Начало
Странно, но я поднимался тогда по маленьким лифтам. В Останкино, кто не знает, есть большие лифты – у главного входа – и маленькие, и исчисление этажей по ним разное. А я на тот момент с полгода не был в телецентре, и должен был попадать туда, по идее, через бюро пропусков... Но как-то я оказался у малых. И сразу увидел, нос к уху, Евгения Майорова. Мне хотелось поздороваться. Я смотрел на него, пытаясь поймать взгляд. Но Майоров мрачно смотрел в пол. Двери лифта открылись, мы вошли. Я знал, что мы едем в одно и то же место.
В этот день Майоров пришел оформить документы – он перешел работать на НТВ, в спортивную редакцию. Я там был ровно по тому же поводу. Он был маститый комментатор, видавший виды человек. Теперь я понимаю, как он тогда нервничал – он переходил на работу в частную компанию из государственной, мало того – частную компанию, где не было трансляций. Там были только его друзья – Лёша Бурков и Анна Дмитриева. И куча всяческой молодежи, конечно. В которую, не нервничая нисколько, одновременно дополнился и я.
В тот день мы не познакомились, я не рискнул подойти к Мэйджерову – так мы его потом годами называли за глаза с Димой. Он знал и ему это очень нравилось. Но в тот день я просто ещё не знал, что Евгений Александрович на эмоции скуп и выглядит с виду мрачновато всегда. А на самом деле мрачным он вообще никогда не бывает.
Примерно так для меня все началось. На следующий день ведущий новостей Кирилл Кикнадзе подробно объяснял мне, какая ему нужна съёмка с хоккея из Сокольников. На двадцать секунд. На новом месте работы мне ещё предстояло с пару недель побыть человеком вежливым, и я, конечно, не стал говорить Кириллу, что у меня уже есть неплохое телевизионное образование. Даже хорошее.
А к концу первой недели мы пошли с Майоровым пить кофе в старый останкинский бар под лестницей. Тогда в телецентре было катастрофически некуда пойти попить кофе, чаю, перекусить, что-нибудь ещё – в баре под лестницей, месте культовом, только продолжали варить очень хороший кофе, возя турки в розоватом от перегрева песке. Почему-то с тех пор в этом культовом месте ничего не могут заново устроить, поностальгировать, каналья, негде!
Реальный буфет появился позже. Вот осенью, помню, он уже был. Лига Чемпионов, первый настоящий крутой сезон – с модной графикой, со всеми впоследствии наросшими понтами... Я остался до ночи, потому что играли Киев со Спартаком, нам надо было, чтобы точно все записалось, и заодно я сразу расписывал опасные моменты по тайм-коду кассеты. Вот тогда в перерыве уже можно было спуститься вниз, и там в закоулке тебя спокойно ждала или подогретая сосиска, или горячий бутерброд, в котором колбасу укутывал оплавленный кусочек сыра.
Пока не ходил, Спартак выиграл первый тайм 2:0. А сходил – и во втором киевляне забили три. Что характерно, у меня даже шутливой мысли про фарт тогда не затеплилось, всё ещё был совершенно не спортивный человек! Я тогда очень удачно посидел: мы записали не пошедшее в эфир Первого интервью киевского тренера на украинском языке; я его до сих пор помню наизусть - Зажиг Зажигович Сабо – как он вспоминал перерыв, как взывал к молодым: «найтить у сэбэ силы, у вас е!..» А ведь могли и остановить запись, если не сидеть: на простом НТВ никому даже не хотелось и начинать врубаться в спорт.
Мы уже делали Футбольный Клуб. Через месяц Димка поехал в нашу первую большую командировку – в Шотландию на сборную. В студию впервые пришёл едва седеющий Ловчев.
На НТВ должна была по условиям лицензии существовать линейка спортивных программ. Их ненавидели, совершенно искренне; мы, конечно, мешали развернуться\ новому большому телевидению, которое начинало вещать только в шесть вечера, время было в дефиците. Но пока это было необходимо. Стали делать баскетбольную передачу, первые две провел Владимир Гомельский, а потом, я уж не помню почему, исчез. Что-то там случилось. И передачу на НТВ про баскетбол целый сезон вёл тренер сборной Сергей Белов. Офигеть, да? Это и тогда было, в общем, диковиной. Но всё-таки не «офигеть». Времена были простые.
Но в работе на НТВ был огромный плюс. В службе информации сразу был мощнейший «отдел городов» – корсеть. Заказать съемку в другом городе не было никаким вообще геморроем и на фоне общего бюджета – пылью. К весне мы с Федоровым задались целью показывать в Клубе полный обзор матчей чемпионата России. По пятницам. Тур в выходные, а обзор в пятницу. Забавно, да? Конечно... Мне самому забавно. Но до того года три никакого обзора не было.
В двух каких-то городах матчи не снимали в принципе. Ещё из одного не было прямого перегона. Но в туре у нас отсутствовал максимум один матч. А на следующий год обзор стал выходить по понедельникам.
Между прочим, тогда по понедельникам даже газеты ещё не выходили – у типографий воскресенье был выходным...
Бэкграундом всей жизни в 95-м были разговоры (а комната была тонюсенькая, общая, потом чуть больше – загородка для Буркова и ведущего новостей, у нас стол и шкаф для кассет, и ещё три стола – один из них Анны Владимировны) об Олимпиаде. Мы пробовали вклинить в них ещё и про чемпионат Европы, но кто ж нас послушает? Ну, тогда это было для нас реально невозможно. А мы не проникались как-то Олимпиадой. Ну, интересно, конечно. И здорово. Но разве это главное?
Потом стало ясно: едем. Без единой аккредитации нормальной. С пишущими – без права съемки на спортивных объектах. Делать ежедневную часовую передачу. Вот тут уже затеплилось, вот это была задача для настоящих ковбоев.
И мы поехали в Атланту, я об этом когда-нибудь расскажу отдельно. Там мы не спали, потому что когда у нас был вечер, нужно было события дня готовить и гнать в Москву; а когда это мы проделывали – наступало утро, и надо было ехать снимать. Мне досталась легкая атлетика. Оператор Володя Фомин дежурил внизу, в смешанной зоне, а я сидел и смотрел соревнования. До первой российской медали! После этого я мчался вниз и очень нагло отодвигал кого-нибудь в сторону плечом ли, бедром. Задача была очень простая: схватить нашего спортсмена за плечо, быстро объяснить, что мы НТВ, что нам нужно интервью, но можем взять мы его только в сторонке и только после допинг-контроля. (То есть нам-то было все равно, в каком состоянии мочевой пузырь спортсмена. Но с полным его к нам не отпускали).
И вот когда таинство свершалось, и на глазах у специально обученного человека человек писал в баночку, я брал его за локоть и уводил на тридцать метров в сторону по бетонному коридору. И там мы разговаривали. Я так со Светкой Мастерковой познакомился. Она всегда была замечательная – даже когда два раза Олимпиаду выиграла... А это мало с кем бывает, между прочим.
Там я видел, как Майкл Джонсон победил на двести метров – кажется, с мировым. У него был соперник, я ему оч симпатизировал – Фредерикс, из Намибии. Я заранее предвкушал, как будет круто это увидеть, и знал, что мне ничто не помешает – все наши выступали позже... И я видел с трибуны, как Джонсон привез Фредериксу две, а остальным три трамвайные остановки.
Тогда я впервые понял, что такое легкая атлетика. Это единственное место, где ты можешь увидеть разницу между сверхчеловеком и просто человеком. Не каждый день; такие люди редкость. А из других запоминающихся картин я лучше всего помню, как Серёга Бабаев как-то раз заснул на лестнице, ведущей на второй этаж. Очень уютно заснул так со ступенькой между рёбер.
А на следующий день после Америки, так и не поспав толком, я уже стоял за воротами, чьими – не помню, на стадионе «Локомотив». На старом ещё, разумеется.
А ещё через день, когда я приехал монтировать это безобразие и готовить первый послеолимпийский клуб, я увидел, что Евгений Александрович сидит в углу, за дмитриевским столом, с плеером и в наушниках, а перед ним разбросаны аудиокассеты и обрывки бандеролей. Это был первый конкурс комментаторов – для НТВ-Плюс. Его ж Майоров и придумал. Он уже тогда болел, работать мог мало и очень этим тяготился. Вот и придумал, как помочь всем.
Через месяц к нам пришли на работу Юра, Влад, Тимур, Илья, Рома, Дима, Саня и Меящер; ещё через неделю в редакцию пришел факс, в котором молодой сотрудник турфирмы сожалел, что не успел на конкурс, но очень хотел бы увидеться, чтобы вдруг пригодиться для работы у нас. Среди его несомненных козырей было знание итальянского языка, а фамилия его была – Черданцев.
А уж первого ноября мы запустили спортивный канал. А дальше вы все знаете.
Я что будет лет через десять?