Невидимый Гансо
Тактика, время и загадка невидимого плеймейкера
Тайны — это возвышенное состояние, почти состояние сна. Это способ остановить движение, остановить мир, чтобы мы могли увидеть в нем себя.— Дон Делилло, Весы
Во времена Парижской Коммуны во всех уголках города… стреляли в часы…— Вальтер Бенджамин
Эпилог. Как полностью исчезнуть?
Стробоскопы и перегоревшие динамики Фейерверки и ураганы Меня здесь нет Ничего не происходит Меня здесь нет
Radiohead
Ни один игрок не воплощает парадоксы нашего времени так, как Гансо. Пауло Энрике Чагас де Лима (или «Гансо», что по-португальски означает «гусь») — игрок, которого нет ни здесь, ни там.
Впервые он появился перед миром вместе с Неймаром как половинка потрясающего дуэта в команде «Сантос», которая впоследствии выиграла Кубок Либертадорес 2011 года. Молодой Гансо отсутствовал из-за травмы большую часть той кампании, и по сей день чувство отсутствия сохраняется.
Для многих критиков Гансо — длинноногий футзальный парень с душной базы в дельте Амазонки — является игроком, который так и не реализовал свой потенциал, он никогда не оправдывал авансов и шумихи вокруг него, особенно если сравнивать с шумной карьерой его старого друга по «Сантосу».
Рассказы о карьере Гансо создают образ игрока, которому льстило всех обмануть. Его время в Европе было для многих провальным, и он не смог оставить какого-либо ощутимого следа в «Севилье» Хорхе Сампаоли.
Считается, что Гансо не хватало «интенсивности», необходимой для того, чтобы блистать на самых высоких уровнях современной игры. Он «пропадал» на длительные периоды во время матчей, по-видимому, не будучи в состоянии выйти на сцену, когда это действительно имело значение.
Но критиковать Гансо за его кажущееся отсутствие присутствия — значит быть слепым к секретам одной из самых загадочных фигур футбола. Что делает Гансо таким привлекательным, так это его привычка полностью исчезать.
Гансо настолько созвучен глубоким ритмам и потокам футбола, что растворяется в сути самой игры.
Как будто вам нужно сделать шаг назад и изменить перспективу, чтобы наконец проявились вялые формы Гансо, волшебного плеймейкера, запертого на страницах сборника рассказов «Магическое Око» Тома Бассеи.
Товарищи по команде проходят мимо него, комментаторы не упоминают его имени, а фанаты задаются вопросом, где он прячется. И все это время Гансо находится рядом и недоумевает, из-за чего весь этот шум. «Просто поделись со мной мячом, ты получишь его обратно, — должно быть, думает он, — почему вы все от меня убегаете?» Я невидимка?».
Современному футбольному разуму должно быть видно все, что полезно. Видимость является необходимой предпосылкой для данных или любого товара, если уж на то пошло. Так и должно быть, иначе как можно это представить на диаграммах и графиках, зафиксировать и оценить количественно, упаковать, отобразить и продать тому, кто предложит самую высокую цену?
Внезапно естественный ход футбольного матча превращается в тигель цифр; органический ресурс становится плоской сеткой, из которой необходимо извлекать и извлекать данные.
Так много тренеров, аналитиков и болельщиков заранее определились с тем, что они ищут, и думают, что знают, как выглядит ценность — сумасшедшие старатели пограничной зоны отчаянно ищут золотую пыль на грязных берегах великой реки Сакраменто.
Но всему ценному нельзя присвоить числовое значение, истинная красота бесценна. В каждом числе есть своя магия.
Как вы количественно оцениваете понимание ритма? Знать, когда двигаться, а когда остановиться? Как оцифровать плавность касания игрока или точность его ведения? Гансо видит игру так, как не видят другие, решения, которые он находит, существуют только в его воображении; выцветшие уличные пасы, взятые из пыльных переулков полуосвещенных детских игр.
Игра Гансо – это искусство тысячи невидимых вещей, настолько сильное, что на протяжении всей его карьеры часто казалось, что товарищи по команде и тренеры не могли понять его тонкие приглашения комбинировать и играть. Чтобы ценность Гансо была замечена и оценена по достоинству, ему нужны соратники, желающие и способные адаптировать свои взгляды к его.
Гансо делает красивый обратный пас и делает toco y me voy, чтобы завершить комбинацию. Обратный пас так и не приходит.
В этом трагическая красота Гансо; футболист, чьи таланты настолько необычны, что его часто невозможно понять.
В то время как другие, гораздо менее одаренные игроки выдвигаются вперед в центр сцены, Гансо остается в тени, тропический желтофиоль, шаркающий ногами по краям блеска диско-шара индустрии.
Камера выдает Гансо, он здесь, если вы хотите его увидеть, но он не собирается форсировать ситуацию. Он на удивление пассивный, медлительный футболист, нужно немного времени, чтобы ознакомиться с загадками его игры.
Мы все чаще требуем, чтобы все было повсюду одновременно, и теперь необходим мгновенный доступ ко всей совокупности человеческих знаний. На смену тайне пришел факт, невидимый мир грез и тайн заменил то, что ясно и очевидно.
В мире, определяемом непосредственностью и присутствием, Гансо олицетворяет задержку и отсутствие, и, исчезая на наших глазах, он напоминает нам о том, что еще можно открыть еще один футбол.
1. Кризис времени
«Они не думают во времени, они думают как время.» Реза Негарестани
Восприятие Гансо как футболиста, не отвечающего требованиям самого высокого уровня, прекрасно демонстрирует, как новая игра Global football привязалась к определенному временному потоку.
Чтобы понять исчезновение Гансо, мы должны увидеть, что современная европейская игра (которая сейчас доминирует в методологиях по всему миру) не только «быстрее», чем в его родной Бразилии, но, что особенно важно, вся ее концепция времени структурирована радикально по-другому.
Большая часть мирового футбола сейчас достигла точки, когда он действует в соответствии с идеей времени, которая стала популярной во время научной и промышленной революции и быстро распространилась по всему западному миру и за его пределами.
При такой ориентации свойства времени (продолжительность, ритмы, темпы, циклы и т. д.) передаются и организуются внешней, искусственной и «объективной» силой.
Механические часы — наиболее очевидная и влиятельная из этих искусственных систем организации времени. Льюис Мамфорд писал, что:
«По своей сути часы отделяли время от человеческих событий… Часы, а не паровая машина, являются ключевой машиной современной индустриальной эпохи».
Джереми Рифкин уточняет:
«Время, которое всегда измерялось в связи с биотическими и физическими явлениями, с восходом и заходом солнца и сменой времен года, отныне стало функцией чистого механизма. Новое время заменило количество качеством и автоматизмом ритмичный пульс мира природы».
Организовав различные экосистемы мира в едином централизованном порядке искусственного времени, были разорваны связи с ритмами, темпами, продолжительностью и циклами разнообразных условий окружающей среды планеты.
До недавнего времени люди переживали время более обоснованно, в связи с экологическими движениями их местной среды обитания и культур.
Кочевники двигались в гармонии с ритмами природы, ход их часов был не механическим, а органическим. Передвижения и лагеря первых народов Северной Америки соответствовали моделям миграции бизонов; движение и пауза, обусловленные меняющимися течениями экологических потоков.
В своей книге 1987 года «Войны времени: первичный конфликт в истории человечества» Рифкин ссылается на различные исследования, чтобы продемонстрировать различия между тем, что он называет «антропологическими часовыми поясами». В одном из таких исследований было замечено, насколько отношение бразильских студентов ко времени отличается от отношения их американских сверстников.
«В отличие от американских студентов, которые жестко подчиняются диктату времени, бразильские студенты гораздо более «расслаблены» и гораздо менее навязчивы, когда дело доходит до соответствия заранее определенным временным границам. Для бразильских студентов заранее установленная продолжительность времени от десяти до полудня является скорее общим ориентиром для координации деятельности, а не непреклонным императивом, которому нужно неукоснительно подчиняться… Интересно, что бразильские студенты не чувствовали никакого чувства стыда из-за опозданий. В последующих интервью они выразили определенную гордость за свою ориентацию на то, что поздно приходить и поздно уходить. В их культуре придается большое значение поддержанию определенного непредвзятого подхода к продолжительным сегментам».
Итак, что происходит, когда футболист, который естественным образом ощущает продолжительность игры с большей экологической и реляционной ориентацией, попадает в командную среду, где временем управляют искусственные ритмы тщательно спланированной тренером игровой модели?
Возможно, игрок адаптируется и найдет освобождение в работе новой системы. Но не все игроки переходят так гладко, возможно также, что возникнет глубокий диссонанс, глубокая несовместимость между противоречивыми оценками времени.
Это кризис времени, хроноз ; реальность распадается, когда субъект оказывается на нейтральной полосе между альтернативными временными областями.
2. Как часы
Самый страшный лабиринт – это не та замысловатая форма, которая может заманить нас в ловушку навсегда, а единая и четкая прямая линия.— Хорхе Луис Борхес
В «Севилье» Гансо был ремесленником, которому было приказано прийти на работу у ворот фабрики, просто еще одним рабочим, которому было поручено занять отведенное ему место на высокоинтенсивной линии случайного производства Хорхе Сампаоли.
Возможно, самым большим качеством Гансо является его способность диктовать темп атаки. Но в современной игре гораздо чаще время действий команды по владению мячом диктуется тренером или, скорее, системой.
Искусственные механизмы синхронизации становятся все более заметными в тактической эволюции футбола, поскольку тренеры разрабатывают все более новые способы управления ритмом и темпом. Недавний взлет Роберто Де Дзерби во многом стал возможен благодаря реализации гениально разработанной тактической системы, основанной на навязывании весьма радикальной временной схемы. Команды итальянца часто будут стоять совершенно неподвижно в своем построении, пока соперник не прижмет игрока с мячом. Система Де Дзерби требует, чтобы игровой процесс прерывался и останавливался в этих конкретных ситуациях. Прессингующий игрок является спусковым механизмом, приводящим в движение системные процессы.
«Брайтон» — мастер передачи мяча свободному игроку, идеально знающий, когда отдать мяч.»
«Они знают, как действовать в нужный момент. У них правильный темп, чтобы отдать пас свободному игроку.— Пеп Гвардиола
В обязанности плеймейкера не входит решать, когда и где следует замедлить или ускорить игру. Для Де Дзерби и многих его позиционно настроенных коллег эти аспекты контролируются управляющим часовым механизмом его системы и активизируются точной разработкой ее автоматизированных механизмов.
Когда время и его ритмы контролируются системой, плеймейкер исчезает — или, скорее, плеймейкером становится система.
О «смерти плеймейкера» написано так много, что эта фраза стала клише. Но, понимая исчезновение плеймейкера через призму времени , мы можем более четко определить силы, ответственные за это исчезновение.
Само время было использовано как ресурс, стандартизированный в измеримые, повторяемые куски, поэтому в любой момент времени у игроков есть заранее назначенные задачи и обязанности, которые необходимо выполнить.
Эти запланированные процессы должны выполняться таким образом, чтобы система работала бесперебойно. Когда соперник идет в прессинг, мы начинаем нашу процедуру комбинирования, когда вингер получает мяч, делается подключение защитника по его флангу – каждый раз обязательно.
Вот почему тренеры используют термин «автоматизм» для описания запланированных и повторяющихся процессов. Это происходит из-за желания тренера сделать действия автоматическими и найти тонкий баланс. Если тренер заходит слишком далеко в реализации этого механистического идеала, он рискует превратить игроков в автоматы, манекены-симулякры того, кто когда-то чувствовал и любил.
До недавнего нововведения Де Дзерби, которое использует прессинг соперника в качестве спускового механизма «стоп-старт», большинство тренеров-позиционистов предпочитали непрерывно перемещать мяч по различным структурам владения мячом. Хотя ритмы, продолжительность и последовательность этой циркуляции варьируются от тренера к тренеру, главный принцип один и тот же: темп системы должен поддерживаться.
Хорхе Вальдано однажды назвал Хуана Романа Рикельме «автоматом», имея в виду привычку великого энганче замедлять игру, как только мяч оказывается у его ног. Гансо похож на него, но в модернизированной игре Сампаоли пункты взимания платы за проезд убраны, мяч движется со стандартизированными темпами, ритмами и продолжительностью, регулируемыми универсальной системой.
Сегодня такие плеймейкеры, как Гансо, являются писателями, устаревшими из-за сценариев, созданных искусственным интеллектом или скопированных с комиксов. Процессы становятся более эффективными, когда вам не нужно постоянно подстраивать свои размеры под нерегулярный ритм плеймейкера.
Преобладание искусственных темпов игровой модели над органическими ритмами игроков соответствует отношению современного мира к природе и ее циклам. Если когда-то человечество приспособилось к природе, то теперь мы требуем, чтобы природа приспособилась к нам.
Если время — это всего лишь одна абстрактная вещь, оторванная от динамического разнообразия потоков окружающей среды, тогда все движение и возникновение будут обусловлены ограничениями этой «одной вещи». Если мы примем это универсалистское предложение, мы неизбежно придем к тому, что Хуанма Лилльо назвал «глобальной методологией», идеологией, которая настаивает на том, чтобы игроки придерживались правила системных часов.
Лилльо называет это «правилом двух касаний», «тик-так, тик-так», это как часовой механизм; взять мяч, передать мяч, взять мяч, передать мяч…
3. Будущее
Пока время остается на своих петлях, оно подчинено движению.- Жиль Делёз
Обоснованием внедрения централизованных систем учета времени всегда является повышение функциональности. Централизованное время — это просто превосходная операционная система, которая ведет к более упорядоченной оптимизации и эффективности, другими словами: это просто прогресс.
Но было бы серьезной ошибкой принимать это рассуждение без тщательного исследования. Нам, конечно, не нужно далеко ходить за примерами того, как сосредоточение внимания на оптимизации и эффективности производства может в конечном итоге происходить за счет природных ресурсов окружающей среды, что приводит к крупномасштабному сбою системы.
Это прогресс? Конечно. Но это прогресс по определенной траектории, путь вниз по одной из многих возможных временных рамок. Альтернативные маршруты полета к неизвестным пунктам будущего также всегда доступны.
Теория футбольных игр не развивается в вакууме. Его предложения поддерживаются системами власти, в которые они встроены. Колоссальное имущественное неравенство, которое исторически существовало между европейскими клубами и клубами остального мира, гарантировало, что тактические идеологии, предпочитаемые в Европе, получают наилучшие возможные ресурсы для содействия их развитию и внедрению.
Что, если бы клубы Бразилии или Аргентины были самыми богатыми? Что, если лучшие таланты планеты устремятся в такие города, как Рио-де-Жанейро или Буэнос-Айрес, а не в Барселону или Манчестер? Возможно, тактические ландшафты, закрепленные в этой культурной среде, будут сильно отличаться от европоцентричной картины, которую мы имеем сегодня?
Имея в своем распоряжении неограниченные средства и лучших игроков мира, возможно, тренеры, предпочитающие футбол, основанный на спонтанности и неожиданности владения мячом, будут восприниматься как нечто иное, чем примитивные странности. Дешевая карикатура на всех непозиционных тренеров как на простоватых парней с нехваткой стратегического чутья уже истощается.
Точно так же, как ошибочно предполагать, что тактические системы всегда должны использовать искусственные, стандартизированные тайминги, также неверно концептуализировать более широкую эволюцию футбольной тактики как прямолинейный процесс, движущийся вперед в линейной последовательности дополнительных оптимизаций.
Футбольная тактика возникает на улицах, где играют в чистый искренний футбол. Каждое действие — это тактика, и в своей основе эта тактика обладает теми же загадочными качествами, что и гениальные игроки, которые ее воплощают.
Как раз в тот момент, когда вы думаете, что понимаете их движения, они могут внезапно сдвинуться и выбить стул из-под вас.
Как и все великие волшебники, Гансо появляется вновь, когда меньше всего этого ожидаешь, и замечательное возрождение, которым 34-летний футболист пережил последние 18 месяцев, похоже, застало футбольный мир врасплох.
Именно в тот момент, когда казалось, что о нем полностью забыли, Гансо вновь проявил себя как творческая сила, способствующая подъему ныне всемирно известной команды «Флуминенсе» Фернандо Диниза.
Неслучайно потребовался тренер с такими радикальными методами, как Диниз, чтобы предоставить Гансо среду, в которой он может процветать в виртуализированном футболе 2023 года.
Диниз известен тем, что упорно отказывается задавать своим игрокам линейный темп искусственных системных часов, вместо этого настаивая на том, чтобы игроки брали на себя ответственность за характер своих действий. Этот реляционистский подход использует определенных игроков в качестве генераторов командного ритма и темпа — эти игроки являются «плеймейкерами».
Когда игрок «Брайтона» Льюис Данк ставит ногу на мяч и останавливает игру, не Данк счел это подходящим моментом для паузы, Данк просто выполняет временное требование системы Роберто Де Дзерби.
Когда Гансо останавливает игру «Флуминенсе», это его решение сделать это, внезапно «десятка» получила возможность снова показать себя; Самый бесценный артефакт футбола возвращается в игру, которая теперь его даже не узнает.
Когда «Флуминенсе» переходит в ритмы Гансо, они становятся чем-то другим. Их формы и взаимодействия настолько непредсказуемы, что защита против них становится проблематичной и запутанной.
Теперь Гансо является плеймейкером. Тайминги системы подчинены интуиции и романтике человеческой интерпретации и движений. Пониманию точки будущего.
«Точка будущего» — термин, используемый Клаудио Коутиньо, тренером легендарного «Фламенго» конца 70-х — начала 80-х годов. Имеется в виду какой-то, пока неизвестный момент, когда игрок получает мяч выше на поле через пас/два,три.
Кадры матча группового этапа чемпионата мира 1982 года против сборной Новой Зеландии. Обратите внимание, как каждый бразильский игрок движется вперед сразу после передачи.
Знаменитая система Теле Сантаны была основана на коллективном понимании того, что нужно снова встретиться с мячом в будущем.
Кода
Итак, мы можем спросить себя: кто такой плеймейкер? Это игрок, который может наиболее плавно согласовать свои атакующие действия с заданным временем системы? Эта идея хорошо коррелирует с метафорой «метронома», которую приписывают таким игрокам, как Родри, в «Манчестер Сити». Или плеймейкер — это игрок, который сам калибрует тайминги системы, собирая воедино временные подсказки, собранные в хаосе игры?
Конечно, тренеры больше всего опасаются того, что, если они слишком сильно полагаются на игрока в формировании тактового размера команды, что произойдет, если этот игрок будет недоступен?
Люди раздражающе ненадежны, они получают травмы, простужаются и у них бывают плохие дни, поэтому считается разумным стандартизировать этот творческий аспект и передать его менее биологически нестабильному искусственному интеллекту.
Этот невроз способствовал созданию доминирующей методологии тренерства, ориентированной на снижение этого риска и, следовательно, на централизацию и стандартизацию времени.
Тренеры могли бы более охотно использовать естественный темп, если бы у них было больше игроков, способных эффективно использовать такую силу. Если у тренера есть два или даже три игрока, способных справиться с этой ответственностью, то, возможно, не было бы такого беспокойства по поводу того, что один из них будет недоступен.
Порочный круг беспокойства тренера, просачивающегося в учебную программу по развитию игроков, создал упорядоченную серию замкнутых циклов обратной связи.
Вместо того, чтобы стремиться создать тренировочную среду, которая станет благодатной почвой для развития радикальных и своевременных плеймейкеров, мы пошли другим путем и приняли тактическую идеологию, основанную на централизованном времени, неприятии риска и глубоко укоренившемся ритмическом консерватизме.
Чтобы вырваться из этой застойной временной линии, мы должны рассматривать исчезновение плеймейкера как провокацию, приглашение подвергнуть сомнению то направление, в котором нас повела одержимость современного футбола системами контроля.
Исчезая на наших глазах, плеймейкер позволяет нам яснее увидеть форму созданной нами системы.
Правда футбола всегда будет невидимой, и со временем великое исчезновение Гансо может оказаться величайшим трюком, который когда-либо совершал этот десятый номер.
Кроме вышеупомянутых - был еще Леандро Дамиан(Дамиао).
Этого тоже продавали во все топ-клубы мира и прочили карьеру ультимативного страйкера. По итогу ЛД вообще в Японии оказался.
Гансо вызывает у вас очень сильные эмоции, видимо, во времена их блеска с Неймаром тоже считали его будущим обладателем ЗМ?)
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/mama4h/350066.html - а вот финт, которым Дамиао тогда устрашал и делал себе имя)