Главное соперничество Франции и Германии – не в футболе. Спор за Эльзас и Лотарингию – их тысячелетнее дерби
В расписании 1-го тура чемпионата Европы самое сладкое припасено напоследок – суперматч Германии и Франции. Футбольное соперничество двух стран постоянно пополняется новыми эпизодами: от перелома шейных позвонков, полученного французом Баттистоном в стыке с немцем Шумахером, до недавних столкновений «ПСЖ» с «Баварией» на решающих стадиях Лиги чемпионов. Но главному дерби французов и немцев уже больше тысячи лет и протекает оно либо в военной, либо в дипломатической форме – это вечная борьба за Лотарингию и Эльзас.
Начало: сыновья и внуки Карла Великого
По карте Западной Европы при желании можно провести причудливую линию. Она начнется на берегу Северного моря во французском Дюнкерке, распорет Бельгию напополам, пройдет по долине Рейна, разделит Швейцарию и повернет в сторону северо-восточного угла итальянской территории – альпийского городка Тарвизио. Эта ломаная – романо-германская языковая граница, и носит она, конечно, не четко установленный, а скорее ориентировочный характер. Франция лежит к западу от границы, но сама эта страна – парадокс. Во Франции говорят на романском языке, произошедшем от так называемой «вульгарной латыни», однако своим названием страна обязана германскому племени – франкам. А кто был самым известным правителем франков? Карл Великий. Именно со времен Каролингов и начнем рассказ о сложной участи Лотарингии и Эльзаса – земель на стыке Франции и Германии.
Карл Великий ассоциируется у многих именно с Францией. Достаточно вспомнить, что он один из главных героев «Песни о Роланде» – культового памятника старофранцузской литературы. Песнь повествует о гибели арьергарда армии Карла, которая возвращалась во Францию из Испании в 778 году после похода против сарагосских мавров и была застигнута врасплох подлым нападением в Ронсевальском ущелье. Слова «Франция» и «французы» упоминаются чуть ли не в каждом стихе песни. Меч Карла, с задором рубивший в салат мавров, носил имя Joyeuse – слово joyeux и в современном французском языке имеет значение «радостный, веселый», не сильно изменившись за двенадцать веков.
Однако все основания считать Карла Великого своим великим правителем есть и у немцев. Столицей и резиденцией монарха был Аахен. Сейчас этот город находится в Германии, в земле Северный Рейн-Вестфалия, в восьмидесяти милях от Дортмунда и в сорока – от Кельна. Аахенцы даже считают Карла Великого своим святым покровителем, хотя канонизирован он был не официальной церковью, а антипапой Пасхалием III. Сама идея Рейха, реализованная в Германии Барбароссой, Бисмарком и затем нацистами, во многом восходит именно к деяниям Карла Великого.
Держава Каролингов простиралась от Ла-Манша до Адриатики и от Фризии до Сицилии. Но история учит, что грандиозные государства неизбежно становятся предметом дележа, ждать которого долго не приходится. Внуки Карла Великого – Карл Лысый, Людовик Немецкий и Лотарь – в 843 году заключили меж собой Верденский договор и порезали державу натрое. Да вот незадача: у Лотаря I было три сына. Имена все те же: Карл, Людовик, Лотарь. В общем, Лотарь-отец решил действовать по накатанной, и потому Прюмский договор 855 года разделил его королевство на три части. По такой схеме Лотарю II досталась одна девятая часть Каролингской империи, и стала она называться Лотарингией – по имени правителя.
Лотарю II достались шикарные земли и статусные города в сердцевине Западной Европы: Аахен, Трир, Кельн, виноградники в долинах Мозеля и Рейна и многое другое. В состав обширных территорий Лотарингии входил тогда и Эльзас. Но правителя сгубили отношения с женщинами.
Еще до совершеннолетия он обзавелся любовницей по имени Вальдрада, и, по-видимому, неслабо привязался к ней. Впоследствии был заключен выгодный законный брак с Теутбергой – дочерью одного влиятельного графа и сестрой другого. Союз этот быстро затрещал по швам, поскольку Вальдрада совершила камбэк. Лотарь объявил ее королевой. Папству такое отношение к институту брака не понравилось совсем. Лотарю пришлось лично тащиться в Рим, чтобы решить вопрос, и на обратной дороге он скончался.
Детей от Теутберги не осталось, а вот Вальдрада к тому моменту успела родить четверых, но законными наследниками они не считались. И тогда в 870 году случилось то, что можно назвать первым разделом Лотарингии между Германией и Францией. Дядья Лотаря II, уже упомянутые Карл Лысый и Людовик Немецкий, воспользовались отсутствием признанных наследников у племянника и оформили Мерсенский договор. Западная часть Лотарингии влилась в состав владений Карла (грубо говоря, во Францию), восточная часть – в королевство Людовика (очень грубо говоря, в Германию). Запротоколируем: Франция и Германия делят земли в долине Рейна как минимум с 870 года. Вопрос без преувеличения уходит корнями в историю.
И на многих этапах дележка проходила отнюдь не мирно. Причем этот исторический процесс был обоюдоострой игрой на встречных курсах. Как только Людовик Немецкий умер, Карл Лысый захватил земли, не доставшиеся ему по Мерсенскому договору с братом.
Успех французов был мимолетным. Карл пережил брата лишь на один год. Сын Людовика Немецкого Людовик Младший оперативно отреагировал на ослабление Франции и вернул Лотарингию в состав своих владений, причем полностью. Однако у местной лотарингской знати были свои взгляды – под властью Германии оставаться не хотелось. Знать объединилась вокруг незаконнорожденного сына Лотаря II и Вальдрады Гуго, а дальше можно было бы бесконечно перечислять сменявших друг друга в борьбе за регион Карлов, Людовиков, Гуго и Ренье, но масштаб этих исторических фигур не столь велик, чтобы тратить на них время.
Лотарингия очень долго пыталась лавировать между интересами Германии и Франции, сохраняя признаки независимости или хотя бы самоуправления. В процессе разные силы активно делили регион на части. Площадь земель, известных как Лотарингия, сильно сократилась за тысячу лет. В 1766 году Франция аннексировала остаток – Верхнюю Лотарингию с центром в Нанси.
XIX век: рывок Бисмарка и скорбь французов
Все завертелось по новой век спустя. Канцлером Пруссии стал Отто фон Бисмарк, который повел страну к статусу гегемона среди германских государств, а заодно и к доминированию во всей Европе. В 1870 году Бисмарк спровоцировал войну с Францией.
Поначалу театр боевых действий раскинулся, естественно, там, где противникам особо не мешали буферные государства – в Эльзасе и Лотарингии. Метц, Верден, Марс-ла-Тур, Туль, Сен-Прива и Гравелот – все эти лотарингские топонимы ассоциируются у французов не с воинской славой, а с бездарным отступлением. Силы Пруссии быстро продвинулись внутрь вражеской территории. Исход войны окончательно определился уже в других регионах. Французы потерпели катастрофическое поражение при Седане, сам Наполеон III попал в плен. Париж больше четырех месяцев держался под осадой, но все-таки был взят. Зачем вдоль Елисейских полей насажены платаны? Чтобы немцы могли маршировать в тени.
Впрочем, солдатам, защищавшим Эльзас, было чем гордиться по итогам той войны. Небольшой город Бельфор продержался под осадой 107 дней. Прусская армия так и не взяла эту крепость в Верхнем Эльзасе. Правительству Франции, заключившему перемирие с оккупировавшими страну немцами, пришлось отправить срочное сообщение командиру бельфорского гарнизона Пьеру Данферу-Рошро. И тогда его солдаты вышли из города маршем. Выдающийся французский скульптор Фредерик Огюст Бартольди, самая известная работа которого – нью-йоркская Статуя Свободы, посвятил героям войны монументальную скульптуру Бельфорский лев. Вытесанный из красного песчаника хищник лежит перед цитаделью с гордо поднятой головой.
В связи с триумфом Пруссии большая часть Эльзаса и кусок Лотарингии стали частью воссозданной Бисмарком Германской империи. Но только не Бельфор. Поскольку цитадель так и не была повержена, Бисмарк согласился оставить этот эльзасский город во владении Франции.
История повторяется: стоило Эльзасу и Лотарингии перейти к другой стране – возникла ответная реакция с целью их вернуть. Эти настроения нашли отражение во французской культуре. Лотарингский художник Альберт Беттаньер, уроженец Метца, не захотел жить на территории Германии, переехал в Париж и написал свою наиболее известную картину – «Черное пятно». На полотне школьный учитель показывает детям территорию Эльзаса и Лотарингии. А они закрашены черным цветом на карте Франции.
В Нанси, который немцы себе не забрали, был установлен аллегорический памятник, составленный из двух фигур: Лотарингия плакала на плече Эльзаса.
В итоге история отнеслась с сочувствием к Франции. Германия потерпела крах в Первой мировой, и земли вернулись под юрисдикцию Парижа. Гитлеровская оккупация была последней решительной контратакой немцев в споре за западную часть долины Рейна. В сентябре 1944-го армия американского генерала Паттона освободила Нанси, а в ноябре французский военачальник Леклер вернул республике Страсбур.
С тех пор границы не менялись. Более того, район извечных территориальных споров неожиданно стал символом объединения Европы, открытых границ и взаимного доверия. Как мы называем документ, позволяющий ездить куда угодно? Шенген. А Шенгенское соглашение было подписано на судне посреди реки Мозель, отделяющей французскую Лотарингию от немецкого Саара.
Наши дни: футбол среди инструментов сепаратизма
Наверное, тяга к сецессии или ирредентизму будет извечной проблемой региона, столь часто переходившего из одних рук в другие. В XXI веке на востоке Франции актуален германоязычный лозунг Elsass frei – «Эльзас свободный». Заметной политической силой в Эльзасе является партия с немецким названием Unser Land. Это можно перевести как «Наша земля», а можно выбрать и более амбициозный вариант – «Наша страна». «За объединенный и сильный Эльзас! За Эльзас с большими полномочиями! Наш язык – наше право!» – вот ее основные лозунги.
Партия призывает к усилению децентрализации Франции, созданию региональной исполнительной власти и регионального образования при условии собственного управления обучением в школах. Партия вообще выдвигала широкий спектр идей: укрепление местных медиа, создание Европейского университета, базирующегося в Страсбуре, и даже закрытие АЭС Фессенайм.
Тут можно напомнить, что Германия решила отказаться от атомной энергетики еще десять лет назад, сделав для себя выводы из катастрофического тихоокеанского цунами и разрушения японской станции Фукусима. А вот Фессенайм, расположенный по французскую сторону границы, долгое время оставался объектом критики и опасений. Атомная станция была одной из старейших в республике в плане срока эксплуатации и к тому же находилась в потенциально сейсмически опасной зоне. Закрытие станции даже попало в число предвыборных обещаний президента Олланда. Но довершили дело лишь при Макроне – энергоблоки остановили в 2020 году.
И, конечно, региональные политические силы требуют повысить статус языка: эльзасский диалект немецкого должен стать на приграничных землях официальным языком наряду с французским, а вся администрация должна стать двуязычной. Впрочем, Макрон высказывался по аналогичной проблеме на примере Корсики: президент не поддержал идею наделения корсиканского языка официальным статусом, утверждая, что на территории страны может быть лишь один официальный язык – французский.
Unser Land не единственный игрок на поле. Есть еще Alsace d’abord – «Эльзас в первую очередь». Название французское, но риторика у них более резкая. Эту партию сильно заботят проблемы наплыва мигрантов и исламизации Европы. Она публикует сводки, согласно которым в эльзасских Страсбуре и Мюлузе рождается почти столько же детей от родителей-неевропейцев, как в пригородах Парижа. Эта партия всячески поддерживала заморозку переговоров о вступлении Турции в Евросоюз. Последняя на данный момент публикация на официальном сайте Alsace d’abord посвящена критике проекта строительства в Страсбуре мечети, минареты которой могут достигнуть 44 метров в высоту. «Все это происходит в Страсбуре, европейской столице, – душераздирающий факт», – говорится в статье.
Сторонники Alsace d’abord считают, что в регионе сформировалась своя уникальная культура, одновременно французская и немецкая, и эта идентичность находится под угрозой исчезновения, в том числе под влиянием мигрантов. На одном из предвыборных плакатов партии изображалась женщина в традиционном эльзасском костюме, рот которой был заткнут кляпом.
Футбол – удобная площадка для подобных идей. Периодически сепаратисты отмечаются на трибунах.
В 2015 году Европа столкнулась с серьезным кризисом, утонув под наплывом мигрантов. В сентябре между собой играли «Страсбур» и «Кольмар», два эльзасских клуба. Дерби проходило в присутствии примерно 26 тысяч зрителей (и это в третьей французской лиге!), но запомнился вечер пятницы благодаря баннеру со словами «Мигранты, вон!», написанными по-немецки. А в углу полотнища стояла знакомая сепаратистская приписка Elsass frei.
Такие выходки – это скорее удел маргиналов и радикалов. Плакат публично осудили и мэр-социалист Страсбура, и руководство футбольного клуба, и тогдашний префект Эльзаса, и даже партия Unser Land, охарактеризовавшая баннер как «расистский транспарант».
А вот Alsace d’abord готова заигрывать с настроениями болельщиков. Так, весной, предварявшей Евро-2016 во Франции, партия опубликовала заявление по поводу мартовских терактов в Брюсселе и высмеяла обсуждавшуюся тогда политиками идею отказа от фан-зон на время проведения чемпионата Европы. «Нам кажется, будто мы спим! Конечно, следует принять экстренные меры, чтобы справиться с прямой угрозой. Но это не будет иметь никакого смысла, если не внести основательные изменения в миграционную политику. Наши политики предпочитают не обсуждать реформу гражданского кодекса и остановку иммиграции», – говорилось в тексте.
В общем, кто-то в регионе топит за Францию, кто-то – за присоединение к Германии, а кто-то – за независимость. Возможно, не все в Эльзасе сегодня будут болеть за команду Дешама и Бензема.
Футбол как связь двух стран в регионе
Помимо тенденции к обособлению, есть и стремление наводить мосты. Болельщики клубов с востока Франции тесно связаны с соседями из Германии. Западную трибуну на стадионе «Метца» в последние годы занимает группировка Gradins Populaires Ouest. Ее кореша – фанаты «Айнтрахта» из Трира. На восточной трибуне тусит объединение Horda Frénétik. Оно дружит с фанатами «Кайзерслаутерна». «Метц» вообще был основан под немецким названием «Мессин», а в годы Второй мировой команда трижды становилась вице-чемпионом гаулиги Западной марки рейха, но в то же время заподозрить сейчас клуб в сепаратизме сложно. На его эмблеме изображен Лотарингский крест – символ движения «Свободная Франция», противостоявшего гитлеровской оккупации. У ультрас «Нанси» тоже есть официальные побратимы с немецкой стороны – это болелы «Саарбрюккена». Кто знает, может, сегодня они будут смотреть трансляцию из Мюнхена вместе?
Фото: wikipedia.org; Facebook/unserland.mouvementalsacien; Twitter/Dudesofgroove
Идеи сепаратизма очень сильно преувеличены. Максимум, что серьёзно обсуждается - это увеличение автономии региона в вопросах налогов и языка. Unser Land и Alsace d’abord - настолько миноритарные политические движения, что не собирают ничего даже не локальных выборах. Насчёт присоединения к Германии - за 15 лет. что я там жил не встретил ни одного такого человека. Зато в отличие от остальной Франции там ещё в ходу шутки про "фритцев", причём в основном от тех, кто говорит на эльзасском.
Насчёт сегодняшнего матча : могу точно гарантировать, что Страсбург на 99% будет в синем. кроме 1% немцев, которые там проживают по работе. По факту день матча с немцами с Страсе не будет никак отличаться от такого же дня где-нибудь в Бордо. Я на ЧМ 2014 пришёл на работу в майке Германии ради троллинга, за что меня отправили домой, заставив взять день за свой счёт :-)
Я ехал как-то по тем местам на машине, все винодельни были закрыты (дело было вечером). Наконец, в какой-то деревне увидел старичка лет 85, сидевшего у дороги, перед ним на столике несколько бутылок его домашнего. Я остановился, спросил, почём вино. Цены в районе 8-15 евро. Взял пару бутылок, думал, что бурда, скорее чтобы морально поддержать.
Это было лучшее белое вино, которое я вообще пробовал в своей жизни (а в вине я неплохо разбираюсь). Вот такая история из Эльзаса.
Это всё равно, что во Франции к власти пришли бы коммунисты, нарезали территорию на социалистические республики: Бретань, Эльзас, Корсика, Окситания и т.д. При этом власть взращивала бы в республиках национальные кадры и всячески подчёркивала бы, что бретонцы, окситанцы, корсиканцы - не французы. К примеру, в Окситании насаждался бы окситанский язык, а главным писателем был бы объявлен нобелевский лауреат Фредерик Мистраль.
Потом коммунизм естественно бы провалился, а страна распалась бы по республикам.
Появилась бы гордая независимая Окситания со своим языком и национальной идеей "Окситания - не Франция". А французов бы называли империалистами и шовинистами за любые попытки вернуть Тулузу в состав своей страны.