8 мин.

Буксующий экспресс

80

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут… Вы, наверное, снова удивитесь, но эта цитата из Киплинга посвящена полемике в среде спортивных журналистов – вернее, раздражению, вызываемому у некоторой их части авторским подходом Б. Левина. Как одно связано с другим, вы непременно узнаете при наличии терпения и понимания – пока же, для начала, совершим небольшой протяженности экскурс в историю.

На рубеже веков в печатной спортивной журналистике страны выделялись два тренда: спортэкспрессовский и известинский. В прочих изданиях о спорте тоже, конечно же, писали. Но, если говорить об общей массе – за отдельными удачами не проглядывалось системности. Системность, напротив, стояла за низким качеством большинства материалов – зачастую к их созданию привлекались малосведущие люди, писавшие для малосведущих же людей. Таблоидная культура жила еще отдельной от спорта жизнью, Уткин в большей степени предпочитал изъясняться устно, «Советский спорт» пребывал в многолетней депрессии – в общем, компетентностью, стабильностью и узнаваемостью стиля могли похвастать лишь два издания.

Во что развился тогдашний расклад? В какой-то период времени творческий костяк спортивного отдела «Известий» перекочевал в журнал PROспорт, а бурный рост Интернет-рынка дал части той команды основания для тотальной прокачки одного спортивного портала. Отличительными чертами известинского стандарта были: претензии на изысканность слога; оригинальность, незатасканность мысли; ощутимый, но объяснимый перебор в lifestyle-компоненте. Все это, с поправкой на показатели массовости, имеется и поныне.

Из тогдашнего же «Спорт-Экспресса» получился… тогдашний «Спорт-Экспресс». Неконтролируемая тяжеловесность рано или поздно перерастает в слоновость – в этом состоянии трудно не только решиться на какие-то перемены, но и просто осознать их необходимость. И, как это часто бывает, обусловило кризис то, что прежде было залогом успеха.

«СЭ» сколотил свой немаленький тираж на начальных стадиях развития рынка спортивной периодики. Со временем ситуация на нем изменилась: возникла конкуренция, внедрились новые технические стандарты, повысился уровень осведомленности масс. Уважаемая редакция этого как будто не заметила – и продолжила действовать по проверенной методе: не на глубину, а на охват. Со всей сопутствующей работе с широкой аудиторией спецификой: подача на первом и единственном плане восприятия, минимум образности, максимум фактов. Иначе говоря, задействованный там подход, скорее, можно назвать техническим, нежели творческим. Работа журналиста в таких условиях представляет собой склеивание фактов в связный и удобоваримый текст.

Вдумайтесь: раз информационная насыщенность не является более УТП (уникальным торговым предложением), за таковое остается выдавать удобоваримость! В редакции «СЭ» были и есть люди, блестяще владеющие пером, однако ветшающая с каждым годом концепция газеты низводит их труды до словесного приложения к статистике. Все больше пространства отхватывает некий чиновничий информбюллетень, с дежурной рутиной: о людях спортивного труда, о передовиках спортивного производства.

Человеку более-менее подкованному читать такую газету элементарным образом скучно – для него все в таких статьях, кроме фактов, известно наперед. Новостных лент нынче достаточно широкий выбор – проще пробежаться по ним, чем каждый раз осваивать весь этот клей-елей, одни и те же наборы затасканных мыслей. Газета не развивает своего читателя и потому не развивается сама.

Два десятилетия назад «Спорт-Экспресс» выгодно выделился на фоне утратившего гибкость и подвижность «Советского спорта». История, как известно, имеет свойство повторяться: теперь он сам сделался таким фоном. И не зря в качестве образчика нынешней громоздкости издания приводятся именно левинские опусы. Они – квинтэссенция журналистского застоя, тогда как ларинские, рабинеровские – квинтэссенция сопутствующего застою брожения.

* * *

Ну, и нынешние спортсмены, надо заметить – та еще чиновнота. Тут про них, понимаешь, неучтиво написали, там – нелестно. Какой выход подсказывает чиновничья логика? Правильно, выделить тех, кто напишет учтиво и лестно, остальных же поставить в длинную и безнадежную очередь.

Вопрос в том, как эта логика сделалась решающей. Конъюнктура поспособствовала. Дефицит значимых персон в футболе вызвал не только неестественный прирост зарплат и манипуляции с лимитом легионеров – теперь обладатель пышного контракта является еще и обладателем гарантированной доли внимания СМИ. Будучи хозяином положения, он может поступать, как ему заблагорассудится: пройти мимо камер и диктофонов с безучастным видом или расщедриться на откровенность по случаю хорошего настроения – не потому, что так надо, а потому, что так делают «лучшие мировые образцы» в спорте; надо ж блюсти фасон, понимаешь.

А когда и издание блюдет фасон, в подражание «лучшим мировым образцам» спортивной прессы, журналистская работа в нем сводится к соблюдению стандартов – к рьяному ли, к формальному ли, без разницы. По этой причине профессия журналиста зовется творческой разве что номинально: признания в ней добиться можно (и даже проще!), будучи абсолютно лишенным творческих задатков.

Во всем вышеупомянутом, кстати, проглядывается общая для нашей страны проблема: что бы ни делалось, все делается не для человека, а для людской массы.

Взять, к примеру, стадионы – они вроде как для игры, игра – вроде как для зрителей, а зрителям вроде как должны полагаться удобства. Но если у нас и сделают удобно, то лишь затем, чтобы посоревноваться в крутизне с «лучшими мировыми образцами», теперь уже стадионов.

Ну, и журналист (представляющий, вообще-то, интересы многочисленной аудитории издания) понимает, кому следует угождать в первую очередь, а кому – так и быть, попутно: все равно схавают. Иногда, правда, случаются казусы вроде реакции Погребняка на выгораживание его Рабинером – вкусы у заказчиков порой бывают так причудливы.

Все, думается, наслышаны о таком явлении, как «кремлевский пул». Люди, состоящие в нем, номинально значатся как журналисты – на деле же, основания им для этого дает разве что использование журналистского инструментария, тогда как профильной их функцией является пиар, освещение в смысле «обеление». В принципе, пул может быть не только у Кремля – своим таким может обзавестись любое достаточно важное образование. Как, например, сборная по футболу. Всего-то надо: убедить издание подогнать формат под пуловые нормы…

* * *

Вот тут-то мы и подобрались к представленной в начале текста дихотомии.

В «западной» («холодной») модели пресса – необходимое звено рыночной цепи. Что, в сущности, есть звездный момент в спорте? Это всего лишь момент. Кого угораздило увидеть, тот и запомнил. Но есть сила, побуждающая тысячи и миллионы людей к тому, чтобы: увидеть это воочию, посмотреть в прямой трансляции или в записи, прочитать об этом, обсудить это, узнать большее о причастных к этому людях, влюбиться в них. Кому-то это покажется удивительным совпадением, но подобное формирование поводов сопряжено с коммерческой деятельностью. В основе всего лежит оплаченный интерес отдельно взятого болельщика.

Булки не растут на деревьях. Самая яркая звезда не получала бы и сотни тысяч, кабы свой бизнес на его виде спорта не делала медиа-индустрия. Вряд ли средний игрок НБА делает нечто более значимое, чем лидер мирового биатлона или легкой атлетики – гораздо более высоким его жалованье делает форсированный медиа-индустрией интерес публики.

Внимание – это ресурс, за обладание которым ведется конкурентная борьба. По разнарядке в хедлайнеры не набирают, каждый стремится выгодно выделиться – это касается и журналиста, и спортсмена.

Но это – там.

В главенствующей у нас «восточной» («теплой»), услужнической, модели неординарность образа – элемент в значительной мере декоративный. Здесь в ходу все больше линейные, примитивные методы поддержания паблисити. Тут вообще все проще для понимания: что многочисленно, то немноготипно, что разнообразно, то немногочисленно (так начальству удобнее вникать и распоряжаться).

И да, большая часть вопросов утрясается в плоскости личных отношений. Поэтому, скажем, Аршавин дает интервью только Левину. Поэтому единственному такому Веллитону назначают шесть матчей дисквалификации – за то, что после столкновения с ним получил травму единственный такой Акинфеев. Поэтому компания уникального для нашей страны масштаба фактически назначает доминатора в российском футболе. Мы живем и подчиняемся мутанту, соединяющему в себе рациональное и иррациональное – системе субъективных подходов.

* * *

Что точно делать глупо – так это отказывать Левину в праве писать. Его, в конце концов, читают и ценят многие – хотя бы тот же Аршавин сотоварищи.

Все не так просто. Нужные условия не установятся посредством переключения тумблера. Что-то надо и пережить. У жизни ведь излюбленный метод доказательства – от противного. Чтобы понять, от чего следует избавиться, людям зачастую нужно это сперва заполучить.

К каждой значимой цели есть два пути: короткий, поступательный, и длинный, скачками в кратчайшем направлении. В нашей стране традицией сделался выбор второго варианта: оттого наш экспресс в светлое будущее то и дело на полном ходу утыкается в кочки, в буераки, в болота. Где не получается основательно продумать, получается основательно выстрадать.

А ведь в сущности, проблемы, с которыми мы сталкиваемся, которые нас так раззадоривают и возмущают – это задания на преодоление. У каждого человека, у каждой общности есть свой набор ориентиров, достойные быть преодоленными. Для чьего-то уровня развития за подобный ориентир сойдет и первобытное стремление дать по морде оппоненту, для чьего-то – феодальное стремление к роскоши, к громкости титулов. Изжить в себе отсталость – это уже победа. Вот и власть, вокруг которой сейчас столько шума, должна изжить в себе обскурантизм, чванство, приоритет корыстолюбия над совестью. И оппозиция, которая значительную часть этого шума производит, должна что-то предпринять по части собственной конструктивности.

Развитие общественной жизни России подошло к той отметке, на которой к преодолению представлены ориентиры-глыбы, ориентиры-колоссы: в политике – «Единая Россия», в экономике – «Газпром», в их нынешнем состоянии, с их слоновой политикой и циклопической рекламой. Взять и отменить их вряд ли удастся – а если удастся, то это наверняка будет катастрофой. Что  нужно делать обществу? Влиять на них так, чтобы они сочли за труд собственное преобразование – в общих, надо заметить, интересах. Неконтролируемая слоновость рано или поздно приводит к краху – достаточно вспомнить хотя бы Советский Союз.

Вам не кажется, что, по крайней мере, в части спортивной журналистики некоторые важные подвижки уже обозначились?