Вдогонку
Намедни при чтении блогов на Sports.ru в очередной раз встретился следующий пассаж: «абсолютно цивилизованная, европейская позиция». Изрекающие его, как правило, не догадываются, сколько в нем заложено потаенного смысла. В нем, можно сказать, отражена вся многовековая боль страны от тщетности чаяний. И сама беда исчерпывающе им описывается, и ее причина. Дело тут какое: ни в чем так не проявляется азиатскость России, как в ее стремлении к европейскости. И это не тот случай, когда утешение уместно искать в блефаропластике.
Это, в общем-то, характерная черта азиатских обществ – явная склонность к механическому воспроизведению признанных образцов. Точнее, наборов их признаков. Человек в такой системе должен делать то, что делают все. Все должны делать то, что рекомендуют, приказывают или обозначают собственным примером более уважаемые (знаменитые, высокопоставленные, титулованные, старшие). Собственное мнение ты можешь выражать, только если всеми признан достойным его иметь. Тут уж не до фантазирования – успеть бы всех почитаемых отпочитать. Естественно, сколь-нибудь развитое воображение в таких условиях делается непозволительной роскошью. Потому обычное состояние индивидуума в такой системе – человек-винтик.
В принципе, диктат нормы – вовсе не исключительно азиатское ноу-хау. Однако культивировать его можно по-разному. Скажем, западный управленец, тоже почти во всем полагаясь на норму, лелеет, тем не менее, мечту когда-нибудь сказать: «Этот сукин сын использовал данный ему шанс!». Восточному управленцу мечтать труднее – фантазировать он не учился, да ему этого и не надо.
В сущности же, диктат нормы – это путевка в жизнь для бесталанных, но старательных. Не для всех, конечно, но и так выходит вполне честно. Если диктат здрав и регулируем, на выходе имеется нечто развитое и развивающееся, если чересчур суров – засилье посредственности, возвыситься над которым способны разве что исключительные таланты. Ключевыми достоинствами в этом случае становятся чинность, прилизанность и отсутствие всяческого намека на наличие фантазии. Тем, к слову, обосновано изобилие на отечественном ТВ всех этих Орловых и Казаковых.
Кроме того, проглядывается чрезмерно щепетильное отношение к статусу. Бывает, ляпнет человеку что-то оскорбительное какой-нибудь мудак – и человек, вместо того, чтобы забить на мудака (что с него взять – он же главным образом себя тем самым компрометирует), начинает беспокоиться, суетиться: а то ему люди поверят! Российские клубы, выступая в еврокубках, ни много ни мало, оказывается, отстаивают (или позорят) честь страны – как будто у нее, у страны, мало прочих поводов для этого.
Этому есть свое объяснение. Авторитет в системе людей-винтиков – и ориентир, и капитал. К авторитету зачастую прислушиваются больше, чем к аргументам. Скажем, из уважающих себя СМИ для уважающих себя людей давно бы уже выпнули мегаэкспертов Бубнова с Ловчевым за критическое преобладание ахинеи над здравыми и оригинальными (за что главным образом ценятся эксперты) мыслями. Однако здесь решающую роль играет то, что они были когда-то заслуженными футболистами – а теперь еще и примелькались, вошли, так сказать, в норму, в обычай.
В естественном развитии ситуации статус превращается в самоцель. В средство давления, внушения и устрашения. Оттого неудивительно стремление нуворишей к показной роскоши – тем самым они подают сигнал окружающим о масштабе собственных возможностей. Мол, вы предупреждены, с кем имеете дело. Если вы круче – я вас ценю и уважаю, если я – пошли вон с моего пути. Для кого-то флагманским статусным объектом выступает крутая тачка, для кого-то – крутой клуб. И игра эта – многоуровневая, с общими для всех правилами. Потому даже распоследняя шелупонь будет на чем свет стоит бранить «выскочек», посмевших на эти правила покуситься.
Наивное это, все-таки, занятие – мечтать о какой-то всеобщей цивилизованности, когда люди кругом живут понятиями из мира животных. Уступить место, дорогу, поддаться уговорам для них – значит, проявить слабость, дать повод для агрессии в свой адрес. И наоборот, если им уступают, они видят в этом повод для дальнейшего самоутверждения. Когда у одних разум обслуживает инстинкты, у других – наоборот, не так-то просто выработать рабочую модель взаимополезного сосуществования.
Во всецело занятом форсированием статусных показателей российском футболе ситуация сложилась закономерно проблемная. Форсирование – оно ведь всегда в ущерб чему-то. В данном случае – личностному совершенствованию. Промежуточный итог известен: на трибунах творится черт знает что, на сетевых ресурсах массово срут дегенераты, управляющие органы перемежают маразм с фарисейством, в СМИ блаженствуют молчалины, игрок сборной и клуба-чемпиона напоказ выставляет себя рабом древних и примитивных удовольствий. По последнему поводу одно слово на ум пришло: господский! Так дворовая челядь свысока смотрела на неотесанное пахарское мужичье – велико, вишь, возвышение!
Господствующий же класс также выказывает озабоченность статусной прокачкой. Пора бы, намекается в его заявлениях, вскорости и Лигу чемпионов прибрать. Мы – по газам, а вы рулите. Вообще-то, успех на клубном уровне в футболе достигается совокупностью уровня жизни в стране, футбольной, деловой, правовой, медийной культуры. Все остальное – попытки обмануть реальность. Что ж, эти – будут и дальше пытаться, средств и возможностей для качественного читерства покамест хватает. В масштабах страны, по крайней мере, все вышеупомянутые сферы газовый спрут охватил. Есть, пожалуй, смысл замахнуться на большее.
Хотя эффект от этого все равно обречен на локальность. Фундаментальным изъяном подобного равнения на Европу является то, что за ориентир берется некое застывшее представление. «Европа» в данном случае – всего лишь недостаточно корректное упрощение, истинным же ориентиром должны выступать современность, ее требования: современная мораль, современные подходы. Покуда по своему, чаще всего узкому, разумению воссоздается, подгоняется поверхностное сходство с запечатленными в голове успешными образцами, они, эти образцы, успевают кучу раз видоизмениться, а то и просто выпасть в архаику.
Если такая херня продолжит иметь место, никакого процветания со страной, конечно же, не случится. Хотя бы потому, что оно не будет даже являться целью. Смысл бытия в этом случае все так же будет замыкаться на первой части лозунга «Догоним и перегоним» – для второй нам привычно не хватит ни условий, ни воображения. Наша модернизация так и будет носить характер перманентно догоняющей.
Эта гонка за постоянно ускользающим – занятие настолько увлекательное, что о смысле ее целая страна способна задуматься, лишь в очередной раз выбившись из сил.
В общем, в этом нет ничего удивительного. Европейскость в России с самого начала, исключая пожалуй только Новгородскую республику, поглощенную в итоге будущей империей,не была присуща общественному устройству, а скорее насаждалась сверху,причем именно в своих внешних проявлениях. В реальной же жизни простого обывателя места личной инициативе, которая и является главным отличием Европы от Азии, не находилось,т.к. к тому времени, когда русское общество уже сформировалось как целое,государственное, влияние опыта, полученного в результате татаро-монгольского ига, стало определяющим. И выразилось оно как раз прежде всего в общественном, государственном устройстве нарождающейся империи, когда побежденные просто скопировали общественное,государственное устройство победителей. Так мы и заплатили за миг политической, военной, опять же, общественной слабости - приняв эту «азиатскость» в свою жизнь.
Между тем, как мне видится, именно тогда был заложен этот конфликт двух мироустройств, даже до открытий Петром окон в Европу. Россия к тому времени уже была христианской страной, а главная ценность, проповедуемая христианством - как раз личность, ее инициатива и возможности. Другое дело, что Византия, которой наследовала Русь, эту ценность понимала опять же по-азиатски, что впрочем не означает отсутствие этой ценности как таковой, а, следовательно, и ее подспудного влияния. Лично мне конфликт Азии и Европы в нашей ментальности, и вызванная этим двойственность, даже шизофреничность существующей действительности, видится как моральный конфликт христианства и варварства. Стремление к европейскости - это стремление к идеалу, к условиям, в которых личность может проявить себя наиболее полно из всех мироустройств (говорю за себя в данном случае); а у правящих верхов, конечно же, свои мотивы, вы о них уже написали. Поэтому, в том, что касается карго-европейскости, как тут уже сказали, я с вами полностью соглашусь, но в целом, как мне видится, конфликт гораздо глубже. И я сейчас не том, что Европа - этой рай на земле, справедливый и цветущий, а, скорее, о личном выборе. Хотя, насколько понятно по этой,актуальной уже не первый век проблеме, выбор этот стоит перед многими, вот только обществом выбираем пока «азиатскость». Но сдвиги есть, и весьма ощутимые, на мой взгляд. Ведь всего-то 150 лет прошло с момента отмены более чем полутысячелетнего рабства, а вопросы личной свободы уже ставятся перед собой не только просвещенной интеллигенцией, но и обычными обывателями.
Но не совсем понятно, чем дополнить подражание (Европе и другим лидерам).
Что такое современность?
Может ли человек что-то сделать?
Например, для начала на Трибуне?
Одни и те же установки могут срабатывать по разному, в зависимости от материала, к которому они приложены. В сущности, нет идеальной модели, нет пресловутой абсолютной цивилизованности. Ценности, вырабатываемые методом проб и ошибок, ложатся на состояние конкретного выработавшего их суперэтноса.
Каждой цивилизации требуется вызревание. Проблема российского общества, на мой взгляд, заключается в том, что вызревание в нем осуществляется как попутный процесс – все больше энергии уходит на всевозможные рывки, скачки и перевыполнения. Потому многие поползновения смотрятся крайне инфантильно, при всей их важности и масштабности. Не покидает ощущение, что ответственные за них лица элементарно неспособны абстрагироваться от рутины и попробовать взглянуть на ситуацию как бы извне.
Вот пример. Вследствие трудового конфликта мне пришлось покинуть дело, заправлять которым стали люди, делающие процесс, но не делающие результат. То есть, мне с самого начала было понятно, к чему все это придет: без решительных шагов форы не отыгрываются. Но люди приходили на работу, строили какие-то планы, переживали стрессы, ссорились, мирились – а кончилось тем, что людям сверху в какой-то момент надоело терпеть восьмизначные убытки. И ведь их не было бы, окажись моя точка зрения адекватно выслушанной – и вообще ситуация, пусть даже независимо от меня, четко осмысленной. Но и там, и там люди действовали по намертво вбитым в головы установкам и штампам. За что и поплатились.
То же самое, в принципе, происходит и в масштабах спортивного хозяйства целой страны. Мне наперед видно, что из этого выйдет пшик, тем грандиознее, чем больше амбиций и средств во все это вкладывается. Очевидно, происходит это не потому, что побеждают какие-то аргументы, а потому, что такой складывается баланс авторитетов. Система выталкивает вверх людей, лучше прочих зарабатывающих, стяжающих авторитет, и компетентность, что подтверждается многочисленными примерами, не всегда выступает главным и лучшим средством в этих делах.
Не могу не согласиться с тем, что фактор свободы, незамутненности личности должен возобладать в нашем обществе. Но соотечественники должны прийти к этому сами, не создавая эпигонских копий чужого опыта.