Энтони Куинн. «Клопп. Мой роман с Ливерпулем», глава 2. Жажда жизни
Всякий раз, когда я начинаю читать биографию, я готовлюсь к тому, что мне придется столкнуться с одним серьезным препятствием: ранними годами. Дело не в том, что детство неинтересно или незначительно. Для некоторых оно может стать абсолютно судьбоносным. Но я ставлю под сомнение умозрительный рассказ о ребенке, предлагаемый в качестве образца для взрослого, идею о том, что несформировавшаяся юность предваряет величие художника/писателя/политика/спортсмена/кого угодно. Величие может исходить от тех, кто меньше всего его обещал. Когда биограф начинает искать подсказки в родословной, в жизни родителей, бабушек и дедушек, я чувствую, как у меня стекленеют глаза. Большинство детей, если не считать войны, травматических заболеваний или жестокого обращения, совершенно не выделяются. Филип Ларкин говорил от имени многих, когда называл свое детство «забытой скукой».
Кинематограф обходит эту проблему с помощью удобной 8-миллиметровой пленки с пляжного отдыха или дня рождения, на которой с душераздирающей небрежностью изображены родители, направляющие своих капризничающих детей в сторону объектива камеры. Телевизионный хит HBO «Наследники» [Succession] создает фрейдистскую мини-драму вокруг своего заглавного монтажа о патриархе и его молодой семье, которую ловко снимают для домашнего видео, а затем игнорируют, оттесняя на второй план чудовищное задумчивое эго отца. Этот сенсационный драматический короткий кадр (с захватывающим саундтреком, который исполняет композитор Николас Брителл на хрупком фортепиано, струнных и драм-машине), который за 80 секунд дает картину ранней жизни, над которой в биографии пришлось бы потрудиться несколько страниц.
Возможно, истинная правда о детстве заключается в том, что оно проходит незаметно. Дети, как правило, не заглядывают в свои души, гадая, что будет с ними в ближайшие годы. Они просто живут, и в процессе они обретают немного понимания и избавляются от некоторых иллюзий: другими словами, они становятся кем-то. Конечно, есть исключения из биографической пустоты детства. Диккенс — исключение на все времена — пережил настолько ужасное детство, что практически создал в общественном воображении викторианскую убогость.
Дело было не только в том, что в 12 лет его отправили работать на печально известную фабрику по производству чернил; благодаря своим нерадивым родителям он уже столкнулся со страхом, позором, судебными приставами, тюрьмой для должников, холодными пустыми комнатами и скудной жизнью — попрошайничеством и займами. Он никогда не забывал об этом. «Оливер Твист», «Дэвид Копперфильд», «Большие надежды» — отпрыски этого несчастья, и хотя никому не пожелаешь его ужасного детства, несомненно, что английская литература была бы намного беднее, если бы он не пережил его.
Кстати, Диккенс долгое время был связан с Ливерпулем и как путешественник (он дважды отплывал из Пирс-Хед в Америку), и как писатель. Он часто останавливался в отеле «Адельфи» во время своих общенациональных читательских туров и несколько раз заполнял зал Сент-Джордж Холл. Ливерпуль всегда принимал артистов, и никогда не было такого артиста, как Диккенс. Во время одного из визитов в августе 1858 года его встречала аудитория из 2300 человек — самая большая за всю его историю — а на входе было получено более £200. Он с ликованием писал другу о том, как «катался по полу своей комнаты по колено в чеках». Газета Liverpool Daily Post назвала его чтение «чудом драматического искусства». Если бы он был жив сегодня, я думаю, ему бы понравилось выступать на «Энфилде». Это точно, приятель!
*
Слава Богу, мое детство было лишено диккенсовских страданий. Я был воспитан в римско-католической церкви и, в отличие от Диккенса, был близок с матерью. Сама она не имела глубокой веры, а к концу жизни (рак, 62 года) и вовсе потеряла ее. Мой отец, напротив, был самым тихим и набожным человеком из всех, кого я когда-либо знал. Большую часть своей жизни он каждый день посещал мессу, держа в кармане четки. Его личным героем был итальянский святой Отец Пий, знаменитый стигмами. Со своими детьми — моими двумя братьями и сестрой — он не был солдафоном в вопросах веры, но мы ходили на мессу по воскресеньям и дружили со священниками-редемптористами [Лат. Congregatio Sanctissimi Redemptoris — католический монашеский орден, целью которого является миссионерство и духовное служение бедным, прим.пер.] в нашей местной церкви. Однако мой отец никогда не мог уговорить нас присоединиться к нему во время ежемесячных походов на исповедь («исповедашечки», как он это называл). Кстати, я понятия не имею, в чем ему пришлось признаваться; его жизнь была почти беззаветным долгом и терпением.
В подростковом возрасте у меня был период, когда я был «святошей», как позже назвала это одна моя подруга, и в течение некоторого времени я был алтарником. Если вы когда-нибудь слышали громкий удар в колокол для причастия в церкви епископа Итона в середине 1970-х годов, то это был я. Но католицизм не стал краеугольным камнем, как футбол, или музыка, или рисование. Последнее было моим самым ранним увлечением и прошла этапы совершенствования, начавшись с рисунков футбольных матчей фломастерами (многие из них, но не все, были сделаны по мотивам игр «Селтика»), а затем перейдя к веретенообразным иллюстрациям Рональда Серла из Моулсворта, которые я копировал в мельчайших деталях ручками Rotring, или «техническими чертежными инструментами», по словам компании, которая их производила [Немецкая компания, конечно же. Также как и Staedtler и Faber-Castell, мои другие фавориты. Если вы инвестируете в автомобили, сосиски или ручки, всегда доверяйте немцам]. Мой отец занимался канцелярским бизнесом, поэтому у нас никогда не было недостатка в бумаге. У меня был небольшой талант к копированию, и всё.
Не знаю, надоело ли отцу, что я болею за «Селтик», но вскоре он изменил ход моей жизни, впервые сводив меня на «Энфилд». Апрель 1972 года. Прощальный матч Роджера Ханта. В состав «Ливерпуля» вошли все игроки команды, выигравшей Кубок Англии в 1965 году: Лоуренс; Лоулер; Бирн; Йейтс; Смит; Стивенсон; Стронг; Питер Томпсон; Каллаган; Сент-Джон; Хант. Они сыграли против команды всех лучших, составленной в основном из игроков сборной Англии на Кубке мира 66-го года. Я мало что помню об этой игре — Хант сделал хет-трик — но я точно помню ослепительную зелень поля и тяжелую мужскую вонь сигар и линимента. Оказавшись заслоненным от окружающих меня огромных фигур и оглушенный ревом, я пытался с ними соревноваться, выкрикивая оскорбления в адрес судьи, и чувствовал себя униженным из-за писклявого звука, который вырывался из моего рта: после этого я его захлопнул. Какое волнение, однако, и какая привилегия — застать конец той эпохи, последний вздох первой великой команды «Ливерпуля» Шенкли.
Мой отец с юности был владельцем сезонного абонемента. Он ездил в Рим в 1977 году, когда мы выиграли первый Кубок Европы, и на «Уэмбли» в следующем году, когда мы выиграли второй. В среднем возрасте он разлюбил игру, не знаю точно почему, и отдал свой абонемент моему старшему брату, Майку. Мне было грустно, что в более поздние годы я не мог говорить с отцом о «Ливерпуле», в основном из-за его непрекращающегося негатива. «А что там у них в субботу?» — мрачно говорил он, даже если мы выигрывали 5:0. Он мог проникнуться необъяснимой ненавистью к какому-нибудь игроку, которого я должен был защищать, даже если мне самому он не очень-то нравился. В конце концов я пришел к выводу, что проще поменьше говорить о футболе или вообще избегать его.
Как будто, заручившись моей преданностью ЛФК, он не мог смириться со своей собственной. Но он признался, что ему понравился «новый парень».
*
Отец Юргена Клоппа, Норберт, был прирожденным спортсменом, высоким и ловким. Он играл в воротах за свой местный клуб «Кёрн», но не в первой команде. Не сумев стать профессионалом, он начал стажировку в компании по производству изделий из кожи и стал продавцом. Те, кто следят за Клоппом не удивит тот факт, что он был харизматичным, амбициозным, требовательным — немного прилипчивым. Переехав в Глаттен в Шварцвальде, Норберт и его жена Элизабет родили двух дочерей, а в июне 1967 года, лето любви, на свет появился Юрген. Любовь Клоппа-старшего была, безусловно, суровой. Он сделал сына своим личным тренерским проектом, обучая его футболу, теннису и катанию на лыжах. Инструктор не давал спуску, подвергая своего подопечного ежедневному режиму спринтерского бега. Если они играли в теннис, Норберт стремился выиграть каждую партию. «Это было далеко не весело», — вспоминает Клопп. Во время школьных матчей его отец патрулировал бровку в состоянии настоящего бешенства. (Это наследственное...) Что сын стал профессиональным футболистом, несомненно, было выполнением отцовской программы. Клопп сказал: «Это была первая большая удача в моей жизни — сделать именно то, что хотел сделать мой отец. Я живу той жизнью, о которой он мечтал. Любая другая работа для меня стала бы причиной трений».
Школьные друзья вспоминают юного Юргена как покладистого, веселого, не слишком добросовестного, но уважающего своих учителей. В подростковом возрасте он получал удовольствие от «футбола и девочек» — ничего необычного — и разъезжал на оранжевой Vespa. Его мать была (и остается) уравновешенной, ласковой и приветливой: хорошее дополнение к отцу-сержанту. Именно она решила, что дети должны воспитываться в протестантском духе, как и она сама. Норберт, умерший в 2000 году, был католиком.
Возможно, именно смесь этих двух религиозных традиций помогла сформировать сына: протестантская сторона — рациональная, упорядоченная и трудолюбивая, католическая — набожная, романтичная, пристрастная. По швабской протестантской традиции Клоппа водила в церковь его бабушка, которая тут же засыпала. Семья молилась, но он относился к вере скорее как к форме здравого смысла, чем как к строгой системе. «Должно быть что-то, что руководит нами, что держит нас всех в узде, — сказал он в интервью Сэму Уоллесу из Daily Telegraph. — Быть протестантом приятно, это открывает несколько дверей. Очевидно, она не настолько догматична». Он открыто говорит о своей вере, хотя и не является ее миссионером. Когда его отец уезжал на всю неделю в командировку, мать иногда укоряла сына за плохое поведение и спрашивала: «А что, если Бог увидит, как ты это делаешь?». Он отвечал: «А, Он не будет об этом беспокоиться, Он слишком занят». Так что к прочим дарам Клоппа стоит добавить дар мистика: он знает мысли Бога.
Это наводит на мысль об обмене письмами, который я однажды вел с другом-писателем. Это было в конце сезона 2013-14, сразу после «Кристанбула» [«Ливерпуль» вел в счете 3:0 после первого тайма в матче против «Кристал Пэлас», но не удержал преимущества и сыграл вничью 3:3, этот матч был сразу же за проигранным «Челси» со счетом 1:2, когда поскользнулся Джеррард и «Ливерпуль» окончательно потерял шансы на долгожданную победу в чемпионате, прим.пер.]. «Сити» обыграл «Виллу» и вырвался на два очка вперед, а нам оставалось только надеяться на чудо. Я случайно упомянул другу, Джею, что молюсь именно об этом. Из моего дневника:
Джей: Если бы я был Богом, и кто-то молился бы мне о ФУТБОЛЬНОМ РЕЗУЛЬТАТЕ, я бы сделал так, чтобы он получил противоположный...
Я: И именно поэтому, несмотря на твои подозрения, ты и не Бог.
Джей: Какой иезуитский ответ.
Я воспринял это как огромный комплимент. Но чудо мне не далось.
По его поведению на бровке этого не скажешь, но Клопп кажется вполне спокойным человеком. В нем есть спокойствие, которое, возможно, проистекает из любви к матери или из любви к Богу. Или от обоих. В телевизионном интервью Яне Шефер он сказал: «Я боюсь, что кто-то в моей семье заболеет. Но я не боюсь ничего другого в жизни. Для меня нет ничего настолько важного, чтобы я не мог смириться с потерей этого. Вот почему я считаю, что у нас нет причин для страха». Достичь 50-летнего возраста и сказать, что почти ничего не боишься, — это нечто. И при этом в его тоне нет ни намека на хвастовство или даже вызов, когда он это говорит. «Самое главное, что эта жажда жизни на самом деле связана с моей верой. Я христианин и поэтому воспринимаю жизнь как дар».
Эта философия, должно быть, стала для Клоппа прибежищем, когда он в конце 1980-х годов промышлял в низших лигах. Будучи высоким, он хорошо держался в воздухе и обладал полезной скоростью. В конце концов он привлек внимание команды второго дивизиона Бундеслиги «Майнц», которая подписала его в 1990 году. На фотографиях, сделанных в первые годы его жизни, он запечатлен вальяжным, возможно, более подходящим для игры в теннис, чем в футбол, с волосами цвета соломы, спадающими на мальчишеский пробор, скорее напоминающий волосы Ли «Куртана» Маклоу в комедии BBC «Эта страна» [This Country]. На YouTube есть небольшой милый фильм «Юрген Клопп — от 7 до 50 лет» [Jürgen Klopp – From 7 to 50 Years Old], в котором перелистываются разные возрасты, как семейный фотоальбом: вот милый белокурый ребенок (в возрасте девяти лет), прыщавый подросток, усатый 22-летний парень, похожий на офицера прусской кавалерии, зрелый футболист, кричащий на судью или позирующий с каменным лицом, скрестив руки перед камерой.
В начале карьеры он играл в атаке и полузащите, а затем вернулся в оборону. Вы можете увидеть, как он забивает головой в плей-офф Бундеслиги 2 в 1997 году против «Вольфсбурга», а затем допускает ужасную ошибку на позиции правого защитника и дарит сопернику гол. «Майнц» проиграл со счетом 4:5. Клопп любит говорить о том, каким средним футболистом он был: «Я был прилипчив, как дурной запах. В субботу днем люди шли на стадион, и там снова был Клопп. В течение одиннадцати лет они могли наблюдать за мной каждые выходные, хотели они этого или нет». Если, как говорил Грязный Гарри [Полицейский инспектор с дурной репутацией, Гарри Каллахен, в исполнении Клинта Иствуда, из одноименного фильма Dirty Harry 1971 года, прим.пер.], человек должен знать свои пределы, то Клопп узнал их гораздо раньше других. Но он был слишком рад, что играет в профессиональный футбол, чтобы зацикливаться на своих недостатках. Один из товарищей по команде говорит: «Он не пытался обыгрывать соперника, потому что не умел. На первых метрах он не выглядел таким уж быстрым, но когда он разгонялся, за ним уже невозможно было угнаться». Другие помнят, как он много кричал и ругался на тех товарищей по команде, которые, по его мнению, не справлялись со своими обязанностями или не следили за ситуацией. Такого игрока можно назвать «лидером» на поле или, так же легко, занозой в заднице.
Когда «Майнц» находился под дальновидным руководством Вольфганга Франка, в команде была введена система психологической подготовки. Клопп вспоминает это как революционное событие. На одной из сессий игроков попросили нарисовать дерево: там были все эти маленькие деревья, а мое дерево было размером с гребаную газету! Но это было только потому, что я не умел рисовать. А парень, принимавший сессию, посмотрел на нее и сказал: «Вот это уверенность!». С тех пор уверенность стала моим хобби». Интересно, использовал ли он ручку Rotring?
Момент озарения. И все же одной уверенности недостаточно. Уверенность — это состояние души, тогда как талант — это дар. Например, вы часто можете встретить уверенного в себе писателя, у которого очень мало таланта. Как еще может процветать тщеславное издательство? Дэвид Боуи однажды сказал: «Худшая шутка, которую может сыграть Бог — сделать тебя артистом, но лишь посредственным артистом». Большинство из нас умеют хорошо делать одну-две вещи, выполнять то или иное действие на сносном уровне. Но что, если наша глубочайшая страсть — к музыке, рисованию, балету или актерскому мастерству — окажется тем, в чем мы просто не сильны? В спорте, как вы понимаете, такое происходит постоянно. Мы не раз читали о спортсменах или игроках, которые начинали «многообещающе», казалось, что все идет к успеху, а потом из-за невезения или травмы сходили с дистанции. Или потому, что выяснилось, что их талант просто не соответствует действительности.
В период с 1990 по 2001 год Клопп провел за «Майнц» 325 матчей во втором дивизионе, что является клубным рекордом. Что бы он ни думал о своих способностях, он, очевидно, был достаточно хорош, чтобы занять постоянное место в команде. Но в основном это была борьба за выживание: отсутствие нормальной тренировочной базы, грязная раздевалка и нестабильная атмосфера в зале заседаний. За 11 лет его игровой карьеры клубом руководили 14 человек. Петер Кравиц, который был там главным скаутом, а сейчас является помощником менеджера «Ливерпуля», сказал, что постоянное давление в «Майнце» оказало на Клоппа неизгладимое влияние. «Дом постоянно горел». На этом этапе футбол также не был его единственным увлечением. С деньгами было туго, а ему нужно было содержать жену и ребенка. Он также получал степень по спортивной науке в Университете Гёте во Франкфурте. Если в «Майнце» атмосфера кипежа закрепила в нем командную этику, то университетская жизнь научила его преимуществам самостоятельного обучения и ценности решения проблем. Позже он говорил, что ежедневное пребывание в окружении образованных людей — близость интеллекта — возможно, спасло его от провала в качестве тренера.
Тема диссертации Клоппа может стать неожиданностью. Если бы меня попросили угадать название, я мог бы предположить, что она предвосхищает его личное видение, например. «Гегенпрессинг: современная игра на выживание», или «Великолепные деревья: почему мыслить масштабно — это ключ к уверенности». Но нет, его диссертация носит серьезное название «Ходьба — инвентаризация и оценочное исследование спорта для всех». Ходьба! Из всех тем, которые он мог бы выбрать. Не очень сексуально. Не очень-то похоже на Клоппа. Но благодаря ей он в 1995 году получил диплом.
По случайному совпадению, именно эти годы в «Майнце», 1990-2001, стали золотой эрой для другого будущего менеджера. Это был период, когда он играл за первую команду «Барселоны», где помог ей выиграть первый Кубок чемпионов в 1992 году и шесть титулов Ла Лиги, четыре из них — подряд (1991-94). Его зовут: Пеп Гвардиола. Имена Клоппа и Гвардиолы сегодня переплетаются как имена титанов современного футбольного тренерского искусства. Но как игроки они были совершенно разными. От «де люкс» до «эконом». Если бы это были полицейские сериалы, Гвардиола стал бы «Полиция Майами: Отдел нравов» [Miami Vice]. Клопп стал бы «Суини» [Sweeney!]. А может быть, вы предпочитаете более притчевую модель черепахи и зайца? Пеп, несомненно, начал с места в карьер, играя за молодежную команду «Барселоны», прежде чем попасть в первую команду в возрасте 20 лет. Жилистый и компактный, обладающий отличным контролем мяча и невероятным пасовым разнообразием, он был замечен тогдашним менеджером Йоханом Кройффом как будущая звезда. Он зарекомендовал себя как оборонительный полузащитник в «Команде мечты» Барсы, наряду с Ромарио, Лаудрупом, Куманом и Стоичковым. Помимо всех клубных наград, он сыграл 47 матчей за сборную Испании.
Пример элитного футболиста, который становится элитным тренером, неоднозначен. Кажется, нет жесткого и быстрого правила относительно такого перехода. В современную эпоху Фергюсона и Венгера чаще всего приводят в качестве примеров того, как не хватающий звезд с неба игрок стал гигантом футбольного менеджмента. Но затем подумайте о тех, кто добился успеха как на поле, так и за его пределами: Кройфф, Беккенбауэр, Капелло, Анчелотти, Дешам, Манчини. В качестве примера можно привести Бобби Робсона и Брайана Клафа, а затем, конечно же, Кенни Далглиша. Переходим к 1985/86 годам, когда, уже выиграв с ЛФК пять титулов чемпиона, он в свой первый сезон выиграл дубль в качестве играющего тренера — достижение, не имеющее аналогов нигде и никогда, я полагаю.
Можно возразить, что после не слишком выдающейся игровой карьеры требуется еще большая сила характера, чтобы взяться за работу тренера. Справедливости ради стоит отметить, что Клопп руководил не «Барселоной». Различия не нуждаются в нагнетании. Но независимо от того, удастся ли ему стать боссом или нет, Гвардиола всегда мог указать на свой позолоченный послужной список в качестве игрока и сказать: «Побейте-ка это».
Выходя на первую тренировку, Клопп мог сказать: «Я сыграл за этот клуб 325 раз. И у меня есть диплом по спортивной науке (дипломная работа по ходьбе)». У него даже не было лицензии профессионала. Но он хорошо разбирался в тактике, когда работал с Франком, а также был на слуху у председателя правления «Майнца» Кристиана Хайделя. Его бросили в омут с головой: игрок в воскресенье, менеджер в понедельник — тони или выплывай. Его подопечные были деморализованной командой, которой за 12 матчей до конца чемпионата грозило понижение в классе. Изначально Хайдель и президент «Майнца» Харальд Штрутц доверили ему лишь роль временного менеджера. После двух побед в чемпионате он был назначен на должность до конца сезона.
Возможно, именно осознание собственной неполноценности в качестве игрока придало ему больше решимости добиться успеха в качестве тренера. Могут ли смирение и трудолюбие сосуществовать с такими мощными силами, как уверенность и амбиции? В случае с Клоппом ответ был очевиден: они должны были это сделать. До этого момента его пределом было «достаточно хорошо». Это был его шанс стать лучше.
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
