13 мин.

Футбол за железным занавесом

2 k

Возможно, кто-то уже устал читать в этом блоге про Джонатана Уилсона, но придется потерпеть – дело снова важное. Свою первую книгу Behind the Curtain, футбольный путеводитель по Восточной Европе, Уилсон написал, побывав в России, Украине, Польше, Венгрии, бывшей Югославии, Болгарии, Румынии и кавказских республиках. Пара российских издательств вроде бы заинтересована в издании книги на русском, но местный рынок спортивной литературы – довольно печальное явление; поэтому я выкладываю сюда небольшой переведенный отрывок в исследовательских целях.

Учтите, что украинская глава книги (и уж тем более российская) для многих вряд ли будет познавательной. Ее основная ценность скорее в том, под каким углом Уилсон рассматривает знакомую нам действительность – а вот в румынской, польской и других частях хватает не самой очевидной информации. Было бы очень приятно услышать от вас мнения вот какого характера – интересно ли вам? будет ли интересно другим? как переведено? ну и главное – купили ли бы вы такую книгу?

Украина. Игра по системе

Черная статуя Ленина, расставив ноги, возвышается над крупнейшим проспектом Донецка – улицей Артема. Стоя лицом к памятнику, сложно найти отличия от панорамы 1961 года, когда Донецк еще назывался Сталино. Но стоит обернуться – и картина преобразится: теперь взгляд Ленина направлен на «МакДоналдс». Возможно, советский вождь захотел бы стереть с лица города символ американской жизни, подобно Иисусу, изгнавшему менял из храма, но, оглядевшись, понял бы – в этой войне он обречен на поражение. По левую руку от него расположился немецкий банк, по правую – ирландский паб, а прямо перед ним, напротив «МакДоналдса», вырос пятизвездочный отель Donbass Palace, ночь в котором стоит от 250 до 2500 долларов. И все это на улице, названной в честь героя Октябрьской революции.

Сейчас по всему Донецку строятся новые здания. На тех, что появятся в центре, обязательно будут гореть неоновые вывески. Ночная жизнь здесь не стихает даже посреди недели: как-то во вторник, посмотрев игру дублей «Шахтера» и «Черноморца», я искал укромное местечко, чтобы выпить пива – и был поражен, почувствовав энергию этого неуемно растущего города. Несмотря на ужасную экологическую обстановку, вызванную работой монструозных комбинатов тяжелой промышленности, Донецк стремительно меняется к лучшему. «Два года назад тут все было иначе…», – каждый мой собеседник, покачивая головой, спешил подтвердить факт чудесного превращения.

Два года назад Донецк все еще был советским городом, закопченным индустриальным центром, дающим стране угля. Оригинальное имя поселения, Юзовка – по имени валлийского предпринимателя Джона Хьюза, построившего здесь первый завод в конце XIX века, – намекало, что без промышленности тут не было бы жизни. Первая футбольная команда Донецка, основанная в 1936 году, называлась «Угольщики», и вскоре сменила название на «Стахановец» – после того как Алексей Стаханов выдал ударную смену в донбасском забое и был поставлен в пример всему советскому народу. В 1946 году, наконец, команде было дано имя «Шахтер», сохранившееся до сих пор. С момента основания «Шахтер» оставался в тени киевского «Динамо», с трудом составляя конкуренцию и другим командам союзного первенства, и, даже выиграв четыре Кубка СССР, особо ничем не запомнился. Теперь все иначе: изменился не только город, но и команда, без которой невозможно представить украинский футбол. «Когда я пришел в «Шахтер», то мечтал стать чемпионом, – объяснял капитан горняков Анатолий Тимощук. – Теперь я хочу стать чемпионом среди чемпионов».

Матч «Шахтера» и киевского «Динамо», на котором мне довелось побывать, открывал сезон 2004 года. Дело было в июле, но погода стояла ужасная: холодный, саднящий ветер гнал дождевые тучи в сторону стадиона имени Валерия Лобановского. Над трибунами не было козырька, так что мне пришлось укрыться в ложе прессы под половиной зонта. Под другой половиной ютился Тарас Гордиенко, украинский корреспондент проекта onefootball, который вызвался сопровождать меня во время путешествия. Некоторые люди учат иностранный язык по фильмам или песням; Тарас выучил английский, читая инструкции к бытовой технике – особенно хорошо это было заметно, когда он начинал планировать наш день. «Сегодня нам предстоит произвести следующие действия, - начал он, появившись в дверях моего гостиничного номера. – Шаг первый: сделать пару телефонных звонков. Шаг второй: покинуть отель. Шаг третий: купить билеты во Львов. Шаг четвертый: позавтракать...» Я чувствовал себя персонажем книги Оруэлла, который заваривал чай по инструкции. Впрочем, даже если слова Тараса звучали немного наивно, не понять его было решительно невозможно.

По дороге к стадиону Тарас убедил меня зайти в дорогой магазин женской одежды за бумажными пакетами для покупок. Конечно, мы могли бы взять бесплатный целофановый кулек в любом супермаркете, но бумажный пакет в Украине придает его владельцу особый статус. Редкий украинец сядет в поезд без пакета Hugo Boss или другой престижной марки. «С пакетом нам предстоит произвести следующие действия, - объяснил Тарас. – Шаг первый: положить пакет на сидение. Шаг второй: сесть на него». Благодаря этому продуманному плану мне удалось не намочить штаны сзади, но беснующийся ветер загонял дождь прямо под зонт, и к концу игры меня можно было выжимать. Пожалуй, я никогда не чувствовал себя столь несчастным на стадионе – разве что в тот день, когда битых два часа проторчал на холоде, продавая программки к матчу «Сандерленда» с «Гримзби», который был прерван всего через семь минут после начала. Отлично помню, как мой друг Иэн, выйдя из туалета, пытался негнущимися пальцами застегнуть ширинку – и не мог. И все-таки почувствуйте разницу: одно дело – мокнуть подростком на трибуне Рокер-Энд, сопереживая любимой команде и твердо зная, что через пару часов тебя ждет обжигающий кофе с имбирным печеньем в уютной гостиной бабушкиного дома, и совсем другое – спустя десять лет сидеть на бумажном пакете в Киеве, согреваясь лишь мыслью о пока что ненаписанной книге.

В то же время я понимал, что на поле разворачиваются события космической важности – по крайней мере, для украинского чемпионата. «Шахтер» задал киевлянам порку. Окончательный счет 2:0 был оформлен всего за 9 минут до финального свистка, а в начале второго тайма «Динамо» чуть не отыгралось, но, по словам тренера донецкой команды Мирчи Луческу, «Шахтер» мог устроить хозяевам разгром еще в первые 45 минут – настолько велико было преимущество горняков. Результат получился не просто хорошим, а историческим: «Динамо» еще ни разу не проигрывало дома в чемпионатах Украины с разницей более чем в один мяч.

Киевляне, конечно же, пытались скрыть досаду от поражения. «Наша летняя подготовка была построена таким образом, чтобы выйти на пик формы к решающим матчам сезона, - объяснял полузащитник «Динамо» Андрей Гусин. – Поэтому сегодня мы были не в лучшем состоянии, но если вы проанализируете результаты предыдущих лет, то поймете, что такая система верна». Вера в могущество системы – характерная примета украинского футбола, и она, в общем-то, оправдана: в последние годы «Динамо» традиционно прибавляло к концу турнира (а «Шахтер», напротив, сдавал). Несмотря на явное преимущество «Шахтера» по ходу игры, динамовцы не могли до конца поверить в то, что проигрывают. Пятьдесят лет «Динамо» покоилось на троне украинского футбола, а все остальные лишь пребывали в его величественной тени.

«В чемпионатах СССР у «Динамо» не было украинских конкурентов, - вспоминает Йожеф Сабо, бывший игрок, а сейчас тренер киевской команды. – Местный футбол напоминал пирамиду с «Динамо» на самом верху». В 70-х и 80-х столичному клубу покровительствовал украинский генсек Владимир Щербицкий. «Он был истовым болельщиком «Динамо», - признается Сабо. - Если в «Днепре», «Шахтере» или другом украинском клубе появлялся хороший игрок, Щербицкому достаточно было сделать один звонок – и футболист оказывался в Киеве. Естественно, бесплатно».

«Динамо» фактически формировало облик всего украинского футбола. Местные болельщики ассоциировали киевскую команду с целой республикой и особенно рьяно поддерживали ее в противостоянии с московскими клубами. То же самое происходило в других столицах бывшего СССР – например, Ереване или Минске. «Клубы из республиканских столиц, – рассказывал мне Андрей Баль, бывший хавбек «Динамо» и советской сборной, – олицетворяли всю страну, весь народ. У каждой команды был свой собственный узнаваемый стиль: скажем, грузины и узбеки играли технично, подолгу владея мячом – совсем как южноамериканцы. Прибалты и белорусы старались действовать в стиле немцев. Молдаване были похожи на румын. Украинцы и русские старались совмещать дисциплину и технику».

Еще одно символическое значение «Динамо» получило во время Второй мировой войны. У главного входа на стадион установлена необычная скульптура – кусок гранитной скалы с горельфными фигурами четырех футболистов, водруженный здесь в память легендарного Матча смерти. Наверное, ни одна другая игра в истории футбола не обросла таким количеством мифов. Советская пресса писала о Матче смерти так: подразделение фашистского «Люфтваффе» выставило свою команду против «Динамо» в оккупированном Киеве, и после того, как коммунисты одержали победу, все игроки были расстреляны. Со временем эта трагическая история приобрела несколько трактовок. В самой радикальной версии сообщалось, что немцы убивали динамовцев прямо на поле, но были и противоположные мнения – что, футболистов, мол, набирали из числа коллаборационистов. Также были историки, ставящие под сомнение сам факт проведения матча.

Истина, как всегда, оказалась где-то посередине – впрочем, история не стала от этого менее трагичной. Несколько игроков киевского «Динамо», три футболиста из киевского  «Локомотива» и бывший нападающий московского ЦДКА создали свою команду, работая во время оккупации на городском хлебозаводе, и вскоре под названием «Старт» приняли участие в импровизированном чемпионате Киева. «Старт» выиграл все матчи, в том числе у сборной венгерского военного гарнизона, а 6 августа 1942 года со счетом 5:1 победил команду «Flakelf», собранную из немецких зенитчиков. Через три состоялся матч-реванш, который и стал впоследствии известен как Матч смерти. Несмотря на грубую игру со стороны немцев и визит офицера СС в раздевалку «Старта», советская команда вновь оказалась сильнее – 5:3.

Через неделю все футболисты «Старта» были арестованы гестапо. Один из игроков, Николай Коротких, оказался сотрудником НКВД и умер от пыток спустя 20 дней. Остальных отправили в Сырецкий концлагерь, где осенью 1942 года были расстреляны трое: Алексей Клименко, рослый центрфорвард Иван Кузьменко и вратарь Николай Трусевич, который, по легенде, умер прямо в голкиперском свитере. Также из лагеря без вести пропал резервный футболист «Старта» Павел Комаров – по слухам, немцы отпустили его в обмен на сотрудничество с гестапо. Сколько бы ни было в этой версии правды, Матч смерти навсегда вошел в историю советского и украинского футбола, и хранителем этого мифа стало киевское «Динамо».

* * *

Неподалеку от стадиона стоит еще один памятник. Если история монумента «Матч смерти» известна не всем, то этот персонаж вряд ли будет кому-то незнаком. Усевшийся на краю скамейки, подпирающий рукой щеку человек – Валерий Лобановский, величайший тренер киевского «Динамо» по прозвищу Полковник. Это поистине выдающаяся работа: резкими, очерченными линиями фигура Лобановского неожиданно напоминает молодого Брайана Клафа, одного из немногих специалистов, повлиявших на стиль рулевого киевского «Динамо». А медный оттенок бронзы, из которой отлит памятник, удивительно похож на цвет его волос.

Забавно, что на следующий день после матча «Динамо» с «Шахтером» сотрудники украинского телевидения попросили меня воспроизвести в кадре позу Лобановского – нет, не рядом с бронзовой статуей, а на настоящей синей пластиковой тренерской скамейке у кромки поля. Интерес к моей персоне был неподдельным. Путешествуя по Восточной Европе, я уже не в первый раз замечал, как людей шокирует даже мысль о том, что британский журналист собирается посетить один из матчей местного чемпионата. Я до сих пор храню вырезку из сербской спортивной газеты с умопомрачительным заголовком «Уилсон напишет о нас» (возможно, по-сербски это звучит не так глупо), опубликованную после моей поездки в Белград на дерби «Црвена Звезда» – «Партизан». Так или иначе, я никогда прежде не появлялся в телевизионных новостях и потому не задумываясь согласился на все, что предложила мне съемочная группа. Я сосредоточенно бродил вокруг стадиона, пытаясь отыскать на поле взглядом призраки Блохина и Беланова, а затем очутился на месте Лобановского. Лишь позже мне пришла в голову мысль, что я стал жертвой телевизионного розыгрыша, где ничего не подозревающих иностранцев хитростью заставляют изображать знаменитых украинцев. Даже если это было и так, никто не подтвердил моих опасений.

Лобановский умер в 2002 году, но память о нем по-прежнему правит украинским футболом. Я встречался с ним лишь однажды, после матча Лиги чемпионов, за девять месяцев до его смерти. Под влиянием времени и коньяка волосы Лобановского поседели, а лицо стало красным. Он тяжело дышал и страдал от лишнего веса; ему было 63, но выглядел он на двадцать лет старше. После поражения от «Ливерпуля» Лобановский грузно осел за столом в конференц-зале и, лишь повинуясь регламенту УЕФА, отвечал на вопросы с плохо скрываемым раздражением. Несмотря на это, украинские журналисты обращались к нему с невероятной почтительностью. Он пользовался всеобщим уважением. 

На протяжении своей тренерской карьеры, которая длилась 33 года, Лобановский выиграл восемь чемпионатов СССР, шесть Кубков СССР, пять чемпионатов Украины, три Кубка Украины и два Кубка обладателей кубков. Впрочем, еще важнее титулов была его роль в развитии украинского футбола. Одним из ключевых моментов истории «Динамо» стал финал Кубка обладателей кубков 1986 года в Лионе. Киевляне обыгрывали мадридский «Атлетико» со счетом 1:0. Василий Рац пустился в прорыв по левому флангу, оставив позади двоих игроков, и отпасовал Игорю Беланову. Беланов обработал мяч двумя касаниями и, опередив выбросившегося навстречу центрального защитника, откинул его направо Вадиму Евтушенко. Тот не глядя перевел мяч еще дальше – на ход набегавшему Олегу Блохину, чей удар перелетел через голову вышедшего из ворот голкипера. Вскоре Евтушенко забил третий гол, и «Динамо» выиграло свой второй европейский кубок.

Именно гол Блохина стал выражением игровой философии Лобановского. Розыгрыш мяча был стремительным, инстинктивным и поистине смертоносным: как только Рац начал свой забег по бровке, стало ясно, что остановить коллективное движение динамовцев будет невозможно. Это был гол, придуманный Лобановским за письменным столом и воспроизведенный в игре почти автоматически, благодаря выверенным и многократным тренировкам. Это был научный футбол.

Выражение «научный футбол» в Великобритании могут понять неправильно. Единственная более-менее научная футбольная теория, разработанная в этой стране, сводилась к бесконечным длинным забросам мяча в так называемые «зоны максимальных возможностей». К сожалению, эта не самая блестящая идея бывшего технического директора Футбольной ассоциации Чарльза Хьюза владела умами британских тренеров на протяжении 80-х, но принесла хоть какой-то успех лишь сборной Норвегии под руководством незабвенного Чарльза Рипа. Научный подход Лобановского к футболу был куда более продуманным и эффективным.

Не стоит считать, что господствующая в СССР идеология и авторитарный стиль Лобановского позволили создать команду, в которой футболисты были не более чем шестеренками отлаженного механизма. Хотя, безусловно, игровой стиль «Динамо» можно назвать коммунистической версией тотального футбола Ринуса Михелса и Йохана Кройфа, который возник в Голландии примерно в то же время. На мой взгляд, идеи Михелса и Лобановского были весьма похожи, отличие заключалось в способе их воплощения. Лобановский предпочитал мыслить в одиночку, а затем объяснять игрокам, что нужно делать; Михелсу же повезло работать с футболистами, которые выросли в одном районе Амстердама, очень долго играли вместе и были способны принимать участие в творческом процессе наравне с тренером.

Базовые принципы игры «Динамо» и «Аякса» были одинаковы: жесткий прессинг при потере мяча, быстрое перемещение мяча и постоянная смена позиций. А вот контроль над пространством, крайне необходимый для такого футбола, достигался по-разному. Голландцы, особенно Кройф, были необычайно техничны, а киевляне всецело полагались на физическую подготовку. «Со времен Лобановского ничего не изменилось, - признается Сабо. – Мы по-прежнему используем те же методы подготовки, разработанные им в специальной лаборатории. Наши игроки всегда уступали европейским футболистам в технике, но были готовы бегать без устали столько, сколько потребуется». Правда, если верить Гусину, не в начале сезона. 

О работоспособности футболистов, игравших у Лобановского, ходили легенды. Тем удивительнее, что многие украинцы, уехавшие на Запад, прославились благодаря лени и недисциплинированности. Бывший тренер «Рейнджерс» Уолтер Смит однажды мастерски ушел от ответа на вопрос о невпечатляющей игре Алексее Михайличенко, объяснив его плохую форму «экономным стилем перемещения». Имя Сергея Юрана стало для фанатов «Миллуола» нарицательным – так называли отъевшихся легионеров, приехавших получать зарплату и шляться по ночным клубам. Пожалуй, лишь Андрей Шевченко преуспел, вырвавшись из-под опеки Лобановского. Александр Заваров ничего не добился в «Ювентусе», Сергей Ребров не преуспел в «Тоттенхэме» (впрочем, не только он), а карьера Игоря Беланова в Германии не задалась настолько, что его жена была вынуждена воровать в магазинах. Когда об этом узнало руководство менхенгладбахской «Боруссии», Беланова отправили играть в третий дивизион.