ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ, ИЛИ РАЗЛУКА ДЛИНОЙ В 23 ГОДА: «НОТТИНГЕМ ФОРЕСТ» ВЕРНУЛСЯ В АПЛ
Август 1982 года. Меня, третьекурсника МГПИИЯ имени Мориса Тореза, как и других моих приятелей и сокурсников в одном лице, отправили на стажировку по специальности гид-переводчик в ВАО «Интурист».
Больше всего этому обрадовались штатные гидессы (мы называли их так) по той простой причине, что у них накопилось несчетное число отгулов, которые нужно было успеть использовать до дождей и слякоти, которыми так славится московская осень.
В течение нескольких дней с нами провели «курс молодого бойца», то есть ознакомили с основными туристическими маршрутами, а также снабдили всякого рода справочниками и каталогами для самостоятельной проработки.
Свою первую группу, которая оказалась ирландской, я хорошо запомнил, так как был абсолютно не готов к тому английскому, на котором они разговаривали. Помогло то, что говорил как раз я, а они в основном внимали. Поначалу было трудно с вопросами, но уже на второй день неуверенность пошла на спад, а это оказалось существенным подспорьем для построения полноценного коммуникационного процесса.
Дальше было проще. Работал с англичанами, американцами, канадцами и австралийцами. Самых разных возрастов и профессий. Запомнились две молодые канадки из Оттавы, которые, как оказалось, были помешаны на хоккее и болели за «Монреаль Канадиенс», хотя и были англоязычными. Все это выяснилось при отклонении от программы.
Я вполне освоился на новом поприще, и время уже не тянулось так, как в самом начале практики. Работать мне оставалось еще одну неделю, и я был несколько удивлен вызову в воскресенье к начальнику отдела (мы работали без выходных), чего до этого не случалось ни разу.
– Ну что, Владимир, я полагаю, ты созрел для настоящей работы. В армии ты, кажется, служил? Так что получи дембельский аккорд. Следующую неделю работаешь в паре с Таней. Школьный тур. Если справишься, в пятницу получишь выходной.
Таня, которая сидела напротив меня, лишь тяжело вздохнула. Она была года на три старше меня, все еще считалась молодым специалистом и поэтому тоже, по всей видимости, ее на правах старшего гида бросили закрывать эту амбразуру на пару со мной.
О том, что страшнее школьного тура может быть только атомная война, я узнал уже на третий день от своей напарницы Марины, с которой мы работали с американскими туристами. Именно в такой формулировке.
Мы взяли документы, чтобы получить общую информацию о группе. 68 человек, в том числе два преподавателя, от 14 до 17 лет, школьники из Лондона, проживание в гостинице «Севастополь» на окраине города, два автобуса «Икарус», их лобовые номера.
В понедельник, без четверти девять, мы с Таней стояли в холле гостиницы в ожидании юных туристов. Они не заставили себя ждать, обрушившись на нас из нескольких лифтов. Компанию дополнили те, кому не хватило места в лифтах. Они спустились по лестнице.
После дежурных улыбок, приветствий и установления зрительного контакта мы повели гостей столицы к автобусам. Педагоги поделили своих подопечных поровну и определили в автобусы, сами также разделились.
Поехали! Я стоял лицом к своей юной аудитории и после краткого дежурного вступления начал рассказ о Москве. Все шло гладко. Тридцать четыре пар глаз смотрели на меня и, как мне тогда казалась, аудитория слушала меня с вниманием и почтением, заставив усомниться в правильности определения школьного тура как кары небесной.
То, что эти подростки меня не слушали и не слышали, я реально осознал только на второй день. А первый день, начавшийся так безмятежно, вскоре перерос в реальное испытание нервов.
Все началось с Красной площади. Едва попав на нее, народ стал рассыпаться, как горох. Я опешил. Конечно, основная часть все еще оставалась со мной, но все-таки ее ряды значительно поредели. Странно, но преподаватель не обращал на это никакого внимания. Я рассказывал о Кремле и его башнях, Лобном месте и соборе Василия Блаженного, Мавзолее Ленина и Параде Победы. Я не мог и подумать, что кому-то из этих подростков придет в голову переброситься в картишки под сенью лип рядом с ГУМом, а наиболее любопытным захочется посмотреть поближе на кремлевские ели рядом с усыпальницей вождя. В обоих случаях нам пришлось разбираться с милицией, которая, проявляя политкорректность, просто просила с помощью громкоговорителя забрать отколовшихся от группы туристов и присматривать за ними внимательнее.
Тот же самый сценарий повторился после обеда в Пушкинском музее. Там были свои русскоязычные гиды, мы с Таней переводили для своих групп их рассказы на английский, но нежелание большинства знакомиться с художественными ценностями было очевидно. Нет, они не разбежались, просто отставали от группы и откровенно не слушали. Впрочем, были те немногие, которые действительно интересовались тем, что им рассказывали, задавали вопросы, но все-таки их было немного. В основном девчонки.
Во второй день ничего не изменилось. Все тот же рваный ритм, проблемы со сборами после экскурсий, когда вдруг оказывалось, что одного-двух-трех человек не хватает, и, хотя за туристов отвечал я, эту заботу я перепоручил педагогу Джону. У него это получалось быстрее и оперативнее. К тому же чувствовался авторитет, в отличие от меня. Поразило меня и то, что юная публика даже не удосужилась запомнить мое имя.
Свой авторитет я заработал очень необычным и не оговоренным во всех инструкциях и рекомендациях способом. И помогли мне в этом IRON MAIDEN. Вернее, они были тем самым отправным пунктом, с которого все началось.
За пару дней до начала работы со школьниками я купил альбом IRON MAIDEN под названием The Number of the Beast. Запечатанный винил немецкого производства обошелся мне в 70 рублей. Понравилось все: и музыка, и оформление альбома, и даже вкладка. Это был третий студийный альбом группы, но первые два я не слышал. Был знаком только по отзывам. Как это ни парадоксально, но для меня он остается лучшей студийной работой IRON MAIDEN за все годы существования группы.
И вот на третий день я, нарушив инструкции, вместо рассказов о Москве начал разговор об английской рок-музыке. За те полчаса, которые мы добирались до центра, у меня установился контакт с аудиторией. Меня слушали, задавали вопросы, говорили сами. Даже девочки присоединились к процессу общения на отвлеченную тему. А потом разговор перешел на футбол. Эта тема молниеносно захватила всех. Те, кто сидел на задних рядах, стали пересаживаться ближе. Похоже, что им было в диковинку слушать русского парня, который знал игроков «Арсенала» и «Тоттенхэма», «Челси» и «Вест Хэма» и мог поддержать разговор. Оказалось, что большинство ребят – фанаты «Арсенала», несколько человек были за «Челси», а кто-то – за «Вест Хэм». А вот болельщиков «Тоттенхэма», в адрес которых последовал ряд едких ремарок, среди них не оказалось.
Такой неожиданный поворот помог мне и планировать свою работу с ребятами в оставшееся время. Во-первых, у многих из них проявился интерес к тому, о чем я говорю, а во-вторых, я просто стал укорачивать свои рассказы. Если видел, что внимание аудитории ослабевает, просто предоставлял ей свободное время. Надо учитывать и тот факт, что концентрация у взрослых и подростков все-таки разная, и далеко не всегда это можно списать на неквалифицированного экскурсовода или гида.
Когда возвращались в гостиницу в этот день, я обратил внимание, что на заднем ряду в автобусе по-прежнему сидит один паренек. Поинтересовался, в чем дело.
– Это Эндрю. Столько лет живет в Лондоне, а болеет за «Ноттингем Форест». Он сам из тех мест.
Стоит сказать, что моим любимым английским клубом был и остается «Манчестер Юнайтед». Началось все с Джорджа Беста и Бобби Чарльтона, потом такое боление стало более осознанным, когда появилась возможность не только читать о команде, но и чаще видеть ее игру. Очень нравился Брайан Робсон, впрочем, нравилась вся команда. А эпоха сэра Алекса – это просто космос! После его ухода МЮ стал другим. «Не моим», но, раз выбрав свою команду, остаешься с ней до конца. Тот самый случай.
На «Ноттингем Форест» я обратил внимание сразу после прихода из армии, когда подопечные Брайана Клафа феерили в Европе, завоевав два сезона подряд Кубок европейских чемпионов в 1979 и 1980 годах. Питер Шилтон, Вив Андерсон, Тревор Фрэнсис, Тони Вудкок, Гэрри Биртлес поразили меня своей игрой, как и вся команда в целом.
Те годы были апогеем клуба. Дальше последовал спад. Парадоксально, но именно при Клафе команда впервые вылетела из Премьер-лиги, проиграв в мае 1993 года на выезде «Ипсвичу» 1:2. Клаф оставил клуб, который продолжало лихорадить.
«Ноттингем Форест» вернулся в элиту уже на следующий год, чтобы вновь опуститься в Дивизион 1 в 1997 году. Последовавшее на следующий год возвращение в ранг сильнейших по итогам сезона обернулось вновь опусканием на ступень ниже.
1999 год стал поистине черным для красно-белых, и эта черная полоса растянулась на целых 23 года.
В 2004 году Дивизион 1 был переименован в Чемпионшип, из которого «Ноттингем Форест» вылетел в Лигу 1 на следующий год, где провел кряду три сезона, став единственным обладателем Кубка европейских чемпионов, который докатился до третьей по силам национальной лиги.
29 мая 2022 года команда вернулась в АПЛ, переиграв в финальном матче стыкового турнира «Хаддерсфилд» со счетом 1:0. Интересно отметить, что этот матч проводился в одно и то же время с финалом Кубка России в «Лужниках», где встречались «Спартак» и «Динамо». Так же, как и в Москве, играли красно-белые («Ноттингем Форест») и бело-голубые («Хаддерсфилд»); так же, как и в Москве, где была срезка Жиго, в Лондоне был автогол Колуилла; так же, как и в «Лужниках», где на трибунах собралось 69306 человек, на «Уэмбли» присутствовала огромная аудитория в 80019 зрителей. Даже временной диапазон оказался схожим: «Спартак» взял свой четырнадцатый в истории заветный приз спустя 19 лет, а «Ноттингем Форест» вернулся в элиту сильнейших через 23 года.
Мне трудно оценивать перспективы «Ноттингем Форест» в новом сезоне. Последние годы команду в игре я не видел и опирался только на сухую статистику, но то, что клуб с богатой историей (основан в 1865 году), показывавший классный футбол 40 лет тому назад, вернулся в элиту английского футбола, меня обрадовало.
Впрочем, в августе 1982 года обо всем этом я не мог знать. Как и не знал о том, что мой «Спартак», о котором я рассказывал школьникам из Лондона, произведет настоящий фурор в Англии в сентябре того же года, выиграв у лондонского «Арсенала» в розыгрыше Кубка УЕФА 3:2 в Москве и разгромив его на «Хайбери» в ответной встрече со счетом 5:2. А годом позже под «Спартак» «попала» «Астон Вилла» в том же самом турнире (2:2 в Москве и 2:1 в пользу спартаковцев в Бирмингеме).
А тогда мы просто говорили о футболе. Главным образом об «Арсенале» и «Спартаке». Но я прекрасно помню свой пятиминутный монолог о «Ноттингем Форест». Помню и то, что Эндрю пересел ближе ко мне. Запомнил и его улыбку.
Четверг был моим последним днем работы с этой группой. Когда мы с Таней без четверти девять пришли в гостиницу, в холле меня ждал Эндрю. В руках от держал целлофановый пакет.
– Привет, Владимир! Это тебе. – С этими словами он передал мне пакет.
Я взял пакет и вынул из него шарф «Ноттингем Форест».
– Он всегда со мной, когда уезжаю из Лондона. Мне очень приятно было услышать твои слова о моем клубе. Вдвойне приятно потому, что это случилось не в Ноттингеме и даже не в Англии. А что касается IRON MAIDEN, они мне нравятся, но моя любимая группа – UFO.
Эндрю улыбнулся и протянул мне коллекционный значок с тремя буквами.
Я отработал этот день и распрощался с ребятами. Начальник отдела сдержал свое обещание и предоставил мне выходной.
Прошло много лет. В день возвращения «Ноттингем Форест» в АПЛ я вспомнил Эндрю. Где-то он сейчас? Что чувствует? Достал тот самый шарф, который он мне подарил. Значок UFO. И вспомнил события августа 1982 года.
За футбол!
