Премьер без триумфа

В первой половине восьмидесятых годов прошлого века на просторах Советского Союза не было футбольного вратаря более надежного, чем голкипер московского «Торпедо»  Вячеслав Ча­нов. Этот вывод, скорее всего, не столько подтверждается общим рейтингом достижений и другой статистикой, сколько вызван впечатлением от игры мастера, которого легендарный Лев Яшин характеризовал как последнего представителя классической вратарской школы в отечественном футболе.

Само спокойствие

  Чанов действительно отчетливо напоминал Яшина в годы его расцвета - и скупой на внешние эф­фекты манерой действий на охраняемом рубеже футбольного поля, и внушительной фактурой, и молние­носной реакцией, но главное - неколебимой самоотверженностью при бросках за мячом в ноги соперника, напирающего как танк. Оба рожденные под знаком «Весов», что подразумевает основатель­ность во всех поступках и факсимильное спокойствие в минуту опасности, они были связаны искренней дружбой, нередко возникающей между учителем и его ярким последователем. Когда со Львом Иванови­чем случилось несчастье, Вячеслав приехал в больницу навестить коллегу и старшего товарища, и, чув­ствуя подступавший груз лет, признался в своем желании завершить спортивную карьеру. Но Яшин предостерег от такого шага. После этого разговора  Чанов  еще долго продолжал защищать ворота.

 Среди множества фотоснимков, запечатлевших его на торпедовской «пограничной полосе», веро­ятно, самый красноречивый тот, на котором голкипер - в своем секундном полете над штрафной площа­дью. С «гранитной грацией гиганта» вытянув торс почти параллельно земле, он каким-то неимоверным движением достает кулаком до мяча, снимая добычу с головы соперника, готового поразить цель. Хоро­шо узнаваемый острый профиль стража ворот с медальными контурами скул, продолговатым разрезом глаз, растрепанная в пылу борьбы шевелюра подчеркивают динамич­ность кадра. А далее - это стало в команде ритуалом - следовал клич «первого номера» партнерам, - «Все, остановились!». Он звучал, как призыв перевести дух и сигнал к тому, что угроза воротам «Торпе­до» миновала.

 Бессмысленно задаваться вопросом о «сэйве столетия» в исполнении этого премьера. В период его выступления за прославленный клуб автозаводцев Москвы тот переживал далеко не лучшие времена и голкипер щедро совершал чудеса, чтобы отстоять вверенный сетчатый проем в не­прикосновенности. И тогда слаженно хором гремело с трибун скандирование, где обыгрывалось имя ге­роя момента, - «Слава, слава вратарю - Вячеславу Чанову!», - с ударением на последнем слоге. Что и го­ворить - болельщики искренне любили его, безошибочно чувствуя в нем и человеческую высокую поря­дочность. Пока он шел после домашнего матча до станции метро - дабы «выпустить пар», освободиться от неизбежных не­гативных эмоций, его сопровождала порой целая толпа. А в Донецке, где он сделал первые шаги в фут­боле, Вячеслава на мосту через пруд или по-местному - ставок, ведущем от стадиона «Шахтер», всегда поджидал один пожилой поклонник команды, который выхватывал у вратаря спор­тивную сумку, желая поднести ее, и целовал ему руки. 

Форма, спрятанная под камнем

   Вячеслав Чанов по рождению - москвич, но городом его детства и юности стала столица Донбасса. После того как знаменитую «команду лейтенантов» ЦДСА, составлявшую костяк сборной Союза, расформировали из-за поражения на Олимпиаде 1952 года, министр угольной промышленности Засядь­ко оказал покровительство дублеру среди вратарей московских армейцев Виктору Чанову, с отцом ко­торого в свое время вместе работал на Шпицбергене, посодействовал переводу военнообязанного игро­ка в «Шахтер». Сам Виктор Гаврилович - потомственный «горняк» из Луганской области, герой Вели­кой Отечественной, прошедший дорогами войны до Потсдама, кавалер боевых наград, участник побед в чемпионате и Кубке страны, пользовался непререкаемым авторитетом в донецкой команде. Наряду с Яшиным он был футбольным кумиром для юного Вячеслава и, когда этот продолжатель вратарской ди­настии Чановых начал заниматься в группе подготовки «Шахтера», лучшей похвалой ему звучал отзыв, - «Такой же трудолюбивый, как отец».

Стадион в Донецке (Сталино), 1950-е годы. 

  В детстве Слава пробовал себя в нескольких видах спорта, в том числе на легкоатлетической до­рожке по примеру мамы Клавдии Ивановны, пятиборки в составе сборной СССР, однако альтернативы его футбольному будущему в действительности не существовало. Первые осознанные его ощущения в жизни - аромат скошенной травы на поле стадиона, запах пота, специальной растирки игроков и ацето­на от покрытых нитрокраской мячей, которые с неповторимо волнующим звуком «прилипали» при уда­ре к перчаткам. Возможно, именно тогда на подсознательном уровне закладывался в нем инстинкт ло­вить мяч для большей надежности намертво, закрепленный под руководством Чанова-старшего, кото­рый соотносил спортивный снаряд с хрустальной вазой, - «Уронил - разбилась». Если вратари ЦДСА на разминке выпускали пробитый по цели мяч, то повторный удар наносился не в сетку, а в самого ее хранителя. Этот обычай Виктор Гаврилович привнес в тренировки своего наследника, и, бывало, попадал ему в лицо со словами, - «Извини, сынок».

  Мир футбола и в обычной повседневности окружал семью Чановых - сначала в доме трамвайщи­ков, превращенном в общежитие «Шахтера», а затем в расположенном на бульваре Шевченко в самом центре Донецка монументальном здании с башнями, где ее глава получил квартиру. Этажом выше жил Георгий Бикезин - игрок еще довоенного «Стахановца», ставший замечательным детским тренером, чьи многие воспитанники обеспечили прорыв оранжево-черной команды мастеров на призовой пьедестал чемпионата СССР. Он-то окончательно решил, что Вячеславу с его высоким ростом, несомненно, сто­ять в рамке - вопреки тяге ученика в нападение.

  Впрочем, на каком-то этапе сына бывшего армейского голкипера ввиду систематических прогулов держали в группе подготовки только из уважения к отцу, который, выезжая на сборы, длившиеся по три месяца, не мог должным образом контролировать молодую смену. Когда же Слава ненароком услышал фразу из разговора своих родителей - мол, ничего, наверное, из него не выйдет, самолюбие взыграло настолько, что спустя лишь год он завоевал прописку не где-нибудь, а в юношеской сборной страны. Ради участия в матчах ровесников перед началом календарных встреч взрослого «Шахтера» подрастаю­щий футболист убегал с обычных уроков, если те проходили во вторую смену. Вратарскую форму по такому случаю прятал под камнем. Еще в целях маскировки завел два школьных дневника: один для хо­роших оценок, другой для «двоек», оставляя «плохой» дневник на детской площадке. И од­нажды не смог его забрать - эту площадку заравнивал бульдозер…

За спиной Дегтярева

  В одном интервью  Вячеслав   Чанов  отметил, - «Вратари взрослеют рано». Его собственное станов­ление в этом качестве было стремительным - на тренировках донецкого «Локомотива», тогда руководи­мого Виктором Гавриловичем, под ураганные залпы, которыми «большие» игроки осыпали защищае­мый им, школьником, заветный створ. На контрасте с испытаниями, заставлявшими ладони буквально го­реть, удары мячом от сверстников казались шуткой. Познать же вкус настоящего успеха ему впервые довелось в 15 лет - на французской Ривьере, где юноши в красных майках с литерами СССР выиграли представительный турнир, и куда, по словам Чанова, московский спартаковец Миша Булгаков прибыл, держа бутсы в авоське, завернутыми в газету. С этим футболистом, уже как соперником, они вскоре встретились в юниорском чемпионате Союза. И там-то «Шахтер», почти никем не воспринимаемый всерьез, сенсационно победил, выдержав переигровку с динамовцами Киева, читай - с Блохиным и компанией. Воспитанный тренерами Бикезиным и Пономаренко этот пул «горняков» едва ли не полностью влился в дублирующий состав первой команды (в конце 60-х дважды добывший «золото» на всесоюз­ной арене). Ее полноправный участник с 1968 года, на турнире УЕФА вместе с юношеской сборной Ча­нов удостоился бронзовых медалей, в споре за которые была повержена Шотландия. В том же сезоне на междусобойчике четырех сборных в «Лужниках» при конку­ренции со стороны таких в скором будущем маститых вратарей, как Евгений Рудаков, Владимир Пиль­гуй и Александр Ткаченко из ворошиловградской «Зари», Вячеслава объявили лучшим в амплуа.

  Карьера молодого голкипера, казалось, идет строго по восходящей линии, тем более, появление Чанова в основе совпало с отставкой из «Шахтера» Юрия Коротких - автора 913-минутной «сухой» се­рии, занесенной в реестр европейских рекордов футбола. На деле же эта возникшая вакансия озна­чала усложнение индивидуальной задачи для преемников на «посту номер один». Чем-чем, а сильной вратарской школой главная спортивная команда Донбасса отличалась неизменно. Ее штаб какое-то вре­мя не мог твердо определиться с кандидатурой ведущего на этой позиции исполнителя, что и не удиви­тельно было при сотрясавшей «Шахтер» на рубеже 60-70-х чехарде старших тренеров, которая в итоге повлекла его падение в первую лигу - к счастью, лишь на один сезон. Благоволением Чанов пользо­вался со стороны Артема Фальяна, при ком, несмотря на свой проваленный дебют в домашнем матче с аутсайдером - «Спартаком» из Орджоникидзе (1:4), защищал ворота в ряде ключевых поединков пер­венства-1970, претендуя на звание лучшего футболиста Украины. Обыграв столичное «Динамо» в Москве и ЦСКА в Донецке (на дворе стоял октябрь), «горняки» во многом спровоцировали нашумевшую - в два раунда за звание чемпиона - дуэль между названными клубами, и по ее окончании ди­намовец Пильгуй до темноты в расстройстве бродил по ташкентскому полю, ища кочку, ставшую при­чиной голевого рикошета.

Победный гол "горняков" в финале Кубка СССР, август 1980 года. 

   В том, что судьба вратаря таит множество тяжелых превратностей, Вячеслав убедился в очередной раз на Республиканском стадионе Киева, где в борьбе за мяч соперник, наступивший металлическим шипом бутсы, раздробил ему на левой руке мизинец. Фаланги пальца хирург воссоздал из фрагмента ребра самого пострадавшего. Чтобы полностью восстановиться, Чанову потребовалось около года. А, вернувшись в строй, он прочно очутился в резерве за спиной Юрия Дегтярева. Сановный однофамилец, первый секретарь Донецкого обкома Владимир Дегтярев не скрывал покровительственного отношения к этому голкиперу, - «Если хорошо играешь, то ты - мой сын». И тот выступал превосходно: в общей сложности проведя за «Шахтер» около четырехсот матчей, в 148-и отстоял на ноль, и вопреки тенден­ции приглашать в национальную сборную из клубов столиц союзных республик, закрепился в ней на период, увы, неудачного для советской команды отборочного цикла чемпионата мира-78. Вратарь Дегтярев, грубоватый характером, «пролетарская косточка», по менталитету, скорее всего, был гораздо ближе к донецким игрокам, нежели Чанов - любитель театра и книгочей, в поездках по стране собравший многотомную личную библиотеку. В «Торпедо» (Москва), где полузащитник Сергей Петренко, владеющий французским языком, отнюдь не считался интеллектуальным уникумом, Вячеслав чувствовал себя во вполне психологически родственной среде - особенно в контексте накопленного опыта. В Донецке ему нередко поручали интервью на телевидении, ибо отдельные записные авторитеты из «Шахтера» едва ли могли связать несколько фраз перед микрофоном.

Отъезду из Донецка препятствовал обком

  В целом, бесхитростной команда выглядела и на поле. Но при всей видимой простоте ее игрового стиля в семидесятые годы, тот коллектив для «матери-истории» все-таки более ценен, чем нынешняя европейски респектабельная вариация «горняков» с доминантой бразильских виртуозов. Именно он стал первопроходцем футбольного Донецка на международной арене, обеспечив не эпизодические, как прежде, а серийные успехи всесоюзного масштаба. И не иностранные «легионеры» доставляли «Шахте­ру» громкие трофеи. Делали это в полном смысле слова ребята с нашего двора, чьи родственники и дру­зья трудились в забое. Сами мастера футбола спускались под землю не только ради встреч с болельщиками: общение со зрителем непосредственно на его рабочем месте - обязательная практика в советские времена. Бывало, повесив бутсы на гвоздь, зарабатывали себе на жизнь «пластов угля глуби­ны проходя» - как Виктор Звягинцев, бронзовый призер Олимпиады в Монреале, уехавший из «Шах­тера» в киевское «Динамо». Существовала генетическая связь команды и ее приверженцев: одни сражались на спортивном фронте, а другие - многотысячное «стахановское племя» - поистине могли сворачивать горы в шахте или мартеновском цехе. Трудовой энтузиазм жителей Донбасса был велик - что бы ни говорили критики социализма, а победы любимого клуба вовсю подпитывали этот настрой. Ревущая трубными голосами стадионная чаша с возвышающейся над ее гребнем макушкой террикона - «пятой трибуной», откуда наблюдали за матчами те, кто не достал билетов - подлинный символ эпохи.

  Как горнорабочий с яростным оскалом на запыленном лице вгрызается отбойным молотком в тол­щу породы, так и футболисты в майках необычной расцветки, означающей уголь и пламя, боролись в каждом игровом моменте, а тем партнерам, кто убирал ноги, избегая столкновения, безо всякой пощады выписывались прогонные. Ассоциация с вахтой забойщиков подтверждалась прозвищем капитана ко­манды Михаила Соколовского - «Бригадир», со своих излюбленных точек поля выполнявшего штраф­ные гаубицей, на прямой наводке разносящей в клочья вражеский дот. Невзирая на безнадежность в шансах перед ответным матчем Кубка УЕФА, этот хавбек с обликом, будто вырубленным из гранита, едва прозвучал стартовый свисток, ринулся на «летучего голландца» из «Барселоны» Неескенса, и, опрокинув владевшего мячом вице-чемпиона мира, вызвал лавинообразный штурм хозяев с голом Рез­ника на 25-й секунде. Фактически каждый из «горняков» был умельцем в завершении атак. Их ориенти­ры, словно лучом маяка, указывались поворотами головы Виталия Старухина, который сам регулярно забивал и сбрасывал мячи под удар Федоренко, Роговскому, тем же «Бригадиру» и Резнику, благодаря тактической связке с донецким «королем воздуха» прибавлявшими в классе. Известная шаблонность такой игры полностью компенсировалась потрясающим динамизмом, державшим соперников в напряже­нии все девяносто минут, и отточенной синхронностью перемещений футболистов. Основной задачей впереди было зацепиться за мяч, выигранный Старухиным вверху после паса из глубины либо от бегун­ков с фланга, тут же накатывался второй вал нападения, и цитадель противника попадала под обстрел.

На свадьбе Михаила Соколовского гулял весь "Шахтер"

   Фундамент «Шахтера» - обладателя двух серебряных и одного бронзового комплекта медалей и финалиста Кубка Союза в 1970-х, по общему мнению, заложил соратник Лобановского в штабе киевлян Олег Базилевич, два сезона работавший в Донецке на мостике «старшего». Роль же Владимира Салько­ва, который занимал указанную должность у «горняков» непосредственно на этапе их взлета, в об­щем-то, осталась недооцененной. Перейдя в «Торпедо»,  Чанов  неожиданно для себя опять оказался под нача­лом этого специалиста, и последний, вероятно, каясь в проявленном неполном доверии к  Вячеславу  в «Шахтере», закрывал глаза на его промахи, связанные с адаптацией на новом месте. Страж во­рот решился покинуть Донецк уже в той ситуации, когда в основной состав начал стучаться его млад­ший брат и коллега по амплуа Виктор.   

  Дефицита предложений от ведущих команд он ничуть не испытывал. Например, активно звал его в киевское «Динамо» Александр Севидов, ежегодно напоминали о себе гонцы из ленинградского «Зени­та» и, разумеется, в поле зрения держал кандидата «вечный» тренер московских автозаводцев Валентин Иванов. А в «Шахтере» выход Чанова на официальный поединок теперь мог состояться только из-за форс-мажора - такого, как в Будапеште на игре 1976 года в Кубке УЕФА с «Гонведом», где, выбивая мяч подальше от ворот, Дегтярев повредил приводящую мышцу бедра. К слову, выезд к венграм на «Непштадион» принес дончанам лавры - 3:2, и резервный «перчаточник» их не подвел, пропустив ниче­го не значащий гол с пенальти. Почему он довольствовался участью запасного до 27 лет? Дело в том, что при тогдашней административной системе было явно недостаточно желания игрока осу­ществить переход. Такие вопросы - прерогатива высоких партийных инстанций, часто об­ретали политическую окраску. В Донецком обкоме долго препятствовали смене команды Вячеславом Чановым не столько из-за его принадлежности к местной спортивной династии, сколько опасаясь уси­ления футбольных конкурентов в других республиках или ведомствах. Голкипера даже вызывали на ко­вер для внушения с намеком на что-то нехорошее, - «Ты, конечно, можешь уйти, но ведь здесь остаются твои родители…». С подобными препонами он еще не раз столкнется на своей стезе.

Виталий Старухин - трагичная фигура

  В августе 1978 года финал Кубка СССР по футболу единственный раз в истории прошел на не­большом и уютном стадионе «Торпедо» в Москве. Матч, на котором Чанов привычно оказался не в во­ротах, а на разминке за ними, в какой-то мере выглядел предвестием его миграции в лагерь автозавод­цев, что для голкипера, достигшего зрелости, стало прыжком на подножку уходящего поезда. Собствен­но, уже тогда он мог сменить клуб, но пришлось еще задержаться, так как требовалось сдать жилье в Донецке, а торпедовское руководство не обещало равноценной квартиры взамен. Лишь после аудиен­ции у директора ЗИЛа и члена ЦК Павла Бородина, в новой команде Чанову предоставили все положен­ные гарантии. На старте сезона-79 Вячеслав появился в составе "Торпедо". 

  «Шахтеру» в том кубковом финале дорого обошлась практика безоговорочной ставки на Дегтяре­ва: видимо, не выдержав психологического пресса в матчах, каждый из которых был для «горняков» как последний и решительный бой, тот, приучивший к своей доблести отражать «пушки» в упор, вдруг про­пустил две откровенные «бабочки» от Блохина. Сама игра запечатлелась как полностью бескомпромиссная. Диспут оранжево-черных с бело-голубыми киевлянами, в наши дни называющийся главным фут­больным дерби Восточной Европы, даже во времена, когда периферийным командам чуть ли не вменя­лось в обязанность отдавать очки флагману из столицы республики, был «войной миров». Точнее, эти клубы с определенного момента воплощали собой два разных социума - в известной степени консервативных «технократов» и либеральной интеллигенции, которая пела осанну первому секретарю Щербицкому, но в мыслях и чувствах стремилась на Запад. Ничего не напоминает? Партия регионов и «Наша Украина», Янукович и Ющенко, Ахметов и Суркис. Вечное противостояние…

  Тогдашний гол киевскому «Динамо» - из числа редчайше сохраненных в кинохронике экспромтов Старухина-бомбардира, в падении боднувшего круглый снаряд, поданный справа Дудинским. Но затем подтвердилась аксиома знаменитого статистика футбола Константина Есенина: открывшая счет в фина­ле Кубка СССР команда проигрывает матч. Спустя два года «Шахтер» все же совершит с хрустальным трофеем круг почета в «Лужниках», и этот успех станет лебединой песней форварда, прозванного «Ба­буся» - фигуры, пожалуй, не менее трагичной, чем Эдуард Стрельцов.

  Приведенный эпитет противоречит образу Старухина, о ком вспоминают как о добродушном компанейском человеке и веселом балагуре. А впечатление о нем, как о футболисте - двоякое: порой ка­зался мешковатым, заторможенным, несуразным. И силен-то, по большому счету, он был всего в одном компоненте, но зато силен фантастически. Его смолоду лысая голова, на поле, если брать отвлеченно, смотревшаяся комично - поистине золотая. Кроме него в советском футболе никто не умел с такой же четкостью «вырасти» на позиции для удара с воздуха, абстрагируясь от передвижений партнеров и со­перников, в чьи ворота «бомба» от девятого номера «Шахтера» влетала по непредвиденным траектори­ям. Хитростью в игре Старухин вообще отличался, допустим, применяя вместе с напарником по атаке Роговским такой отвлекающий трюк: картинно набрасывались друг на друга, якобы выясняя отноше­ния, защитники, невольно следя за этой театральной сценкой, ослабляли концентрацию и хлоп - мяч в сетке!

Наш "Бабуся"

   «Один много забивает в чемпионате, другой потрясает аудиторию дриблингом на краю, третий бе­гает исключительно быстро, четвертый стреляет как из пушки метров с сорока… «Чего еще надо, а в сборной их нет!», - от имени болельщиков подмечал журналист Лев Филатов. Объявленного лучшим футболистом Союза Виталия Старухина, главного снайпера первенства 1979-го, общественность сва­тала в национальную команду СССР. Но вердикт ее тренеров звучал однозначно - то, что он демонстри­рует в клубе, не вписывается в тактику игры сборной. Хотя, по идее, там должны бы состоять в арсена­ле самые разные тактические варианты, хорошо действенные против тех или иных оппонентов. Кто до­подлинно знает, почему не сложилось у нас той всесокрушающей футбольной сборной, которая была в определенные периоды, например, у западных немцев, голландцев и даже у поляков в семьдесят четвер­том? Судя по всему, создать такую машину не позволяло в первую очередь не отсутствие про­фессионального статуса игроков, а клановое мышление командиров во главе упомянутого «легиона» - в частности, Бескова и Лобановского. Комплектуя его состав, они за редкими исключениями отдавали предпочтение своим клубным креатурам. Потому-то, в сущности, не снискал всепланетного признания гениальный «технарь» из тбилисского «Динамо» Кипиани, и на чемпионате мира в Испании упорно выставляли Блохина, в сущности исчерпавшего себя для выступления на мундиале, а не свежего и находившегося в необычайном кураже ростовчанина Андреева…

  Старухин, по образному выражению - «принц в воздухе и нищий на земле», покинул «Шахтер», как гласит молва, попав под горячую руку чиновника, оскорбленного улыбкой «Бабуси», сделанной в телекамеру, когда его заменили в неудачном матче. Завершив иг­рать, он не смог быть благополучным. Под конец нашел пристанище в скромном доме села Пантелеймоновка, где выращивал овощи не в смысле хобби, а чтобы прокормиться. В зной последнего в своей короткой жизни августа, батрача на грядке, утолял жажду ледяной водой из холодильника и, заработав двухстороннюю пневмо­нию, сгорел за несколько суток. В действительности его сгубили ветеранская тоска по недосказанности в футболе и та всепоглощающая обида, которую может испытывать лишь забытый и оставшийся безза­щитным вчерашний кумир.

«Черно-белая» полоса

  Боевое крещение Вячеслава Чанова в рядах автозаводцев на чемпионате страны, где он провел за «Торпедо» 177 матчей, состоялось в Ташкенте. Со счетом 1:2 гости уступили метившему в фавори­ты, самозабвенно атаковавшему «Пахтакору», со стороны которого почти все участники этой игры спу­стя четыре с половиной месяца погибли в авиакатастрофе над Днепродзержинском. Терпя поражения серия­ми, торпедовцы в турнирной таблице 1979 года свалились в итоге на 16-ю строку, с трудом избе­жав расставания с высшей лигой. В спаррингах на предсезонных сборах они повергали всех подряд. Но в ходе первенства переживавшая смену поколений команда расслоилась: «старая гвардия», не желая перемен, фрондировала Салькову, который получил от руководства завода карт-бланш на создание но­вого игрового ансамбля. Тренер не мог сломать местничество в «Торпедо», внешне выразившееся в отказе москвичей отдавать пас иногородним партнерам, когда те открывались на выгодных позициях.

  По признанию Чанова, неудачи на футбольном поле и сложности становления в клубе, еще не утратившем репутации потенциального гранда, заставляли его сомневаться в правильности решения перебраться в Москву, первое время обычно смущающей своими размерами, ритмом жизни и ее стан­дартами. «В юности Донецк мне виделся целым миром, - вспоминает он. - Поездка куда-нибудь на Смо­лянку или в ледовый дворец, открытый в начале 70-х, казалась такой дальней! На контрасте же с Моск­вой наш промышленный центр стал восприниматься как уютная провинция. Я скучал по «Шахте­ру», базе «Кирша», рядом с которой пруды с водившимися там огромными карпами. Ранней весной рыба из-подо льда выплывала на поверхность, чтобы подышать, и с близлежащих деревьев футболисты по ней стреляли из мелкокалиберных ружей. Непринужденная была обстановка! Забрав на новое место житель­ства семью, спрашивал сына, - «Может, вернемся в Донецк?» - «Папа, но ведь в Москве - метро!»… В возрасте под тридцать лет менять привычки нелегко. И все-таки постепенно моя жизнь в столице нала­дилась».

  Исторически торпедовцев селили в служебных квартирах в районе станций метро­политена «Авто­заводская» и «Коломенская». В материальном смысле никому в команде не приходи­лось сетовать. Со­державший ее завод имени Лихачева был целым государством - лишь на головном его предприятии, по территории которого ходили рейсовые автобусы, работало 170 тысяч человек. Притом, кад­ров не хватало - многие вакансии заполнялись лимитчиками, которым давали койку в общагах на улице Чертановской. По всему Советскому Союзу располагались профилактории, дома отдыха и собственно жилфонд ЗИЛа, выполнявшего таким образом важнейшую роль гаранта социальной стабильности в стране. У звездного полузащитника «Торпедо» и сборной СССР 60-х годов Валерия Воронина, после ухода из спорта чис­лившегося инструктором физкультуры на заводе, недаром была поговорка, - «Чтобы не пропасть, дер­жись за трубу».

Вместе с Валерием Петраковым

   В сравнении с колоссами московского футбола - «Спартаком», «Динамо» и ЦСКА, черно-белых торпедовцев поддерживала небольшая, но не знавшая границ преданности группа болельщиков - в основном, потомственных заводчан, как и на шахтах Донбасса целыми династиями трудившихся на самых сложных участках, например - в металлургическом цехе, и поколениями посещавших матчи. Бу­дучи капитаном и парторгом команды, Чанов много времени проводил на предприятии, общаясь с рабо­чими, и, порой, выслушивая критику в ее адрес. Это сейчас футболисты даже заурядных клубов позицио­нируются как особая каста, а тогда на субботниках ЗИЛа, надев цеховые робы, известные ма­стера игры на полном серьезе участвовали в конвейерной сборке бок о бок со своими зрителями, что являлось неплохой воспитательной мерой и для тех, и для других.

       Объективно в «Торпедо» существовали все условия для того, чтобы удержаться на олимпе союз­ного футбола и после эпохи Воронина, Стрельцова и Валентина Иванова в качестве действующего иг­рока. Но в семидесятые годы команда перестала впечатлять, несмотря на победу в Кубке СССР в 72-м, «золото» в осенней фазе чемпионата-76 и «бронзу» в 77-м. Ее фирменный в период «оттепели» технич­ный комбинационный стиль сменился силовой манерой, которая представала подчас угловатой, атлети­чески тягучей, как у «Мальме» или «Брондбю». Иванов, по-свойски - Козьмич, приняв тренерский штурвал в клубе, отрекся от былого романтизма, воплощенного на зеленых полях им самим, и взялся танцевать от обороны. Характерными в «Торпедо» становились исполнители плана широкогрудого «волнореза» Владимира Юрина, кого наделили эпитетом «полезный». Вместе с Петренко, Сучилиным, Сахаровым, Филатовым этот один из рекордсменов по числу матчей за клуб, посвятивший ему десять сезонов, формировал жестко скрепленную конструкцию полузащиты, приводившей в движение систему похожую на ново­модный тотальный футбол, прививаемый в команде. Разгоняя пульс до 240-ка ударов, автозаводцы сжимали соперника в тисках прессинга. Так было в Кубке УЕФА осенью 1975-го, когда они катком прошлись в «Лужниках» по «Наполи» - 4:1. Однако успе­хи международного значения редко сопутствовали черно-белым при их более-менее постоянном участии в евротурнирах, где жребий регулярно сводил когорту Иванова с мощными про­тивниками. Особенно памятна выездная победа, по случаю которой родился газетный заголовок «Пять торпед в воротах «Штутгарта». Восемью годами ранее кубковое выяснение отношений этих же команд завершилось не в пользу москвичей. В тот раз на своем поле наши закатили штурм. Его финальный ак­корд запечатлен на фотографии: вратарь Роледер лежит, бессильный достать влетающее в нижний угол «ядро», на дальнем ракурсе - немецкие обескураженные игроки и двое футболистов с буква­ми «Т» на майках, издающие торжественный клич, вскинувшие руки. А в Штутгарте грубая ошибка Юрина обернулась фантастическим по красоте голом Ханси Мюллера, ввалившего прямо в «девятку», по­сле чего представители бундеслиги забили еще один безответный мяч, преградив торпедовцам путь в весеннюю стадию европейских соревнований, пройти в которую клуб сумел только в 1986-м, вновь встретившись с тем же западногерманским экзаменатором.

  Выступление Чанова за «Торпедо» пришлось между фазами футбольной истории московских автозаводцев, когда они могли называться завсегдатаями еврокубков. Но и этап, отмеченный ключевой функцией этого голкипера в команде, по-своему для нее знаменателен. 

Легендарный образ "Козьмича"

   Обязанный выправить провальное положение, Валентин Иванов после кратковременного переры­ва вернулся к руководству ею в августе 1980 года и незамедлительно убрал из состава всех ветеранов, ранее поддержавших его кандидатуру. Поговорку о том, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды, Козьмич в корне опроверг, заступив «рулевым» черно-белых в общей сложности шесть раз, если счи­тать вместе с отрезком в «Торпедо-Металлурге». Призываемый как их спаситель, он твердо гнул свою линию даже при начавшихся демократических веяниях, когда футболисты в печати обвиняли его в де­спотизме. Роль Иванова-тренера правда была во многом неоднозначной по влиянию на результаты ко­манды и судьбы отдельных ее игроков. Стремясь к незыблемости личного положения в клубе, абсолют­ной ассоциации его имени со своим собственным, Иванов низводил поднимавшихся над насаждаемой им усредненностью, как это произошло, положим, с автором победного мяча в финале Кубка Союза-86 Владимиром Кобзевым, ушедшим в коллектив более скромного ранга из-за трений с Козьмичом. Такое психологическое клише уже само по себе объясняет отсутствие в восьмидесятых годах чемпионских амбиций у «Тор­педо», возможности комплектации коего под патронатом ЗИЛа, казалось, были неограниченными. 

  Подготовка команды зиждилась на муштре с нагрузками, вполне сопоставимыми с теми, которые задавал в киевском «Динамо» Лобановский, кстати, состоявший в добрых отношениях с тренером авто­заводцев. Не все выдерживали: после сдачи бегового норматива на ереванском стадионе «Раздан» неожиданно потерял сознание в автобусе гренадер Сергей Пригода. Вратарям не делалось послаблений: Чанов рассказал, как в Адлере вместе со всей группой он спускался с крутого склона вперед спиной. У Козьмича не было в работе любимчиков, и к сыну – Валентину Иванову-младшему, нападающему, который, закончив играть из-за неудачной операции на мениске, впоследствии стал ар­битром ФИФА, он относился равно, как и к любому другому подчиненному. Хотя в распоряжении на­ходились делегаты различных сборных Союза, их инициатива не поощрялась. Центральному защитнику Василию Жупикову Иванов категорически запрещал подклю­чаться к атакам, напоминая, - «Для тебя существует не два касания, а одно – вынос». Властным упрям­цем запомнился широкому зрителю этот человек с родинкой на верхней губе, превращенный в икону «Торпедо», на матчах нещадно бранивший игроков и потрясавший кулаками. Но в отличие от Лоба­новского Козьмич в быту не дистанцировался от команды и после бурного разбора полетов как ни в чем не бывало мог хлопнуть кого-нибудь из футболистов по плечу, предлагая партию в домино или би­льярд. В часы досуга на командной базе в Мячково он устраивал для клубного персонала настольные состязания, любил блиц-турниры по шахматам, в них обычно побеждал, сыпля искрометными шутками. Вот игрищ на деньги терпеть не мог. Выступавший в обороне и средней линии «Торпедо» Александр Полукаров поведал, что в комнате, где собирались картежники, «кассу» прятали под ковер, а для отвода глаз якобы служившую ставкой мелочь высыпали в большое серебряное блюдо, где-то доставшееся как трофей. За курение налагался пятидесятирублевый штраф. Однажды в ГДР, сочтя себя вда­ли от начальственного ока, пристроились было «смолить», тут же из соседней улицы вывернул автомо­биль, и в проеме его окна возникло нахмуренное лицо Иванова. Это произошло так внезапно, что фут­болисты от изумления едва не проглотили свои сигареты.  

  Надо отдать должное: в умении выстраивать матчевую тактику этот тренер превосходил многих коллег. На заре 80-х годов им использовалась схема с тремя защитниками, оказавшаяся эпохальным но­вовведением, позже массово взятая на вооружение итальянцами. Такая расстановка, делая оборону мо­бильнее и гибче, требовала от вратаря больше концентрации внимания и подсказок партнерам, ибо воз­растала опасность забросов мяча им за спину. И Вячеслав не подводил, со второго сезона в рядах торпе­довцев господствуя в штрафной площади, прекрасно читая маневры противника. У черно-белых, при счете 1:0 в свою пользу не рисковавших идти на обострение, провалы случались довольно редко. Пропущенные ими голы выглядели весомее для соперников, нежели забиваемые, допустим, Ринату Дасаеву в оголявшем тылы ненасытно атакующем «Спартаке». Пристальное внимание на тренировках уделялось единобор­ствам, перехвату мяча, отработке подкатов - все эти технические приемы в матчах выполнялись ко­мандой чисто. Недаром, в 1981 году ее наградили призом «Справедливой игры». 

  Пять сезонов из шести проведенных в «Торпедо» Чанов отбарабанил фактически без замен. Со вздохом облегчения сделался его дублером прежний основной голкипер клуба, уставший Анатолий За­рапин. И ни один из вратарей не одолел рубеж хотя бы в двести календарных встреч за всю историю ав­тозаводцев Москвы в футболе. А ведь у них в сем амплуа немало громких имен! Скорее всего, логи­ка борьбы обрекала тех гладиаторов расходовать себя интенсивнее, чем это происходило на тожде­ственной позиции в большинстве остальных команд с медальным прицелом.

Днепропетровск. Центральный защитник автозаводцев Сергей Пригода выбивает мяч из штрафной гостей 

  Накануне важных битв торпедовцы собирались в комнате Чанова - услышать его капитанское напутствие и призыв к отваге. Без привычного «часового у ворот» грозил сбоями отлаженный механизм обороны, хотя Пригоде, Пивцову, Круглову, Гостенину или Шавейко, в прошлом боксеру, с абсолютной самоотдачей воевавшему на всех участках футбольного «ринга», казалось, не занимать вы­учки. Подчас аудитория заворожено следила за курьерскими рейдами правого полузащитника Пет­ренко, способного отутюжить всю горизонталь, за сумасшедшими «колотухами» Николая Васильева, забившего пять мячей «Пахтакору» в ноябрьской Москве, за оригинальным дриблингом взрывного Валерия Петракова. И все же у «Торпедо» в фокус общего внимания в те годы чаще попадал голкипер - массивный, уверенный в движениях, подчеркнуто неторопливый. Контрастировала с поведением сослуживцев по вратарскому цеху его невозмутимость утеса: ни наскоки двухметрового киевлянина Бойко, ни сокрушительные штрафные другого динамовца из столицы Украи­ны Буряка, ни азартное на голевой дистанции «царапанье» их московского одноклубника Газ­заева не страшили его. Автор судьбоносного удара в финале Кубка Союза-81 Сергей Андреев изумленно воскликнул, - «Разве такие мячи берутся?!», после того, как Чанов ухитрился парировать выстрел этого нападающего армейцев Ростова низом в дальний угол метров с десяти на газоне, прихваченном ледяной коркой.  

  Себя в игре он вопреки даже элементарному здравому смыслу не щадил, выходя на арену с высо­кой температурой, в этом состоянии сумев отразить пенальти тбилисского форварда Челебадзе.

  Возможно, окончательным доводом для того, чтобы объявить Чанова лучшим в сезоне 1981 года футбольным вратарем СССР - лауреатом приза журнала «Огонек», стали два отбитых им за матч один­надцатиметровых на финише чемпионата. Подвиг был совершен в Минске, команда которого по большей ча­сти успешно противостояла торпедовцам: «стражник» оборвал полет мяча, оба раза посланного ему под правую руку Василевским и Пудышевым - во втором моменте, когда на табло светилось 1:1. Всего в официальных встречах на всесоюзном уровне он при пенальти, переставших быть для него лотереей, спасал ворота четырнадцать раз. Этот непревзойденный рекорд советского футбола выкован, благодаря выдающейся интуиции голкипе­ра, зачастую видевшего намерения бьющего, словно под рентгеном, и в первую очередь за счет системы действий, которую помог выработать составленный им конспект с характеристиками ключевых испол­нителей из команд-соперниц. Вячеслав пристально изучал игровую манеру каждого из них, что облегча­ло ему участь в быстро меняющихся эпизодах спортивных испытаний. 

Вячеслав Чанов прерывает атаку минского "Динамо"

   Разумеется, были у него свои «каины», огорчавшие голами более или менее регулярно. В автоза­водский период Чанова по пять мячей ему загрузили в чемпионате спартаковец Гаврилов и тбилисский динамовец Шенгелия, по четыре – минчанин Прокопенко, Тарханов из ЦСКА и Минаев из «Динамо» (Москва). Многие футболисты, выйдя на удобную позицию, тут же, не раздумывая, палили по рамке, и ее хранитель обычно успевал закрыть амбразуру, а Юрий Гаврилов, как нападающий, от­личался коварством – ждут сильного удара, но замысел искусно маскируется и мяч ужом проползает меж стоек. Шутили: всю свою добрую сотню голешников этот бомбардир забил элегантно «щечкой»… Надо сказать, при всей априорной интриге московских футбольных дерби, взаимоотношения игроков столичных команд в своем большинстве оставались вполне приятельскими, и после матчей они вместе отдыхали где-нибудь в Сандуновских банях. Тренер «Торпедо» полагал, что его парням в этой связи не хватает духа в поединках с «Динамо» или «Спартаком», против которых черно-белые выступали в то время действительно неудачно.

  Избегать доводилось не соратников по ремеслу, а лиц, сплетавших сети коррупции. Малейшего подозрения Иванова в контактах с нечистыми на руку дельцами хватило бы для того, чтобы поставить крест на скомпрометировавшем себя работнике клуба. О попытке подкупа то ли эмиссарами ере­ванского «Арарата», то ли гражданами из армянской диаспоры в интересах подпольного тотализатора, Вячеслав первым делом известил руководство. Пока на базе он готовился к игре, к нему домой, назвав­шись знакомыми, пришли несколько человек и тайком запрятали пачку денег под подушкой дивана. Ча­нов прямо на стадионе вернул банкноты по назначению, а в матче жутко опасался пропустить гол, вы­зывающий превратное толкование. К счастью, «Торпедо» тогда победило 2:0.

  Шанс войти в символические сборные, естественно, выше у тех, кто идет по списку триумфаторов крупных турниров. В этом смысле логично вручение приза «Огонька» голкиперу киевского «Динамо» Виктору Чанову в 1986-м, вместе с клубом покорившему вершину в чемпионате Союза и европейском Кубке Кубков. А его старший брат фигурировал в перечне 33-х лучших футболистов страны три года подряд вне зависимости от обозначенного критерия оценки. «Потолком» торпедовцев на том этапе, кро­ме пятого места в первенстве-81, был выход в финал Кубка СССР 1982-го - единственный в истории отечественного футбола, когда ворота конкурирующих команд защищали родные братья. 

Приз журнала "Огонек" в 1981-м 

   Впервые они встретились по разные стороны баррикады 23 июня 1979 года на поле «Торпедо» в рандеву москвичей и «Шахтера». Реакция внезапного отчуждения потрясла 19-летнего Виктора: руко­пожатие с ним перед игрой брат отверг, на приветствие ответил безразличным взглядом. В такой отре­шенности выражались настрой Вячеслава на борьбу, где право ошибки исключалось, его стремление не израсходовать и малую толику энергии, сберегаемой для выплеска в бою. Тем более, если предстоял кубковый экстремум на заполненных «Лужниках» - спортивном акрополе, над которым высился факел олимпийского огня, с миллионами телезрителей. Установку динамовцам Киева в этом споре Валерий Лобановский сформулировал просто – соперник средний, но их вратарь хорош, надо постараться его об­мануть. Благосклонности к  Вячеславу   Чанову  мэтр не питал, признавая того лишь как тружени­ка, однако ставил в образец «полеты» торпедовского кипера на предстартовой разминке. Голевой фее­рии в принципе не ожидалось: несколько стереотипная машина киевлян против упертых автозаводцев Москвы хронически давала холостой выхлоп нулевой ничьей. И на сей раз тяжелым, вязким был матч. Его скуку вдруг разбавил этюд Блохина, вместо вроде бы очевидного удара отпасовавшего вдоль ворот головой, и Балтачи, который опять же с верхнего яруса расстрелял цель в упор. Все так и завершилось минимальной победой «Динамо». А поскольку оно было действующим чемпионом страны, проигравший финалист Кубка Союза автоматом получил визу в турнир Кубка обладателей Кубков. 

Промах, запечатленный в кинематографе

  В биографии династии Чановых особое место принадлежит немецкой странице. Отец Виктор Гаврилович одно время играл в звании лейтенанта на первенстве вооруженных сил за команду части, расквартированной в Потсдаме, старший сын Вячеслав завершал футбольную одиссею на территории бывшей ГДР, где еще в 69-м ему была вручена «бронза» юношеского «Евро», а младший – Виктор, в еврокубке дебютировал матчем с «Айнтрахтом» из Франкфур­та-на-Майне. В 1988-м, как резервист национальной сборной, боровшейся в Западной Германии за титул чем­пиона Старого Света, Виктор Чанов удостоился серебряных медалей. Единственную свою встречу в ранге пер­вых сборных Вячеслав провел на плацдарме «бундесманншафт». И, наконец, в соперники «Торпедо» жребий назначил «Баварию» из Мюнхена, среди клубов ФРГ попадавшуюся нашим на официальных турнирах и в прежние, и в последующие годы, наиболее часто.

  В оправдание фиаско советских футбольных коллективов приводился аргумент – мол, ранней вес­ной и поздней осенью им не под силу хорошая игра, из-за расписания внутренних соревнований они либо не успевают к очередной стадии престижных международных Кубков набрать форму, либо уже полностью ее растрачивают. Зато в сентябре, считалось, наши команды имеют в функциональной готов­ности полное преимущество над западными соперниками, которые только-только стартовали в своих чемпионатах. Перспективы же автозаводцев при любом пасьянсе в данном случае вырисовывались мизерные. Что собой представляет «Бавария» и что на ее фоне «Торпедо»? Девяносто рублей и нуль? По крайней мере, так полагали многие.

  Магия имен в этом немецком «ордене» футбола заставляла иных противников заранее падать ниц. В составе, определенном на отчетный матч в «Лужниках» тренером мюнхенского клуба, венгром по происхождению Палом Чернаи, были трое вице-чемпионов недавнего мундиаля в Испании и еще победитель мирового первенства 1974 года – Хенесс. Ворота защищал Жан-Мари Пфафф, голкипер сборной Бельгии, незадолго до старта нового европейского сезона перешедший в «Баварию» из своего родного «Беверена». Не забыть его роскошный бросок на барселонском «Ноу Камп» в открывшей чем­пионат мира-82 игре с Аргентиной, когда Марадона и другие виртуозы уже в дебютные мгновения это­го форума закрутили карусель ажурных комбинаций. Какой мяч потащил в правом углу от Рамона Диа­са на 5-й минуте, вытянувшись струной! Дрогни тогда вратарь, и его команда, в основном умеющая контратаковать, потеряла бы всякую надежду на приемлемый результат. А так, она не только лишила аргентинцев блицкрига, но и смогла их одолеть.

  Тревога за «Торпедо» в канун его раундов с «Баварией» усугублялась невнятностью показателей клуба, в интервале месяца предшествующего началу охоты за еврокубками разгромленного «Араратом» и «Зенитом», пропустившего от них по четыре мяча. Команда опять шла на превышение лимита ничьих, в отличие от предыдущего сезона не получив серьезного усиления кадрами. Но авторитет соперника в Кубке Кубков для нее выдался не деморализующим, а, наоборот, мобилизующим фактором, что вообще было свойственно советским футболистам, игравшим старательнее и надежнее в той степени, в какой обязывал класс неприятеля. «Мы горели желанием доказать свою способность биться с «Баварией» на равных», - вспоминает Александр Полукаров, который в той московской встрече действовал как левый хавбек. И скоро в ней прояснилось – немцы не столь уж грозны.

"Торпедо" и "Бавария" выходят на матч Кубка Кубков

   Тогда, 15 сентября 1982-го, над покрытым густой росой полем «Лужников» струилась дымка, и беговой овал вокруг него блестел зеркалом от накрапывавшего дождя. При такой погоде тренеры особо напоминают о необходимости караулить моменты, чтобы добить скользкий мяч. Впрочем, реагируя на хлесткий и сложный удар Васильева, Пфафф заведомо был вынужден отразить его так, что у Петракова, вбежавшего в штрафную площадь, создалась идеальная возможность гола. Торпедовский форвард ею воспользовался, в касание пробив точно в угол. Хронометр отсчитывал 39-ю минуту матча. Голкипер мюнхенцев, чья светлокудрая шевелюра то и дело мелькала на экране, выхватываемая телекамерой в слепящих лучах стадионного прожектора, когда Пфаффу возвращали ушедший за пределы поля мяч, ранее несколько раз спасал положение, а вот Чанов практически не вступал в игру. Однажды защитник Хорсманн запулил издали и снаряд спикировал в перекладину. Наблюдались энергичные, однако не очень согласованные попытки «Баварии» найти в чужих владениях верную тропу, гаснувшие в силках плотной и грамотной обороны. Бомбардир «бундестим» с титулом лучшего футболиста Европы - Румменигге, взятый под персональную опеку Пивцовым, не демонстрировал ничего выдающегося. На половине «Торпедо» сразу двое-трое «накрывали» владевших мячом гостей. Профи в ярко-красных майках с логотипом спонсора – транспортной фирмы Iveco, систематически натыкались на могучие подкаты. Партия все же смотрелась вполне корректно, что подчеркивалось характером единоборств между диспетчерами – Суслопаровым и Брайтнером, которые помогали друг другу подняться после столкновений, обмениваясь дружескими похлопываниями.

   Выпускник харьковского спортинтерната, перешедший в «Торпедо» из львовских «Карпат» Юрий Суслопаров был стержнем в середине поля у черно-белых. С длинными жилистыми ногами, при своей вышине он мог ловко сложиться, наклонив корпус почти до земли, и в такой позе неотвратимо за­гнать упругий шар в лузу. Если у Жупикова мяч нет-нет да проскакивал между ног, то «Суслик» был из тех, о кого больно ударяться не только в буквальном смысле. Рано схвативший удачу, призываемый под знамена сборных, он вел себя вызывающе, вероятно, раздражаясь от «чугунного» торпедовского футбо­ла. У Бескова в «Спартаке» Суслопарову игралось куда комфортнее, но его время по большому счету тогда уже ушло.

  Исход московского матча автозаводцев и «Баварии» во многом предопределился разницей в клас­се плеймейкеров команд. Тем более, у Суслопарова не задался сезон: в чемпионате СССР забил всего трижды. И в этой встрече, оценивая его акции, немецкий комментатор недвусмысленно произно­сил, - «Schlecht». В середине второго тайма, выходя из обороны, он потерял мяч. Последовал молние­носный выпад, завершенный Паулем Брайтнером. На первенстве мира 1974 года у себя дома в ФРГ полузащитник, с легкой руки современного российского журналиста прозванный за свою львиную копну волос - «Бонифаций» - по имени персонажа мультфильма, заставил капитулировать чи­лийскую и югославскую крепости, разрядив катапульту из-за штрафной площади. А тут до ворот Ча­нова оставалось всего ничего. В ближнюю «девятку» мяч летел, наверное, со скоростью двести кило­метров в час. Описанные в романе «Вратарь республики» чувство страшной, убийственной пустоты перед паль­цами бросившегося на удар голкипера и рев трибун, подобный землетрясению – апофеоз гола. Сам Брайтнер при этом выказал радости не больше, чем рабочий, смастеривший деталь.   

  Мяч был пропущен из центральной зоны, что для «Торпедо» считалось скандалом. Хотя итоговый счет 1:1 не слишком разочаровал обе стороны. К ответной поездке москвичи готовились в приподнятом настроении. Но тут случился казус: при отлете в аэропорту Шереметьево пропала часть багажа с трени­ровочной формой и бутсами. Видимо, поклажу по ошибке направили в другой самолет. Вся экипировка была от фирмы Adidas, поступавшая автозаводцам, благодаря покровительству министра внешней тор­говли СССР Патоличева, их болельщика. Связанную с ней историю рассказывают как анекдот. Нападаю­щий Редкоус в гостинице смотрел телевизор, обнажив ступни, окрасившиеся от ношения адидасовских тапочек, и командный хохмач Соловьев, проходя мимо, бросил ему, - «Закрой окно, а то ноги посинели на сквозняке!», между тем, стояла испепеляющая жара. По прибытии в Мюнхен админи­страторы клуба срочно закупили недостающие комплекты формы в обычных магазинах. Благо, валюта у них имелась. Помогли и работники «Баварии», на время тренировок предоставившие снаряжение. 

  Знаменитый «Олимпиаштадион», которому неповторимый вид придавали гигантские висячие перекрытия, место проведения финала мирового чемпионата-74, на матче с «Торпедо» был заполнен меньше, чем на треть. Но аура сооружения определенным образом воздействовала даже на опытных ви­зитеров – особенно тех, кто впервые ступал по его футбольному полю. Чанов признавался: такое же чувство он испытывал, например, в Киеве как вратарь «Шахтера» - преследовал соблазн покинуть игру под предлогом травмы из опасения, что «нашвыряют». И в Мюнхене поначалу присутствовала боязнь «запустить» легкий мяч. А вскоре поединок настолько увлек, что звездный статус немцев для нашего голкипера и его партнеров отошел на дальний план, - «Легенд футбола мы воспринимали уже как со­перников, кому можно успешно сопротивляться и на их стадионе». 

  Инициативой, естественно, владела «Бавария», заставившая Чанова продемонстрировать два-три головокружительных броска. Уверенные в победе хозяева снисходительно хлопали по плечу вратаря «Торпедо», ликвидировавшего опасные ситуации. Не забывая контратаковать, гости в первом тайме чуть было не открыли счет со «стандарта» - мяч прошелестел вдоль «ленточки» ворот сквозь массовку. Постепенно с баварцев сошел лоск фаворитов. Да, они могли с бешеной скоростью пройти середину поля, остро исполняли навесы, прострелы. Да, несладко приходилось при их штрафных ударах. Ока­жись в тот вечер вместо автозаводцев другая московская команда – допустим, изящный «Спартак», почти всегда неудачно выступавший в ФРГ, все, возможно, завершилось бы разгромом. Но у «Торпедо» подбор футболистов и организация игры были сродни немецким. Тактическая дисциплина, бесстрашие фактурных защитников в борьбе за верховые мячи, сковали германскую машину. У «Баварии» проявля­лась нервозность, выразившаяся в ударе локтем, который ее капитан Румменигге нанес в солнечное сплетение капитану торпедовцев Пригоде, когда тот повис на его шее и плечах, пытаясь задержать. При этой обоюдной грубости ирландский рефери Карпентер выдал «горчичник» одному Пригоде, корчивше­муся на газоне.

  За восемь минут до конца встречи едва не родилась сенсация. После того как Дреммлер вблизи штрафной площади неловко коснулся мяча, протаранивший редут Суслопаров возник с глазу на глаз с Пфаффом, и, не рискнув его обводить, пробил в дальний угол. Полагая, что мяч закатывается в сетку, Румменигге и Хенесс в отчаянии рухнули на колени, а Валентин Иванов в элегантном кожаном плаще вскочил с тренерской скамейки. Но на табло остались гореть нули. Сие означало: в следующий круг за счет гола в Москве выходит «Бавария».

Юрий Суслопаров атакует ворота сборной ГДР

   Этот эпизод запечатлелся в художественном фильме режиссера Владимира Бортко «Блондинка за углом». По сюжету киноленты, собравшиеся в подсобке сотрудники продуктового магазина, обсуждая закончившийся футбольный телерепортаж, не обращают внимания на покупателя, который ворвался в служебное помещение с возгласом, - «Скажите, лук будут давать?!». Расплакавшись от обиды за команду, героиня в исполнении Татьяны Догилевой, как только Суслопаров на экране ударил «в молоко», выключила телевизор и, сорвав с пальца проспоренный перстень, швырнула его со словами, - «Я бриллиантовое кольцо не пожалею, лишь бы наши буржуев наказали!». Далее из ее уст прозвучал вопрос, который, наверное, пребудет вечным у болельщиков футбола на постсоветском пространстве, - «Не понимаю, почему наши проигрывают?! Все же условия им создают, целый год тренируются!». 

  Горечь формального поражения Чанову скрасил приз, врученный как лучшему игроку матча — хрустальное ведро от какого-то спонсора. А путь «Баварии» прервался на ста­дии четвертьфинала, где ее поверг ставший тогда лауреатом Кубка Кубков шотландский «Абердин». 

   Изменчивый лик вратаря

  В список делегатов сборной, отъезжающей на чемпионат мира в Испанию, братьев Чановых включили, когда оставались считанные дни до начала этого турнира. Вызов Вячеславу, едва он возвратился домой, отыграв матч в гостях с краснодарской «Кубанью», принес телефонный звонок, разбудивший среди ночи. Утром его ждали на базе в Новогорске. Потом прошла заключительная перед отлетом на мировой форум репетиция в «Лужниках», где старший Чанов, проведя тайм за команду СССР-2, уступил место в воротах брату Виктору. На Пиренеи он отправился как третий голкипер с номинальным 22-м номером на свитере.

10 июня 1982 года. Перед дальней дорогой

   В то время совсем молодой Виктор Чанов уже был вне конкуренции на посту вратаря киевского «Динамо». Считается, что дорогу к футбольным вершинам ему освободил уход из донецкого клуба Вячеслава, которого все видели в «Шахтере» естественным преемником Юрия Дегтярева. Вряд ли, находясь на периферии запасным опытного «первого номера», Виктор очутился бы в поле зрения Лобановского и затем в национальной (хотя, в отношении главной советской команды этот термин звучит условно) сборной. Но не отнять того, что и на тренировках и сверхурочно он «пахал» просто по сумасшедшему. Подвижному как ртуть, импульсивному стражу ворот, столь непохожему по складу характера и манере игры на своего старшего брата, девяноста минут матча, наверное, было мало, чтобы выразить себя. Доказывать свою неординарность поначалу приходилось в альянсе с теми, на кого ему нельзя было по праву голкипера, как следует, прикрикнуть: «шахтерские» старожилы Звягинцев, Пьяных или Рудаков моментально поставили бы «салагу» на место. И он мог, не перекладывая ответственность на чужие плечи, прямо из ничего сотворить в воротах такую «конфетку», что зрители обмирали от восторга. У стремления сыграть эффектно, однако, есть обратная сторона, как у медали. Насколько неколебимо Виктор Чанов провел в марте 1982-го первую четвертьфинальную встречу Кубка чемпионов против «Астон Виллы» в Симферополе, настолько же разочаровал в ответной - в Бирмингеме, где уже на 5-й минуте пропустил между ног несильный удар англичанина Шоу. Быстро чередовавшиеся его успехи и провалы объяснялись недостаточной обстрелянностью, но с годами он продолжал грешить внезапными срывами. Впечатление об игроке складывается из его участия в самых ответственных раундах. Для младшего брата Чанова их итог неоднозначен - пожалуй, за явным исключением блистательной концовки в финале Кубка Кубков на лионском «Жерлане». Да и завершил гастроли на высоком уровне он как-то невнятно, уехав на заработки в не совсем футбольный Израиль в лучшем для голкипера возрасте - чуть за тридцать. Ринат Дасаев тоже преждевременно вышел из ареала всеобщего внимания, смазав финиш своей международной карьеры голом от румынского форварда Лэкэтуша в ближний угол на катастрофическом и последнем для сборной СССР первенстве мира-1990. Хотя ему по большому счету матчи такого ранга удавались, способствуя укреплению его репутации как одного из сильнейших вратарей на планете. Гегемония Дасаева как голкипера главной команды страны тянулась все восьмидесятые годы, пусть и во внутреннем чемпионате, и в еврокубках с неким постоянством его переклинивало: терял позицию, рискованными выходами из ворот заставлял тренеров хвататься за сердце, целыми пачками «глотая» абсурдные голы. Но за него была конъюнктура, говорившая о нежелании штаба сборной менять в данном амплуа фигурантов, а еще, вне всяких сомнений, играла роль внешность Рината, идеально подходившая к глянцу модных западных журналов. Стройный как тополь, гибкий и узкобедрый, в рамке – само воплощение грации, он запомнился не только высшим пилотажем в плоскости ворот, а и тем, что первым из отечественных голкиперов начал бросаться ногами вперед на атакующего соперника. Этот внешне разумный прием самообороны стал выглядеть грубым и грязным после того, как его жертвой пал форвард минского «Динамо» Анатолий Байдачный, сломав которого, Дасаев нажил множество врагов, произносивших его обычное прозвище – «Татарин», с нарицательной интонацией. Но в ключевой битве за выход в следующий этап испанского чемпионата мира из шестой группы, где нашим требовалось проскочить между Сциллой Бразилии и Харибдой Шотландии, Ринат не решился на контакт с нападающим британцев Джорданом, который, подхватив мяч, нелепым образом потерянный Чивадзе, вырвался на оперативный простор. Советский вратарь притормозил во встречном движении, нервно затоптался и получил гол. Эта результативная помарка, впрочем, была единственной на том турнире у Дасаева, чья фамилия присутствовала фактически во всех вариантах символических сборных. Его и объявили лучшим кипером Союза по итогам 1982 года, хотя сезон в «Спартаке» ему заметно не удался. Не будет преувеличением сказать, что великолепная игра Рината Дасаева на мундиале в Испании в немалой степени заслуга Вячеслава Чанова . В автобиографической книге «Команда начинается с вратаря» он благодарит последнего за моральную поддержку и советы. Помощь со стороны торпедовца ими не ограничилась. Накопивший в виде конспектов солидный багаж теории, взявший на себя функцию тренера вратарей сборной, тот предложил ряд новых упражнений. Во время первенства мира Дасаев и старший Чанов проживали в одном номере и отдельно готовились к матчам. Собственно, конкретный представитель клуба-середняка был подключен в компанию к голкиперам из ведущих команд именно в качестве их старшего товарища и наставника на крупнейшем турнире. За кандидатуру Вячеслава тогда высказался Лев Яшин.

  Мундиаль-82 стал бенефисом вратарской гильдии. Ярко проявили себя итальянец Дзофф, поляк Млынарчик, упоминавшийся бельгиец Пфафф, австриец Консилиа, Дженнингс из Северной Ирландии, пружинными сэйвами потрясал воображение камерунец Томас Н`Коно по прозвищу «Черный ягуар», чья не потерпевшая поражения сборная лишь по разнице мячей выпала за борт второй фазы чемпионата. И, в общем-то, всего один актер названного амплуа покинул этот спектакль не просто с подмоченной репутацией, а с пожизненным клеймом «франгейро», по-русски – «пеночника».

"Франгейро" Валдир Перес

   Над бывшим киевским динамовцем Андреем Балем в дружеском кругу подтрунивали за «гол перцу». Наводнившая арену «Рамон Санчес Писхуан» в Севилье бразильская торсида оцепенела, наблюдая, как привратник их непобедимой команды Валдир Перес не сумел парировать мяч, летевший ему под ноги с дистанции, откуда задрапированная сетью мишень видна лишь в бинокль. Похожим образом чудил в 1970-м другой голкипер «селесао» Феликс. Но его афронты не возымели последствий, растворившись в чемпионской эйфории сборной Бразилии, а Валдир Перес, кстати, очень похожий внешне на товарища по неблагодарной вратарской работе лысоватого минчанина Юрия Курбыко, был назван единственным слабым звеном команды кудесников мяча и главным виновным ее невыхода даже в полуфинал мундиаля. Хотя ни в одной из пропущенных им остальных «банок» на том первенстве, включая хет-трик итальянца Росси в поединке, вошедшем в историю как «Трагедия на «Саррии», его не обвинить. Правда, если и отражал он тогда удары, то лишь направляемые в него, и непослушный мяч отскакивал от этого голкипера, словно от кирпичной кладки. Нервы! А ведь он, по идее, совсем неплохой вратарь, слывший специалистом по пенальти, в чем довелось убедиться во время европейского турне бразильцев за год до мирового чемпионата. Гости из Южной Америки вели 2:1 на игре в Штутгарте со сборной ФРГ, когда был назначен одиннадцатиметровый в пользу немцев. К отметке в центре штрафной вышел «казнить» не кто-нибудь, а Брайтнер собственной персоной. Такие удары для него – плевое дело. На сей же раз «Бонифаций» небрежно исполнил номер, «перчаточник» накрыл мяч. Посчитав, что «приговоренный к расстрелу» сдвинулся раньше положенного момента, судья распорядился перебить – мгновение, и Валдир Перес де Арруда летит в другой угол, снова отводя кару Пауля Брайтнера. Шутка ли?! Увы, доля хранителя ворот тем и опасна, что запоминаются в первую очередь не его подвиги, а ляпы, особенно - канонические, наподобие того, что совершил московский спартаковец Александр Филимонов, забросивший к себе в сетку мяч, кручено поданный с края Андреем Шевченко во встрече Россия - Украина. Этот гол аукнулся Филимонову в ситуации, не имевшей отношения к футболу: стоило ему появиться свадебным генералом на презентации какого-то магазина, как в него из толпы швырнули бутылку. А какие душевные муки испытывал вратарь «бундестим» Шумахер, нерасчетливо выскочивший на перехват фланговой подачи в финале мексиканского чемпионата мира 1986 года, что обернулось первым в игре голом аргентинцев! О страданиях в связи с тем «козлиным прыжком в пустоту», приводивших к мысли о самоубийстве, он рассказал в книге «Свисток». Безусловно, даже футболист привыкший взвешивать на поле каждое свое действие, не гарантирован от жестоких ошибок, при которых главное – не подавать виду. У  Вячеслава   Чанова  и в этом случае сохранялась на лице непроницаемая маска: «Партнеры оборачиваются, а у тебя морда «керзовая», и те успокаиваются». Теперь, наставляя учеников, он всегда напоминает: класс голкипера, прежде всего, определен его внутренним состоянием. На тренировках иные из вратарей творят чудеса, а в матче внезапно расклеиваются – важный штрих к той иллюстрации, что в обычной жизни и на спортивном ристалище они могут проявлять себя совершенно по-разному. «Переступив черту футбольного поля, превратившись в робота, я был готов убить, хотя в повседневности мухи не обижу, - выдал откровение Чанов, - Когда я выступал за немецкий клуб, шаг за шагом поднимавшийся над планкой любительства, соперники взялись охотиться за мной. Поймать или отбить мяч в броске, тут же приняв на корпус и уложив сразу двоих конкурентов, стало моей нормой. Но однажды, подкараулив, подсекли, да так, что я плюхнулся спиной на газон со всего маха, и наш тренер подумал – с этим русским кончено. Встаю – больно. Взглянув в упор, говорю, - «Ист тот!» - «Ты – мертвый!». Обидчик испугался и попросил замену».

Ступор «красной машины»

  Матч же с бразильцами в Севилье оказался многоактной драмой. Во втором тайме, когда советская сборная, изнуренная сорокоградусным зноем и все усиливавшимся натиском противника, съежилась на своей половине, вместо Гаврилова, который один раз издевательски прокатил мяч между ногами «доктора Сократеса», выпустили Суслопарова укрепить полузащиту. Однако «Суслик» добавил очередную фальшивую ноту в прозвучавший для него сплошным диссонансом сезон. Более неудачной попытки войти в борьбу не придумать: и сам не вынес мяч ударом в зенит по-торпедовски, и партнеру помешал, первым касанием отпасовав Сократесу. Стремясь спасти  положение, виновник в отчаянном подкате рванулся на бразильского капитана. Но последний легко ушел от стыка и неотразимо засадил метров с двадцати под перекрестье штанг. Еще через двенадцать минут не менее эффектный гол, ставший победным, забил их крайний форвард Эдер, а Суслопарова не подпускали больше к матчам сборной. Этот ли эпизод незаживающей раной врезался в его душу или по другой причине, но жизнь футболиста, в конце концов, обернулась цепью сплошных мучений. Разведясь с женой, он обитал в однокомнатной квартире в Чертаново, работал охранником в алкогольном супермаркете «Ароматный мир» и пристрастился к выпивке, частенько просиживая за стаканом в кафе у Павелецкого вокзала, откуда его привозили домой в бесчувственном виде. Не всегда в состоянии оплатить порцию спиртного, бывший игрок «Торпедо» и сборной, кумир болельщиков и любимец женщин прилюдно ползал на коленях, умоляя поднести ему водки. Юрий Суслопаров нашел гибель в пятьдесят три года. Его обнаружили бездыханным в сарае подмосковного села, с покрытыми сажей пятками на матрасе, тлевшем от оброненного окурка. Экспертиза показала, что умер он не от угара, а захлебнувшись слюной во сне пьяным. 

Матч СССР - Бразилия на чемпионате мира-1982. Сократес и Юрий Гаврилов

   Публичная критика по случаю того поражения советской команды, тем не менее, сосредоточилась не на просчетах игроков и тренеров, а на судившем матч испанском рефери Ламо Кастильо, которого во всех ведущих газетах Европы костерили, называя «Позором нации». По правде сказать, в его решениях не было беспредела, сопровождавшего встречи сборной СССР на чемпионатах мира в 1986-м и 1990-м. Ему точно далеко, например, до арбитра из Швеции Фредрикссона, не заметившего как Марадона своей «божьей рукой» выбил мяч, летевший в сетку аргентинских ворот после удара нашего нападающего. Да, Ламо Кастильо не назначил на первый взгляд очевидный пенальти за снос Шенгелия, выбегавшего один на один с вратарем бразильцев, отменил гол этого же форварда якобы из-за офсайда, который подтвердить или опровергнуть в силу скоротечности момента достаточно сложно. И проигнорировал то, как Луизиньо баскетбольным приемом опять же в штрафной площади отбросил мяч от Блохина. Хотя и Бразилию в том противостоянии судья лишил законного одиннадцатиметрового, ограничившись распоряжением о свободном ударе незадолго до перерыва. В отчетах прессы сделан акцент на равном характере дуэли, по крайней мере – в ее первой половине, однако расклад технико-тактических действий свидетельствует о безоговорочном перевесе латиноамериканцев. Они заставили Дасаева трудиться в поте лица, тогда как появления Валдира Переса в центре событий можно перечесть на пальцах одной руки. В отличие от итальянцев, наша сборная, не раскусившая относительной слабости бразильской обороны, толком подобрать к ней ключи не смогла. Либо не рискнула это сделать. С другой стороны мощь команды Сократеса, Фалькао, Жуниора, Зико, воспринималась как индульгенция проигравшим. Сборную Советского Союза по возвращении в отель, расселенные там же болельщики, прибывшие на океанском лайнере, выстроившись живым коридором, приветствовали аплодисментами. Журналист Теймураз Мамаладзе в заметках «Танго Испания» писал: «Сила бразильцев такова, что не унижает соперника, а возвышает его».

  Либерализация общества в СССР тогда еще не наступила, а веяние этих грядущих перемен известные спортсмены страны уже вовсю ощущали. В кои-то веки советским футболистам разрешалось приехать на ответственные соревнования за рубежом вместе с женами, как это случилось в Испании-82? Более того, на первых порах делегацию разместили в курортном отеле, где плескались в бассейне у всех на глазах обнаженные немецкие туристки. Игроков никто не подавлял идеологически, требуя побед любой ценой. Но даже в матче с любителями из Новой Зеландии «красная машина», с легкостью громившая валлийцев, чехов и турок предыдущей осенью в отборочном цикле, была закрепощенной и несогласованной, вымучивая успех со счетом 3:0. От шотландцев еле-еле «отскочили», вытянув ничью, которая выводила в следующую стадию турнира. Дальше команда закономерно уперлась лбом в стену, подвергнувшись остракизму прессы за осторожный и бесцветный футбол.  

  Аморфность многое обещавшей советской сборной, после 12-летней паузы вернувшейся в число участников финального этапа мундиаля, объясняют произошедшим ее разделением на группировки – московскую, киевскую и закавказскую. Чанов отрицает этот вывод, утверждая, что разлада между футболистами по национальному и клубному признакам не существовало. Вот реальное единоначалие отсутствовало. Если старший тренер планировал замену игрока, то полководец тбилисского «Динамо» Нодар Ахалкаци, введенный в триумвират вождей команды, заявлял, - «Моих не трогать!». Главой этой руководящей троицы по приезде на Пиренеи был Константин Бесков, но раздосадованные концовкой матча с Бразилией кураторы из Госкомспорта (в частности, небезызвестный Валентин Сыч) передали бразды правления Лобановскому, изменившему систему подготовки. В кулуарах говорили о том, что продолжи сборная тренироваться в спартаковском ключе – «дамским ходом», возможно, ее игра не оказалась бы столь удручающей, как при означенной попытке аврального ремонта. Вдобавок, золотая середина в результатах киевского мэтра при всем его рационализме отсутствовала – команды получались у него или термоядерные, или вообще никакие. Сам он свято верил в собственную непогрешимость, ставя критиков в угол фразой, - «Судить об этом может лишь профессионал, а не дилетант».

Гениальный "Дато"

   Лобановский не поддержал идею взять в Испанию Давида Кипиани, который олицетворял собой «Динамо» (Тбилиси), озарившее футбольный небосклон на старте 80-х, подобно мимолетной комете. Бытует мнение: этот блестящий организатор игры, диспетчер с феноменальным дальним пасом, на то время не уступал в классе французу Платини и превосходил Сократеса. По итогам международного опроса ему досталось место в мировой пятерке наиболее ярких футболистов 1981 года. В грузинской столице публика любовно звала его - Дато, а в клубе и сборной авторитет Кипиани подтверждался прозвищем «Сталин». Травма на турнире в Мадриде, где тбилиссцы участвовали как новые обладатели Кубка Кубков, никоим образом не исключала его из круга кандидатов главной футбольной ассамблеи четырехлетия, которая для целых плеяд мастеров, словно подарок судьбы и уникальный шанс. За два месяца до открытия первенства мира он вновь порадовал вдохновенной игрой, забив два гола минским одноклубникам, дав окрепнуть надежде на его скорое возвращение в сборную. Но не случилось, и Кипиани распрощался с футболом. Это далеко не единственная потеря, будто по воле рока настигшая команду СССР накануне мундиаля, где при других обстоятельствах наш экипаж был обязан разбить доставшуюся во второй фазе чемпионата в оппоненты сборную Польши. Правда, матч с поляками имел подоплеку далекую от спорта: экспансия их национального движения «Солидарность», требовавшего возвращения страны в западную цивилизацию, отзывалась призраком двадцатого года и дежавю сражения под Варшавой, наступать на которую вновь готовились советские войска. Пакт о ненападении на футбольном поле (встреча СССР – Польша на «Ноу Камп», напомним, завершилась выгодной для соперника нулевой ничьей при пассивности обеих сторон), наверное, в этой обстановке выглядел обоснованным. Тем больнее было видеть крушение потенциально сильнейшей сборной Союза по футболу в ее истории и тем нелепее звучали доводы вице-президента ФИФА Вячеслава Колоскова о нехватке опыта как первопричине ступора «красной машины».

Невыход на олимп

  Какой бы горькой не казалась утрата призовой перспективы на чемпионате мира, у ведущих наших футболистов того поколения, не задействованных в Испании, оставался медальный ориентир Олимпиады в Лос-Анджелесе через два года. Из воспитанников донецкого «Шахтера» таковым соискателем, кроме  Вячеслава   Чанова , был Виктор Грачев – форвард с отменной скоростью и обводкой, идеально смотревшейся на ковре манежей Москвы и Ленинграда, где в ненастье весны и осени проводились игры. За полгода до вышеописанных событий, за чашкой кофе в кисловодском санатории тренер Бесков сделал Грачеву предложение, от которого может закружиться голова, - «Если перейдешь в «Спартак», то поедешь на мировое первенство». И этот стилистически самый нетипичный для «Шахтера» футболист начала 80-х, понятно, устремился под красно-белый стяг, хотя в Донецке ему обещали златые горы. Привыкший к самоотдаче даже и без общекомандной мотивации, он погрузился в истинно родную стихию филигранной работы с мячом, тактической интеллектуальности. Во время этой стажировки Виктор жил у Дасаева в Сокольниках, вечерами они занимались в соседнем дворце спорта. Его наигрывали в паре с будущим спартаковским асом нападения Сергеем Родионовым. В столичном клубе Грачеву на долю выпали всего пять официальных поединков и один гол – торпедовцам под сводом «Олимпийского», забитый Чанову с близкого расстояния в скоротечной атаке. Любопытно, что в следующем сезоне вратарь взял реванш у форварда, вернувшегося в «Шахтер», отразив его удар с пенальти. Грачев покинул Москву из-за болей в спине и надорванной четырехглавой мышцы бедра. Проблемы со здоровьем вследствие резкой смены климата ранее не позволили ему закрепиться в «Торпедо», куда Виктора пригласили из «Колхозчи» (Ашхабад), служившего местом альтернативного несения армейской повинности для игроков, приписанных к пограничным войскам. «Москва - не мой город», - сожалел он. Котировался же этот нападающий не только у Бескова, но и в глазах специалистов с другими концепциями футбола – Лобановского, который звал его в Киев, и Эдуарда Малофеева, возглавившего олимпийскую сборную. С ней связывались чаяния болельщиков страны после того, как национальная команда неожиданно безвольно уступила в Лиссабоне хозяевам путевку на чемпионат Европы. 

Сергей Морозов и Виктор Грачев с Кубком Советского Союза в сезоне 1983 года

     Рота советских футбольных олимпийцев была по коленкору однороднее первой сборной с рекрутами, имевшими пробелы в знании русского языка – Оганесяном и Сулаквелидзе. Она - прообраз отряда, который сложился в отборочном цикле мундиаля-86, в марте 1984-го пройдя боевое крещение товарищеской встречей в Ганновере с обновленной «бундестим». В ней участвовали как ветераны, увенчанные лаврами, так и разгоравшиеся «звезды», наподобие Руди Феллера и Геннадия Литовченко, тогда забивших по голу. Быстро открыв счет, наши столь же стремительно пропустили ответный укол. На игру выйдя капитаном,  Вячеслав   Чанов  в этом эпизоде тщетно пытался помешать девяностокилограммовому великану Бригелю. Фотообъектив зафиксировал композицию: оттесняя вратаря, немецкий футболист крупной головой с ниспадающим мыском вьющихся волос нависает над целью, словно штурмовик «Юнкерс». Спартаковец Поздняков встал на пути мяча, но расторопный Феллер повторным ударом вогнал его в «девятку». Угловой, как в том фрагменте, и другие «стандарты» соперники выполняли, навешивая мяч в заученные точки: Феллер уводил центрального защитника Жупикова и в открывшееся пространство влетал Бригель, с кем очень сложно было бороться. Гости также старались атаковать, используя любую возможность. Необычно большая для неофициального матча аудитория зрителей отнюдь не скучала.                                                           

  «Распечатанный» при первом выпаде немцев, голкипер сборной СССР не выбился из колеи, твердо руководя обороной, отдавая категоричные распоряжения. Прежде чем ввести мяч в поле, Чанов неспешно, как во внутреннем чемпионате, сутулясь, катал его по штрафной, затем, взяв мяч и распрямившись, с ноги «отмахивал» далеко на противоположную часть газона. А раж хозяев ни на миг не ослабевал. В перекладину врубил Феллер. Из пустых ворот вынес мяч наш защитник. В верхнем углу Вячеслав парировал удар Карла-Хайнца Ферстера, броском остановил прорыв Маттеуса. Результат на табло не менялся. По мере приближения финального свистка тренер «бундесманншафт» Юпп Дерваль, сверкавший золоченой оправой очков, и его помощник нервнее смотрели на циферблаты своих наручных часов. В один из моментов, рванувшись по флангу, Аллофс столкнулся с Жупиковым и упал почти без памяти - на его майке расплылось в области живота кровавое пятно. Потребовались носилки. Судья-турок воспринял эксцесс еще достаточно лояльно, вынеся предупреждение Василию. Абрис ничьи стал отчетливым, но западные немцы, эти несгибаемые воины, опять выказали неудобство для наших футбольных команд. Пробежав по краю в завершающие секунды встречи, Феллер подал в центр. «Витя, игрок сзади!», - крикнул Чанов защитнику из минского «Динамо» Шишкину, изготовившемуся прервать этот пас у отметки пенальти. Дальнейшее походило на кошмарный сон: минчанин, потеряв ориентацию, в прыжке не достал до мяча, а заменивший Аллофса Бреме образцово использовал промах, расстреляв ворота с нескольких метров. Перехлест эмоций в поединке все же не помешал голкиперам по-джентльменски обменяться амуницией: Шумахер вручил красиво упакованные вратарские перчатки фирмы Reusch, которую рекламировал, его коллега отдал свои – ценой в девять рублей. Эта импортная экипировка Вячеславом толковалась как памятный сувенир. Чувствуя себя удобно в перчатках советского производства - невентилируемых, с полосками пупырчатой резины, зарубежные изделия такого фасона, коих у него набралась целая коллекция, он мог надеть лишь на тренировку.                                                                                              

   Матч в Ганновере рассматривался штабом футбольных олимпийцев Союза как оселок визита их главных противников по отборочной группе – венгров. Дабы остаться в таблице первыми, достаточно было не проиграть этому сопернику больше одного мяча, что и выполнили, де-юре получив билет в Лос-Анджелес. Единственный гол тогда зачелся в минус вратарю ЦСКА Валерию Новикову.  Чанов  не вступил в игру, неделей раньше повредив руку во встрече с олимпийской сборной Чехословакии на «Торпедо», завершившейся теми же неприятными 0:1, но полностью вынес ношу предыдущих схваток за право поездки в Соединенные Штаты, о чем следует рассказать отдельно.  

    От матчевых установок Эдуарда Малофеева, как свидетельствуют очевидцы, бежали мурашки по коже. Незаурядный психолог, умеющий сплотить и настроить на борьбу команду, и по нраву демократ, Васильич жонглировал перед ней литературными образами. Объявив на игру состав, тут же для всеобщего расположения духа брался декламировать вдохновенные вирши, не опасаясь показаться чудаком. Автор термина «искренний футбол», наивно звучавшего, но воспринятого многими как знак долгожданных перемен, Малофеев на контрасте с чопорным Лобановским ощущался, словно дуновение свежего бриза в ветрила сборной, погрязшей в боязливом оборончестве на чужих полях, проявившемся даже в квалификационном матче в Финляндии. Динамовцы Минска, под его руководством - союзные  премьеры  в 1982-м, напористостью и темпом произвели некую революцию настроений. Раздавались призывы - в сборную привлекать больше минчан, а не одного защитника Сергея Боровского. Не удивительно, что команда из столицы Белоруссии превратилась в базовую для олимпийской дружины. Но не так много времени потребовалось, чтобы убедиться: исполнители минского «Динамо» за некоторыми исключениями хороши лишь во внутренних турнирах, а самому Малофееву, возглавлявшему два года национальную команду, кроме «второстепенного» футбола на Олимпиаде, по плечу скорее клубная работа вне международных амбиций. Говорят, его не жаловал генералитет федерации и Госкомспорта - как, впрочем, и Лобановского - хотя с киевлянином считались в большей степени. Живущий эмоциями, Малофеев заметно недотягивал до планки, поднятой на приличную высоту его украинским недругом, кого всегда вынужденно возвращали к правлению сборной, пусть ранее от этого публично зарекались. Мысль – дискуссионная: во всяком случае, потенциал киевских динамовцев при Лобановском реализовался полностью. Мэтра упрекают в малом числе европейских регалий, почему-то не принимая во внимание скромный по общемировым понятиям ресурс футбольных талантов Украины, которым пользовался этот специалист. В железной дисциплине, изнурительных упражнениях на развитие атлетической выносливости находил он компенсаторы, позволявшие в отдельных матчах не просто на равных биться с общепризнанными грандами, но и побеждать их. И не вина его в том, что постоянно прыгать выше головы, как это было в Суперкубке 1975 года против «Баварии», нельзя.                                  

  Олимпийцам пришлось, действуя с чистого листа, притираться друг к другу. На базе в комнате каждого футболиста висела схема, начертанная Малофеевым, подробно разъяснявшая индивидуальные тактические задачи. На выезде против болгар выручила искусность забившего два гола Валерия Газзаева. Их для победы не хватило. Вопреки обыкновению, подвел  Чанов , который пропустил под собой мяч, в обвод «стенки» направленный с дальней дистанции. За шесть дней до приезда на эту встречу в Пловдив, закончившуюся со счетом 2:2, ему зарядили на «Торпедо» четыре безответных «гостинца» минчане, последний из них – от Гоцманова, угодил в сетку метров с двадцати пяти. А ведь насколько многообещающе начинался сезон для автозаводцев! От такого «приземления» голкипер был в трансе. Затем он полностью себя реабилитировал. В Москве повергли греков. На очередной экзамен отправились ранней осенью в Будапешт, где играть всегда трудно. Комментировал трансляцию матча Николай Озеров. Венгры – корифеи футбола с открытым забралом, на «Непштадионе» дремать не давали ни зрителям, ни защите гостей. Во втором тайме они провели бурную атаку с прострелом к дальней штанге, где ударом головой замыкал комбинацию полузащитник Тюлипан. «Разворачиваюсь, лечу в залихватском броске, прогнувшись, выгребаю кончиками пальцев мяч, который пересек линию ворот в воздухе», - поведал о моменте Вячеслав. Кажется, в это мгновение никто больше не увидел захода мяча за искомую границу. Как ни в чем не бывало, игра продолжилась, и на ее финише Федор Черенков с присущей ему изысканностью поразил самый уголок, подарив стране заслуженную победу – команда Малофеева смотрелась лучше хозяев. Раздосадованные венгерские болельщики учинили дебош, словно доказывая ту истину, что спортивное соперничество между Советским Союзом и его европейскими сателлитами носило острый характер, нередко - за гранью дозволенного. Однако олимпийской сборной СССР сложнее было в Афинах, где поединок стартовал в два часа дня при необычном для октябрьского бархатного сезона пекле. Бетонная громада стадиона пыхала жаром. Некоторым нашим футболистам настолько стало нехорошо, что в перерыве им понадобилось дышать в кислородные маски и пить пригоршни таблеток. У ворот капитана команды Чанова голевые эпизоды возникали с пугающим постоянством. Потеряв за матч по четыре-пять килограммов, усилием воли советские игроки взяли верх с итогом 3:1 и потом до глубокой ночи на радостях бродили по городу, любуясь его огнями. 

Олимпийская сборная СССР в Афинах

   А в мае 1984 года случился настоящий шок. Уже вышла книга «Олимпийские сборные страны» с полным перечнем спортсменов, которые должны были ехать в Лос-Анджелес. И вдруг стало известно о решении правительства не отправлять их делегацию за океан. Так большая политика и холодная война снова вмешались в судьбы людей. Не выдержав разочарования, несколько атлетов в индивидуальных видах спорта, для кого Олимпиада была неповторимым шансом, наложили на себя руки. Футболисты морально легче перенесли ее бойкот. На пороге своего 33-летия Вячеслав продолжал выходить на поле, сообразно пословице - «Старый конь борозды не портит». Вероятно, ему доверили бы пост в первой сборной, не вмешайся осложнения. Ведь Малофеев относился к Чанову с пиететом. Правда, к тому времени субъективно голкиперов его плана ценили меньше, - «Был я простым надежным вратарем, а всем хотелось чего-то необычного».

Через травмы и боль

  Наша олимпийская сборная того формата нисколько не уступала по именам команде Анатолия Бышовца, завоевавшей «золото» на следующих под символикой пяти колец Играх в Сеуле. Походом за наградой на Олимпиаде  Вячеслав   Чанов  твердо рассчитывал завершить вратарскую карьеру. Но при сложившихся обстоятельствах он просто не мог оборвать выступления. В том году, однако, уже не по собственной воле ему судилось расставание с футболом. 

   В разгар сезона-1984, едва залечив травмированную руку, Чанов повредил мениск. Торпедовскую рамку занял дублер Валерий Сарычев. Обретя серьезную игровую практику, этот похожий на жердь, замкнуто державшийся в коллективе 24-летний воспитанник душанбинского «Памира», как спортсмен матерел на глазах. Для него выход на замену год назад в Ленинграде обернулся тремя пропущенными голами. Теперь Сарычев стабильно спасал. Талант этого голкипера не вызывал сомнений, и когда он перебрался в Южную Корею, то вместе с ее гражданством получил имя Син Ый Сон – «Рука Бога» – ни больше, ни меньше.

Таким образом, по выздоровлении Вячеславу не находилось места в основном составе «Торпедо». Стало очевидным: для Валентина Иванова, любителя омолаживать команду, травма Чанова оказалась удобным предлогом, чтобы избавиться от ветерана. Его не взяли даже в поощрительную поездку по Марокко. Попытка выяснить ту ситуацию в беседе со старшим тренером завершилась классически – обычно сдержанный, неконфликтный вратарь, вспылив, хлопнул дверью. О своей незаинтересованности в услугах игрока Иванов давал понять ледяным к нему равнодушием, что при кипучем темпераменте этого специалиста действовало ошеломляюще. Прошло совсем немного времени, и уже Сарычев угодил в опалу вождя торпедовцев, который отдаст пальму первенства Дмитрию Харину - самому юному киперу в истории союзной высшей лиги футбола. Но тот довольно скоро покинул черно-белых, обвиненный в сдаче игры в Тбилиси. А Сарычев, продержавшись в команде вплоть до распада СССР, вплотную приблизился по числу матчей к показателям Чанова в «Торпедо», где вызрела генерация, добывшая в итоге два комплекта бронзовых медалей, победу в Кубке Союза и достигшая ранее небывалой для автозаводцев стадии четвертьфинала Кубка УЕФА. О стремлении сделать стиль команды привлекательнее свидетельствует призыв в нее из «Спартака» Сергея Шавло и Леонида Буряка из киевского «Динамо». Вероятно, опять-таки в силу возраста и, разумеется, диаметрально иного игрового склада, те художники не прижились в торпедовской среде, но, так или иначе, период в конце восьмидесятых - начале девяностых для клуба стал явным всплеском.                                                                        

  …В Донецке Чанову всегда кричали с трибун стадиона, - «Возвращайся!». И рад бы он был откликнуться на этот зов, да его намерениям опять препятствовала сложившаяся в советском футболе система. Иванов категорически противился тому, чтобы после «Торпедо»  Вячеслав   Чанов где-то играл. Тренер опасался упреков руководства завода в случае удачных гастролей голкипера в другом клубе, дескать – разбрасываешься ценными кадрами. А в том, что проведший за московских автозаводцев только в чемпионате страны 67 «сухих» матчей (38 процентов поединков «на ноль» от их общего числа) вратарь не затеряется на стороне, сомневаться не приходилось. Показательно: за этот же период – с 1979-го по 1984 год, Ринат Дасаев в столичном «Спартаке» сохранил на замке «последний рубеж» в 43-х процентах своих игр в первенстве Союза. Но если красно-белые на данном этапе не покидали призовой пьедестал, то их земляки торпедовцы в турнирной таблице оставались аутсайдерами и середняками.  

"Заоблачный" полет

   Конфликт с Ивановым Вячеслав переносил в одиночку: никто из футболистов, побаивавшихся всесильного в «Торпедо» Козьмича, не высказался в защиту партнера, который отстаивал свое право на профессию. В команде не подлежала обсуждению даже расстановка игроков при угловых или в «стенке» при штрафных ударах, утвержденная старшим тренером.        

  Видеть Чанова в своих рядах желали во многих клубах высшей лиги, однако лишь бакинский «Нефтчи» приложил должные усилия, дабы заполучить этого голкипера. История с его «побегом» в Баку напоминала детектив. По одной из версий, переходу вратаря способствовали особые связи между заводом имени Лихачева и Азербайджанской ССР, для которой в тот момент производилась крупная партия грузовиков ЗИЛ. Как раз тогда в Москве шел матч за звание чемпиона мира по шахматам между Анатолием Карповым и Гарри Каспаровым, и поболеть за знаменитого бакинца прибыла делегация этой республики, разместившаяся в гостинице «Россия». По ее этажам распространился запах национальной похлебки хаш: дежурное блюдо варили прямо в номерах. Продукты для его приготовления Вячеслав доставлял из столовой завода, тем самым оказывая дружескую услугу расселенным вместе со всеми визитерами работникам «Нефтчи». Решать вопрос о переводе игрока в этот клуб подключился первый секретарь ЦК Азербайджана Гейдар Алиев, с кем голкипер имел приватную беседу в той же гостинице. Без вмешательства крупного государственного деятеля бывшему торпедовскому парторгу, скорее всего, не позволили бы выступать за другую команду. Впрочем, со сборов своего нового клуба неоднократно он прилетал в Москву для разбирательств с заводским руководством (доходило до угроз отобрать у него квартиру в Северном Чертаново, предоставленную ЗИЛом). Только в последний вечер перед стартом чемпионата  Вячеслав   Чанов , наконец, был заявлен за «нефтяников».

На своем поле "Нефтчи" мог больно кусаться

   Баку его принял, без всякого преувеличения - восторженно. И у самого спортсмена, здесь отдыхавшего душой после московских передряг, об этом красивом, теплом, интернациональном городе воспоминания остались исключительно добрые. В отличие от этнически почти однородных «Динамо» (Тбилиси) и «Арарата» (Ереван) бакинская футбольная команда вырастала в боеспособную единицу, когда численно в ней преобладали не азербайджанцы и ее голкипером назначали «варяга». Клубная база находилась вблизи от описанного во многих литературных произведениях квартала Арменикенд – «армянского села», застройка которого напоминает крепость. В этом уголке старого Баку жил вместе с женой-армянкой защитник Владимир Михайлевский – серебряный медалист мирового молодежного первенства-79 (в финале турнира советская сборная уступила Аргентине с ее восходящей «звездой» Диего Марадоной). Правда, оборона традиционно считалась слабейшим звеном у «Нефтчи», зато их средняя линия и нападение, где тон задавала связка Ахмедов – Джавадов, тогда были вполне на уровне. Дирижировал игрой «нефтяников» Игорь Пономарев – будущий олимпийский чемпион Сеула и еще один представитель команды в «молодежке» 1979 года. Вот кто умел без промаха бить пенальти, точно выполнив 24 одиннадцатиметровых подряд в элитном дивизионе Союза, став рекордсменом. Чтобы дезориентировать в этот миг Пономарева, как рассказывал Чанов, голкиперу требовалось не меньше трех раскачиваний-наклонов – в сторону предполагаемого удара и обратно. По мнению знатоков, этот коренной бакинец растратил талант, отвергнув приглашение Бескова в «Спартак» из опасения прослыть предателем «Нефтчи», хотя перед его клубом в 80-е не ставилось иной задачи, кроме сохранения места в «вышке». Способные напористо и результативно сыграть у себя на стадионе, коему неповторимый облик поныне создает высокая каменная башня, футболисты азербайджанской столицы вдали от родных пенат часто выглядели обреченными. Так и закрепилась репутация яркого неудачника за их командой, окончательно покинувшей высшую лигу СССР в 1988-м. 

   Заняв 16-ю строчку в первенстве-85, пребывание в элите футбола страны "нефтяники" продлили на переходном турнире поздней осенью в московском манеже. Но и в стихии южной их безалаберности Чанов за сезон более чем в десяти поединках сберег сети «сухими». Ждали покорения Монблана в 200 голов Блохиным, а заветная круглая сумма все не давалась киевлянину. Ставя мяч на отметку пенальти напротив редута  Вячеслава   Чанова  – своего товарища с детских лет, бомбардир ликовал, - «А вот и сто девяносто восьмой!». Задиристую реплику вратарь хладнокровно парировал словами, - «Не торопись, Олег. Не кажи гоп». Через мгновение футбольная арена Баку взорвалась аплодисментами в его адрес. Особенно возвысил экс-торпедовца перед болельщиками «Нефтчи» тот факт, что ему удалось отстоять «по нулям» оба матча с «заклятым врагом» – «Араратом». Это закавказское дерби всегда напоминало зажженный фитиль у пороховой бочки. Годом ранее домашний его проигрыш «нефтяниками» вызвал уличные погромы и попытку поджечь стадион. Теперь же отмечалось 65-летие трагической вехи в истории армянского народа – резни в Шуше, и, как предвестие грядущего в этих краях апокалипсиса, по Баку стали распространяться воинственные листовки. Боясь массовых беспорядков, первый секретарь горкома Фуад Мусаев, курировавший «Нефтчи», предложил отменить встречу с ереванцами. Матч, тем не менее, состоялся, и на его исходе в сетку гостей, которую оборонял другой занесенный в скрижали «Торпедо» (Москва) вратарь Александр Подшивалов, влетел единственный гол, как-то успокоивший ситуацию на трибунах, но спровоцировавший кулачную вакханалию в раздевалке «Арарата». Всякие коллизии случаются на футболе. И до чего же тот драматически непредсказуемый – как сама жизнь!    

     Независимо от ранга футбольного голкипера, травмы – неизменные его спутники. У Вячеслава хватило бы их на несколько спортивных планид. Пять раз он получал сотрясение мозга, дважды – перелом носа со смещением, «Скорая» увозила со стадиона в реанимацию без чувств, у него были «развинчены» оба коленных сустава. Первый тяжелый ущерб заработал во время юношеского «Евро» - шипы бутсы португальского игрока оставили на голове рваную рану. Бескомпромиссный в борьбе, он и сам в ее круговерти иногда калечил партнеров или соперников - скажем, при броске на мяч вывихнул лодыжку тбилисскому динамовцу Гиви Нодия, защищая ворота «Шахтера». Эпизод свидания дублеров «Нефтчи» с «горняками» едва не завершился для Чанова фатально. Наперерез друг другу, подобно автомобилям на нерегулируемом перекрестке, мчались они с выдающимся форвардом бакинцев Анатолием Банишевским, отзываясь на фланговый прострел. Нападающий чудом успел остановить свой могучий удар, который мог прийтись по голове упавшего ему в ноги вратаря, и кубарем перелетел через противника, рискуя травмироваться сам. В современном футболе фактически не увидеть похожего благородства.  

  Но именно в Баку судьба опять не уберегла нашего героя. Казалось бы, в неприметной встрече аутсайдеров, открывшей сезон 1986 года, игрок алма-атинского «Кайрата» сломал Чанову шесть ребер. Об этом эксцессе нет ни слова в отчете газеты «Советский спорт». Говорится лишь о том, что мокрый мяч выскользнул из рук выбежавшего на перехват вратаря, и подоспевший кайратовец по фамилии Карачун спокойно забил гол («Нефтчи» потерпел поражение 0:1). Хотя, так ли важны обстоятельства рокового стыка на фоне его последствий? Однако заметим: инцидент с Вячеславом, нашедшим в себе силы доиграть тот матч до конца, произошел за три дня до возвращения в основу киевского «Динамо» его брата Виктора, который весь предыдущий год находился на грани отставки из футбола в связи с переломом руки. Выйдя «с листа» против венского «Рапида» в четвертьфинале Кубка Кубков, он внес достойный вклад в успех команды Лобановского, потрясший футбольную Европу. Бывает же такое совпадение!..  

Вернувшийся после тяжелой травмы Виктор Чанов блеснул игрой в евротурнире

   Поставить точный диагноз пострадавшему никто поначалу не удосужился. Полагая, что у стража ворот застужена межреберная мышца, пользовали пациента разогревающей растиркой. Он продолжал заниматься с полной выкладкой, пришив сбоку на свитер поролон для смягчения падений. Когда стало совсем невмоготу, поехал на обследование в Донецк. Сделав рентгеновский снимок, врачи ужаснулись – в легком скопилось три литра жидкости: развился посттравматический плеврит. Чанов провел в больнице месяц, принимая усиленный курс лечения и надувая воздушные шарики, чтобы тренировать легкие. В лагере «Нефтчи» он появился в самом конце сезона. Вдруг - неожиданный звонок из ЦСКА от «коуча» Юрия Морозова, - «Еще сыграешь?» – «Вполне».                                                           

  Армейцы Москвы только что вернулись в «вышку» составом, обстрелянным в молодежных сборных, и, несомненно, нуждались в исполнителях с богатым опытом. И для Вячеслава, достигшего 35-летнего рубежа, логика заключалась в том, чтобы его финишной чертой во всесоюзных турнирах стал клуб, где играл отец. Еще надеялся он украсить летопись своей вратарской династии громкими победами, рассчитывать же на лавры ему теперь можно было лишь в именитом московском коллективе. В «Нефтчи» все правильно поняли и не удерживали Чанова. ЦСКА впоследствии превратился в его второй дом, творческую лабораторию, призвание. Но в 1987 году реальность выдалась совсем иная.                        

  Как специалист, Морозов был в большей мере теоретиком, нежели практиком. Находками этого тренера в тактике и методах подготовки команды пользовался Лобановский, самому Юрию Андреевичу – многолетнему соратнику киевского мэтра, работа с людьми не слишком удавалась. Армейская тогдашняя «пороховница», притом, оказалась сыроватой для высшей лиги. Дмитрий Кузнецов, Колотовкин, Фокин, Корнеев, Галямин, Татарчук и иже с ними возьмут Кубок и «золото» прощального марафона футбола в истории СССР, но это произойдет спустя четыре года, а в 87-м все они назывались зелеными юнцами, которым трудно тягаться на равных с маститыми соперниками. Руководство же, понятно, требовало побед, невзирая на обстоятельства, а проигрыши вынуждали тренера лихорадочно тасовать состав, и это длилось до тех пор, пока Морозову не указали на дверь из-за слабых результатов ЦСКА.                               

  Жестокий моральный надлом команда испытала во втором туре чемпионата, сражаясь в спорткомплексе «Олимпийский» с вильнюсским «Жальгирисом». К слову, Чанов не любил выступать под крышей манежа, где мяч в разреженном воздухе летит, словно камень из пращи, а искусственное покрытие создает электрику. Никто, однако, не предвидел степени опасности, таимой на синтетическом газоне.             

   Капитан армейцев Сергей Березин выпрыгнул на верховой мяч во владениях «Жальгириса». В ходе этой воздушной дуэли кто-то из литовцев резко дернул его за майку, и, потеряв координацию, форвард всей массой приземлился на поясницу и затем ударился затылком об пол. Тело упавшего игрока начали сотрясать конвульсии. Подбежавшие медики с трудом открыли ему рот. Чтобы вставить для искусственного дыхания кислородный зонд, понадобилось выломать Березину передние зубы. Зрелище было жутким. С той 15-й минуты встречу формально доигрывали. Спортсмена удалось спасти, но тот с переломом основания черепа пролежал в коме более двадцати суток. «Это – ваш Афганистан», - говорили футболистам по поводу случившегося генералы, присутствовавшие на матче. Так, в 27 лет завершилась карьера талантливого мастера. Причиной сего назвали несоблюдение в «Олимпийском» норм безопасности – поле там настелили прямо на бетонное покрытие без резиновой прослойки. «В детстве болел за «Спартак», а умирать пришлось за ЦСКА», - произнесет он в интервью газете «Спорт-Экспресс», вспоминая страшный мартовский вечер. А сколько еще трагедий, будто по воле злого рока, обрушится на армейскую футбольную команду Москвы в ближайшие полтора десятка лет?!                                    

  Чанова отодвинули в запас на старте второго круга чемпионата. О непосредственных мотивах этого решения Морозова Вячеслав Викторович умалчивает. Тема, судя по всему, для него и сейчас болезненная. Касательно нее мы не будем строить догадок. Упомянем лишь: на партсобрании в конце сезона, принесшего ЦСКА предпоследнее 15-е место и вылет обратно в первую лигу, старший тренер армейцев заявил о том, что напрасно вывел из обоймы вратаря, в возрасте которого («мне 36, а я все «вышиваю») на таком уровне в СССР играл один Лев Яшин. Преувеличение? Но, во всяком случае, в списке лауреатов почетного клуба имени Яшина  Вячеслав   Чанов , на счету коего 129 «сухих» матчей, опережает таких корифеев, как Владимир Пильгуй, Юрий Пшеничников и Николай Гонтарь. Каждый из перечисленных голкиперов становился чемпионом Союза, а у Пильгуя и подавно иконостас наград. Герой же этого очерка, по сути, обделен общекомандными призами. Наверное, здесь и заключается главная несправедливость в его судьбе.  

Арена немецкого клуба "Оптик" (Ратенов) 

  Ему еще довелось на финише турнирной страды 87-го выполнить долг перед ЦСКА в поединках с «Зенитом» и «Кайратом» - своих заключительных во всесоюзном ранге, в котором он отслужил 17 лет. Новый армейский «кормчий» Сергей Шапошников, предлагая Вячеславу работу в штабе возрождаемой команды, встретил вопрос ветерана, - «Спасибо, но в качестве кого?». Тогда ведь не существовало для вратарей отдельных тренеров. Главное – Чанова продолжало тянуть на поле. Точно так же тоскует по сцене при всех издержках профессии отставной театральный актер, а по штурвалу самолета - ушедший на пенсию пилот. Игровая ненасытность этого «терминатора» нашла применение в Западной группе войск. На волне снятия запрета советским спортсменам трудоустраиваться за рубежом целая их вереница потянулась в иностранные города и веси. Вместе с Чановым в этот клуб вооруженных сил прибыли Аджем, Петраков и Шелест, известный по московскому «Локомотиву». В порядке шефской помощи все они бесплатно впрягались за команды небольших населенных пунктов ГДР. А потом голкипер, демобилизовавшись в звании сержанта, облачился в форму «Оптика» из Ратенова, что расположен в семидесяти километрах от Берлина. Последующий прогресс маленькой футбольной организации, добравшейся до третьей лиги в чемпионате объединенной Германии, и заслуги  Вячеслава   Чанова  нашли признание прессы, которая толковала о том, что в скромной «артели» задействован мастер, способный удивлять публику непробиваемостью на воротах и дальними выходами, чтобы сыграть головой в центральном круге. Это были радостные дни маэстро, чье долголетие в спорте состоялось вопреки преследовавшим травмам. Он обрел статус футбольного профессионала, подписав контракт с «Оптиком», когда ему перевалило за сорок. Зарплата в полторы тысячи марок обеспечивала вполне благополучную жизнь. Чанову приходилось бывать в Потсдаме, Бранденбурге, других местах, где пролегал путь дивизии, в которой воевал его отец.                                                                                                   

  И вдруг стряслась беда – погибла супруга Людмила. Готовясь к празднованию дня рождения сына и собираясь к мужу в Германию, она мыла окна в московской квартире, стоя на незакрепленной стремянке. Шаткая лестница ушла из-под ног и женщина выпала с балкона девятого этажа. «Любила она меня сильно, назвав сына в мою честь…». Тяжкие удары подстерегают там, где их не ждешь. Потрясенный горем, Вячеслав вернулся из-за границы - по существу, начинать все заново.           

Воспитатель звездной плеяды

  В кинокартине «Москва слезам не верит» затронута тема морального надлома спортивной знаменитости, которая, по возрасту завершив карьеру, чувствует себя низвергнутой с пьедестала, и не находя себе места в прозаической действительности, вращается в сомнительных компаниях, ища утешение в алкоголе. Как часто бывший игрок, привыкший к тому, что все его бытовые проблемы решает начальник команды, погрузившись в жизненную рутину, внезапно осознает собственную неприспособленность! Ощущение безысходности, настигающее в таком «прозрении», иногда толкает к попытке отчаянного шага. В прошлом замечательный форвард ленинградского «Зенита» и московского «Торпедо» Андрей Редкоус признался в том, что был близок к самоубийству, забравшись на подоконник высотки. «Если только можно, Авва Отче, Чашу эту мимо пронеси» (Б. Пастернак «Доктор Живаго»). 

Андрей Редкоус в спартаковских клещах

   Многие одноклубники Чанова, став детскими тренерами, ушли в тень. Сам же он, отвечая на вопросы журналистов, говорил, что никакой нормальной работы не стыдится: чтобы кормить свою семью, готов пойти хотя бы, например, водителем троллейбуса. «Пожив в Германии, утверждаю – немцы мне близки по духу, - подчеркивал Вячеслав. – Там и дворник уважаемый гражданин, которому любой банк предоставит кредит». Был период, когда приходилось ему трудиться в фирме по строительству теннисных кортов - после увольнения из ЦСКА, скандально продувшего со счетом 0:4 квалификационный матч Лиги чемпионов норвежскому «Мольде». Остается теряться в предположениях – чем руководствовался директорат клуба, в этой связи определивший «стрелочником» Чанова, не виновного в таком исходе поединка никоим образом? Но по велению функционеров первый в стране официальный тренер вратарей исчезнуть из футбола не может. В свою очередь игра ему дала гораздо больше, чем просто популярность и материальные блага. Он в этом смысле всегда оставался ее избранником.                                                                                      

  Еще до того, как впервые попасть на тренерскую работу в ЦСКА по приглашению Александра Тарханова, Вячеслав продолжал путешествовать с командами ветеранов по различным континентам. Вояж вместе с другими «светилами» минувших лет – Бубновым, Мирзояном, Якубиком, Колядко, в австралийский Брисбен, принес ему символический, но довольно почетный титул чемпиона мира среди футбольных патриархов, завоеванный на большой поляне. Под флагом российской сборной он защищал ворота на первенстве планеты по пляжному футболу, прошедшем как пробное соревнование в Рио-де-Жанейро на знаменитой Копакабане, где ступала нога «короля» Пеле. А самым важным следствием верности своему делу на том этапе стало обретение им новой семьи. В Алуште на сборах команды второй лиги - «Траско», где выступали выходцы из ФШМ при «Лужниках», будучи ее наставником, он познакомился с корреспонденткой местной газеты, бравшей у него интервью, и покорил молодую женщину добродушием, обаянием, прекрасным, истинно донецким чувством юмора. После чего неоднократно приезжал в Крым - предложить пассии по имени Лада руку и сердце. Их сблизили не один футбол, а еще и знание Вячеславом журналистики как профессии, полученное на курсах дополнительного образования. Вместе они готовили для прессы отчет о матче Лиги чемпионов. Эта романтическая история не могла не завершиться узами Гименея и рождением двух дочерей. Если о чем-то в игровом аспекте и сожалеет сейчас голкипер, на счету которого календарных боев за «Торпедо» больше, чем у любого другого стража ворот в хронике автозаводского клуба, то лишь об отсутствии фамильного преемника. Сын Слава подавал надежды в группе подготовки, но ему запретили физические нагрузки, поскольку его зрение за год снизилось до значения «минус четыре». А потомок Виктора – Вадим, тоже посещавший футбольные занятия, видимо, не унаследовал вратарского таланта. Придется ждать, когда подрастут внуки?..  

С младшей дочерью Алисой

  Родоначальник династии Виктор Гаврилович утверждал: сойдись в одном лице сильные стороны братьев Чановых, получился бы близкий к идеалу «первый номер». И выражал сожаление о том, что судьбы сыновей сложились в футболе по-разному. Есть множество видеозаписей игр с участием Виктора  Чанова-младшего , в чьем послужном списке наберется два десятка официальных матчей в главной сборной СССР, а вот архивных источников такого рода, запечатлевших  Вячеслава  на поле – единицы. Ему чаще всего приходилось давать спектакль не в интерьере заполненной стотысячной арены, как Виктору в Киеве, а в чертогах торпедовского стадиона, до 1977 года использовавшегося только для тренировок. Лишь изредка в его бытность голкипером черно-белых на домашних встречах этой команды собиралось более десяти тысяч зрителей. Посему его образ отчасти меркнет перед «летающим киевлянином» Виктором Банниковым, который в «Торпедо» стал обладателем Кубка Союза в 72-м, и Анзором Кавазашвили – чемпионом 65-го в рядах автозаводцев. На фоне тех актеров Вячеславу недоставало плавности и легкости движений в створе ворот? Пусть так. Притяжение земли он ощущал и в прямом, и в фигуральном смысле. При всей своей внешней невозмутимости, выраженной и в отказе по примеру отца от свойственного многим вратарям курения, как способа успокоить нервы до матча, глубоко переживал игровые перипетии. Независимо от результата, ночь после футбольной схватки для него была «вне закона» - бессонной. Однажды, когда Чанов оборонял ворота «Шахтера», мяч угодил в камешек среди травы и перепрыгнул в сетку по центру над распластанным «перчаточником».  Оглушительный свист накрыл трибуны – всем показалось, что молодой «ловила» откровенно опростоволосился. Повернутые к голкиперу спиной во время игры, за кулисами партнеры продолжали отводить взгляды от якобы виновника поражения. Но кто лучше других мог в этой ситуации поддержать, ободрить? Конечно, отец! Его советы, подсказки футбольных хитростей, обычно постигаемых годами, многое значили для Вячеслава и Виктора. Однако всегда он оставался дипломатом, избегавшим назиданий сыновьям, которые учились и умению не показывать домочадцам плохого душевного состояния от неудач. «Папа приходил, садился обедать – его любимым блюдом была окрошка, а я, маленький, в этот момент стоял неподалеку, прислонившись к батарее, и смотрел на отца, от которого веяло какой-то особой умиротворенностью и добротой, - вспоминает  Вячеслав   Чанов . – Когда мы с Виктором разъехались по разным клубам, на день рождения мамы 19 декабря обязательно собирались в нашей донецкой квартире все вместе». Обстановка взаимного уважения в семье и та атмосфера простых и теплых отношений между людьми, что отличала шахтерскую столицу в 50-60-е годы, вполне объясняют отсутствие в характере этих братьев-вратарей манеры «включать звезду». Среди друзей и знакомых Вячеслава всегда были обычные болельщики, хотя его общественный статус обязывал, что называется, держать дистанцию. Сейчас модно рассуждать о неком ущербном положении советских спортсменов по сравнению с их коллегами на Западе и неусыпном контроле со стороны КГБ в зарубежных поездках, кстати, по словам  Чанова , необременительном. Но ведь участники сборных, тем более в футболе или хоккее, приравнивались к научной, творческой, технической элите. Допустим, на первенстве мира в Испании рацион питания наших футболистов содержал высококалорийные продукты в тубах, получаемые на орбите космонавтами. Игроков команд высшей лиги в дни матчей обязательно кормили черной икрой, которая поныне для подавляющего большинства сограждан недоступная роскошь. А поскольку они были всеобщими кумирами, в круге их знакомств непременно находились и крупные начальники, и служители муз. В порядке вещей где-нибудь в одесском ресторане к торпедовцам, ужинавшим после игры, подходил их преданный «тиффози», приехавший на гастроли артист театра и кино Александр Ширвиндт, и угощал арбузом и шампанским. Вячеслав дружил со знаменитостями экрана и сцены – Михаилом Державиным, Александром Фатюшиным, Андреем Мироновым, бардом Владимиром Высоцким, презентовавшим ему сборник своих стихов под названием «Нерв». А его отец лично хорошо знал  премьера  московского театра сатиры Георгия Менглета. Нынешние мастера кожаного мяча вряд ли могут гордиться таким культурным окружением.

Дружба с Михаилом Державиным

   Говоря о том, что самый памятный для него матч - проведенный против команды, ворота которой защищал Виктор Гаврилович – во встрече дублеров и ветеранов «Шахтера», Вячеслав Викторович подразумевает, прежде всего, уроки морального свойства, взятые у отца. Родительский пример помог выработать убеждение, которое он стремится донести до учеников – слабый духом или скверный по натуре человек, сколько ни трудись, никогда не станет хорошим голкипером. Вратари в отечественном футболе всегда составляли отдельную прослойку не только из-за своего амплуа. Если у бразильцев исторически те - слабое звено, то у нас в советскую эпоху были гвардией. Нашим полевым игрокам часто недоставало таланта, мастерства, шарма, но вратарская школа в СССР - общепризнанный бренд. Каждая республика, представленная в футбольной высшей лиге, выдвигала своих «Кандидовых», на кого равнялись и чьи имена знали назубок. Завоевать в такой компании титул лауреата года было очень трудно. Однако при колоссальной конкуренции между собой эти «часовые», пересекаясь в различных обстоятельствах, проявляли корпоративность, порой перераставшую в дружбу на всю жизнь. Советский футбол ведь измеряется отдельными критериями. И доводы о том, что Роман Березовский в российской  Премьер-лиге  превзошел  Чанова  по отраженным пенальти, а Генрих Мхитарян в чемпионате Украины чуть не повторил бомбардирский рекорд Старухина за сезон, выглядят некорректными. Разные времена, иной масштаб деяний.

  Двумя словами не объяснить феномен школы футбольных голкиперов в Советском Союзе. Но главный ее элемент – отлаженная многоступенчатая система подготовки. Вратарь попадал в круг мастеров уже вполне сложившимся профессионалом, отсутствие контрактной системы заставляло доказывать свою необходимость клубу от матча к матчу. Другим важным фактором была практика передачи опыта от старших товарищей по команде. В «Торпедо» Чанов тренировал своих преемников - Сарычева и Харина, сам же готовился по апробированной методике, на общих занятиях отражая удары «до потери пульса». Обычно ему бил массажист автозаводцев Александр Петров – перворазрядник в футболе. Вячеслав с Виктором в «Шахтере» на тренировках работали парой. Последний дебютировал в официальном матче, заменив старшего брата на поле стадиона «Локомотив» в Донецке за пять минут до финального свистка и в оставшееся время пропустил от ЦСКА решающий гол, сделавший «горняков» бронзовыми медалистами чемпионата 1978 года, а динамовцев Киева выведший в серебряные призеры. Хотя, кого не превращали в невольного участника подковерных игр? В порядке отступления отметим еще такой факт: десять раз в первенстве и Кубке братья Чановы становились непосредственными соперниками, и тогда им выпадала двойная психологическая нагрузка – переживать приходилось не только за свою команду, но и друг за друга. Суеверный, как все вратари на свете, уединявшийся за сутки до поединка, чтобы не нарушать обет молчания, и погруженный в «забобоны» (с той ли ноги ступил на поляну?) Вячеслав, едва завершался матч, подходил к брату, и, беседуя, плечом к плечу они направлялись под трибуну. А когда был сыгран финал Кубка СССР 82-го, жребий назначил им обоим идти на допинг-контроль. Футбол щедр всякими курьезами!

  Виктор тоже достиг спортивного долголетия, окончательно оставив ремесло голкипера в 36. Его «посадочной полосой» по возвращении из огнеопасного Израиля оказался неприметный клуб «ЦСКА-Борисфен», который базировался в Борисполе под Киевом и ныне прекратил существование. Младший Чанов представлялся идеальной кандидатурой, чтобы тренировать вратарей в киевском «Динамо», но как-то не вписался в современный украинский футбол с его мистическими тайнами кадровой политики, и ушел в бизнес. Никого не удивит работа в новом качестве на изначально выбранной стезе, перейти же на совершенно иную колею в зрелом возрасте и не просчитаться дано немногим. В хитросплетениях предпринимательства Виктор проявил себя не хуже, чем на игровом посту в команде Лобановского. Это подтверждает его человеческую незаурядность. 

Вратарская династия Чановых

   А Вячеслав Чанов, торжественно введенный в пантеон первых величин «Шахтера» - по приезде ЦСКА в Донецк на матч 1/8 финала Кубка УЕФА был снят гипсовый слепок его руки, который затем выставили на Аллее славы клуба – не просто символическая фигура. Он главный садовник оранжереи вратарских дарований у армейцев Москвы, хранитель традиций альма-матер, ведущей родословную от послевоенного «тигра», динамовца Хомича и Никанорова, чьим заместителем в ЦДСА был Виктор Гаврилович. Пусть эти слова не кажутся излишней патетикой. На всем пространстве от Лондона до Сеула и от Монтевидео до Сан-Франциско найдется немного тех, кто воспитал столь заметную плеяду футбольных голкиперов, как это удалось Чанову.    

  Оставаясь временами вне армейского клуба, он продолжал свое дело: будучи директором детской спортивной школы в подмосковном Реутове, создал при ней вратарскую секцию. В ЦСКА методы его работы знаменовали возвращение к тем устоям, которые подверглись нивелированию в связи с наплывом в российский футбол иностранных игроков и специалистов. Чанов многократно утверждал в интервью, что на родине Льва Яшина не может быть дефицита своих талантливых голкиперов, и брать из-за рубежа исполнителей в этом амплуа – абсурдная дань моде на легионеров. Тем более, импортные вратари зачастую не оправдывают связанных с ними ожиданий. ЦСКА - единственный в российской Премьер-лиге клуб, который на долгие годы гарантирован от появления этих гостей в составе. И, во всяком случае, больше нигде нет в стране такого своеобразного конвейера подготовки стражей ворот, как у московских армейцев.   

- О футбольном прошлом обычно вспоминаю, не акцентируясь на выводах, - признается заслуженный тренер России  Вячеслав Чанов. – Я заметил: если игрок не реализовал себя в качестве наставника, то о большинстве матчей со своим участием он расскажет до мельчайших подробностей, живя историческими экскурсами. Я, наоборот, часто теряю нить мемуаров, поскольку вижу собственное продолжение в учениках, точнее – в их характерах. Рад тому, что нас в работе связывает полное доверие, без которого нельзя достичь высоких результатов, справляясь с предлагаемыми мной нагрузками. Иной раз предупреждаю, - «Ждет ужасная тренировка!». Бывает, новый вратарь в ЦСКА первые полгода психологически борется со мной, однако затем он полностью принимает мои принципы и тогда в его игре начинается прогресс. Эта его надежность, повторяю, должна сочетаться с чисто человеческой основательностью, свойственной голкиперам старой школы. Игорь Акинфеев в этом смысле – образец.  

Об Акинфееве – воспитаннике Вячеслава Викторовича, бессменном «первом номере» клуба и сборной, который семикратно объявлен лучшим вратарем страны, говорят как об уникальном явлении в российском футболе, за последние два десятилетия сильно обедневшем на звонкие имена. Отдельные историки считают: по «пилотажу» Игорь ярче армейского «семидесятника» Владимира Астаповского и партнера  Чанова  в олимпийской сборной и в ЦСКА 1987 года Валерия Новикова. Сопоставлять здесь, разумеется, трудно, ибо в контексте футбольной эволюции арсенал игры голкиперов стал куда более разнообразным, чем раньше. И то, что прежде выглядело неодобряемой их самодеятельностью - например, активные выходы за пределы штрафной, теперь обязательный компонент защиты ворот. Но это самостоятельная тема. Увидев же Акинфеева в действии, Виктор Чанов признал в нем, по сути, родственную натуру – носителя той вариации вратарского искусства, которую он исповедовал сам – с бросками-полетами, прерывающими курс мяча у самых крестовин. Акинфеев еще достаточно молод и в будущем его, вероятно, запомнят не только как триумфатора, державшего Кубок УЕФА или отразившего в отборочной встрече с Уэльсом умопомрачительный пенальти. Биографы спортсмена воздадут должное Вячеславу Чанову, который тренирует Игоря с 14-и лет. Между ними сложились отношения отца и сына. Таблоиды облетел фотоснимок, запечатлевший их крепкие объятия, когда Акинфеев вернулся в строй, излечившись от травмы, скандально нанесенной бразильцем из «Спартака» Веллитоном.                                                    

  Четверо учеников  Чанова  в школе ЦСКА сейчас основные голкиперы в командах российской  Премьер-лиги : помимо Акинфеева – Владимир Габулов, Евгений Помазан и Артур Нигматуллин. Засветился на этом соревновательном ярусе еще один его «кадет», ныне подданный «Мордовии» (Саранск) Дмитрий Абакумов. Стало правилом: исконные армейцы не уступают конкурентам доминирования в воротах национальной, молодежной или юношеской сборной страны. Не удивительно, что олигарх Сулейман Керимов, спонсор махачкалинского «Анжи», попытался переманить  Чанова  к себе в клуб, напоминающий более всего кунсткамеру с экспонатами, приобретенными за бешеные деньги. И столь же закономерно тренер ответил отказом: специалиста, верного этике и традициям, нельзя купить. Честь ему неизменно дорога, и об этом  Вячеслав Викторович сказал так: «Определенная психология настолько укореняется, что и на седьмом десятке меня не отпускает, - «Как можно забить Чанову ?!». Если игроки попросят встать на разминке в ворота, я не буду провожать мяч взглядом, а прыгну за ним».

Александр Тиховод, Донецк - Москва - Саратов, апрель - октябрь 2013 года

Comments

[1302igor]

Ну вы даёте!!!!Если бы такого размера биографий было бы побольше!

[Saratov-Strelka]

Спасибо! Это мой любимый жанр.