Смертин выиграл экстремальный марафон на Байкале – 42 км по сугробам и с трещинами на льду в минус 25. Вот его удивительный рассказ

Драйв и атмосферные детали.

Сейчас вы заново откроете Алексея Смертина. На прошлой неделе он выиграл экстремальный марафон «За сохранение чистых вод» на Байкале. Детали поражают: за 3 часа 29 минут Смертин преодолел 42 километра по снегу и льду, температура опускалась до минус 25.

Это был уже 11-й марафон Алексея, до этого он пробежал все шесть мейджоров – в Бостоне, Лондоне, Берлине, Чикаго, Нью-Йорке, Токио – и сыграл в 25-часовом матче, не покидая поле. Но победа на Байкале – особенная. 

Мы попросили Смертина объяснить, как он боролся со снегом по колено, не чувствовал холода в одних штанах и заводил себя, вспоминая футбольную карьеру и отношения с отцом.  

***

Эта победа – отдельная глава моей жизни. 

Я пробежал все шесть марафонов-мейджоров – но что нужно, чтобы их собрать? Подготовиться, заявиться – и все. Только время. У меня это заняло шесть лет, но можно уложиться в три или четыре. Чтобы выбежать из трех часов, нужно было прицельно тренироваться, что тоже допустимо с моими данными, желанием и скрупулезностью. Потом я хотел выбежать километр из четырех минут – пришлось еще основательнее подготовиться, но тоже получилось.

Все вышеперечисленное – борьба с самим собой. А на Байкале я боролся не только с собой – еще с соперниками и погодными условиями. Этот марафон – не совсем про скорость. Он скорее про выносливость, волю, характер.

Чтобы подготовиться, консультировался с прошлыми участниками. Общался с одной девушкой из Иркутской области, которая выигрывала эти марафоны несколько раз. Она сказала, что тренер специально заставлял ее бегать по снегу – не только чтобы привыкнуть, но еще и чтобы подготовиться психологически. Поэтому я специально три месяца загонял себя в снег, тренировался в Подмосковье. Еще проконсультировался с парнем, который слишком рано вырвался вперед, не учел препятствий, которые может создавать снег, и в итоге закончил восьмым. 

Больше о беге, триатлоне, тренировках, питании и спортивной медицине – в разделе «Здоровье»

Обычно в Байкальском марафоне участвуют 150 человек из России и еще 15 стран. Иностранцы любят приезжать на Байкал, берут здесь экскурсии – такое сакральное место. Но в этом году из-за пандемии было 100 участников, из которых 83 бежали марафон, а остальные – полумарафон. Откуда мы бежим и куда, объявили на брифинге накануне. Это нормально, потому что Байкал непредсказуем. В этот раз мы стартовали из поселка Листвянка в Иркутской области в сторону поселка Танхой в Бурятии. Стартовали все в одной точке, но несколько человек сошли с дистанции. 

Трасса была сложной – в том числе из-за расщелин, которые образовались из-за треснувшего льда. Были расщелины сантиметров 15-20, приходилось их перепрыгивать. Самое сложное – борьба со снегом. Пробежать по снегу за автобусом, чтобы успеть запрыгнуть на подножку – это одна история, можно собраться и сделать рывок. Но представьте, что бежите на фоне усталости, приходится терпеть час, полтора, два, три. А в конце такие сугробы, что нога проваливается по колено – падаешь, ползешь на карачках. В этом году на Байкале много снега. Даже в середине пути два-три шага из пяти по этому насту обязательно уходили под снег. И это очень давило психологически. 

Когда после льда – его было немного – попал на снег, я разговаривал с Байкалом. Здесь есть поверья, люди общаются с озером. И я был настолько благодарен этому месту, что просил дать мне новые испытания. Потому что если их получаю я – значит, их получают и другие. Как в футболе: по неопытности мы сетовали на плохое поле, грязь и снег. А потом смотрели на картину объективнее: соперник ведь тоже играет на этом поле.

До 15-го километра мы бежали в группе из пяти человек, до 21-го – вдвоем. Дальше я вырвался вперед и до конца бежал один. Подумал тогда: ничего себе, я-то бегу один всего 14 км, а прошлый лидер бежал в одиночестве все 35. В группе бежать легче, все друг друга поддерживают. Вроде бы конкурируем, но очень уважительно относимся друг к другу. Меняемся местами, а кто лидирует – задает темп. Пристраиваешься за ним, потом сам ведешь группу.

Подписывайтесь на телеграм-канал Sports.ru о здоровье

Я долго не верил, что выиграю. На 21-м км допускал, что могу быть вторым, но догнать лидера было сложно, он сильно оторвался. Но на 30-м км я увидел уже не просто точку вдалеке, а как человек перебирает ногами. Я запомнил этот момент, потому что осознал, что приближаюсь и могу конкурировать. И я очень удивился, когда на 35-м км он просто встал – все-таки одолел снег. Ну а я подхватил бутылку с теплой водой и побежал дальше. Увидев это, он выбросил свой стаканчик с чаем и рванул следом. Так мы бежали, может, полкилометра. А в какой-то момент понял, что не слышу его шагов. Обернулся – и вижу, что он отстал. 

Как правило, мы получаем эйфорию после результата, но на Байкале я застал ее в моменте – когда вырвался вперед. Это отдельная большая история. Кажется, что эмоции и победы тебе знакомы, но вдруг сталкиваешься с другими чувствами. По масштабу их можно сравнить с победой в чемпионате страны по футболу. Но точно не с одним матчем – даже самая потрясающая победа в одной игре не сравнится с победой в Байкальском марафоне.  

Температура опускалась до минус 25 градусов, но мне это совсем не мешало. Я родом из Сибири, привык к сухому морозу. Когда добежал до станции 21 км, даже снял ветровку и вторые перчатки – стало жарко. Мне кажется, температура – пугающий фактор для иностранцев, а я эти 25 градусов не чувствовал. Отчасти нам повезло, что не было ветра, хотя для Байкала это редкость. Когда ветер, крайне тяжело бежать. Многие заклеивали пластырем лицо, чтобы сохранить кожу. Я ничего не клеил, только помазал кремом.

С одеждой тоже не перебарщивал, потому что бежал на результат. Не хотел, чтобы одежда мешала. Даже не надел термобелье – только одни спортивные штаны, две футболки, кофту и ветровку, которую потом снял. Бежал в трейловых кроссовках (для пересеченной местности – Sports.ru), сам вкручивал в них шипы. Когда пробежал – выкрутил. Для меня в этом был определенный символизм: в основном всю футбольную карьеру я играл на 6 шипах, а не на 13. Здесь было 10 шипов в каждом кроссовке, и меня это вернуло в футбольные годы. Когда спускался из номера по ступенькам, слышал приятное цоканье – все как раньше. Ноги не мерзли вообще. Я все детство играл в Сибири в минус 35, причем в обычных тонких кедах. Когда двигаешься – тепло.

Я люблю бег за то, что он в прямом и переносном смыслах позволяет находиться в воздухе. В трехчасовом марафоне ты полтора часа оторван от земли. Это очень красиво. Красиво и то, что ты заточен на результат, бежишь, терпишь. Тяжело, но думаешь о вещах, которые дают новые силы. Помню, когда встречались с Валерой Карпиным, он сказал мне: «Бегать ты всегда любил. Только у меня к тебе единственный вопрос: о чем ты думаешь, когда бежишь?» И это абсолютно нормальный вопрос от футбольных людей. Потому что на поле есть конструктивная фаза (созидание), в которой Карпин преуспел, и деструктивная (разрушение) – отчасти моя. Фаза созидания, на мой взгляд, легче, потому что она увлекает, ноги сами несут. А разрушать чуть сложнее психологически – нужно перебарывать себя.

В футболе я научился находить мотивационные ключи. Залезаешь в карман – а там связка. И поочередно этими ключами запускаешь в себе разные движки. Этот опыт очень помогает мне сейчас. Дистанция марафона делится на три части. В начале у тебя легкие ноги, получаешь определенное удовольствие. Потом наступает период, когда терпишь. А дальше момент, когда уже не терпится, но терпеть надо. Это самое тяжелое.

И вот тогда я достаю ключи. У меня два основных. 

Первый – вспоминаю моменты из футбольной карьеры. Футбол ведь состоит из ошибок, даже в удачных матчах ты что-то делаешь не так. И я помню ошибки, над которыми рефлексировал, пытался исправить их в следующих матчах, чтобы не было так стыдно. Во время бега вспоминаю эти эпизоды и говорю себе, что должен быть сильнее. 

Второй – вспоминаю отца. Мне всегда хотелось, чтобы он мной гордился. Когда он ушел из жизни, я бежал марафон для него. Бежал, чтобы улучшить результат, потому что папа никогда не давал мне спуска. 

Интервью Алексея Смертина, где он раскрывает отношения с отцом

Но это сейчас я прислушиваюсь к себе, а первые четыре мейджора пробежал с наушниками, специально подбирал музыку. У меня есть любимые композиции: обожаю Led Zeppelin, Deep Purple, Arctic Monkeys. Но рок не работает вдолгую. Вдолгую, как правило, работает психоделика. Поэтому любимая группа для марафонов – Yello, дуэт из Швейцарии. Всем рекомендую – интересная электроника. 

Мне было важно доказать, что я могу быть лучшим и в другом виде спорта. Доказать – прежде всего себе. Никто же на самом деле не знает, что я испытывал во время бега. Люди скажут: да, классно. Но вряд ли кто-то осознает, через что я прошел. Это везде так – в физике, химии, литературе. Марина Цветаева с утра садилась за стол с сигаретами и кофе, закрывалась в кабинете. Она подходила к письменному столу как к станку. Но я не могу осознать это в полной мере, потому что только читал об этом. Это вопрос не для широкой аудитории, а личный. Тем более ты не оказываешься на олимпе – это же не футбол, который любят миллионы. Просто марафон.

Хотя мне крайне приятна реакция. Написал даже бывший тренер «Бордо» Эли Боп, у нас получился забавный диалог: 

– Алексей, ты как хорошее бордосское вино – с годами только лучше. 

– Эли, спасибо. Ты меня называл парнем с тремя легкими. Теперь я парень с четырьмя легкими.

Важно понять: если человек профессионально играл в футбол, это не значит, что он будет успешен в беге. Постараюсь объяснить. Я занимаюсь с тренером Михаилом Монастырским, хожу в его клуб «Беговой монастырь». У меня было 18 тренеров в футболе, но Монастырского я ставлю в первую тройку. Да, он уступает Моуринью и отцу, но все равно потрясающий человек. Так вот, когда мы тренируемся и он дает нам интервалы в высоком темпе (400, 600, 800 метров), я легко с ними справляюсь, потому что хорошо их знаю. Но как только начинается темповый бег, мне становится тяжело. У футболистов рваная работа: включился – выключился. Тяжело терпеть длинную дистанцию. Это другая дисциплина, другой вид спорта.

Тем же лыжникам и конькобежцам легче даются марафоны, потому что они привыкли к таким объемам, привыкли долго бежать. Поэтому при подготовке к марафону я тренируюсь шесть дней в неделю.

Мне кажется, я успешно стимулирую других людей интересоваться марафонами. Например, недавно убедил пробежать Кака и Морица Фольца, второго тренера «Лейпцига», с которым я играл в «Фулхэме». Дэмьен Дафф тоже хочет пробежать. И мне это сильно нравится.

Сейчас я думаю над следующей целью. Уверен, что смогу сделать Ironman (один из главных в мире брендов триатлона – Sports.ru), но сомневаюсь, что хочу: я пробегу 42 км, проеду на велосипеде 180 км, но нужно плыть 3 км 860 метров – а я не очень люблю находиться в воде. Поэтому, скорее всего, следующая цель – ультрамарафон. Думаю про Comrades в Южной Африке (старейший и самый массовый в мире пробег на трассе длиной 90 км – Sports.ru). 

Бежать долго легче, чем играть в футбол. Знаете почему? Потому что ты совершаешь монотонные движения, а они позволяют отключиться от действительности. В футболе так не получается, ты постоянно сконцентрирован.

А бежать марафон – это такая прогулка для головы.

И эмоции схожи с теми, что я испытывал в футболе. 

Фото: instagram.com/smertinofficial; instagram.com/borisovaltay; globallookpress.com/Ulf Mauder/dpa