23 мин.

«Всю «Войну и мир» осилил. Голсуорси всего прочел». Уникальный футболист «Динамо»

4 k

Сегодня не стало уникального футболиста и хоккеиста Валерия Маслова. В 2013 году он дал интервью Денису Романцову. 

Почему уникальный? Нет, не только потому, что на протяжении двадцати лет Маслов играл круглый год – завершал с партнерами футбольный сезон и сразу переключался на хоккейный. Неповторимость Маслова кроется еще и в способе борьбы с соперниками на поле. Бакинский футболист Эдуард Маркаров сетовал, что прямо во время подачи углового опекавший его Маслов мог лихо ввернуть анекдот, который мигом выводил из равновесия. Маркаров приходил на следующий угловой – и история повторялась, только анекдот уже был новый. Владимир Федотов жаловался: Маслов не только развернуться на поле не давал, но еще и шутками сыпал безостановочно.

Натерпелись от Маслова и одноклубники. В ходе хоккейного турне по северу Европы Маслов сообщил молодому нападающему Александру Сивкову, что в местной газете его выдающейся игре посвящена половина полосы. Сивков побежал скупать весь тираж, но, доставив кипу газет переводчику, обнаружил свою фамилию только в составе советской сборной. 

«Толя, ну ты знаменитость! В киосках уже твои фотографии продаются», – ошарашил Маслов на очередном выезде полузащитника Мосягина. Совершив рейд по всем окрестным газетным ларькам, Мосягин вернулся ни с чем. Изобразив изумление, Маслов отвел Мосягина к первому же киоску и ткнул пальцем в открытку с изображением пса – немецкого боксера.

Оставив футбольное «Динамо» в 1971 году, Маслов вернулся в него сорок с лишним лет спустя – в качестве помощника директора клубной Академии. Валерий Павлович садится напротив меня в своем кабинете на третьем этаже динамовского манежа, достает сигарету, к которой за два часа притронется лишь раз, и начинает рассказ: 

– Играем как-то с «Торпедо». Стрельцов выходит с потянутой мышцей и жалуется мне: «Не могу бегать». Говорю Эдику: «А у меня задача – тебя держать, так что давай просто в центре поля постоим. Пускай играют десять на десять». Близится перерыв, Стрельцов мне: «Пора укол делать. Пошли со мной посидишь». А игра-то идет. Говорю: «Да неудобно как-то – все смотрят, полный стадион в «Лужниках». В итоге, пока Эдику делали укол, я стоял напротив него, но оставался на поле. 100 тысяч народу никак на это не реагировали, только Бесков обратил внимание, что я с другом болтаю посреди игры.

- Как подружились со Стрельцовым?

– Играли вместе в Перове в русский хоккей за заводскую команду «Фрезер». Эдик здоровый, на льду прекрасно держался. Отлично катался. Помню, у нас тогда еще камышовые клюшки были. Одну зиму вместе отыграли, а после Стрельцов на шайбу переключился.

- Ваша версия событий 27 мая 1958 года, когда Стрельцова, Татушина и Огонькова арестовали по подозрению в изнасиловании.

– Вся сборная тогда два дня пьянствовала в Тарасовке. Команда поехала на примерку новых костюмов, а Стрельцову, Огонькову и Татушину их пошили раньше. Они остались – и случилась эта история. Когда Татушина отстранили, он тренировал команду Карачаровского механического завода и позвал меня к себе. Для Татушина отлучение от футбола стало трагедией. Он-то находился там со своей девушкой, будущей женой. Их с Огоньковым вообще ни за что дисквалифицировали. Стрельцову девушка говорила: «Отдашь мне свой автомобиль «Победа» – и я заберу заявление». Она в итоге и так заявление забрала, но Эдика все равно посадили.

- За что, если заявление забрали?

– Эдик вырос без отца, рано пошел работать на завод, отучился всего 8 классов – простой, заводской парень – возьми и ляпни на допросе: «Дурак я, что в ФРГ не остался». После этих слов Стрельцова и решили закрыть: боялись, что если пустить его на чемпионат мира в Швецию – он оттуда не вернется.

- Какой заграничный выезд помните до сих пор?

– Играли в 63-м на Кубок со «Спартаком». Договорились: кто уступает – едет в Венгрию к «Ференцварошу», отмечавшему, кажется, юбилей первого чемпионства. Приезжаем: полный стадион, на трибунах – министр культуры Фурцева и три ряда наших солдат. Идем по коридору на поле, тут Йожеф Феньвеши ка-а-ак плюнет в меня и заорет: «Сука! Курва! Коммунист!» Я бросился на него – хорошо меня Кесарев сдержал. С таким настроем и вышли – заруба вышла страшная.

- Что произошло на поле?

– Гена Гусаров подкатился под кого-то, гляжу: на него сзади уже венгр летит – и ногой в хребет целится. Витька Царев рядом был – успел вырубить венгра. Потом тот же Йожеф Феньвеши кинулся на кого-то и сам себе подвернул голеностоп. Мы вели 3:2, так под конец их звездный нападающий Альберт уже настоящую драку учинил – стенка на стенку. А я ж молодой – тоже вклинился. Матиас Феньвеши, старший брат Йожефа, смотрел как Альберт дерется, и только пальцем у виска крутил: «Альберт – крэйзи».

- Насыщенная поездка.

– Венгры устраивали банкет и на таких BMW приезжали – закачаешься! А у нас что? У Левы Яшина была старая «победа», потом старая «волга», а у Царева и Кесарева только через пару лет «москвичи» появились. Венгры уже тогда жили, как короли, хотя не любили русских, конечно. Вот болгары нас любили – клубнику, помню, посылали, как живая была, компоты болгарские за рубль продавали. А СССР к болгарам относился хуже всех. Зато всю Африку кормили, Асуанскую плотину им построили бесплатно.

- Куда после Венгрии поехали?

– Во Флоренции против нас стоял Лоренцо Буффон, двоюродный дедушка Джанлуиджи. Лева тогда сыграл феноменально – вытащил мяча три-четыре. Во втором тайме сломался уругвайский защитник «Фиорентины», отвечавший за Игоря Численко, и Число им три положил. Отправились в Бергамо – к обладателю Кубка «Атланте». Обыграли и их – так с нами уже «Рома» захотела встретиться. Но федерация не любила, когда «Динамо» много зарабатывало, и отозвала нас домой.

- Много – это сколько?

– Например, из Южной Америки привозили по 60-80 тысяч долларов. Игрокам 50 долларов перепадало, все остальное – федерации. Южноамериканцы ставили условия: если Яшин не играет – дают команде 3 тысячи долларов, если выходит – 6. Приехали однажды в Ла-Пас, высокогорье, дышать вообще нечем, хорошо дождик пошел – два закатили. Боливийцы все маленькие, а капитаном у них был парень с ампутированной рукой. На второй тайм вместо Яшина вышел Вовка Беляев, который орал защитнику Аничкину: «Губастый, держи безрукого!»

- Какие знакомства завязали в Южной Америке?

– Во время турнира в Чили познакомился с Ривелино, который в 70-м стал чемпионом мира. Хорошо с ним напились тогда. Его удалили в предыдущем матче и с нами он не сыграл, поэтому на банкете был полон сил. Я по-русски говорил, он по-португальски – так и общались, нормально понимали друг друга. Рассказываю ему: «Наш Миша Семенов умеет на одной руке отжиматься». Ривелино не верит. Идем в номер к Мишке – а он в «Динамо» новенький был и я уговорил его отжаться 30 раз на одной руке. Ривелино глазам не верил. 

- Самый невероятный матч, который провели в коммерческих турне?

– В Испании. 90 тысяч народу! В «Барселоне» человек восемь сборников. Что тогда Вовка Эштреков творил – это фантастика! Как на коньках барселонцев объезжал – назабивал тьму голов. 7:0 выиграли. Народ Эштрекову стоя аплодировал. Но финал мы венграм проиграли – Яшин там запустил немного.

Константин Бесков

- Как вы оказались в «Динамо»?

– «Динамо» договорилось о моем призыве на уровне замминистра обороны Гречко, но он попал в аварию. Гречко месяц пролежал в больнице и все это время мне приходилось прятаться в Новогорске – чтобы не отправили в одну из армейских команд. Пока скрывался, у меня дома дежурили ребята из нашей части – мы ведь жили в бывшей усадьбе графа Шереметева, где мой отец командовал полком связи. Всю войну отслужил, брал Берлин, а сын – дезертир. Но сообщить, что я дожидаюсь в Новогорске перевода в «Динамо», отцу не могли – за мной бы мигом приехали солдаты.

- Год назад вы сравнили Ольгу Смородскую с Александром Пономаревым – вашим первым динамовским тренером. Расскажите о нем что-то малоизвестное.

– Мы его очень любили, потрясающий человек. В 1963 году художники Кукрыниксы приехали рисовать нашу команду. Всех игроков нарисовали, пристают к Пономареву – он ни в какую: «Да знаю я вас, нарисуете меня с огромными ушами». Они у него и правда немаленькие были – все время в кепке ходил. Так его Кукрыниксы и не уломали.

- С Бесковым приходилось туже?

– Бес иногда заводился и по часу талдычил одно и то же. Ну а я, не будь дураком, вставлял вату в уши и отдыхал – но никогда не засыпал. После установок я сам объяснял молодым футболистам, как надо играть. Правильно Пеле говорил: «Тренер просто дает нам отправную точку». На поле мы уже разбирались сами. Когда мы с Анютой [Виктором Аничкиным] попали в «Динамо», нас всему учили Виктор Царев и Владимир Кесарев. Вот это были настоящие авторитеты.

- Чему научили?

– Как на поле держаться, как питаться, как восстанавливаться. Сейчас таких дядек нет. Когда я работал селекционером «Локомотива», говорил Диме Лоськову: «Лось, ну чего ты не говоришь ничего молодым?» – «Валер, я им говорю, а они мне: «У тебя контракт-то какой?». Он раз сказал, второй… Те же Оздоев и Бурлак, которые только начинают, не осознают, что он им добра желает.

- Бесков часто удивлял?

– Однажды шеф предложил нам сконцентрироваться на футболе и на два года поселиться на базе. Я как услышал, решил интеллигентно поинтересоваться: «Константин Иванович, вы че, ох.ели?» Ребята шепотом обсуждали, а я решил напрямую возразить: «Какие два года на базе? У всех семьи, дети. С ума сойдем». Бесков адекватный человек, мы его любили, но иногда Константина Ивановича заносило. Возмутился: «Масло, опять ты споришь!», но от затеи своей отказался.

- Когда Бесков брался за кнут?

– Близилась игра с Баку. Любой результат кроме ничейного выводил в финальный раунд чемпионата Ереван. Ну мы на ничейку договорились и скатали 2:2. После матча Бесков приходит с журналистом Кучеренко и обвиняет нас, что игру продали. Говорю Аничкину: «Витя, держи меня, а то убью его». Нет, ну как три тренера – Бесков с двумя помощниками – не могли посчитать, какой результат команде выгоден?! Послал его – в итоге за оскорбление старшего по званию мы с Анютой получили по пять суток гауптвахты.

- Какие воспоминания сохранили?

– Хорошие. Одна камера, две койки. Пронес себе туда ящик коньяку и ящик шампанского. На санитарной машине привезли. Благо опыт в этом деле был солидный. Когда Бесков отъезжал с динамовской базы, я всегда привозил туда коньяк с шампанским. Константин Иванович об этом знал. Шеф – мудрый мужик: понимал, что необходим разбор между ребятами.

- Как строился разбор?

– Мы приносили Адамасу Голодцу и Юре Кузнецову, помощникам Беса, пару бутылок коньяка, а остальное распивали командой. В бане попаримся и высказываем друг другу в глаза свои соображения по игре. Мы в том сезоне хорошо шли. На «Динамо» стабильно по 55 тысяч собиралось, Брежнев на каждую игру приезжал – однажды начало матча на 4 минуты задержали, ждали его.

- В 1970 году Бесков обвинил вас, Аничкина и Еврюжихина в сдаче золотого матча ЦСКА. Как Бесков вел себя во время второй игры, когда 3:1 превратились в 3:4?

– С Яшиным в перерыве коньяка выпил и сидел во втором тайме с сигарой на беговой дорожке – вообще пополам! В первой игре, что 0:0 закончилась, Яшина не было, он прилетел на вторую. Лева уже завершал карьеру, и Бесков делал ставку на Пильгуя. Вовка – отличный вратарь, но авторитет Яшина его убивал – вот и напускал мячей во втором тайме.

Алимджан Тохтахунов

- Но Бесков подумал, что вы продались картежникам, поставившим на ЦСКА?

– Говорил Бесу: «Вон у Тайванчика пойди спроси». Тайванчик, Алик Тохтахунов, – очень солидный человек, работал администратором в Ташкенте и ЦСКА. Джигит! Он бы подтвердил, что картежники в жизни таких вопросов не поднимали – чтобы где-нибудь нахимичить. Ни-ко-гда! Но Бесков так орал, что меня Евдокимыч [патрон «Динамо» Лев Дерюгин] еле удержал от драки. Когда ушел в душ, наш начальник Сергей Сергеевич Ильин, легендарный форвард довоенного «Динамо», занес мне стакан водки. 

- Так почему все же проиграли?

– У Зыкова отец умер, Юрка Сэм [Семин] и Штапов сломались, Бес тоже начудил прилично – Авруцкий подбегал к нему, просил замены, а Бес не решился (все замены за него всегда Голодец делал). ЦСКА в тот год послабее нас был, но тут еще судья Тофик Бахрамов пенальти левый поставил. Говорил мне потом: «Валер, вы Кубок выиграли – вам хватит». Тогда у армии какой-то юбилей был.

- Да, все против вас.

– Прошло всего два месяца и точно такая же история – ну один в один! – произошла у нас в хоккее с мячом. В решающей игре рвали в одни ворота Свердловск, не забили миллион моментов, проиграли 4:5 и чемпионами не стали. Вся команда футбольная на стадионе собралась. Бесков после игры подходит к Василию Трофимову, главному тренеру хоккейной команды: «Это Маслов игру продал!»

- Бесков взъелся на вас после истории с Численко, когда тот сбил милиционера, а вы заступились за друга?

– Конечно. До этого жили с Бесом душа в душу. После какой-то игры в «Лужниках» мы с Аничкиным и Вадиком Ивановым подошли к замминистра внутренних дел – просить за Число, которого Бес собирался отдавать под суд. А у замминистра проблемы посерьезней были – тогда же космонавт Герман Титов сбил женщину с коляской. «Ладно, решим», – говорит. В итоге Бесков на месяц отстранил нас от игр, а Вадик Иванов ушел в «Спартак» и сразу стал с ним чемпионом. Тогда же Витьку Вотоловского, отличного правого края, отчислили. Все из-за того, что с дочерью Бескова развелся – той самой, что потом за Владимира Федотова вышла.

- Яшин пять лет проработал начальником «Динамо», но был обвинен «в ослаблении морально-воспитательной работы». Как так вышло?

– Это после смерти нападающего Кожемякина произошло. Толя застрял с товарищем в лифте. Начали сами выбираться. Когда Кожемякин наполовину вылез, лифт тронулся. 21 год парню было, уже за сборную начинал играть.

- Однажды вы обвинили Анатолия Тарасова в том, что он тормозил развитие хоккея с мячом. В чем это заключалось?

– Тарасов разогнал команду ЦСКА по хоккею с мячом и на один сезон фактически закрыл чемпионат страны – разыграли его за пару недель в Свердловске. «Шайба» только зарождалась и Тарасов рассчитывал, что лучшие «русачи» к нему пойдут: ведь и Бобров, и Майоровы, и Старшинов пришли когда-то из хоккея с мячом.

- И что вышло из затеи Тарасова?

– Поезд ушел – и никакой пользы Тарасов не извлек. Уже тогда «шайба» развивалась в сторону силовой борьбы, а «русачи» играли в основном одной рукой, что не подходило для «шайбы».  Хоккей с шайбой времен Боброва остался в прошлом – когда играли с маленькими бортиками, когда хоккейное «Динамо» становилось чемпионом с Яшиным в воротах. В мое время шайбисты жрали на сборах, как свиньи, чтобы набрать вес, наращивали мышечную массу. Давыд [Виталий Давыдов] рассказывал недавно, что Бесков хотел Мальцева в футбольную команду переманить, но я такого не помню. Мальцев прилично играл в футбол, но хоккей к тому времени уже очень сильно отдалился от футбола по физическим требованиям. 

- Вы сами пробовали играть в хоккей с шайбой?

– Раз в жизни. Стадион «Авангард» на Шоссе Энтузиастов. Соревнования между школами. Бросать я не умел, но лед был хороший, я легко объезжал соперников и набросал им штук 10 шайб.

- Игорь Численко ведь тоже становился чемпионом страны по хоккею с мячом?

– Число неплохо катался, крепким игроком был – но не уровня хоккейной сборной. И когда возникла дилемма – готовиться к футбольному чемпионату мира или играть в хоккей с мячом, Число выбрал футбол. В хоккее с мячом он все равно не был игроком уровня сборной.

- Вашим лучшим другом в футбольном клубе был Виктор Аничкин. А с кем селились вместе на хоккейных выездах?

– С Папугиным. Женька – страшный фанатик мотоциклов. Помню «Ява-350» у него очень быстрая была. Ездил уверенно. Папугин в то время в Союзе был самым полезным хоккеистом. Бесстрашный, мощный. Воспитывался в «Спартаке», а в «Динамо» перешел из ЦСКА, когда там еще существовала команда по хоккею с мячом. Здорово и в футбол играл, и в теннис. Однажды в товарищеском матче я сыграл в русский хоккей в одной команде с Папугиным и Всеволодом Бобровым. Праздник какой-то был, солнце палило, лед подтаял – тяжело пришлось.

- Доставалось на льду?

– Раминались перед игрой с финнами на чемпионате мира. Я сел коньки перевязать, мне – бац и мяч в голову попадает. Нос набок. Но доктор выпрямил, два бинта в ноздри засунул и выпроводил меня на лед. Защиты никакой не было – мы тогда даже без шлемов играли.

- Ваш самый невероятный матч в русском хоккее?

– Важна предыстория: выходили с Аничкиным и женами из ресторана – а там свадьба шла. Машину завел, Витьку, пьяного, усадил, а в это время какие-то два парня подхватили наших жен. Сцепились. Дубленку мне порвали, попинали немного, я их в машину запихнул и тоже врезал. На следующий день выхожу с разбитым носом на лед против Алма-Аты. Уступали 0:2, но я два забил и пенальти заработал – и мы выиграли.

- Поразительно.

– Тренер Алма-Аты Айрих кричал, что Маслов пьяный играл, хотел результат опротестовать. Правдин, функционер федерации, поинтересовался у Айриха: «Если он вас пьяный обыграл, что бы он с вами трезвый сделал?» Но по чести сказать, первый мяч я метров с тридцати забил – по-трезвому я бы в жизни так не попал.

- Вычитал в посвященной вам книге Михаила Щеглова, что Василий Трофимов, главный тренер хоккейного «Динамо», сильно зависел от жены.

– Он ее в пивной нашел и слушался потом всю жизнь. Она и на состав влияла, и кого отчислить подсказывала. Зашла как-то к нам в раздевалку. Саня Теняков ей: «Мне переодеться надо». Она к Трофимову: «Вася, чего они у тебя такие?!» С тех пор вместо Тенякова стал играть Шишкин.

- Сильная женщина.

– Трофимов жену так любил, что до абсурда доходило. Приезжает на «Динамо» и сразу звонит ей, отчитывается: «Сануль, я доехал». Я ему говорю: «Вась, а куда ты мог деться – от Смоленки до Динамо на метро?». Звонил ей из любой точки земли. На одном из чемпионатов мира ее почему-то соединили с моим номером. Мы с Папугой сидим-выпиваем со шведами, икрой закусываем, отдыхаем. И тут Трофимов: «Сануля, Сануля!»

- Помните, как начинал Владимир Янко, в будущем – культовый тренер по хоккею с мячом?

– Мы его Вадиком называли. Трофимов взял Янко правым полузащитником. Вадик неплохо играл в футбол, вполне мог бы на хорошем уровне выступать, но совмещать, как я, не стал. Не любил трудности. Помню, еду по Москве, гляжу: в каждой парикмахерской – фотография Янко. У него знакомые фотографы, оказывается, были. Говорю ему: «Над тобой же смеяться будут, клоун». – «Да я нечаянно». Ну и поехал я выкупать эти фотографии по всем парикмахерским – штук двадцать в гараже собралось.

- Про кого еще из хоккейных партнеров часто вспоминаете?

– Вратарь у нас был выдающийся – Толя Мельников. Думаю, что один из лучших игроков в истории русского хоккея. И спортсмен был изумительный, и человек. Чего только ни придумывал, чтобы совершенствовать мастерство. Однажды намазал перчатки клеем, чтобы ловилось лучше. Бросил как-то мяч со всего размаху и не разглядит, куда его унесло. В игре повисла пауза – оказалось, прилипший мяч болтался на толиной перчатке.

- А из полевых?

– Чудесный полузащитник – Алик Вологжанников. Все на уровне – и понимание игры, и катание, и здоровье. Завершив карьеру, играл за таксистов. Но он из Архангельска приехал, квартиру не давали, много пил. Жена ушла, и он выпрыгнул из окна.

- Слышал, что вы выходили на лед через пять лет после завершения карьеры?

– Перед игрой с Сыктывкаром у нас полкоманды с гриппом слегло. Игру почему-то не отменили и пришлось мне коньки надевать. Забить правда, не удалось.

Василий Трофимов

- Как проводили время в Новогорске?

– Трофимов любил шахматы – его Бронштейн научил, а я их с детства не переносил. Отец заставлял меня играть с ним, пока не выиграю, – и лишь тогда отпускал на каток. А на базе мы играли во все подряд – как-то даже сразились в баскетбол с женской баскетбольной командой «Динамо». Весело побаловались. Когда стал вторым тренером в хоккейном «Динамо» и услышал от молодого игрока, что он не умеет играть в футбол, разговор был коротким: «Забирай свою гитару и играй на ней». Одноплановость – это трагедия для спортсмена.

- Какие неспортивные знакомства особенно цените?

– Ехали как-то в поезде с актером Анатолием Папановым. Не знаю, искренне или нет, но он признался, что болел за «Динамо». В жизни Папанов был интереснее, чем в кино. Жаловался нам: «У меня адский труд. Сегодня на сцене в Ленинграде, завтра – на съемках в Москве. А платят копейки». В Ереване познакомились с Евгением Леоновым – простой, общительный мужик. Как и в кино. Тоже делился с нами, какие маленькие деньги зарабатывает – всего 50 рублей за ведение концерта.

- С кем-то еще из актеров сблизились?

– Я не искал с ними встреч. Мы были из разных кругов – о чем нам было говорить? Численко как-то звал: «Поехали к Высоцкому!» Они с Ворониным любили у него гостить. А я говорил: «Приеду сейчас к Высоцкому на поддаче, скажет: пьяница-футболист». Зачем это нужно?.

- Какие фильмы любили?

– Динамовец Вовка Глотов был большим оригиналом – часами смотрел в одиночку китайские фильмы, которые нам на базу поставляли. Потом старательно пересказывал команде содержание. А я русские картины люблю. «Волга-Волга» каждый год пересматриваю, «Свинарка и пастух», «Бриллиантовая рука». Наш массажист Толя Морозов рассказал однажды, откуда взялась идея «Бриллиантовой руки».

- Интересно.

– Великий прыгун Валерий Брумель, уже закончив выступления, задумал вывести из страны три тысячи долларов в гипсе на ноге. Сболтнул про это по телефону на Старом Арбате – через полторы минуты за ним приехали: он даже договорить не успел. Шум поднимать не стали, просто не выпустили из страны.  

- Вас, к счастью, выпускали. Что чаще всего везли домой?

– Из каждой зарубежной поездки я привозил пластинки и кассеты, а потом всюду стал возить с собой магнитофон. Первая жена очень музыку любила, при разводе попросила оставить ей всю коллекцию – а там пластинок сто набралось.

- Что слушали чаще всего?

– Очень любил «Битлов», Фрэнка Синатру. Помню, купил в Лондоне за семь фунтов пластинку Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд – это сказка для меня была. Наташа, тогдашняя супруга, в совершенстве знала английский и переводила мне слова Фитцджеральд: «Самая счастливая минута – когда он сделал мне предложение, самая несчастная – когда я ему отказала».

- Ваши партнеры по «Динамо» рассказывали, что в редкие минуты отдыха от шуток и розыгрышей, вы сидели с книжками.

– Всю «Войну и мир» осилил. Думаешь, если б не прочитал, я бы понял фильм Бондарчука? Там ничего разобрать невозможно. Голсуорси всего прочел. Штудировал все, что под руку попадалось, – даже в туалете читал.

Виктор Аничкин и Валерий Маслов

- В футбольной сборной вы дебютировали уже в статусе двукратного чемпиона мира по хоккею с мячом. Помните свой первый гол?

– Забавно вышло. Я много раз играл в хоккей с мячом против финнов, но на чемпионате мира 1967 года забить им не смог. Осенью приезжаем в Турку – уже на отборочный матч футбольного Кубка Европы, а у финнов – тот же вратарь, что и в хоккее с мячом, которому я зимой не смог забить: Несман. Минуте на пятнадцатой Малафеев обвел троих, вывел меня на удар и я наконец пробил этого Несмана. 

- А второй гол?

– Попали в Роттердаме под голландскую молодежь, которых тогда никто не знал. Ветераны у них какую-то забастовку устроили и пришлось выпускать Круиффа, Нескенса, Ренсенбринка. Я забил, но мы проиграли 1:3, а могли и крупнее. У нас тяжелая ситуация была – состав еле наскребли. Позже отправились в Чили – вернувшийся из тюрьмы Стрельцов загнал им четыре, после чего чилийские газеты писали: «Мы видели Пеле, но такое видим впервые».

- Почему после ухода из футбольного «Динамо» вы не нашли работу в высшей лиге?

– С Ташкентом все было на мази. Уже министры договорились – «Пахтакор» как раз поднимался из первой лиги в высшую. Но в «Динамо» боялись, что повторится история отчисленного Вадика Иванова, который стал чемпионом со «Спартаком», и не отпускали ни в Ташкент, ни в «Зенит», ни в Минск. Уволиться из «Динамо» я не мог – тогда пришлось бы из хоккея уходить. А Трофимов не отпускал.

- Какой нашли выход?

– В итоге поехал в «Динамо» из Махачкалы, которое вскоре возглавил молодой Гаджи Гаджиев. Фанатик футбола, очень хороший мужик. Меня поселили в гостиничном люксе, а остальная команда жила без обуви, без зарплаты. Ездили по всему Кавказу в УАЗике в тридцатиградусную жару. Потом я в Вологду махнул. Там все старое «Динамо» собралось (Ларин, Вшивцев, Семенов), обыгрывали всех подряд – в городе ту команду до сих пор вспоминают добрым словом.

- Каким запомнился молодой Юрий Семин?

– Семин признавался, что атмосфера в «Спартаке» и «Динамо» – небо и земля. В «Спартаке» идут куда-нибудь ужинать и начинают: ты мне рубль двадцать должен, а ты мне – рубль десять. Один Севидов чего стоил – он же наглый был, когда играл. Дубль всех громил, но молодежь и близко к основе не подпускали. Сволочная обстановка, в общем.

- А у вас?

– А в «Динамо» Семину с Эштрековым сразу понравилось – мы их легко в свою компанию приняли. Когда Сэм начал «Локомотив» поднимать, позвал меня селекционером. Середина восьмидесятых, первая лига, людям в стране уже не до футбола. В «Локо» тогда сами собирали деньги на все поездки – скребли как могли. Поработал я там год и поехал в Омск, хоккейную команду тренировать.

- В 2001-м Семин с Филатовым снова позвали вас к себе, но в «Локо» вы задержались дольше их обоих. Легко сработались с Ольгой Смородской?

– Смородская мне очень нравится. Энергичная, напористая женщина. Ее же Газзаев два года натаскивал в футбольных делах. Она в футболе сечет очень хорошо.

- Валерий Газзаев? Это что-то новое.

– Когда она работала в большом ЦСКА, Гинер ее отфутболил, а с Газзаевым у нее сложились хорошие отношения. Пообщалась с ним – и в футболе стала разбираться покруче, чем Наумов и Киричек.

- Когда вы в этом убедились?

– В «Локомотив» пришел Юрий Белоус и первым делом сообщил: «Эти селекционеры ничего не понимают. Надо брать Адамова». Еще кого-то предложил. Ну, Белоус – рыбина та еще. Смородская меня вызывает и спрашивает, что думаю об Адамове. Отвечаю: «На-а-ах.й он нужен». Она: «Правильно. У меня такое же мнение».

- Кого еще Белоус предлагал?

– Олега Иванова – но мне он не особо нравится. Во всем копирует Титова. Игрок не взрывной, бздиловатый. Я таких полузащитников не люблю.

- Почему все-таки оставили «Локомотив»?

– Сдружился с Андреем Родионовым, когда он в «Локомотиве» возглавлял Центр спорта и образования, а затем он позвал в «Динамо», где стал директором академии, и я согласился. Ольга Юрьевна говорила: «Валера, не уходи. Будем тебя чаще в поездки отправлять». Но мне с новыми молодыми селекционерами неинтересно было, а им – со мной. Тем более я не пью теперь. Но я до сих пор ветеранами «Локомотива» занимаюсь – жалко их бросать, никому не нужны будут.

- Ощущали напряженность между Семиным и Смородской во второй половине 2010-го?

– Да не было никакой напряженности. Дело в другом: уровни тогдашних игроков «Локомотива» и киевского «Динамо» были несовместимы. Киев наголову выше. К тому же Суркис очень хотел вернуть Семина. Я ездил в Киев смотреть Милевского, так у меня ребята знакомые спрашивали: «Когда Юрка-то приедет?» У Семина уже выработалась аллергия на локомотивских игроков. Люди на деньгах с ума сошли. С кем ни поговоришь – сплошные деньги. Бурлак в позапрошлом году ударил раз по мячу удачно – тут же побежал к Смородской выбивать контракт. Им и так переплачивают – а они хотят еще и еще больше.

- Тесно общаетесь с Николаем Толстых?

– Мы в баню года два вместе ходили. Теперь он снова к нам присоединился. Жизнь Кольку сильно побила – у него ведь жена умерла, остался с ребенком, потом ПФЛ ликвидировали. Еще в нашей банной компании Сашка Мальцев, Виталий Давыдов. Паримся, в домино играем. Каждую неделю жду четверга, чтоб снова с друзьями посидеть. 

Фото: РИА Новости /Дмитрий Донской (1), Игорь Уткин (2,5), Валерий Левитин (3), Долягин (4