11 февраля 2012, 18:33 5 мин.

Вагнер с любовью

Автор

По прошествии очередного жизненного отрезка волей-неволей утверждаешься в мысли, что многое в ней действительно воспринимается не сразу. А лишь спустя время, на расстоянии. Так, история Вагнера Лава, теперь уже похоже окончательно простившегося с Россией и ЦСКА, уже не рассматривается мной сквозь призму болельщика. Скорее, сейчас в ней видится романтика, а попутно звучат легкие, наполняющие душу светлыми эмоциями, нотки ностальгии. По тем моментам, когда бразильский рынок еще только-только открывался для России, а Вагнер, хоть и постепенно, но все-таки становился своеобразным символом диаспоры на футбольных полях Премьер-Лиги.

Начало процессу «колонизации», кстати, положил такой колоритный и уже порядком подзабытый персонаж в лице спартаковского «Максимки» Робсона. «Гений последнего касания», поначалу совсем мало представляющий, как же играть в коллективный футбол, под чуткой опекой Олега Ивановича стал достаточно приличным форвардом по меркам только обретавшей коммерческую состоятельность РФПЛ. Или, по крайней мере, еще долгое время очень сильно выделялся из числа огромного количества разномастных папуасов, так щедро заманиваемых в Тарасовку в середине нулевых до прихода Невио Скалы. Став пятикратным чемпионом России, немного попылив по второсортным японским и французским клубам, а затем, вернувшись на родину, Робсон растолстел, надел представительный пиджак, очки и теперь, к слову, пытается заниматься агентской деятельностью. И даже жаловался в интервью «СС», что Карпину на это все равно.

Или вот вспоминается одно из открытий Александра Тарханова опять же в тот период, когда в Лужниках еще была настоящая трава, как бы многозначительно это не звучало. Звали выходца Анжело Маркос Да Силва, являвшегося настоящей грозой вратарей наших команд на восходе нового века. В дебюте сезона 2001 года Анжело с завидным постоянством прошивал сетки ворот «Черноморцев», «Роторов» и даже клубов посерьезнее, застряв затем на роковой отметке в восемь мячей в чемпионате и трех в Кубке. Несмотря ни на что, Тарханов одно время даже называл его на страницах еженедельника «Мой Футбол» не иначе как настоящим русским мужиком. Однако затем ситуация, как нетрудно догадаться, кардинально изменилась – и от бразильца остался лишь на сердце след. Но в той Самаре, где блистали Тихонов Анюков и Каряка он, конечно, выделялся. И сумел таким образом запомниться.

Трудно отрицать, что Вагнер – это совершенно другая история. Но это именно та история, которая как раз больше напоминает пестрящий собирательный пазл, нежели завершенное и лаконичное целое. Его части то выпадали, то пристыковывались вновь, а то и вовсе разлетались на продолжительный срок, чтобы затем опять воссоединиться в нужное время в нужном месте. То есть, в стане армейцев. Оценивая практическую роль Вагнера в ЦСКА совершенно не хочется рассуждать о количестве забитых им мячей, технико-тактических действиях и прочих игровых характеристиках. Вагнер запомнится, в первую очередь, специфической харизмой и несением в себе на просторах нашей лиги образа высококлассного среднего бразильца, уже далеко выросшего из звена «Робсон – Анжело», но объективно не дотягивающего до великих. Он не тот футболист, которым наш футбол может именно гордиться (все-таки он не русский), а, скорее, это именно яркое напоминание о ряде тенденций, связанных с бразильскими игроками.

Например, что типичный бразилец обязательно будет тосковать по Родине. Не счесть утерянных нервных клеток Евгения Гинера, практически постоянно осознающего, что один из его лучших нападающих то и дело может активно сесть на чемоданы. Мне трудно сказать точно, сколько поездок туда и обратно совершил Вагнер, но каждый раз его вытаскивали словно из небытия, словно вновь выхватывали из водоворота знакомые косички – и этот человек вновь делал картину игры гармоничной, добавляя себя ровно настолько, насколько это было нужно. Бывало – сливался с тенью, бывало – активно работал по «Спартаку». То, что Вагнер в любой момент мог захотеть уехать, было практически моветоном и этакой монетизацией его действий. Специфической платой за очарование и красивые мячи. Конечно, не всегда. Но все-таки частенько «подтекстом».

Вагнер – настоящее олицетворение красоты мгновенного, чисто бразильского эпизода, где тот самый «средний» бразилец может сполна проявить свои лучшие качества. Совершив шедевральный рейд к чужим воротам или побаловать болельщиков отменной техникой. Это не были периодические вспышки солнца на темной планете, а мгновенья, максимально приближающие Вагнера от одного уровня к другому. Уровня очень серьезного игрока, достойного выступления за национальную сборную. Жаль, естественно, что во времена правления Дунги армейцу так и не удалось нормально зацепиться за стартовый состав. В конце концов, эта сторона Вагнера-футболиста – выступления на международном уровне сборных – так и осталась толком для нас нераскрытой. В качестве дополнительного мазка на большом карьерном полотне. Как знать, может быть, это еще и впереди.

Всегда непременно казалось, что такой футболист не стремился быть впереди, не стремился быть лидером в самом широком понимании этого слова. Он хотел быть на поле личностью, воспринимающей футбол под своим углом и передавая частицы этого понимания другим. Вагнер жил в футболе эмоциями. Яркими, пестрыми, иногда тусклыми и блеклыми. А что самое главное, он жил эмоциями именно в России. Он танцевал в милицейской/полицейской фуражке, он танцевал просто так, он укрощал собаку и не забывал забивать голы. С персоной Вагнера в ЦСКА, как ни крути, связаны исключительно хорошие воспоминания. Да и у российского футбола тоже. Без Вагнера он станет несколько беднее, скучнее и лишенным традиционного сюжета, связанного с его «вечным» отъездом. Что поделаешь... Наверное, это и вправду любовь.