Сид Лоу. «Страх и ненависть в Ла Лиге» 16. Nunca positifo
Примечание автора/Примечание о валюте и языке
***
Прозвучал финальный свисток первого дерби сезона 1994/95 годов, и по «Сантьяго Бернабеу» прокатился оглушительный рев. Домашние болельщики не могли в это поверить. На табло было: «Реал Мадрид» ФК - ФК «Барселона» 5:0. Мадридцы вернули manita. Руки подняты, пальцы растопырены. Дальше по туннелю, вверх по лестнице, команды разделены прочным металлическим забором, клеткой, которая отделяет зверей друг от друга, и налево, в раздевалку «Мадрида», где раздаются крики и аплодисменты, торжество. Игроки обнимаются. Один человек носит свое удовлетворение более сдержанно. Новоприбывший Микаэль Лаудруп, архитектор победы, поворачивается к помощнику главного тренера мадридцев Анхелю Каппа и улыбается. Затем, мягко, он произносит: «А я выиграл 10:0».
«Микаэл был парнем, который говорил тихо, всегда благоразумный, сдержанный, — вспоминает Каппа. Но так все и было. Десять-ноль. Смена власти только что произошла перед переполненным стадионом, и никто не символизировал это так, как датчанин. 8 января 1994 года «Барселона» обыграла «Мадрид» со счетом 5:0. Почти ровно год спустя, 7 января 1995 года, они встретились снова, на этот раз с Лаудрупом по другую сторону. И вот «Мадрид» обыграл «Барселону» со счетом 5:0. Два дерби, два 5:0, колебание в десять мячей, и оба раза Лаудруп был на стороне победителей. «Лаудруп был хорош, но не настолько», — ухмыляется Каппа, но ассоциация никуда не делась. Лаудруп рассказывает такую историю: «Несколько лет назад я был в аэропорту Валенсии, и ко мне подошел отец со своим сыном. Он рассказывает своему сыну, кто я такой, и говорит ему: "Этот парень был великим игроком". Сын, который, возможно, даже не родился в 95-м, смотрит на меня и говорит: "Cinco-cero, cinco-cero. 5:0, 5:0". Я так и остался стоять с открытым ртом».
Иван Саморано оформил хет-трик перед перерывом в тот вечер, Луис Энрике, позже перешедший из «Мадрида» в «Барселону», забил четвертый гол, а Хосе Эмилио Амависка — пятый. Лаудруп создал два из них. Христо Стоичков, который бо́льшую часть своего времени обменивался оскорблениями с мадридскими Ultra Sur [прим. пер.: фанатская группировка], был удален, как и Тони Брюинз, помощник главного тренера, который показывал manita годом ранее. «В испанском футболе дует ветер перемен, — легкомысленно выразился один из столичных репортажей. — Это магическое число, пять, число, которое когда-то символизировало позор "Мадрида", обрело форму. Это конец целой эпохи».
Они были правы. «Барселона» терпела крах, и к тому времени, когда соперники снова встретились лицом к лицу за четыре матча до конца сезона, мадридцы знали, что победа наконец-то принесет им чемпионский титул. А что может быть лучше для окончания пятилетнего ожидания, чем сделать это на «Камп Ноу»? Впервые Лаудруп вернулся на «Камп Ноу» в футболке мадридского «Реала» — и он сделал это как архитектор победы со счетом 5:0. Его освистывали, в его сторону летели оскорбления, а также файеры. Его бывшие товарищи по команде бросались в подкаты. Он стал воплощением смены власти и соперничества, самим дьяволом. Не имело значения, что он перешел в качестве свободного агента или чувствовал себя вынужденным покинуть «Барселону», а также то, что именно в Кройффе он олицетворял свои проблемы. Каждый раз, когда он получал мяч, поднимался шум и злоба.
«Микаэл страдал, потому что он не ожидал этого, хотя мы и предупреждали его, что это произойдет, — говорит Каппа. — Болельщикам было невыносимо видеть его в чужой футболке, и меньше всего в нашей. Мы сказали ему, чего ожидать, но он все равно не мог этого вынести. Он был удивлен, что его [бывшие] товарищи по команде так жестко играли, и он не мог этого понять. Он muchísimo [сильно] страдал». Баннеры объявили его предателем. Один из них предлагал простой совет: сдохни.
«Барселона» выиграла со счетом 1:0, и Лаудруп был ужасен, растерян и сбит с толку. Сейчас в нем все еще чувствуется недоумение: ему по-прежнему трудно это понять. «Это единственная игра в моей карьере, когда на мою игру повлияли не только чисто футбольные факторы, — говорит он. — Это была третья игра с конца сезона, и если бы мы выиграли, то стали бы чемпионами на "Камп Ноу" — для болельщиков обеих команд нет ничего хуже. Но я все равно не думал, что это будет столь масштабно. Мой переход отличался, например, от действий Фигу: у него речь шла о деньгах, и он дал свое слово, в то время как у меня истек срок контракта и я не играл».
«Я помню, как мы сидели в ресторане с Нуньесом и Гаспаром [президентом и вице-президентом "Барселоны"] и говорили о будущем. Мы сидели наверху, а журналисты были внизу. Я подумал: "Это немного странно: мы можем поговорить, но их-то зачем звать?" К тому времени я почти на 95% решил, что все равно уйду, но не обязательно в "Мадрид". Я знал, что будет трудно перейти на другую сторону, и спросил себя: "Как они отреагируют?" Я подумал: "Не проще ли было бы просто уехать в Англию?" Но я знал Испанию и испанский футбол, и мне они нравились. Я подумал: "Что ж, это огромное соперничество, но я пробыл в «Барселоне» пять лет, я много сделал для клуба, я выиграл четыре лиги и Кубок чемпионов, то-то и то-то". Как по мне, я наивно полагал, что они это поймут. Я знал, что это будет тяжело, но не настолько».
По пути домой после матча к Лаудрупу подошел менеджер мадридцев Хорхе Вальдано. «Сегодня вечером я понял, как сильно они тебя любили», — сказал он.
Никто так не ненавидит мужчину, как его брошенная бывшая жена. К своей второй поездке в Барселону Лаудруп был готов, уже не столь наивен; в то же время болельщики «Барселоны» смягчились. С годами они еще больше смягчались, таяли от его порядочности и уязвимости. Теперь вместо ненависти идет своего рода битва за право собственности: чаще всего Лаудрупу задают вопрос о том, с какой командой он себя идентифицирует. Он всегда осторожен в своих ответах. И с той, и с другой, конечно. Теперь его приветствуют в Каталонии. «И знаешь, что ты говоришь о бывшей? — улыбается он. — Ну, у меня была бывшая девушка, и со временем, все нормально».
Поражение в Барселоне означало, что мадридцам пришлось ждать, чтобы завоевать чемпионский титул 1994/95 годов, но лишь неделю. Титул принадлежал им почти с самого начала и был усилен матчем 5:0, который был сыгран незадолго до середины сезона. «Журналисты постоянно говорили мне: "Держу пари, вы хотите покончить с этим, заполучить этот титул", — вспоминает Каппа, — но я всегда отвечал: "Нет, я хочу, чтобы сезон продолжался. Мне он нравится"». Пять лет спустя «Мадрид» снова стал чемпионом, а серия «Барселоны» прекратилась. «Мадрид» финишировал на четыре очка впереди «Депортиво де ла Корунья», на девять очков опередив «Барселону», и они сделали это на стиле: «Мы не только отобрали титул у Барсы, мы отобрали у них мяч», — настаивает Вальдано. Его команда оставила свой след.
Особенно это касалось Лаудрупа. Его первый сезон был замечательным, он завоевал свой пятый подряд титул чемпиона Ла Лиги, и, хотя его второй сезон не удался, никто о нем не забыл. Возможно, мадридцы еще не смогли создать династию, но они ее разрушили. Cinco-cero, cinco-cero.
Однажды вечером, вскоре после объявления о том, что он покидает «Мадрид», Лаудруп обедал в столичном ресторане. Это была частная трапеза, и он никогда не рассказывал эту историю. До сей поры. Теперь он столкнулся с ней лицом к лицу.
Как раз вовремя...
Лаудруп ждал этого вопроса.
«Моя жена попросила меня узнать, откуда вы ее знаете», — говорит он, недоверчиво улыбаясь.
Значит, это правда?
Он улыбается. «Ну, да, да, это правда, но... но я никогда раньше нигде этого не видел и также никому не рассказывал».
Почему нет?
«Я не знаю. Я думаю, это просто не похоже на ту историю, которую надо рассказывать...»
Это случилось в марте-апреле. Сначала казалось, что в ресторане занято всего два столика: Вечеринка Лаудрупа за одним столом и гей-пара за другим. В середине трапезы датчанин встал, чтобы сходить в туалет. Именно тогда он заметил трех парней с наушниками. Странно, подумал он и вернулся к своему столику. Подняв глаза, он заметил еще одного мужчину с наушником. Потом еще одного, и еще. Необычно. Затем из-за стола в другом конце комнаты, наполовину скрытого из виду, кто-то поманил его подойти.
Это был Хуан Карлос I, король. Лаудруп удостоверился, действительно ли король звал его. Должно быть это именно так и было: в ресторане почти никого не было. Он подошел и, все еще немного неуверенный, сел.
— Итак, — сказал Хуан Карлос. — Я слышал, ты покидаешь нас.
— Да.
— Это хорошо.
— Правда?
— Да, — сказал Хуан Карлос. — Теперь я могу вернуться к тому, чтобы быть единственным королем Испании.
Лаудруп не находил слов.
Что вы ответили?
Лаудруп улыбается при воспоминании о своем косноязычном ответе.
— Э-э, да.
Примерно в то время, когда Лаудруп готовился покинуть Мадрид, Бобби Робсон готовился приехать в Барселону, и их карьерные пути были отмечены одним и тем же человеком. Робсон провел один сезон в качестве тренера на «Камп Ноу» — в сезоне 1996/97 годов — и его команда забила 102 гола в чемпионате, что является вторым по величине показателем за всю историю после 107 голов «Отряда стервятника» в 1990 году. «Барселона» также выиграла Суперкубок Испании, Кубок обладателей кубков и Кубок Испании, выбив по пути «Реал» и выиграв финал со счетом 3:2 на «Сантьяго Бернабеу», событие, которое их каталонский защитник Серхи Бархуан назвал rehostia — абсолютным бизнесом. Но Бобби Робсон просто не был Йоханом Кройффом, поэтому «Барселона» пригласила того, кто им был.
Так, по крайней мере, было в теории.
Луи Ван Гал приземлился в Каталонии 29 июня 1997 года, в тот день, когда Робсон стоял на балконе площади Сан-Жауме со своими игроками с трофеем в руках. «Я чувствую себя как Гэри Купер в фильме "Ровно в полдень", — сказал англичанин Джеффу Кингу. — Иногда я спрашиваю себя: "Почему все так настроены против меня?" Если бы я был тренером команды в Англии, борющейся за три трофея, я был бы чертовым героем». Но чего-то не хватало. Или, возможно, кого-то не хватало. Стиль Робсона не был их стилем, не стилем Кройффа. С другой стороны, Ван Гал таковым был.
Ван Гал олицетворял собой возвращение к голландским связям «Барселоны», возможность вновь ощутить преемственность и восстановить идентичность, вдохновленную тотальным футболом. Ринус Михелс стал тренером Барсы в 1971 году в качестве прелюдии к подписанию контракта с Йоханом Кройффом, игроком, победителем Кубка чемпионов с «Аяксом» и человеком, который произвел революцию в «Барселоне»; Кройфф, в свою очередь, был тренером Команды мечты; а в 1995 году, через год после того, как Кройфф проиграл финал Кубка чемпионов в Афинах против «Милана», Ван Гал выиграл его против той же команды, отомстив за поражение «Барселоны» и приведя «Аякс» к победе со счетом 1:0 в Вене. Теперь он становился тренером Барсы.
Эти параллели особенно заметны сейчас, когда Ван Гал вспоминает свой опыт в Каталонии одним весенним днем 2012 года. Сейчас он живет в Голландии, и много воды утекло, тренер прошел через мюнхенскую «Баварию» и «Аякс» в сборную Нидерландов, но «Барселона» оставила на нем свой след, а он оставил свой на «Барселоне». Недавно его имидж был восстановлен, появилось желание увидеть в нем преемственность и самобытность, которыми гордилась «Барселона» — Михелс, Кройфф, Ван Гал, Райкард, Гвардиола, Виланова — и, таким образом, в рамках непоколебимой приверженности своего рода образу Барсы, с Гвардиолой в числе тех, кто говорил о влиянии Ван Гала на философию и клубные методы.
«Причина, по которой они хотели заполучить меня в 1997 году, заключалась в том, что они отождествляли себя со стилем "Аякса", — вспоминает Ван Гал. — Мы только что стали чемпионами мира, и Нуньесу понравились наши идеи. Он хотел, чтобы я обучал детей, занимался развитием молодежи, привнес пасовую игру, атакующий футбол — тот, в который раньше играла "Барселона". Это было доведено до совершенства Гвардиолой, но так же играли и мы, когда я был тренером. Командой, которая больше всего походила на "Барселону", был "Аякс". Влияние было налицо: Кройфф начал это, я продолжил, Райкард поддержал, а затем и Гвардиола. Гвардиола был игроком Йохана и моим игроком тоже».
Как бы в подтверждение этого, когда Ван Гал занял пост главного тренера, он привел собой Роналда Кумана в качестве помощника тренера, забившего тот гол, и решение о том, кого нанять, было особенно важным из-за выбора времени: Ван Гал был тренером во время празднования столетия «Барселоны» — торжества, которые начались с Orfeó Catalá [прим.пер.: Каталонский Орфеон — хоровой коллектив, базирующийся в Барселоне] и исполнения Жоаном Мануэлем Серратом гимна клуба.
«Логично, что директора "Барселоны" обратились ко мне. Меня выбрали из-за стиля и потому, что средний возраст игроков "Аякса" составлял девятнадцать-двадцать лет», — продолжает Ван Гал. Он был главным тренером с 1997 по 2000 год, и он говорит о своей «Барселоне» как о команде с «каталонским характером», «храброй», «атакующей» командой, которая «играла в хороший футбол», по схеме 4-3-3. Он разработал план развития молодежи в Ла-Масии — он не знает, используется ли его «ви́дение» до сих пор, но он видит свою руку в проделанной работе — и даже помог спроектировать новое жилье, построенное для талантов молодежной команды. Он также впервые выпустил на поле Хави Эрнандеса, Карлеса Пуйоля и Габри, а позже, когда он вернулся на короткий второй срок в качестве главного тренера в 2002 году, Виктора Вальдеса и Андреса Иньесту, а также Пепе Рейну и Тияго Мотту.
«Виктор, Хави, Пуйи, я... наше поколение очень благодарно ему», — говорит Иньеста. «Я не могу продолжить говорить об этом, но факты таковы, что эти игроки играют сейчас, десять лет спустя, — добавляет Ван Гал. — Это ненормально — приводить так много людей. Эти игроки являются основой "Барселоны" и образцом для футбола в Европе. Это мой вклад. Они вежливы и образованны, скромны, они думают о команде и могут влиять на других. Хави и Иньеста так же важны, как и Месси. А кто в Европе лучший капитан, чем Пуйоль?»
Слушая, как Ван Гал излагает свою точку зрения, легко понять, почему он гордится своим пребыванием в Каталонии. Глядя на статистику, это также несложно понять. Он появился как раз в тот момент, когда Роналдо, обладатель Золотого мяча, ушел, но это не имело значения: под его руководством Ривалдо выиграл Золотой мяч в 1999 году, а Луиш Фигу — в 2000 году. И, как выразился голландец: «Мадридский "Реал" никогда не был чемпионом, когда я был тренером; они были за год до моего появления. Мы всегда опережали их на десять-пятнадцать очков». В его первых двух сезонах статистика «Барселоны» против своих соперников гласила: сыграно четыре матча, выиграно три, сыграно вничью один, забито одиннадцать голов.
В первом сезоне Ван Гала «Барселона» выиграла чемпионат и Кубок Испании, отобрав титул у «Мадрида», который финишировал с отставанием в одиннадцать очков, что сделало его первым тренером Барсы, сделавшим дубль после Эленио Эрреры в 1958/59 годах. Затем, в своем втором сезоне, он стал первым тренером Барсы, выигравшим титул в обоих своих первых двух сезонах после Эрреры. Это также означало, что за почти полвека только он и Кройфф выиграли более одного чемпионского титула. А в его третьем сезоне «Барселона» заняла второе место и вышла в полуфинал Лиги чемпионов. В общей сложности с 1997 по 2000 год Ван Гал выиграл три трофея, два из которых были чемпионскими титулами — четверть от всех, которые клуб выиграл за двадцать пять лет.
Перечислите, чего добился Ван Гал в «Барселоне», и список впечатляет. Как и сам голландец, он не терпит возражений. Тем не менее, споры зачастую были напряженными, и, хотя, учитывая доказательства, кажется, что его невозможно не любить, к концу некоторые почувствовали, что его невозможно не ненавидеть. К периоду его работы не относятся с особой нежностью; скорее, о нем часто забывают. Ван Гала можно было простить за то, что он чувствовал, что в конечном счете все, что он делал, было направлено против него. На него наезжали за то, что он постоянно пользовался маленькой записной книжкой — как будто записывать что-то было преступлением. Возникает вопрос: почему? Он представляет собой тематическое исследование внутренней политики, власти игроков, имиджа и реальности, того, как mès que un club порой может работать против тебя. «Возможно, люди не оценили того, что я сделал для "Барселоны", но я-то знаю», — говорит он.
Критики обвиняли Робсона в излишней мягкости; теперь они обвиняют Ван Гала в излишней жесткости. Он, конечно, был жестким, и в тот день, когда он ушел, он признал: «Да, я высокомерен» — то, что он считал положительным качеством. Жерар Пике рассказывает историю о том, как он в свои тринадцать лет впервые встретился с Ван Галом. Голландец пришел на обед в дом дедушки Пике, члена правления «Барселоны», и юного Жерара представили как будущего центрального защитника клуба. Ван Гал подошел к нему и толкнул его, сказав: «Он слишком слаб, чтобы играть за "Барселону"».
«Он пришел в дом моего дедушки, и, черт возьми, это тренер "Барселоны", и я хочу произвести на него впечатление. Я думал: "Через три или четыре года я хочу заиграть", — вспоминает Пике, катаясь со смеху. — Он толкнул меня, и я был ликвидирован! За всю трапезу я не произнес ни единого слова! Он толкнул меня прямо на пол. Я лежал на полу и все такое. Люди говорили мне, что он был очень прямым человеком, очень честным, и что он был хорошим парнем, но первое впечатление: "вау!"»
Дисциплина была жесткой и на условиях Ван Гала; тем, кто страдал от нее, она могла показаться авторитарной. Один из сотрудников вспоминает, что строгие правила регулировали все, от тактики до trajes, какие костюмы они носили, и одна выволочка Ривалдо на тренировочной площадке до сих пор заставляет очевидцев содрогаться. Ван Гал видел в этом вопрос хороших манер и уважения: он заставил игроков извиниться перед уборщицей после того, как они натоптали на недавно ею вымытом полу. Один игрок настаивает на том, что проделанная ими работа — тактика, техника, идеи — была исключительной, отличающейся от всего, что он когда-либо видел раньше, но что некоторые игроки испытывали сложности с тем, как они этого добивались. «Когда он ушел, — вспоминает член команды "Барселоны", — мы чуть ли не вечеринку устроили».
Сидя в Поло-клубе в Барселоне, всего в нескольких минутах езды от «Камп Ноу», Христо Стоичков резко реагирует: «Я не понимаю, почему мы сменили Робсона и пригласили Ван Гала. Работа и идеи Робсона были хороши, очень хороши. Я не разговариваю с этим парнем [Ван Галом], он в прошлом. Уход Робсона был несправедливым. Я не хочу тратить свое время на разговоры о Ван Гале, потому что мой галстук очень дорогой!» И с этими словами он разражается смехом.
Если перевести то, что сказал Стоичков, получится: он известен своей вспыльчивостью и почти не играл под руководством Ван Гала, с которым часто конфликтовал. Один сезон, восемь матчей и единственный гол говорят сами за себя. Ван Гал признает, что «не каждому игроку ты можешь нравиться», и осознает, что вечно вспыльчивый Стоичков терпеть его не мог — это чувство явно взаимно. «Я уверен, что Стоичков и Ривалдо были недовольны, — признается он, — но у меня такое чувство, что я нравился игрокам не только как тренер, но и как человек». Когда слова голландца передаются члену команды Барсы, текстовый ответ гласит просто: «Ха-ха». Мгновение спустя приходит еще одно сообщение с намеком на чувство вины. «Если он так это чувствует, я доволен. И он был блестящим тренером на тренировочном поле, — говорится в нем. — Но, по правде говоря, с ним было трудно ладить».
Но не всем. И Хави, и Иньеста сразу же защищают его, предлагая другой образ. Иньеста пригласил Ван Гала на свою свадьбу и говорит: «Он всегда хорошо относился ко мне. В хорошие и плохие времена он всегда был честен и откровенен с игроками: он был очень откровенен». Хави настаивает: «Люди считают его высокомерным или отчужденным, но на самом деле это не так». И все же чувство конфронтации никогда по-настоящему не исчезало, особенно когда дело доходило до популярного изображения, и этот образ просачивался в общественную сферу. Стоичков и Ривалдо, возможно, и не были представителями всей раздевалки, но они были самыми откровенными, и они стали доминировать в повестке дня. Ривалдо, в частности, был проблемой, и он также был лучшим игроком «Барселоны». Его отношения с Ван Галом стали напряженными. И все более публичными.
«Он не хочет думать за команду, он хочет думать за себя, — говорит Ван Гал. — В течение первых двух лет он не представлял большой проблемы. Я вложил в него много времени, но он думает, что он больше, чем тренер. Он получил награду Игрок года в мире, играя на левом фланге, где приносил наибольшую пользу команде. Но его это не интересовало. Он хотел быть "десяткой". Мне нравятся талантливые игроки, и индивидуальное мастерство жизненно важно, но команда должна быть на первом месте. Месси — звезда, но ведет себя не как звезда; Фигу был звездой, но тоже так не вел себя. А Ривалдо вел».
Жесткая сторона Ван Гала не понравилась средствам массовой информации, которые зачастую защищают доверивших им что-то игроков. Жалобы таких игроков, как Ривалдо и Стоичков, также поспособствовали. Голландец считал, что им слишком долго потакали и что белоручки контрпродуктивны — аргумент, который найдет отклик в опыте Жозе Моуринью в «Мадриде». Журналист из Барселоны вспоминает, как однажды тренер отвел его в сторонку, чтобы сказать, что, всегда принимая сторону игроков, выставляя их пострадавшей стороной, над которой издевается тренер, он причинил им больше вреда, чем пользы. «СМИ возвели игроков на пьедестал, — говорит сейчас Ван Гал. — Они слишком сильно обожают игроков, и большинство игроков не могут с этим справиться, потому что это другой мир; для них все слишком просто».
Поскольку битва часто разыгрывалась через средства массовой информации, отношение судей могло иметь такое же значение, как и отношение судимых. Габариты Ван Гала, его мощная челюсть и нос боксера, его порой грубые манеры позволяли слишком легко представить его в почти демоническом свете. В руках критиков он буквально превратился в карикатуру. В испанской версии «Точная копия» (сатирического шоу со знаменитыми людьми в роли резиновых кукол — у нас в стране подобное шоу называлось просто «Куклы»), Guiñoles, вместо лица его персонаж был кучей кирпичей с копной волос на макушке, агрессивно лаял на искаженном испанском, повторяя коронную фразу, навсегда транслитерированную с правильного positivo на неправильное positifo, дабы уловить его акцент. Коронной фразой было: «siempre negatifo, nunca positifo». Всегда негативный, никогда положительный. И хотя он впервые произнес эту фразу на пресс-конференции, чтобы пожаловаться на тот факт, что средства массовой информации всегда источали негатив, она стала относиться к нему. Всегда негативный.
Первоначальным намерением Ван Гала было остаться в Барселоне на год, прежде чем приступить к работе, улучшив свой испанский и каталонский языки. Возможно, если бы он это сделал, суждения не были бы столь negatifo. Его испанский звучал гортанно. То, что он говорил, было использовано против него, по крайней мере частично, из-за того, как он это говорил. Его выступления было такими, что даже если он скажет «Я люблю тебя», это может прозвучать так, как будто он объявляет о планах убить топором ваших детей. А еще он был прямолинейным, не боялся расстраивать людей. Пресс-конференции превратились в сражения, и именно конфликт попадал в заголовки газет. Tu eres malo, muy malo — вы плохой, очень плохой, — сказал Ван Гал одному журналисту. Это тоже стало своего рода крылатой фразой, которую постоянно использовали против него.
Кроме того, успех сам по себе не всегда убеждал, тем более что некоторые считали победы наименьшим, чего они могли ожидать, учитывая состав Барсы и соперника, против которого они играли. Критики увидели недостатки. В первом сезоне титулованная «Барселона» Ван Гала набрала меньше очков, чем занявшая второе место команда Робсона, и проиграла десять раз. Мадридцы, потерявшие Фабио Капелло всего после одного сезона, больше не были настоящими соперниками, и с качественными игроками, имевшимися в распоряжении «Барселоны», болельщики чувствовали себя вправе рассчитывать на трофеи. Ривалдо стоил 4 млрд. песет ($27,3 млн.), Сонни Андерсон — 3,5 млрд., Микаэль Райцигер — 800 млн., Кристоф Дюгарри — 750 млн., а Уинстон Богард — 700 млн., в то время как тренер мадридцев Юпп Хайнкес настаивал, что в лице Ривалдо, Фигу и Гвардиолы у «Барселоны» уже есть три лучших игрока в мире. Кроме того, победа — это еще не все; важно, как они победили и кого они победили, именно это имело значение.
«Барселона» стремилась использовать модель «сборная Голландия-Барса», но некоторые не видели реинкарнации Команды мечты в команде, которая выиграла чемпионат в 1998 году, и тем более реинкарнации Йохана Кройффа в Луи Ван Гале. По словам одного бывшего игрока, теоретически он был продолжением методов Кройффа; другой добавляет, что на самом деле он был более методичным, более дотошным, чем его предшественник, лучшим тренером и, безусловно, более преданным делу, но без харизмы или звездного налета. Теперь Кройфф был привязан к идентичности «Барселоны», его присутствие было постоянным, частью entorno, слово, которое сам Кройфф использовал, чтобы осудить вихрь давления и интересов, окружавший клуб, порой засасываясь в него. Стоичков видит в Ван Гале человека в тени Кройффа, и не только в «Барселоне». Похоже, ему также нравится это говорить, предлагая свою теорию о том, почему, по его словам, Ван Гал «не смог справиться со звездами».
«Может быть, это потому, что он никогда не играл в хороший футбол», — говорит Стоичков. В его тоне есть что-то насмешливое.
— Однажды я спросил его: «Ты когда-нибудь играл за "Аякс"»?
— Нет.
— Почему?
— Йохан Кройфф.
— И правда.
Но пытались ли они заполучить еще одного Кройффа, подписав контракт с Ван Галом?
«Нет. Он никогда и близко не дотягивал до Йохана, — отвечает Стоичков. — Ну, может быть, они так и думали. Может быть. Может быть, однажды я полечу на Луну!»
Другим ключевым фактором был, конечно, «национальный» дискурс, своеобразие «Барселоны». «"Барселона" — это больше, чем клуб, — объясняет Ван Гал. — Я чувствовал это: ты читаешь об этом в газетах, это всплывает в разговорах. Всякий раз, когда я что-то видел, я спрашивал менеджера команды и помощника тренера, который был каталонцем, и они пытались это объяснить. Каждый тренер должен готовиться к культуре страны, но в Барселоне это особенно важно. Ты должен знать, что Севилья — это другая культура, другой тип людей. Мавританское влияние на юге, французское влияние в Каталонии. Ты идешь в магазины, и они говорят с тобой только по-каталански. Ты должен это знать».
Из того, что он говорит и как он это говорит, ясно, что у Ван Гала было любопытство к своему окружению, желание понять свое место. Но одна из проблем, с которой он столкнулся, по словам тех, кто совершал на него нападки, заключалась в том, что он недостаточно хорошо понимал каталонский вопрос. Ван Гал объявил, что его мечтой было выиграть Кубок чемпионов с командой из каталонцев. Учитывая, что бо́льшая часть его внимания была сосредоточена на развитии молодежи и что с ним дебютировали Хави и Пуйоль, он имел бы право утверждать, что это обязательно всегда будет долгосрочным проектом, над которым он работал; однако в краткосрочной перспективе его обвинили в подрыве каталонской идентичности «Барселоны» и также ее кройффистской идентичности. К своему последнему сезону Фигу был единственным оставшимся игроком эпохи Кройффа. «Барселона» подписала шестнадцать иностранных игроков. Тот факт, что эта тенденция не была новым явлением, удобно было упустить из виду: когда Дани Гарсия Лара прибыл в 1999 году, он был первым испанцем из двадцати трех игроков, подписанным еще до прихода Ван Гала.
Дани присоединился к раздевалке, в которой было восемь голландских игроков. Девятнадцатилетний Патрик Клюйверт забил победный гол в финале Кубка чемпионов 1995 года, вскоре после этого присоединившись к «Барселоне». К 1999 году ни один из обладателей Кубка чемпионов «Аякса» уже не играл в Голландии, и шесть из них были в «Барселоне»: пять голландцев — Франк и Роналд Де Буры, Микаэль Райцигер, Богард, Клюйверт — и финн Яри Литманен. Сначала их приезд праздновали, но вскоре это вызвало беспокойство. Когда в январе 1999 года братья Де Бур присоединились к группе, Клюйверт признал: «Так много голландских игроков — это опасно. Будет слишком легко обвинить нас, если что-то пойдет не так». Тем временем Гильермо Амор, Чапи Феррер, Иван де ла Пенья, Оскар Гарсия, Рохер Гарсия, Альберт Селадес и Карлос Бускетс уехали. Кройффa спросил: «Неужели так сложно иметь в команде дюжину местных игроков?» Ван Гал быстро отреагировал: «Их прозвали "пятеркой Кройффа" или что-то в этом роде, но может ли кто-нибудь из них действительно сравниться с моими продуктами, Хави, Пуйолем, Моттой, Фернандо, Иньестой, Вальдесом, Рейной?»
Это стало спорным и актуальным вопросом. Когда Жорди Пуйоль, председатель каталонского парламента, пожаловался на нехватку каталонцев, Ван Гал ответил: «Какое он имеет отношение к клубу?» Шутливый ответ мог бы звучать так: на самом деле, довольно большое. Затем, когда Хосе Мария Аснар, президент испанского правительства и болельщик мадридского «Реала», выразил свою обеспокоенность нехваткой игроков национальной сборной — игроков сборной Испании — Ван Гал ответил: «Я говорил Пуйолю и скажу Аснару: вы ничего не знаете о футболе. Занимайтесь своим делом. Я не говорю о политике».
Доминирование голландцев стало своего рода дежурной шуткой, но для многих каталонцев это не было поводом для смеха. Баннер в Валенсии гласил: «"Аякс", добро пожаловать на "Месталью"». Другой баннер, на этот раз на «Камп Ноу», требовал: «Más catalanes, menos tulipanes». Больше каталонцев, меньше тюльпанов. Один каталонский политик потерял всякое чувство перспективы, мелодраматично осудив «самый жестокий демонтаж традиций Барсы со времен Франко». Это было абсурдно, но опрос показал, что 63% считают, что клуб теряет свою идентичность. Феррер ушел, жалуясь на отсутствие каталонцев в клубе, а Сержи сказал: «Я бы предпочел раздевалку, где говорят по-каталонски или где я мог бы, по крайней мере, объясниться по-испански, не изъясняясь жестами».
«Блауграна священна, — продолжил Сержи. — Я вырос, мечтая играть за "Барселону"; это часть моей семьи, моего образования. Мои родители передали это мне, и я передам это своим детям. Иностранные игроки постепенно узнают о "Барселоне" или Каталонии, но давайте не будем обманывать себя тем, что они когда-нибудь почувствуют то же, что и я. Трудно продолжать терять друзей, людей, которые выросли в клубе... В конце концов, именно мы будем казаться иностранцами».
Каталонский вопрос вылился в назревавшую политическую битву. Entorno вновь подняло голову. Как выразился журналист Энрик Баньерес: если Бобби Робсон сидел на осином гнезде, то его преемник приземлился во Вьетнаме. Конфликт в средствах массовой информации и в совете директоров между Кройффом и Нуньесом обострился и вскоре фактически перерос в открытую войну, поскольку все большее число кулес пришло к убеждению, что Нуньес, несмотря на то, что он был президентом в течение двадцати двух лет, не представлял «истинную» «Барселону».
В 1999 году молодой, энергичный юрист по имени Жоан Лапорта объявил о создании оппозиционной Нуньесу группы давления под названием Elefant Blau, голубой слон. Elefant Blau обвинил президента в накоплении долга в 7,6 млрд. песет и раскритиковал правление за «очевидное отвращение к демократическим принципам клуба». Группа начала собирать подписи, чтобы добиться вотума недоверия. Среди тех, кто его подписал, был Кройфф, и движение объединилось вокруг него. «Нуньес думает, что он все еще живет в другой эпохе, и он ведет себя так, как люди привыкли вести себя здесь», — сказал Кройфф. Арман Карабен, человек, который привел Кройффа в клуб в первую очередь как игрока, был более прямолинеен: он назвал президента «фашистом». В глазах многих болельщиков увольнение Кройффа и настрой некоторых СМИ против него были доказательством этого.
Лапорта объясняет развитие Elefant Blau как кульминацию факторов от финансов до футбола, от политики до идентичности, от неспособности должным образом признать Суньоля до открытого конфликта Нуньеса с Кройффом — человеком, который стал своего рода гуру для кулес и к которому многие испытывали вечную благодарность. Это воплощение барселонского возрождения, как игрока, так и тренера, Кройффа лежит в основе дискурса Лапорты: голландец был его кумиром и вдохновителем. Он также был заклятым врагом Нуньеса. Во время празднования столетия «Барселоны» Васкес Монтальбан, которого Лапорта не раз цитирует, утверждал: «"Барселона" только имеет свою идентичность в цветах своих футболок и убежденности своих болельщиков». Что касается Нуньеса, то его ответом было нападение на оппозицию как на марионеток мадридиста. Бо́льшего обвинения и быть не могло.
Туда-сюда бросались обвинения, и в центре всего этого, как и Робсон до него, был Ван Гал. Это был последний, решающий шаг в отказе от тренера: теперь он был далек от того, чтобы быть Кройффом, теперь он проектировался как противоположность Кройффу. Если Кройфф был Богом в саркастических словах Пичи Алонсо, то Ван Гал был анти-Кройффом. Была игра на тесной связи между тренером и президентом: Кройфф гордился тем фактом, что он всегда держал Нуньеса на расстоянии вытянутой руки, в отличие от Ван Гала, и, когда общественное давление привело к тому, что Команда мечты наконец-то получила свой запоздалый матч в дань уважения 10 марта 1999 года, Кройфф и Ван Гал не пожали друг другу руки.
«Между Нуньесом и будущим президентом Лапортой произошла ссора, и об этом постоянно писали СМИ, — вспоминает Ван Гал. — Кройфф поддерживал Лапорту, Нуньес не был каталонцем, и ему не нравились СМИ. Мне нравилось, как Нуньес относился к средствам массовой информации; я смотрел на вещи так же. Против меня были средства массовой информации. Лапорта, будучи каталонцем, лучше управлял средствами массовой информации». Это было правдой лишь отчасти — La Vanguardia и El Mundo Deportivo тогда и сейчас критиковала Лапорту и кройффизм — но битва была жестокой. Ван Гал продолжает: «Я был лоялен президенту, и именно поэтому люди отвернулись от меня. В битве участвовал не я, а Нуньес и Elefant Blau, а я был жертвой. Я никогда не изменюсь. Сейчас мне шестьдесят, и я всегда буду таким. Я не хочу отрицать свою собственную идентичность. Многие тренеры играют определенную роль, но не я. Может быть, я был недостаточно политичен».
Насколько жертвой чувствовал себя Ван Гал, стало ясно, когда в третьем сезоне его покинуло то, что было важнее всего — результаты. В атмосфере, которая и без того была напряженной, на стадионе появились платки, призывая его уйти в отставку. Когда он в конце концов ушел, он сделал это с сообщением: «"Барселона" далеко не такой важный клуб, как все здесь думают. Вы не так уж много выиграли. За шесть лет в "Аяксе" я выиграл больше, чем "Барселона" за сотню». Он думал, что эти слова подытожили завышенное чувство собственного достоинства «Барселоны», нереалистичные ожидания; критики думали, что это подытожило его завышенное чувство собственного достоинства, его неспособность «заполучить» «Барселону».
В 1999/00 годах «Барселона» заняла второе место в чемпионате, уступив «Депортиво», который наконец-то завоевал свой первый титул. Они действительно дошли до полуфинала Лиги чемпионов после двух сезонов подряд, когда им не удалось выйти из группы, заняв последнее место после киевского «Динамо», ПСВ «Эйндховен» и «Ньюкасла» в 1997/98 годах и ниже финалистов мюнхенской «Баварии» и «Манчестер Юнайтед» в 1999 году, когда финал был сыгран на «Камп Ноу» в честь столетия «Барселоны». Но, попав туда, они потерпели поражение от «Валенсии». Затем команда Эктора Купера проиграла в финале мадридскому «Реалу».
И вот в чем загвоздка: здесь снова появляются те весы, на которых обе команды никогда не могут быть одновременно. Есть еще одна причина, по которой 1997-2000 годы — это годы, которые некоторые болельщики «Барселоны» предпочли бы стереть из своей памяти, еще одна причина, по которой та эпоха в значительной степени забыта, успех Барсы как-то уменьшился: потому что именно в смену Ван Гала «Мадрид» наконец выиграл Кубок чемпионов. И не раз, а дважды.
В конце концов Нуньеса вытеснили. Он подал в отставку и назначил выборы на июль 2000 года. Ван Гал ушел с ним: «Я расторг свой контракт и ушел, не взяв ни копейки. Моя преданность дорого мне обошлась». Когда голландец во второй раз покинул «Барселону» в конце короткого периода в 2002 году под руководством вице-президента и преемника Нуньеса Жоана Гаспара, он плакал, его шанс загладить вину был упущен, полный сожаления и печали. В первый раз, в 2000 году, все было иначе; тогда был гнев. Луи Ван Гал объявил о своем уходе на другой знаменитой пресс-конференции, на которой он выступил перед прессой и произнес ставшую легендарной вступительную речь: «Друзья СМИ, — сказал он, — я ухожу. Поздравляю».
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
