Роковой Булгаков, гений Бродский, Фаулз и философы по утрам: что читает Алексей Смертин
Конец восьмого класса, как сейчас помню: учительница литературы Зинаида Николаевна. Такая корпулентная (недавно узнал это прекрасное слово) женщина, знает меня и моего брата, подходит и говорит: «Смертин, я знаю, что твой брат в футбол играет, и ты играешь, только в школу ходишь, если прячешься от дождя».
У нас такое выражение было в футболе — «ходить в школу», но только, чтобы спрятаться в непогоду. После этой фразы она сказала: «Прочитай произведения Булгакова, я тебе задам наводящие вопросы. Ответишь, тройку поставлю, а так тебе двойка светит, ты же вообще ничего не читаешь». После этого пришел домой, маме сказал, она говорит: «Ну хорошо».
После была тренировка, ужин перед сном, а затем мама села на прикроватную табуретку и стала читать. Сначала за какое-то время прочитала «Собачье сердце». Мне сразу понравилось: сюжет такой интересный и замысловатый. А «Мастера и Маргариту» я просто не понял, выучил героев и все. После этого я ответил на вопросы на уроке литературы и получил «тройку». К тому времени у меня за спиной всего было три книги, и они стояли особняком, потому что были о спортсменах, превратившихся в героев мифов: это были автобиографии Гретцки, Марадоны и Платини. Автобиографии, потому что на тот момент я не восхищался текстом, а с сюжетом там все было просто — в хронологическом порядке герои от первого лица рассказывали о главных событиях своей жизни. Они стояли особняком долгое время.
И только позже я дошел до книг Александра Дюма. Это было уже после школы. Мы с братом любили Францию. А когда я уже был в «Бордо» и оказался в 60 км от города Ош, родине Д’Артаньяна, то в первые же выходные поехал туда, чтобы представить как и сколько же сил он потратил на путешествие верхом до Парижа: если от Бордо это 60 км, то от Парижа все 700!
Дюма мне понравился благодаря сюжету, с него началось мое самостоятельное путешествие в художественную литературу. Я прочитал все его главные романы. Восхищался подвигами, ведь мы тоже стремились быть мужественными и следовать призыву «один за всех, и все за одного». Сейчас уже понимаю, это такие «скрижальные» вещи, а я был командным игроком, поэтому все это было близко. Я не только за себя борюсь, но и за товарища, готов за партнера отработать ради командного результата. Я в футболе был и остаюсь такелажником: просто брал и доставлял мяч из «точки А» в «точку Б». Я не обладал техникой и исполнительским мастерством для статуса мировой звезды, но отрабатывал как следует. Мой главный навык на поле всегда был в самоотверженности и стабильности. И «Три мушкетера» я взял руки тоже не спроста, потому что ощущал себя неким Д’Артаньяном из Барнаула. Который потихонечку на своих ногах добирается в нужный ему пункт в жизни и на поле.
А литература обогащает и формирует внутренний мир, который никто и ничто не сможет попрать. Ведь в мире происходит много вещей, на которые мы никак не можем повлиять, но благодаря твоему внутреннему миру, эти внешние факторы никак не могут его коснуться. Книги утолщают стены бастиона твоего внутреннего мира. Поэтому мне нравятся книги.
В футболе аналогично: на поле может произойти что угодно, но ничто не должно повлиять на твой внутренний мир и умение «проваливаться в моменте», как я уже говорил. Это уже из учения стоиков. Об этом, кстати, говорил своим игрокам еще один сторонник стоицизма Луис Энрике во время ЧМ-2022 в Катаре. Просто нужно делать все, что возможно именно в этот момент. Хотя позже может произойти все, что угодно и может оказаться вне нашей власти.
Книги, я, кстати, читаю не все. Как и в случае с музыкой: мне нравится Led Zeppelin, я не буду слушать поп-музыку, но и до классики пока не дотягиваю, и она меня пока не вдохновляет. В литературе мне нравится домысливать. Возьмем, например, стихи Бродского: ты их можешь открыть сегодня, через полгода и год, каждый раз — разные эмоции и мысли. Он дает возможность домыслить, сформировать читателю свое видение. В этом, как мне кажется, красота стихов, то, что позволяет их сжатая форма.
Еще мне нравится ковыряться в словах. Я вот, например, подсел на Платонова. Порой я даже уже не помню сюжет, просто упиваюсь его языком. Я восхищен. Сейчас он для меня номер один. Как он владеет языком, жонглирует словами. И как хочется читать его, у него удивительные пассажи о природе и не только. Например:
«Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге — в природе было такое положение», — это из «Котлована». Вот этот отрывок меня просто убил наповал. Мне нравятся не самые простые авторы, которые заставляют тебя вернуться на строку выше, чтобы перечитать.
Книги обогащают твой язык, ты начинаешь использовать слова, о которых раньше и не подозревал. И это, конечно, не плагиат, ведь, как говорил Сенека, все истинное — мое, и не важно, кем оно сказано.
А само чтение для меня подобно бегу. Для меня это тоже труд, к которому я готов. Для меня нет ничего страшного и сложного в этом преодолении. Ведь все началось с Дюма, а сейчас это уже Платонов, мне нравятся труды стоиков. И, как в случае с бегом, я получаю удовольствие от процесса. Когда я читаю сложную литературу, то чувствую, как идет внутренний процесс, на который трачу много энергии. В такие моменты, конечно, можно «пойти поставить чайник», как говорят специалисты. То есть, придумать себе какое-то простое действие, чтобы отвлечься от этой нагрузки, потому что сложно.
Знаете, основатель SPLAT global Евгений Демин во время одного выступления сказал, что операционная суета — современная форма трусости. То есть, пойти поставить чайник или проверить почту во время работы или любых дел — это форма трусости. С книгами тоже так. И мы создаем эту операционную суету специально, чтобы не оставаться наедине с самими собой. Потому что самый тяжелый собеседник — это ты сам.
Во время футбольного матча ты живешь в моменте и тоже не можешь «поставить чайник». Я недавно осознал, что во время футбольных матчей даже не вспоминаешь, хочешь ли ты в туалет. Знаете, о чем это говорит? Что мозг полностью погружен в «сейчас» и в те операционные процессы, которыми занимается твоя голова и, соответственно, тело, как исполнительная власть. Законодательная — голова, исполнительная — все твое тело. И тебе не хочется даже думать о позывах тела.
Важно погружаться в моменте. Я часто об этом вспоминаю и в контексте чтения. Впервые это произошло, когда я играл в АПЛ. Там тебе могут сообщить, что ты играешь за два часа до матча. Тогда я подумал: «А как же настрой, накачка за два дня». А ее нет. Это научило меня переходу, это как квантовый перескок, когда ты переходишь из одного состояния в другое. И это позволяет тебе делать здесь и сейчас. Например, решил и «раз», пробежал 20 км, а потом взял и сел книгу читать. Очень важно, насколько концентрированно ты можешь быть сейчас и уходить в это с головой.
Поэтому футбол, бег и книги для меня — один процесс. Для них я использую качество, о котором говорил, когда сравнивал свою работу с такелажным трудом. Перетерпи, потрудись, если тебе сложно во время чтения, и она «поддастся». Но в случае с книгой не так обязательна отчетность о количестве прочитанных страниц. Потому что ты можешь достигнуть цели в 50 страниц за день, но что ты впитал из эти 50 страниц, весь ли объем, сказанный автором? А получил ли ты удовольствие от этого чтения, сопряженного с трудом? Голова должна воспринимать информацию не для отчетности, а для себя. Например, я взял недавно с собой в отпуск Довлатова — в книге 600 страниц. Я уже прочитал «Зону», «Наши», сейчас читаю «Компромисс», а там еще столько всего!
Для меня читать час в день — мало. В отпуске читал полтора-два часа в день. Но я не читаю вечером. За что я любил сборы? Потому что ты после завтрака и утренней тренировки можешь почитать. С тех пор мое любимое время для чтения с 9 до 12. Во время отпуска, бывает, могу почитать после обеда, но вечером точно не могу — не хочу читать на несвежую голову, все-таки голова — не ноги.
Правда, все еще зависит от обстоятельств. В рабочие дни все просто: просыпаешься, пьешь чай, три ложки меда и бежишь на тренировку, слушаешь подкаст. Подкасты, кстати, тоже связаны с биохимией: выработкой дофамина — бежишь усталый, но у тебя радость, потому что послушал умных людей. Люблю слушать о стоицизме от увлеченных этим направлением. Еще утром стараюсь прочитать хотя бы главу «Энхиридиона» Эпиктета, либо «Наедине с собой» Марка Аврелия — был императором, а какие важные вещи озвучил. Кстати, Аврелий говорил, что если ты сегодня не сделал хоть что-то для социума и людей, то зря прожил этот день. Мне это тоже очень близко, так как занимаюсь социальной деятельностью. Еще читаю «Письма к Луцилию» Сенеки.
За эти годы я выработал привычку к чтению. Потому что чтение, как и работа над любой мышцей — требует постоянства. И тот же Сенека говорил, что чтение — упражнение на каждый день. И для меня важно каждое утро выхватить что-то важное из этих книг и во время прослушивания подкаста, чтобы затем попробовать это в жизни. Не всегда получается, живу ведь за городом, каждое утро бегу на электричку, поэтому подстроен под график, но стараюсь.
А вот Довлатова, Набокова, Платонова, я могу читать на отдыхе или в выходной. И это чтение исключительно ради удовольствия. Платонова я читаю, чтобы просто насытиться его текстами. Того же Довлатова — какой все-таки у него юмор и ирония! Когда у тебя лимит времени, ты не можешь размениваться на «просто» книги.
Фаулз — еще один мой любимый автор из мира художественной литературы. Я практически всего прочитал, даже фантасмагорическую «Мантиссу». Я уже рассказывал, но повторюсь, если вы пропустили. Когда я перешел в аренду в «Портсмут», то сразу со своим английским приятелем — писателем Джимом Риорданом — поехал в музей Фаулза в городке Лайм-Реджис. И мы, как и все посетители, спросили наивное «Где живет Фаулз? » Сотрудники усмехнулись, сказав, что их по 100 человек в день об этом спрашивают и что они, конечно, не дадут адрес. Но мы не растерялись и зашли через то, что я играю за «Портсмут». Настоящий поклонник из России, прочитал все романы — что было чистой правдой. Так нам дали адрес.
Дверь открыла Сара, жена Фаулза. Узнав, какой путь мы проделали и что я футболист из России, интересующийся книгами мужа, она пустила нас в дом. Писатель тогда уже был парализован, Сара подвезла его на каталке. Я сказал, что моя любимая книга — «Дэниел Мартин». Представляете, Сара протянула ее Фаулзу, и он трясущейся рукой для меня подписал: «alexey, score well! » (Хороших голов, Алексей!).
Мой друг в этот момент заплакал, а Сара объяснила, что этот роман у них с Фаулзом тоже любимый.
Конечно, среди любимых авторов теперь и упомянутый Платонов — он просто гений слова. Бродский — в поэзии. Я был, кстати, в музее-квартире Бродского в Петербурге на съемках и экскурсии. Очень впечатлился. Еще там была очень увлекательная лекция. Хочется, конечно, спокойно там побывать. А еще точно знаю: Бродского нельзя любит не по душе.
Если подводить промежуточный итог, то в художественной литературе для меня определяющими авторами в разные периоды стали Дюма, Фаулз, Бродский и Платонов.
В Довлатове мне нравится емкость фраз, самоирония, чувство юмора. Он пишет очень интересно, но четко, без обилия синонимов и пустословия.
Бродский — просто гений. И поэзия ведь уникальное явление. Мы, футболисты, зажаты в определенной рамке. А он — нет. Глубинное понимание истории, в каждом стихотворении столько всего. И каждый раз открывается новое. Люблю учить его наизусть. Причем, я сначала читаю его как прозу, чтобы понять сначала само содержание. О Платонове говорят, что он использует «старый русский», но мне кажется, у него просто свой язык. И ты просто окунаешься в его текст. Платонов очень сильно увлекает, хотя фразы часто довольно необычные, но все понятно. И это придает его текстам особую уникальность. Платонов точно такой один. Как и Бродский.
И, конечно, философия. Мизантроп Шопенгауэр, нравится его сборник «Афоризмы житейской мудрости». Очень рекомендую: он пишет с такой поразительной язвительностью, сарказмом, но при этом книга…обнадеживающая. Просто написана в такой форме. И, конечно, упомянутые труды стоиков — Эпиктет и его «Энхиридион», Сенека, «Нравственные письма к Луцилию» и «Наедине с собой» Марка Аврелия. Из этих столпов житейской мудрости и художественного мастерства состоит моя библиотека.
Подписывайтесь на блог Алексея Смертина:
«Миллионы на счетах не мотивируют вдолгую». Текст о важности психологии и вреде давления на детей
«Даже интенсивный матч АПЛ не сравнится с марафоном». Смертин объясняет, как бег заменил ему футбол
Фото: РИА Новости/Алексей Даничев; Mary Evans Picture Library/Global Look Press; East News/Jean-Pierre Couderc / Roger-Viollet via AFP; Gettyimages/Christopher Lee
У Фаулза понравился "Коллекционер", жутковатая книга, все надеешься на хэппи энд, и мало того что он не происходит, так еще и концовка предполагает что это не ужасный конец, а ужас без конца. "Волхв", его наверное главная книга, мне вот не очень зашла.
"Всем хорошим во мне я обязан книгам" (с)
Восхищаюсь Вашими историями)