Черчесов и тараканы в «Жемчужине», пихач Филимонова и вера в Аленичева в «Арсенале»: тонны историй из ПФЛ/ФНЛ
От редакции: привет! Вы в официальном блоге «Чайки» на Трибуне. Сегодня здесь интервью с племянником Вагиза Хидиятуллина, который в детстве мог оказаться в «Бенфике».
Полузащитник «Чайки» Андрей Лях родился в Ростове в гиперфутбольной семье. Отец, Иван Лях, в 80-е провел больше 120 матчей за «Ростсельмаш», а в новом веке возглавлял «Шинник», «Балтику» и уже 7 лет является селекционером «Ростова». Дядя, Вагиз Хидиятуллин, дважды выигрывал со «Спартаком» чемпионат СССР, бронзовые медали на домашней Олимпиаде и серебряные на Евро-88.
Выпустившись из московского «ФШМ», Андрей отправился в тур по городам России: Дзержинск – Сочи – Кострома – Тула – Томск – Махачкала – Ярославль – Москва – и, наконец, вернулся в Ростов. За тринадцать лет полузащитник успел поиграть в низших дивизионах, Прибалтике и пробиться в Премьер-лигу с «Арсеналом».
Вместе с Ляхом мы оглянулись на его карьеру, зафиксировав множество сочных историй.
Просмотр в «Бенфике»: тренировки через день на искусственном поле
– В 10 лет ты мог оказаться в «Бенфике». Кто и как это организовал?
– В детстве я подавал большие надежды. Представь, я каждый раз приезжал в «Спартак», и каждый раз мне предлагали остаться. А туда было очень сложно попасть. Тогда я был мелкий, техничный, всех возил. Потом за лето я вырос на одиннадцать сантиметров и все растерял. Стал деревянным пешеходом. Пришлось из линии атаки опуститься в опорную зону.
Знакомый отца, который в свое время дружил с российскими легионерами, игравшими в Португалии, и знал язык. Договорился о просмотре с директором академии [Тиманьини] Нене (c 1968 по 1986 год провел за «Бенфику» 575 матчей, что является клубным рекордом – прим. авт.). И я на две недели поехал с мамой в Португалию.
«Бенфика» готова была меня взять, но интернат был только с 12 лет. Предлагали частичную помощь в переезде: найти работу для мамы или снять квартиру на первое время. Тогда это было не так, как сейчас: если европейский клуб хочет подписать юного игрока, то и квартиру ему снимет, и родителей устроит на работу. Переезжай – не хочу.
Единственное, что сохранилось на память о той поездке – фотографии, которые мама делала на пленочный фотоаппарат. Она щелкала меня и на поле в экипировке, и с Эйсебио, который тогда тренировал молодежку. Но мама не вставила пленку, прикинь? В итоге остались только фотки из клубного магазина.
Тогда я не придавал этому значения. «Бенфика» – ну, «Бенфика», и что?!
– Что больше всего запомнилось за время в «Бенфике»?
– Я тогда по-английски вообще не говорил, знал только hello и okay. В команду для моего удобства спустили чувака на пару лет старше. Его звали Питер. Остальные пацаны тоже не говорили по-английски, но всячески старались помочь, поэтому я с первого дня чувствовал себя своим.
Разминку тогда проводил капитан команды, которому тоже было десять. Игровые упражнения я просто повторял за партнерами. В игре уже все было понятно. Но честно скажу – в школе «Спартака» тогда пацаны были сильнее, чем в «Бенфике».
Мы [в «Ростсельмаше»] тренировались уже каждый день, а они – через день на синтетическом поле. До этого я видел искусственное поле только в манеже «Спартака», но оно было как ковер: играли там в кедах, а в «Бенфике» – в бутсах. Я выходил, трогал газон и думал: «Вааау!». Тогда это было что-то невероятное. Только через пару лет такие поля стали появляться в Москве.
Помню, у меня был шок, когда меня привели на склад с экипировкой, спросили, какой у меня размер и выдали все необходимое. В «Сельмаше» тогда за все платили родители, разумеется. Даже бутсы предлагали, но у меня были свои, и я отказался. После тренировки все дети скидывали одежду в кучу, и ее стирали на территории клуба.
Шершни в Дзержинске, долг 12 000 $ в Литве
– В 18 лет ты отправился в дзержинский «Химик». Была обида на отца, что не взял к себе в «Шинник»?
– Он мне всегда говорил: «У тебя свой путь». Мы с ним много разговаривали на эту тему. Я что тогда, что сейчас не понимаю, почему он мне не помог. Он аргументировал это тем, что не будет чувствовать себя комфортно, если я буду рядом. У него вот такое восприятие мира.
– В Дзержинске Джикия дрался с наркоманами, а игрока «Химика» как-то избили за отказ расторгнуть контракт. Ты сталкивался с чем-то подобным?
– Единственная проблема – нам не платили. А началось все с того, что нас перестали кормить. На деньги мне было плевать, главное – питание. Пришлось разговаривать с руководством. Представь, мне 18 лет, у нас встреча с [Валерием] Артамоновым. Он олигарх, владелец «Тосол-Синтез» и президент «Химика».
Для меня тогда не футбольный человек не был авторитетом. И вот командное собрание, все молчат, и тут я встаю: «Мало того, что вы нам не платите, так еще и не кормите. Это че за дела?». Он сказал что-то невнятное – но все в итоге выплатили. Позже поменялся тренер, и я ушел. Потом приезжал в Дзержинск за деньгами.
– Если бы остался еще на сезон, такой пышной шевелюры могло и не быть?
– Когда я только приехал, мне вообще не показалось, что я нахожусь в центре химической промышленности России. Я жил на базе в лесу: дятлы, шершни летают. Девчонки приезжали, собирали там ягоды, купались в Оке. Все было классно. Прикол в том, что все химикаты ветром сносило на Нижний.
– Как тебя занесло в Литву?
– На матчи «Химика» несколько раз приезжал селекционер «Нижнего». В оба его приезда я забивал. Меня позвали на сборы с «Нижним», который тогда тренировал [Александр] Григорян. Я ему очень сильно понравился.
Сели подписывать контракт: на два года, зарплата икс, с увеличением. Мне дают документы: а там – [контракт] на 3 года и сумма вдвое меньше. Они набирают отца: «Андрей выпендривается, не хочет подписывать контракт». В итоге я, конечно же, отказался.
Появился вариант с латвийским «Вентспилсом». Отличные условия, возможность играть в Лиге чемпионов. Я думаю: «То, что нужно: засвечусь через еврокубки». Собрал кучу документов, жду билет, чтобы лететь на сборы, и получаю смску: «Извини, ситуация поменялась, мы тебя брать не будем».
Я остаюсь ни с чем. Батя говорит: «В Литве трансферное окно закрывается только через две недели». Приезжаю на просмотр в «Ветру», которая в прошлом году билась с «Фулхэмом» за групповую стадию Лиги Европы. Я пробыл там с конца марта по середину июля. Денег не платили, я решил уйти. Поскольку хотел поскорее свалить, простил им весь долг: около 12 тысяч долларов.
Тараканы, девушки, Черчесов всегда прав
– В 2010-м ты оказался в сочинской «Жемчужине», которая тогда только вышла в ФНЛ и сорила деньгами.
– Прилетаю в сочинский аэропорт, меня встречает водитель. Машина вся в клубных цветах, по городу на каждом углу билборды. Я такой: «Да ну нафиг!». Водитель говорит: «Это только красивая обертка, сейчас приедем в гостиницу – ты офигеешь».
Приезжаем в какой-то обшарпанный пансионат советских времен, где вот такие (Лях показывает прямой угол большим и указательным пальцем – прим. авт.) тараканы бегали. Реально. Заходишь вечером в массажный кабинет закинуть печенюшку, включаешь свет – они в рассыпную. Жесть. Я никогда не выключал свет у себя в ванной: там было столько щелей, что страшно представить, сколько тараканов могли оттуда вылезти.
Сезон в Сочи сработал мне на руку. Девушки в Москве, когда слышали, что я играл в «Жемчужине», сами вешались на шею, ха-ха.
– Единственный матч ты провел против «Краснодара» Сергея Ташуева.
– Недавно вспоминали это с Анатоличем (старшим тренером «Чайки» Вячеславом Молчановым – прим. авт.). В той игре я получил сразу две травмы: перелом носа и надрыв икроножной мышцы. Спасибо за это [Евгению] Калешину и [Михаилу] Комкову.
В атаке у «Краснодара» играл Спартак Гогниев. Я у него тогда выиграл почти все единоборства, как потом показала статистика. Отец был на игре и после матча отметил, что я провел очень уверенный матч.
– Когда уходил из «Жемчужины», было ощущение, что она скоро утонет?
– Были небольшие задержки по зарплате, но я не думал, что в следующем сезоне команда снимется с турнира.
Они могли позволить себе тратить очень большие деньги для Первой лиги. Приглашали очень сильных футболистов на заоблачные условия: Михал Пападопулос, Денис Бояринцев, Казбек Гетериев. Причем, помимо жирных контрактов, были еще сумасшедшие подъемные. Плюс премиальные, разумеется.
– Незадолго до твоего ухода «Жемчужину» возглавил Черчесов. Он тогда уже считал себя великим?
– У меня еще был такой контракт, по которому я был обязан поехать с командой на все сборы. Это были самые сложные сборы в моей жизни. Я попал в сильную группу, мы просто умирали там. Но мне понравилось, даже несмотря на то, что после таких сборов я провалялся под капельницей.
Его большой плюс – он упорно верит в то, что делает, в свой успех. А еще считает, что он всегда прав. Неважно, что это может быть не так. Он хороший мотиватор. У него выстроен тренировочный процесс. Он делегировал его своим помощникам, которым полостью доверяет.
Он очень верит в себя, возможно даже слишком. Его право, почему нет? Он же реально был футболистом высокого уровня. Играл в Австрии, выигрывал чемпионство со «Спартаком». Как тренер побеждал в чемпионате Польши, выводил сборную в четвертьфинал чемпионата мира.
Еще во время упражнения на тренировке к нему нельзя было ни в коем случае поворачиваться спиной. Такое вообще он не мог терпеть, вплоть до отчисления из команды.
Кстати, пару лет назад я пересекся с ним в фитнес-клубе в Сокольниках. Я поздоровался, он такой: «О, Андрей, привет. Как у тебя дела?». Я был удивлен, что он меня помнит.
Команда отбросов, тумблеры у австрийцев
– В костромском «Спартаке» ты застал лучшего бомбардира РФПЛ-2001 Дмитрия Вязьмикина, который забивал и в 39 лет. Как оставаться в порядке в таком возрасте?
– Таким людям просто дано. Он знал, как подготовиться к той или иной игре. Он говорил: «Мне нужно три выходных». Тренер его отпускал. Тот возвращался и был лучшим.
Сегодня ты весело рубишься с ним в плейстешн, а завтра обводишь его на тренировке, и он прыгает в тебя сзади с двух. Он относился к тем людям, которые не умеют проигрывать. Когда в команде есть такие игроки, это уже половина успеха.
Костромской «Спартак» – это команда отбросов, из которой потом три человека играли в Премьер-лиге: Анзор Саная, Максим Тишкин и я.
– Из Костромы ты отправился на просмотр в австрийский «Капфенберг», выступавший в Бундеслиге.
– Приехал на сбор в Словению. Там три тренировки: в 7:00, 10:00 и 15:00. На первой мы бежали почти час без перерыва, потом были две игровые: одна больше на технику, другая – на физику. Я первые два дня смотрел на них – они без эмоций, как роботы. Потом я и сам стал таким же. Пришел – прилег – опять на тренировку.
Было поразительно, что в игровых упражнениях они убивались – в одного чувака так влетели, что он получил сотрясение. А в «квадрате» они валяли дурака: хи-хи, ха-ха. Я расслабляюсь, они переходят на игровую станцию – тумблеры чпок – и они опять в порядке. Включались в работу просто за секунду, без всякой раскачки.
В Австрии тогда у легионеров была повышенная ставка, плюс нужно было подписывать контракт на 2-3 года. Они побоялись меня брать, потому что в случае вылета они должны были продолжить платить мне высокую зарплату. Вместо меня взяли младшего брата Тиджани Бабангиды, а команда вылетела в итоге.
Философия Аленичева, подколы Филимонова, аниматор Савин
– Через полгода после этого ты оказался в «Арсенале», который пять лет болтался в КФК. Чем тебя убедил Аленичев?
– Ты знаешь, что я единственный человек, который отказал Аленичеву, и потом все-таки оказался у него в команде? Рассказываю.
Мы с ним встретились в начале лета. Он мне обрисовал картину, но у меня уже была договоренность с «Металлургом». Прилетаю в Новокузнецк на просмотровую двусторонку. [Владимир] Федотов, который сейчас в «Сочи», говорит: «Берем». Пошли подписывать контракт, началось: обещали одно – на бумаге другое. Развернулся и уехал.
Кто меня не берет или выгоняет – у тех команд проблемы, ха-ха. «Жемчужина» – пока, «Капфенберг» – ауфидерзейн, «Металлург» (не смог заявиться на сезон из-за финансовых проблем – прим. авт.) – до свидания.
Звоню вечером из Новокузнецка Аленичеву: «Анатолич, ваше предложение еще в силе?». Он ответил: «Андрюх, команда собралась, не хватает только тебя». После этого у меня как груз с плеч упал.
– «Арсенал» за два сезона вышел из ПФЛ в РПЛ. Как вам это удалось?
– Первую игру мы сгорели, следом вылетели из кубка, потом – год без поражений.
За счет чего? Безумная вера в Аленичева плюс любовь болельщиков. Сейчас я понимаю, что самое главное – заинтересовать пацанов. Он дал нам такой футбол, от которого мы сами получали удовольствие, и это приносило результат.
Аленичев для нас был человеком, выигрывавшим Лигу чемпионов, но вел он себя по-простому. Он был очень увлечен процессом и вовлек нас своей философией. Он говорил, что нужно делать, и это работало.
– Философия – довольно абстрактное понятие. Можешь пояснить на примере?
– У нас был полузащитник Максим Лепский. Аленичев говорил ему: «Ты всю жизнь играешь по бровке, попробуй смещаться в середину. Ты сразу прибавишь». Тот начал смещаться – начал прибавлять. И так было со всеми: если ты делал, что он говорил, появлялся прогресс.
– Капитаном «Арсенала» был Филимонов. Вспомни его самый жесткий пихач.
– Играем в Оренбурге. Жара. Синтетика. Очень тяжело. Ужас. А мы еще встали рано утром, как на рыбалку. Ехали на автобусе из Тулы в Москву, потом летели. В день игры проводили разминку. И так почти все игры. Хотя может в Оренбург мы приехали и за день. Не суть.
Короче, нас волтузят, судья утюжит. Бьют пенальти – Фил тащит. Перебивают, гол. Горим 0:1. И в каком-то моменте Фил орет: «Встречай! Встречай!». Я разворачиваюсь и отвечаю ему: «Да закрой ты уже свое ##### [лицо], ###### [надоел]!». Он такой: «Ну, ##### [конец] тебе, щенок!».
Водопой. Смотрю – несется ко мне. Я думал он меня прям на месте в газон вобьет. «Андрюх, смотри! Они переходят на нашу половину, встречай сразу, не давай им поднять голову», –спокойно сказал Фил. Он всегда говорил, что на поле – это эмоции. Просил не обращать внимания, если переходил на личности.
– При нем можно было вспоминать матч с Украиной?
– Подкалывали его, конечно. Могли за столом сказать: «Тебе Шева [Андрей Шевченко] привет передавал». Но особо эту тему не затрагивали, больше травили по другому поводу. Он же чемпион мира по пляжному футболу. Отправляли его играть в пляжку. Он и сам угорал с этого.
Я с ним не много общался: мне 20, ему 40. Но могу сказать о нем только хорошее. Классный мужик. Он для меня открылся с очень крутой стороны. Когда вопрос коснулся премиальных за выход в ФНЛ, он, хоть и был в тренерском штабе, вступился за футболистов.
– Когда команда боролась за выживание в РПЛ, Аленичев в знак протеста решил отправить на матч с ЦСКА молодежный состав. Как к этому отнеслись в команде?
– Двояко, как и сейчас. С одной стороны, я с ним согласен: яйца нужно показывать. Понятно, что нас в кулуарах уже списали. У нас ни денег, ничего. С другой, он принял это решение, не посовещавшись с командой. Все пацаны хотели сыграть с ЦСКА.
– Как ты относишься к фразе «багаж Аленичева»?
– Так и есть. Он тогда провел всю предсезонку, пригласил всех ключевых футболистов. Поэтому, сто процентов Каррера выиграл золото на его багаже.
– В феврале появилась новость о том, что твой друг Младен Кашчелан, с которым вы играли в Туле, склоняет игроков «Балтики» подписывать агентские соглашения со своей женой.
– Ты реально думаешь, что Младен подходит к игрокам и предлагает им подписывать контракт со своей женой? Вообще такого нет. Зачем им подписывать договор с Марьяной, если у всех уже есть агенты? Это бред.
– Удивлен, что Евгений Савин прошел путь от «угла головы» до главного футбольного блогера страны?
– Сава – крутой чувак. Я не могу его объективно оценивать, потому что знаком с ним. Периодически пишу ему, если натыкаюсь на какой-то его ролик.
Когда он пришел, он был активный, как аниматор. «Пацаны, давайте то, давайте это». Несмотря на то, что у него были проблемы в семье, он был всегда на позитиве.
Как-то раз он попал на десятку [10 тысяч рублей]. Перед игрой они с Сашей Денисовым пошли в ресторан, а мы крупно попали. Аленичев об этом узнал и устроил разнос. Сава молча скинул деньги, а Денисов попытался оспорить, но безуспешно.
Аленичев видел, что Сава лидер. Хотел, чтобы он еще больше выкладывался. Хотя он и так был в порядке: имел отношение почти к каждому голу. Потом он слабо сыграл пару игр – Аленичев стал его колпашить. Саве это не понравилось, и он ушел.
Лучшие опорники РПЛ, молодой Соболев, эрудит Побегалов
– Тогда в каждом клубе РПЛ были топовые легионеры. Кто из них тебя больше всего возил?
– «Краснодар», у которого в полузащите были Перейра, Измайлов, Ахмедов. Они нас всю игру полоскали, просто уродовали.
Ахмедов – футболист уровня «Реала». Очень сильный игрок. Единственный футболист, которого оценил Бубнов. На мой взгляд, два самых сильных опорника, которые играли в России: Одил Ахмедов и Лассана Диарра.
– «Томь» – бренд, стремительно развивающаяся команда», – сказал ты, едва подписав контракт. Тебя не смущало, что в клуб постоянно вливались миллиарды без особого выхлопа?
– Тогда так и было. Все знали, что «Томь» – бренд, в котором есть деньги. Там были задержки, да. Но зарплаты там всегда были хорошие. Более того, там есть база, поля. После Тулы, где у нас вообще ничего не было, мне показалось, что там все на высоком уровне.
– В Томске ты играл вместе с братом Павла Погребняка и молодым Александром Соболевым.
– Когда Соболева взяли к нам потренироваться на двусторонку, он сразу же забил. Он вроде был таким нескладным, но очень настырным. Если ему кто-то пихал – всегда отвечал. Ему тогда было лет 18-19. Потом меня перевели в дубль, где мы с ним вместе играли полгода. Там он требовал со своих сверстников так, будто он их намного старше.
Кирюха [Погребняк] – золотой человек. У него брат звезда, а он сам мегаскромный. Он тогда выдал хороший сезон, стал лучшим бомбардиром.
– Тренер «Шинника» Побегалов обожает металл. У вас были дискуссии на тему музыки?
– Я только сейчас от тебя об этом узнал. Побегалов очень эрудированный, начитанный, знает много всего интересного. Спрашивал нас как-то: «Какой оркестр самый крутой в мире?». Тишина. Он посмотрел на меня: «Лях, ну ты-то знаешь?». Я ответил: «Лондонский симфонический оркестр». Меня удивило, что никто не знал.
Дядя играл во Франции, служил в Украине
– Чем сейчас занимается твой дядя, Вагиз Хидиятуллин?
– Играет с ветеранами «Спартака», развивает клубные ветеранские проекты.
– На стыке 80-х и 90-х он играл во Франции. Что он рассказывал об этом времени?
– Он думал, что после Лобановского в сборной СССР больше нигде так не будет бегать, но в «Тулузе» их гоняли еще жестче. Для него это был шок.
В «Тулузе» у него была зарплата 30 тысяч баксов, но 29 забирала советская контора, которая занималась трансферами российских футболистов за рубеж. Аргументация была такая: футболист не может получать больше посла. Зато ему клуб предоставил дом, машину и почти безлимитный доступ к супермаркету.
В отпуск дядя приехал в Москву, зашел в большой продуктовый магазин, попросил йогурт. Ему говорят: «Есть кефир, есть варенье. Смешиваете – получаете йогурт». Он тогда уже привык к капиталистической стране, в которой все было: шмотки, продукты.
– Дядя же еще служил в Украине в танковой армии.
– Тогда с армией все было серьезно – призывают, и не отмажешься. Его отправили служить в Карпаты. Думал, что ненадолго, но это затянулось. Прикинь, чемпион Европы и мира среди юношей ездит на танке. Советская машина перемалывала всех.
Дисциплина, английский, тату
– «Андрей – человек строжайшей дисциплины». Когда ты последний раз ее нарушал?
– Последний не вспомню. Лучше расскажу две истории из «Торпедо».
Первая игра. Мы с Максом Шоркиным после установки на игру пошли за вещами. Возвращаемся – автобус уехал. Смотрю на часы, еще 3 минуты до отъезда. Шора предложил вызвать такси. Я решил не искать легких путей. Мы ускорились и нагнали автобус на светофоре. Естественно, нас никто не оштрафовал.
Потом на сборах я перепутал время отъезда. Я, как обычно, перед тренировкой пошел разминаться в спортзал, но он был забит. Я вышел на улицу, тянусь возле бассейна. И тут понимаю, что отъезд сегодня раньше. Прихожу на ресепшн, такси нет. Хватаю вещи и начинаю бежать. Часть пути меня подвез какой-то чудак. В итоге я залетел на поле за минуту до начала тренировки. Но меня все равно оштрафовали, так как я опоздал на отъезд.
– Твоя жена преподает английский в МГИМО. Как у тебя с языком?
– Я трижды занимался с репетиторами: в детстве, в Томске и незадолго до рождения ребенка. Не могу сказать, что у меня богатый вокабуляр, но я многое понимаю. Недавно, кстати, обсуждали с женой, что было бы полезно иногда дома разговаривать на английском, чтобы ребенок слышал речь.
– Расскажи о своих татуировках.
– У меня были две татуировки на шее, но я их свел. Что-то вроде пожелания самому себе на японском. В один момент ко мне в Италии подошел чудак и сказал, что знает их значения. Я так подумал: раз он знает, то и все знают, и решил свести. На спине у меня большая татуировка маски Ацтеков, которую я делал поэтапно.
– Что скажешь по матчу с «Балтикой»?
– После первого тайма подумал: «Офигеть, какая неинтересная игра». После первых минут мы успокоились, завладели инициативой. Я понимал, что игра наша. Если коротко резюмировать – мы немножко не поверили в свои силы, перебздели. Нервозность, волнение – это было видно.
Пенальти – это вообще цирк. Я прерываю передачу, мяч попадает в игрока и отскакивает мне в руку. Никто из «Балтики» слова не говорит, игра продолжается – бах – ВАР. Судья сказал: «Пацаны, я не видел момент, мне подсказали в наушник». После пропущенного мяча я был уверен, что мы забьем, что игра наша. К сожалению, проиграли.
– Многие отмечают твой разнообразный музыкальный вкус, а в «Арсенале» тебя прозвали Диджеем. Назови 11 песен, которые обязан послушать каждый.
– Сложный выбор, но давай попробуем.
· R-Tem – Voiceless
· Childish Gambino – Redbone
· M83 – Midnight City
· Earth wind And Fire – September
· Kool & The Gang – Celebration
· Oliver Cheatham – Get Down Saturday Night
· Stevie Nicks – Edge of Seventeen
· Bonfire – Hot To Rock
· Woodkid – Run Boy Run
· Parcels – Overnight
· Каста – юго-восточная Европа
Фото: ФК «Чайка»/Иван Супрунов; личный архив Андрея Ляха.
