
Размер имеет значение
...
Глава шестая: Вступление в сеть
Халлдору Халлдорссону было 18 лет, когда он высказал проницательное суждение о Лондоне: «Здесь слишком много людей».
Это был январь 1950 года, и молодой правый инсайд направлялся в «Линкольн Сити» на двухмесячный просмотр. Шестью месяцами ранее «Линкольн» играл с «Валюром» во время предсезонного турне в Рейкьявике, и молодой Халлдор произвел достаточно хорошее впечатление, чтобы получить приглашение в Англию. Он наслаждался путешествием из Лондона в Линкольн. Он никогда раньше не путешествовал на поезде. А еще он никогда не видел столько деревьев.
Но его пребывание там было недолгим. Халлдор не появился в составе «Линкольна», выступавшего в то время в Третьем дивизионе Север, и, предположительно, вернулся в Исландию по истечении двух месяцев. Перед отъездом он хотел взять автограф у Стэнли Мэтьюза. Неизвестно, удалось ли ему это сделать.
Халлдор начал свое приключение, когда Исландия находилась на периферии не только географически, но и как футбольная страна.
За исключением короткого периода Второй мировой войны, когда коллекция профессиональных футболистов служила в британских войсках, оккупировавших Исландию, нация была изолирована от спорта. Английский футбол на телевидении был в дефиците. Начиная с 1960-х годов на исландских экранах каждую неделю появлялись зернистые кадры с короткими шортами и бакенбардами, но матчи транслировались только в выходные после их проведения. Комментаторы, увидев все происходящее раньше публики, хвастались своей подозрительной способностью предсказывать голы, фолы и штрафные удары еще до того, как они происходили.
На протяжении первых девяти десятилетий XX века Исландия находилась за пределами европейского футбола, только заглядывая внутрь. Немногие исландские игроки сделали карьеру за рубежом. Национальная сборная была составлена из игроков-любителей из внутренней лиги.
Однако, в отличие от британского футбола, Исландия не была намеренно изолированной. Она всегда была ориентированной на внешний мир страной. Первопоселенцы отправились в Исландию из чувства приключений и любопытства. Европа эпохи викингов была хорошо связана с глобальной торговой сетью, и Исландия — хотя географически она и была на периферии — была ее частью. Показательно, что Тара Картер, американский археолог, даже написала книгу об этом периоде под названием «Сетевое общество Исландии».
Начиная с 1860-х годов исландцы эмигрировали в Северную Америку — а в случае с Кристьяном Гудмундссоном и его четырьмя компаньонами — даже на юг, в Бразилию. Однако даже те, кто остался жить в сельской местности Исландии, не были настолько изолированы от глобальных событий, как можно было бы предположить. Социальный историк Сигурдур Гильфи Магнуссон нашел дневник фермера с отдаленного северо-запада страны, в котором в удивительных подробностях описывается русско-японская война 1904 года. Приток студентов по всей Европе был главной причиной того, что Исландия оставалась в курсе событий. Любознательные исландцы путешествовали по всему континенту и писали домой новости о зарубежных делах.
Но футболисты традиционно не входили в этот поток эмигрантов. Как следствие, Исландия оказалась идеологически оторвана от континентальной Европы, центра мирового футбола.
Саймон Купер и Стефан Шимански — журналист и экономист соответственно — утверждают, что конец этой оторванности от Европы помогает объяснить резкий взлет исландского футбола. Незадолго до чемпионата мира 2010 года Купер и Шимански выпустили книгу под названием «Почему Англия проигрывает». В центре внимания — предполагаемый застой футбольной сборной Англии. Соавторы приводят три основных объяснения. Во-первых, игроки сборной Англии проводят много напряженных матчей в Премьер-лиге, что истощает их силы для международного футбола. Во-вторых, антиинтеллектуальная направленность исключает средний класс. В-третьих, Англия изолировала себя от европейской сети знаний.
Последнее замечание, касающееся сетей знаний, актуально и для Исландии. По мнению Купера и Шимански, сети помогают объяснить, почему одни страны показывают лучшие результаты в футболе, чем другие. «Проблема Англии до недавнего времени, — писали они, — заключалась, вероятно, в географии. Страна была слишком далека от сетей континентальной Европы, где играли в лучший футбол». Если Англия находилась слишком далеко от сетей, то Исландии даже не было на карте.
Знания в европейском футболе быстро распространяются, потому что он очень интегрирован. Лучшие игроки мира собираются в Испании, Англии, Италии, Германии и Франции. Элитные клубы из этих стран играют друг с другом в Лиге чемпионов. Возникают, развиваются и распространяются новые идеи о том, как нужно играть.
Страны, находящиеся на периферии, упускают эту возможность, и в результате у них часто формируются идиосинкразические и дисфункциональные стили игры. В английском футболе, например, была принята расстановка 4-4-2 и пристрастие к тому, чтобы класть мяча «в миксер» — увлечение, которое сохранялось до омолаживающего притока иностранных тренеров, игроков и опыта в 1990-х годах. Периферийные страны привязываются к плохим привычкам и сопротивляются новым идеям. Купер и Шимански утверждают, что именно поэтому эти страны, как правило, отстают в развитии.
Купер и Шимански используют пример Испании. Раньше Испания была изолирована — не географически, а политически. Генерал Франсиско Франко правил фашистской диктатурой с 1936 года до своей смерти в 1975 году. До прихода к власти Франко в Испании была хорошая футбольная сборная. Однако в последующие четыре десятилетия Франко сократил связи Испании с остальной Западной Европой. Поток футбольных знаний застопорился. Свежие идеи заворачивались у подножия Пиренеев. Испания выиграла зарождающийся Кубок европейских наций — предшественник чемпионата Европы — на своей земле в 1964 году, но это была аномалия в период посредственности.
Все изменилось после смерти Франко. Мадрид пульсировал в такт вакханалии La Movida [Контркультурное движение, которое происходило в основном в Мадриде во время перехода Испании к демократии после смерти диктатора Франсиско Франко в 1975 году. Движение совпало с экономическим ростом в Испании и широко распространенным стремлением к развитию постфранкистской идентичности. Домашний концерт Канито, который состоялся 9 февраля 1980 года, традиционно считается началом La Movida Madrileña, примеч.пер.]. Испания снова раскрылась, и поток футбольных ноу-хау возобновился. В Барселоне действие было особенно сильным. Голландец Йохан Кройфф создал в Барсе стиль игры, основанный на примате паса и интерпретации пространства на поле. Испания вступила в Европейский союз в 1986 году, а спустя 20 лет национальная сборная начала цикл успеха, который принес ей чемпионаты Европы в 2008 и 2012 годах и Кубок мира в 2010 году. Испания добилась этого, используя «тики-таку» — футбол владения мячом, который ведет свою родословную от Кройффа.
Купер и Шимански выразили это очень остроумно: «Испания стала великой футбольной страной, потому что присоединилась к европейской сети знаний».
Исландия присоединилась к европейской сети знаний в 1990-х годах. Два события послужили толчком к этой интеграции. Во-первых, в 1994 году Исландия стала членом Европейской экономической зоны (ЕЭЗ). Во-вторых, правило Босмана открыло двери материковой Европы для исландских футболистов.
ЕЭЗ — иначе называемый единым рынком — является продолжением Европейского союза. Исландия, Лихтенштейн и Норвегия являются членами ЕЭЗ, но не ЕС. Однако эти страны по-прежнему связаны «четырьмя свободами», которые лежат в основе европейского проекта: свободное перемещение товаров, услуг, капитала и людей. Членство в ЕЭЗ стало кульминацией процесса политической интеграции Исландии в Европу, начавшегося с противоречивого решения о вступлении в НАТО в 1949 году, которое спровоцировало беспорядки в Рейкьявике, и продолжившегося членством в Европейской ассоциации свободной торговли в 1970 году.
В отношениях Исландии с Европой сохраняется фундаментальная напряженность. Она берет свое начало в борьбе за независимость от Дании в XIX веке. Независимость была одним из направлений борьбы. Другой причиной было стремление к экономическому процветанию. Эта дихотомия до сих пор определяет исландскую политику. Исландии необходим доступ к европейскому рынку, чтобы обеспечить процветание, которого она так жаждет. Но ЕС одновременно угрожает этому мощному чувству независимости.
Эйрикур Бергманн, эксперт по европейской интеграции и национальной идентичности из Университета Бифрест, считает, что вступление в ЕЭЗ для Исландии было жизненно важным шагом.
«В то время Исландия переживала свое совершеннолетие, — говорит он по телефону из арендованного для отдыха дома на юге Франции. — Это проложило путь к экономической интеграции Исландии с европейскими странами. И началось сразу же, и Исландия увидела огромный всплеск внутреннего роста, а также продолжительный бум в торговле».
«Сегодня Исландия была бы гораздо более экономически отсталой, если бы не вступила в ЕЭЗ. Это было крайне важно, потому что мы получили доступ к рынку, в котором отчаянно нуждались. От 70% до 80% исландской экономики находится в Европейском союзе».
Исландия отставала от большинства стран Западной Европы и имела свои подтверждающие это недостатки. Каждый четверг и весь июль телевизионные экраны оставались пустыми, чтобы телеведущие могли немного отдохнуть. Это продолжалось до 1986 года. Примечательно, что пиво было запрещено до 1989 года. Исландия быстро модернизировалась в рамках ЕЭЗ, поскольку экономический рост сочетался с необходимостью соответствовать европейским стандартам и нормам.
По мере того как Исландия становилась все более процветающей, улучшался и исландский футбол. Это было естественным следствием. Процветающая страна может позволить себе создать инфраструктуру и социальные условия, которые сделают футбол доступным. Более того, в 1990-х годах футбол все больше попадал в сферу европейской юрисдикции, и поэтому игра оказалась втянута в череду перемен. Исландии было позволено знать, что происходит в футболе. KSÍ получила корреспонденцию от ФИФА и УЕФА, которая распространялась только на страны, связанные правилами ЕС.
Вторым революционным событием 1990-х годов стало правило Босмана. В 1995 году Европейский суд постановил от имени скромного бельгийского футболиста по имени Жан-Марк Босман, что клуб не может удерживать игрока, у которого закончился контракт, если ему предложили новый контракт на равных условиях, поскольку это противоречит европейским законам об ограничении торговли. Что очень важно для исландских игроков, ограничения на количество игроков из ЕС в одном клубе также были отменены. Как только что вступивший в ЕЭЗ член, правила распространялись и на Исландию.
Ранее европейским клубам разрешалось выставлять на поле трех игроков, не являющихся гражданами страны, и трех «ассимилированных» игроков, проживавших в стране в течение пяти лет. Это создало воронку, которая ограничила эмиграцию талантливых исландских футболистов. Многие стремились переехать в континентальную Европу — и были достаточно хороши для этого — но мест в составах, не относящихся к игрокам сборным, для них было мало. Правило Босмана сняло эту преграду, поскольку игроки из стран ЕС и ЕЭЗ не считались иностранцами с точки зрения трудового законодательства.
Больше исландских футболистов могли бы попробовать себя в профессиональном футболе. Это не всегда случалось в центре европейской сети знаний — исландские игроки мигрируют в Швецию чаще, чем в любую другую страну — но они оказались ближе к действию, чем были в Исландии. Каждый раз, когда исландский игрок возвращался из своего профессионального клуба — либо для участия в международных соревнованиях, либо для завершения карьеры на родине — он привозил с собой знания, которых раньше не было в полупрофессиональной Исландии. Появились идеи о питании, закаливании и реабилитации. Таким образом, знакомство с профессиональным футболом пошло на пользу не только тем игрокам, которые его непосредственно испытали, но и исландскому футболу в целом. Назначение Ларса Лагербека вписывается в эту смену парадигмы. Он привнес иностранный опыт в управленческую деятельность.
Правило Босмана открыло улицу с двусторонним движением. За последние два десятилетия в исландских лигах появилось больше иностранных игроков. Английский является доминирующим языком на полях, расположенных на самом низком уровне, вплоть до четвертого дивизиона. Акценты меняются от восточноевропейского до испанского и американского.
Многие из этих футбольных иммигрантов — игроки с родословной. Возьмем, к примеру, болгарина Тодора Христова. С 2015 года он играет за команду «Эйнхерджи» в третьем дивизионе, а в качестве дополнительного заработка работает на рыбном заводе. Сезон 2011/12 Тодор провел в софийском «Левски» — клубе, который выиграл 26 чемпионатов Болгарии и стал первой болгарской командой, квалифицировавшейся в групповой этап Лиги чемпионов. Он привнес опыт, которого не хватало в крупнейших клубах Исландии в 1980-х годах, но который сейчас распространен даже в Третьем дивизионе.
Хотя такое разнообразие расстраивает самодостаточные инстинкты некоторых исландских футбольных фанатов, мало кто сомневается, что присутствие иностранных игроков улучшило игру внутри страны.
Сами исландские футболисты теперь имеют более широкий доступ к международному рынку труда, и многие из них покидают страну в очень молодом возрасте. По данным Футбольной Обсерватории (CIES), члены сборной Исландии на чемпионате мира 2018 года мигрировали за границу в среднем в возрасте 19,05 лет. Только бельгийцы переезжали за границу раньше. Но хорошо ли это?
«Цифры Исландии были сокрушительными. Никто другой даже близко к ним не подходил».
Грегг Бротон жестикулирует так оживленно, как только позволяет бокал красного вина в его руке. Он олицетворяет связь Исландии с европейской сетью знаний. Когда в 2012 году Грегг стал руководителем отдела по набору игроков в академию «Норвич Сити», он начал прочесывать Исландию в поисках талантов среди подростков. Он вспоминает этот процесс за ужином в ресторане на берегу гавани в Буде, Норвегия, где он сейчас работает в «Буде/Глимт».
Грегг и его коллеги применили статистическую методологию при наборе игроков. Они хотели узнать, какие районы Англии производят больше всего профессиональных футболистов. Норвич — небольшой провинциальный город, который не может обеспечить достаточное количество молодых игроков для создания конкурентоспособной академии, поэтому им пришлось искать дальше. Юго-восток и северо-восток Лондона оказались самой благодатной почвой для футболистов в пределах расстояния до Норвича. Сейчас, спустя несколько лет после начала этого клинического процесса, игрок, переходящий в первую команду «Норвича», с такой же вероятностью может быть родом из Ист-Хэма, как и из Восточной Англии.
Когда Грегг расширил набор в академию в Европе, Исландия поднялась на вершину таблицы по производству профессиональных футболистов. Еще один отчет Футбольной Обсерватории подтверждает его методологию. В 2018 году выяснилось, что страной с самым высоким показателем футболистов-экспатриантов на миллион жителей является Исландия (180). Черногория (134) была единственной страной с показателем выше 100. Использование показателя «на душу населения» стало клишированным приемом для обозначения исландских спортивных достижений. Но в данном случае это самый четкий способ выразить исландское футбольное чутье. Именно поэтому в Рейкьявик съезжаются скауты.
Грегг добавил к изучению Европы еще один критерий: сколько игроков из каждой страны вернулись на родину вскоре после перехода в иностранный клуб? Сколько человек подписали продления контрактов? И снова Исландия показала хорошие результаты. Когда исландские игроки переезжают за границу, они, как правило, ассимилируются. Лишь немногие не могут адаптироваться или страдают от непреодолимой тоски по дому.
«Исландские игроки очень адаптивны, потому что исландцы хотят переехать и испытать жизнь за границей, — рассуждает Грегг. — Неважно, футболист ты или работаешь в бизнесе».
Жажда горизонта составляет важную часть исландской идентичности. Heimskur — это исландское слово, означающее «тот, кто сидит дома», но оно также означает «глупый». Путешествие — обязательное условие интеллигентности в Исландии. Традиционно это также было реальностью рынка труда. Фермеры отправлялись на побережье в сезон рыбалки, оставляя хозяйство в руках жены и детей. Городские жители каждое лето отправлялись в сельскую местность, чтобы пополнить ряды фермеров в самые напряженные месяцы года. Переезды с места на место — часть исландской культуры.
Помимо привлекательных черт характера исландских футболистов, рынок привлек Грегга своими скромными размерами.
«Для «Норвича» это было важно, — говорит он между порциями панированной трески. — Наша скаутская сеть и бюджет были невелики по сравнению с другими клубами. Если бы мы хотели найти лучшего игрока Франции, это было бы все равно что искать иголку в стоге сена. И если бы мы нашли его, то боролись бы с ПСЖ, «Реалом» и «Баварией». В Исландии мы не чувствовали, что столкнемся с такой же конкуренцией».
Грегг начал налаживать связи с нужными людьми в Исландии. Он проводил семинары для исландских тренеров через KSÍ, а «Норвич» согласился отправить команды на Кубок Рея, ежегодный турнир, проводимый в Рейкьявике для команд до 14 и до 16 лет. С января 2013 года скауты «Норвича» постоянно присутствовали в тренировочных лагерях, где выставлялись лучшие подростки страны. «Норвич» не просто оказал влияние на Исландию; Исландия оказала глубокое влияние на Грегга. Месяцы, проведенные в поисках необработанных алмазов, открыли ему грозную красоту острова. Для того чтобы сделать предложение своей невесте, он выбрал полуостров Снефеллснес, где вулканы и ледники встречаются с морем.
«Норвич» ищет 14- и 15-летних игроков, которые могли бы подписать контракт после своего 16-летия. Цена была от £20 тыс. до £50 тыс. Греггу пришлось проявить настойчивость. «Норвич» упустил целевые группы 1998 и 1999 — по году рождения — «Редингу» и «Твенте», клубам с глубокими корнями в Исландии. Аугуст Хлинссон, плеймейкер из «Брейдаблика», стал прорывом. Его просматривали «Аякс», «Штутгарт» и «Кельн». Отец Агуста был обеспокоен тем, насколько его сын подходит к беготне и жестким подкатам английской игры.
«Мы считали, что наше главное преимущество — географическая изолированность Норвича, — говорит Грегг. — Тренировочная база находится в сельской местности. Переезд из Рейкьявика в Лондон или даже Бирмингем может стать огромной культурной переменой». Норвич был бо́льшим прудом, чем Исландия. Но не слишком большим, не чрезмерно большим.
В следующем году в «Норвич» прибыли еще два полузащитника — Исак Торвальдссон и Атли Баркарсон. «Внезапно, — говорит Грегг, — мы почувствовали, что опередили все остальные английские клубы на исландском рынке. «Норвич» сделал себе очень большое имя в округе».
Подписание контракта с Атли Баркарсоном многое говорит о поразительном размахе европейской сети. Он родом из Хусавика, городка с населением в 2000 человек на северном побережье Исландии, который пользуется гораздо большей репутацией благодаря наблюдению за китами, чем футболу. До перехода в «Норвич» Атли играл в третьем дивизионе за местный клуб «Фельсунгур». Клуб с крайнего востока Англии смог найти и подписать подростка с крайнего севера Исландии.
Аугуст покинул «Норвич», не попав в первую команду, и теперь вернулся в Исландию после пребывания в Дании. Грегг признает, что клуб не создал для него четкого пути к прогрессу, так как молодые игроки Джеймс Мэддисон и Тодд Кантвелл заняли его излюбленную позицию под нападающим. Атли уехал в норвежский «Фредрикстад», а Исак присоединился к «Флитвуд Таун» в январе 2020 года после постоянных выступлений за команду «Норвич» до 23 лет. Неоднозначная судьба трио показывает, что переезд за границу не является гарантией профессиональной карьеры. Молодым футболистам приходится смотреть на воронку талантов, по мере того, как они переходят от подросткового возраста к двадцати годам, когда число подающих надежды игроков намного превышает число предлагаемых на рынке контрактов. Неизбежно, что некоторые исландцы там и застрянут. Однако, в отличие от большинства игроков, исландцы уже принесли жертву, покинув свою страну.
Одного наличия талантливых и легко адаптирующихся игроков было недостаточно, чтобы сделать Исландию привлекательным рынком для «Норвича» или других клубов из ведущих европейских лиг. Должны быть соблюдены еще два условия. Во-первых, исландские клубы должны были быть готовы к переговорам. Во-вторых, и это главное, агенты должны быть приручены.
Брайан Клаф никогда не скупился на колкие замечания, и агенты не избежали его язвительного языка. В своей великолепной биографии Клафа «Только чур без поцелуев» Дункан Хэмилтон вспоминает ностальгический разговор, состоявшийся в конце пребывания Клафа в «Ноттингем Форест». Они вспоминали 1970-е годы, более простые времена.
«Единственным агентом тогда был 007, — подшучивает Клаф. — И он просто трахал женщин, а не целые футбольные клубы».
Агенты превратились в шрам на лице футбола. Их влияние росло вместе с ростом зарплат их клиентов. Клаф уловил суть их представления в популярном дискурсе: они пиявки, двуличные и хитрые. В Исландии, где работает всего несколько надежных агентов, все гораздо проще.
Олафур Гардарссон и Бьярки Гуннлаугссон — два агента, которые прокладывают исландским игрокам путь в более крупные европейские лиги, зачастую еще до того, как те получат опыт игры в первой команде в Исландии.
В хорошо скроенном костюме и с пробором на бок Олафур выглядит как волк с Уолл-стрит. По профессии он юрист. В настоящее время он выполняет юридическую работу только для небольшого числа долгосрочных клиентов. Футбол занимает большую часть его времени и покрывает стены в его чистом офисе, на которых красуются фотографии его клиентов. Он стал футбольным агентом в те времена, когда для получения лицензии достаточно было положить на счет в швейцарском банке кругленькую сумму. Йоханн Бирнир Гудмундссон стал первым игроком, которого Олафур вытащил из Исландии. Он перешел в «Уотфорд» в 1998 году. Грэм Тейлор, в то время менеджер «Уотфорда», воткнул булавки в карту Исландии, чтобы отметить местоположение игроков, которые могли бы представлять интерес.
Письмо в рамке на стене выделяется среди фотографий. Зеленый бланк и тисненая надпись «96» выдают его происхождение как клуба Бундеслиги «Ганновер 96». Оно от управляющего директора. «Я работаю в этом бизнесе уже несколько лет и знаю многих агентов, — говорится в письме. — Такого, чтобы один из них так ратовал за одного из своих игроков и, соответственно, за трансфер, а также тратил на это столько времени и сил, я редко где видел».
Олафур с гордостью заботится о своей репутации скрупулезного человека. Поэтому неудивительно, что он выступает за ослабление правил, касающихся трансфера игроков до 16 лет.
«Пятнадцатилетнему мальчику не разрешается уезжать за границу, чтобы играть в футбол, — говорит он с кривой улыбкой и раскрытыми ладонями. — Допустим, у меня есть 15-летний мальчик, и его хочет заполучить «Брондбю». Отец и мать хотят, чтобы он уехал. Его исландский клуб хочет отпустить его. «Брондбю» хочет купить его. У него даже есть сестра в Дании, и он будет жить с ней. Где тут преступление?»
Олафур понимает, что цель правил ФИФА — предотвратить эксплуатацию детей из стран третьего мира, которых заманивают в Европу ложными обещаниями контракта, а затем бросают. Тем не менее, он призывает к нюансам, к разным правилам для трансферов между, например, двумя скандинавскими странами, где вероятность манипуляций невелика. Олафур считает, что игроки должны покидать Исландию в подростковом возрасте не только для того, чтобы продолжить свое футбольное образование, но и для того, чтобы расширить свои границы благодаря жизни за границей.
Бьярки Гуннлаугссон с этим согласен. Бывший полузащитник «Фейеноорда», «Престон Норт Энд» и, в пяти разных случаях, родного клуба «Акранес», он является соучредителем агентства «Тотал Футбол», представляющего интересы около 40 исландских игроков. На одной из стен офиса «Тотал Футбол», расположенного над рестораном морепродуктов в причудливом районе Рейкьявика, висит полотно с изображением Эйдура Гудьонсена в футболке «Барселоны» и с трофеем Лиги чемпионов в руках.
«Чем больше игроков уедет за границу, тем лучше будет для национальной сборной», — рассуждает Бьярки. Он поддерживает дружеское сосуществование с Олафуром из альтруистических соображений, что исландский футбол выигрывает от большего количества контактов и более широких сетей.
В сентябре 2019 года «Тотал Футбол» стал частью «Стеллар Груп» — компании по управлению спортом, основанной агентом Гарета Бэйла Джонатаном Барнеттом — и провела ребрендинг под названием «Стеллар Нордик». Это было естественным развитием для агентства, которое стремилось предоставить своим клиентам возможности по всей Европе. И, присоединившись к гиганту «Стеллар», Бьярки и его коллеги показали, что все составляющие исландского футбола, вплоть до агентов, которые помогают в переходе игрокам, постоянно приближаются к европейским сетям.
На стене за столом Бьярки висит доска. Игроки, которые уже находятся за границей, занимают одну половину. Игроки, все еще находящиеся в Исландии, находятся на другой стороне. Некоторым из них всего 14 лет. Хотя Бьярки не имеет контрактных отношений с игроками этого возраста, он следит за их прогрессом в подростковом возрасте. На их пути часто встают крепкие старшие игроки. Для Бьярки это одновременно и разочарование, и оправдание для отправки лучших молодых игроков в континентальную Европу.
«Однажды в интервью исландскому радио я сказал, что если бы Лионель Месси родился в Исландии, он бы не играл за первую команду в юности, потому что был маленьким. Может быть, я преувеличивал, но мы так думаем: здесь силовая игра, поэтому нужно иметь физически сильных игроков».
Бьярки рассказывает о технических характеристиках когорты, родившейся в 2002 и 2003 годах, когда дверь открывается, и в нее заходит щуплый подросток. Джинсы в облипку подчеркивают жилистые ноги. В течение пяти минут они разговаривают на исландском языке.
«Этот парень немного подзастрял в «Фулхэме», — объясняет Бьярки после его ухода. — Он никогда не будет играть за первую команду. Ему всего 19. Это не возраст. Но он должен быть готов сделать шаг назад, чтобы сделать два шага вперед». С практической точки зрения это означает переезд в Скандинавию и платформу, с которой можно проложить другой путь в высшую лигу. Так было с двумя игроками, покинувшими «Норвич», и так стало с их соотечественником в «Фулхэме». Летом 2018 года игрок перешел в датскую команду на правах аренды, а уже осенью оказался в старшем составе сборной Исландии.
«У меня такое ощущение от игроков: стакан всегда наполовину пуст, — продолжает Бьярки. Сейчас он говорит в целом, а не только о мальчике из «Фулхэма». — Они склонны думать, что тренер плохо к ним относится, что трава слишком зеленая, солнце слишком яркое, небо слишком голубое, да что угодно. Они никогда не смотрят на себя, и я, наверное, был таким же, когда играл. Таков уж человек. Но в конце концов они должны понять, что никакого заговора нет».
Это откровенное признание заставляет задуматься о том, хватит ли у футболистов эмоциональных навыков, чтобы переехать за границу в 16 лет. Эта проблема поднимает вопрос об обязанности проявлять внимание.
Игроки могут либо остаться, либо уйти. Они не могут сделать и то, и другое. И нет правильного или неправильного пути. Олафур, который способствовал переходу Гильфи Сигурдссона в «Рединг», признает, что некоторые игроки «немного ломаются», когда их переход оказывается неудачным.
«Но когда ты узнаешь, готовы ли они эмоционально? — утверждает он. — Поехать за границу — мечта каждого мальчишки, но это не просто вино и розы. Трудные времена наступают, когда тренер начинает мудрить. Ты живешь в Англии в квартирах, и тебе нужно быть осторожным с тем, что ты рассказываешь принимающей семье, потому что все, что ты им говоришь, возвращается в клуб. Иногда вся семья переезжает вместе с мальчиком. Если семье удается сделать это в течение первого года, полутора, двух лет, это очень важно».
«Вряд ли ты станешь худшим игроком, если тебе придется вернуться в Исландию через три года, — добавляет он. — Иногда ты учишь другой язык, живешь вдали от Исландии и дома в течение нескольких лет, что всегда хорошо. Это расширяет твои горизонты».
Йон Рунар Халльдорссон в этом не уверен. Он сделал ФХ самым успешным исландским клубом XXI века, прежде чем покинуть пост председателя совета директоров в 2019 году, и он уверен, что агенты недооценивают эмоциональный ущерб, который может нанести подростку неудачное пребывание за границей.
«Эти парни, агенты, они не понимают, о чем я говорю. Они не понимают этого. Они говорят, что всегда думают об игроке, но это не так, они частично думают о своем собственном наваре».
Йон Рунар — худощавый, со стрижеными волосами цвета соли и перца. Глубоким голосом, одновременно смягчающим и зловещим, он рассказал мне, что его связь с ФХ насчитывает уже 60 лет. Его жена называет клуб любовницей в их браке.
Когда иностранный клуб делает предложение по одному из его игроков-подростков, Йон Рунар предлагает первоначальный переход в аренду, которую все стороны могут сделать постоянным через полгода или год. «Если что-то пойдет не так, он может вернуться домой из аренды, а это совсем другое дело, чем разорванный контракт. Он может вернуться домой вот такой, — он надувает грудь, — а не такой, — он сгибает плечи.
Йон Рунар говорит размеренными фразами, прямыми и меткими, как стрелы. «Мы очень хорошо экспортируем рыбу. Но что мы всегда делали? Мы экспортировали сырье. Мы обнаружили, что в Европе жарят селедку. Мы никогда этого не знали, потому что просто экспортировали ее. Вот так!»
«Мы должны делать это иначе. Я верю в это. Спорт — он для того, чтобы становиться лучше, одерживать новые победы, покорять новые вершины. Если мы не позаботимся о себе и не постараемся повысить уровень клуба, чтобы конкурировать с датчанами, можно закрывать лавочку и прощаться».
Йон Рунар — провокатор. «Мы не любим ФА», — говорит он с улыбкой, которая свидетельствует о том, что он подыгрывает своей репутации сторонника противоположных взглядов. Он считает, что KSÍ слишком контролирует ситуацию и что она должна передать больше полномочий клубам. Он также обнаруживает в KSÍ самодовольный тон в связи с успехами национальной сборной. Это противоречит его убеждению, что здоровье клубов — и их успехи в соревнованиях под эгидой УЕФА — более надежный барометр национальной игры, чем сборная. «Мы — бунтари, — улыбается он. — Мы очень часто выступаем против истеблишмента».
И все же Йон Рунар — фигура драконовская в глазах некоторых более скромных клубов. Его идея сохранить лучших исландских игроков в Исландии надолго зависит от попустительства небольших клубов более могущественным организациям. Он выступает за создание совместной академии, чтобы лучшие игроки могли тренироваться вместе на протяжении всей зимы. Это неизбежно привело бы к накоплению талантов в пяти или шести клубах-проводниках.
«Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы добиться большего, — настаивает он, — чтобы 17-летнему подростку не нужно было уезжать, потому что он думает, что его лучше обучат в другом месте. Надо делать это здесь. Мы должны работать вместе. Лучше, если наши игроки будут тренироваться в академии, стараясь продлить свое пребывание здесь, чтобы они не уезжали в академии в Голландию или куда-нибудь еще в 16 или 17 лет».
Но для кого лучше? Для игроков? Или для патрициев вроде Йона Рунара, который обязан защищать интересы своего клуба?
Интеграция в европейскую сеть знаний далась ценой конфликта на клубном уровне. Лучшие исландские клубы стремятся попасть на групповой этап Лиги Европы или даже Лиги чемпионов. Подобный менталитет «золотой лихорадки» способствует краткосрочному развитию, которое нелегко совместить с акцентом на развитие местных талантов. Исландские клубы могут быть полупрофессиональными, но тренеров все равно оценивают по результатам. Большинство отдаст предпочтение хитрому профессионалу из Дании, а не сырому таланту из Рейкьявика. Молодые игроки знают об этом, и это делает путь на материк более заманчивым. Футболисты ничем не отличаются от тех поколений исландцев, которые, разочаровавшись в отсутствии возможностей на родине, пересекали волны Атлантики в поисках образования и приключений.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где переводы книг о футболе, спорте и не только...
