Виктор Булатов: «Когда шел в «Спартак», мне сказали: «Даже не думай — иди. Ты испытаешь футбольный оргазм»
15 января – за неделю до своего 46-летия – трехкратный чемпион России в составе «Спартака» вступил в должность главного тренера клуба ПФЛ «Чайка». В разговоре с корреспондентом еженедельника «Футбол» Виктор Булатов сравнил профессиональные качества игроков прошлого и настоящего, рассказал о своей адаптации к спартаковскому стилю и вспомнил, как получил щедрые премиальные за проигранный матч.
Индивидуальный подход
— Еще до завершения игровой карьеры вы начали писать конспекты тренировок. Целенаправленно готовились к тренерской работе?
— Да, так и есть. А в сентябре 2008-го я пришел в футбольный клуб «Ника» из КФК, где мы стали работать вдвоем с Валерием Николаевичем Глушаковым, который умер в минувшем году. Понятно, что условия там были не самые выдающиеся. Но это было не главное для меня. Главное было – почувствовать себя тренером, перелистнуть страницу окончательно, понять, что игрок – это в прошлом, очутиться по ту сторону баррикад.
— С тех пор прошло более девяти лет. Насколько велика оказалась разница между вашими ожиданиями и тем, с чем вы столкнулись?
— Откровений по спортивной части не было. А вот административные проблемы – это да. Я пять лет работал во второй лиге. В Смоленске, например, у нас были, мягко говоря, не очень выгодные финансовые условия. Тренер должен был отвечать за все: от поисков дешевого питания до контроля функционирования клубного автобуса. Приходилось разрываться: и за себя работу делать, и за того работника, который не отвечал ожиданиям. К примеру, был случай, когда мы ехали на игру, и вдруг у автобуса открылся багажник и все сумки повылетали на дорогу. И таких бытовых моментов, с которыми во второй лиге приходится иметь дело тренеру, много. Трудно не столько работать с игроками, сколько решать подобные проблемы.
— Сегодня часто проводят градацию: тренер в первую очередь либо тактик, либо мотиватор.
— В идеале тренер должен быть и великолепным психологом, и отличным тактиком.
— Один из ваших бывших футболистов в «Торпедо» говорил, что вы как раз помешаны на тактике.
— Стараюсь досконально подходить к этому моменту. Каждую тренировку, где бы я ни работал, записывает видеооператор. Если что-то мне не понравилось, на следующий день я индивидуально стараюсь делать разбор именно по этой тренировке. Я постоянно работаю в таком режиме. Бывает, что с четырьмя или пятью футболистами приходится в индивидуальном порядке разбирать прошлую тренировку.
— Все нормально это воспринимают? Были такие, кому теория не нравится и кто хочет только с мячом бегать?
— Я все-таки не сторонник долгих разборов. Есть российские тренеры, у которых, действительно, теоретические занятия длятся по полтора-два часа. У меня такого нет, я никогда не провожу теорию дольше часа, обычно минут 45 максимум. И когда преподносишь теорию каждому по отдельности, она всегда легче переносится. Больше нагрузки дает командная теория, именно в психологическом плане. Тем более если что-то высказываешь кому-то при всех, это многим не нравится.
— Если сравнить тренерскую работу во времена вашей игровой карьеры и сейчас – сегодня у тренера гораздо больше возможностей: статистика, гаджеты. Сейчас тренерам работать проще?
— В этом плане – конечно. Есть, например, система Instat: после каждой игры приходит распечатка на каждого футболиста: кто сколько единоборств выиграл, сколько точных передач отдал и так далее. Фитнес-отчеты во второй лиге не приходили (это дороже), а вот именно технико-тактические действия мы получали. Пока я работал в таких командах, где финансово не было возможности какие-то супертехнологии внедрять, только самое необходимое. В идеале, конечно, хотелось бы располагать системой Catapult или Polar, где ты в режиме реального времени отслеживаешь физические показатели футболистов. У каждого игрока на теле крепится датчик, и ты на компьютере смотришь, кто на каком пульсе работает, кто как передвигается, кто сколько пробежал за тренировку. И дальше уже что-то регулируешь и варьируешь. Во многих командах Премьер-лиги это используется, но где я работал – не довелось.
Кто не курит и не пьет
— Как-то вы назвали самым профессиональным игроком в вашей тренерской карьере Младена Кашчеллана. Почему?
— Да, удивил человек. Например, есть такой прибор – лактометр, он отслеживает уровень лактата и закисленность организма. Если лактат повышен, соответственно, тренировки надо снижать, а если показатель нормальный, можно поработать еще. У Младена был собственный лактометр, он чуть ли не каждый день с себя данные снимал. Это только один из примеров его отношения к делу.
— В ваши годы были такие, кто особенно следил за собой?
— До такой степени – нет. Раньше если кто-то не пил и не курил – уже считался суперпрофессионалом.
— А такие были?
— Единицы. На моей памяти – Вова Корытько из «Терека». Редкий случай был. Больше не вспомню фамилий, но еще два-три человека было.
— Насколько строго вы сами сейчас следите за командной дисциплиной? К примеру, Хосеп Гвардиола запретил в «Манчестер Сити» сладкое, сексом разрешает заниматься только до полуночи.
— Какие бы тренер рамки ни ставил, все равно он не может отследить свободное время футболистов. Поэтому единственное, что мы делаем на уровне второй лиги, – это меряем пульс, давление и вес каждым утром. Это мои основные критерии. К весу я всегда относился очень серьезно во всех командах. Излишки караются штрафами. Но в последнее время тема нарушения режима сходит на нет. Где бы я ни работал, с трудом вспомню, чтобы кто-то мог себе что-то такое позволить. Футболисты уже поняли, что их век короток, жизнь сейчас тяжелая, и если они будут выпивать, то ничего не заработают. Сегодня есть другие проблемы: гаджеты, соцсети, где они целыми сутками сидят. Алкоголь перестал быть злободневной темой.
— Тот же Гвардиола отключил на базе «Сити» интернет.
— Я согласен с Гвардиолой, это правильно. Перед игрой должна быть концентрация. Отключал бы, но в последней моей команде («Торпедо». – Авт.) даже карантинов не было, поэтому было совсем не до этого.
Кустурица, первый тренер и терапевт-спаситель
— Вы говорили, что футбол – это не просто спорт, а в первую очередь общение. Какие наиболее интересные знакомства вам подарила игра?
— Многие. К примеру, в последние годы я часто играю за команду «Старко». Там познакомился со многими интересными артистами: Дмитрий Белоцерковский, Слава Хаит из «Квартета И», оперный певец Павел Иванов. Мы ездим в другие города, проводим футбольные матчи, после них — всегда концерты. Недавно играли два матча с правительством Московской области, и за нас играл Эмир Кустурица.
— Как он там оказался?
— Насколько я знаю, он будет председателем спорткомитета чемпионата мира среди артистов. Мы сыграли с ним в одной команде и стали общаться. Он мой кумир, я фильмов 10 его посмотрел – в восторге был. Особенно запомнились «Андеграунд» и «Черная кошка, белый кот». Он немного закрытый человек, но все равно было интересно хотя бы соприкоснуться с ним. Сделали с Эмиром фотографии на память.
— С артистами понятно, но все-таки один из самых главных людей в вашей карьере – это первый тренер?
— Да, Владимир Михайлович Юлыгин сыграл большую роль в моей жизни. Мы с ним общались до последнего, он умер в прошлом году, ему 80 лет было. Из тех, с кем познакомился еще в юности, также до сих пор общаюсь с физиотерапевтом Виктором Борисовичем Сачко.
— Ваша же карьера без него могла закончиться, толком не начавшись?
— В 1990 году в Астрахани получил травму мениска. Операцию делали там же и вырезали очень неудачно. Врачей даже не предупредили, что я спортсмен, футболист, – просто положили на койку и бросили. Резали старым дедовским способом – сделали так, лишь бы я ходил. Шов остался на полколена. Оно стало опухать… Тяжелый момент был, я полгода не мог играть в футбол, думал, уже не вернусь на поле. И лишь благодаря Виктору Борисовичу Сачко и его восстанавливающим упражнениям через полгода я начал тренироваться, потом стал выходить на замены и все-таки вернулся. Хоть как-то карьера сложилась.
— Ничего себе «как-то»! А как все начиналось?
— Простой спецкласс, футбольный клуб «Восход» обычного района города Челябинска. Каждый год мы – иногда одни, иногда вместе с основной спортивной школой города под названием «Сигнал» – выезжали на три-четыре турнира в разные города страны. И вот на одном из них меня заметил Юлыгин и пригласил в московский интернат. Это было в 1989 году, мне было 16 лет.
— У вас были футбольные кумиры в детстве?
— Многие из нашего класса болели за «Спартак». Конечно, кумирами были Черенков, Гаврилов, Дасаев, Шавло – да вся команда. Тогда заграничного футбола по телевизору попросту не было. Мы только слышали, что есть такой Марадона, а раньше был Пеле… Только когда «Спартак» играл в еврокубках, была возможность увидеть иностранных игроков. А так нам вполне хватало своих. Тогда чемпионат СССР был сильный.
— Вы ведь застали Гаврилова, когда он еще играл?
— Только как ветерана. Его видение, понимание футбола, качество исполнения – просто идеальное, как в учебниках. Это невозможно натренировать. Таким надо родиться. Это Божий дар.
Мимо Бескова – в Болгарию
— Куда вы попали после интерната?
— «Звезда», команда второй Московской лиги. Сыграл там несколько матчей под руководством Сергея Петренко, а потом поехал в астраханский «Волгарь» – опять к Владимиру Юлыгину. Там провел два с половиной года.
— После чего сезон отыграли в мини-футболе. А как же Бесков и «Асмарал»? Вас же и туда приглашали.
— Да, в декабре мы были на сборах в «Асмарале». Бесков сказал: «Приезжай в январе, дальше доказывай». Но на тот момент у меня были определенные семейные обстоятельства, и я решил остаться в Челябинске.
— Бескова каким запомнили?
— С нами он свой тренерский дар тогда особо не проявлял, так как это был селекционный сбор и он просто нас просматривал. Но все равно чувствовалось – глыба! В тех моментах, когда он пробовал нам что-то объяснять, чувствовалось, что предмет знает досконально. Когда за руку водил, объяснял, как ты должен располагаться, куда лицом, как ставить опорную ногу, я понял, что это другой уровень.
— Опыт с мини-футболом был успешным, но вы внезапно очутились в Болгарии.
— Да, мы заняли третье место с мини-футбольным «Фениксом», но в голове все равно сидела мысль, что это все временно. Так получилось, что летом мой тренер Юлыгин поехал в Болгарию: его зять работал там в компании, которая основывала команду «Димитровград» для третьего болгарского дивизиона. Он предложил Владимиру Михайловичу с ней поработать. В итоге Юлыгин позвал туда меня и еще одного российского футболиста, которого уже нет в живых (Владимира Рафаенко. – Прим. автора). Изначально мы должны были поехать втроем, но так получилось, что они присоединились только зимой, а первые полгода я провел там один.
— Вы как-то упомянули, что у большинства местных игроков была зарплата порядка 100 долларов, а вы получали 800. Серьезно?
— Да, было такое. Думаю, что местные об этом не знали. Юлыгин нам выбил такие условия, я же говорю: его зять работал в той компании.
Автобусный евротур и взлет на «Крыльях»
— Что заставило вас вернуться в Россию?
— В 1994 году Юлыгина позвали в «Динамо» Ставрополь, и он меня забрал. Из третьего болгарского дивизиона я сразу попал в Премьер-лигу и с ходу оказался в основном составе. Команда шла на последнем месте. Мы доиграли второй круг, для меня он сложился более-менее удачно: 13 игр сыграл, забил 3 мяча. Это стало ступенькой в «Крылья Советов». Но финансовые проблемы присутствовали. Памятная история – как мы за время сборов проехали на автобусе 11 с половиной суток.
— Полторы недели?!
— Поехали на стареньком «Рено», который больше 80 км/ч не мог разогнаться. Мы отправились из Ставрополя в Грецию, под Салоники, — это трое с половиной суток. Там неделю потренировались. Потом из-под Салоников поехали под Кельн, причем с заездом на Украину – надо было забрать игрока. Опять трое с половиной суток. Неделю потренировались под Кельном и оттуда – опять в Ставрополь. Проехали много стран, много границ… Когда границы проезжаешь, еще стоишь в автобусе часов по 6–8: с одной стороны, с другой стороны проехать таможенный контроль… У нас были дощечки и матрасы – спали в два яруса.
— Как все это перенесли?
— Тогда было как: «Если партия сказала «Надо!», комсомол ответил «Есть!». Хотя у нас было много по тем временам известных футболистов: Заздравных Валера, Груничев Сергей, Чесноков Сергей, вратарь Анатолий Пата. Для Ставрополя они были как боги! И все – в этом автобусе. Плюс президент клуба Лацельников и главный тренер Стукалов.
— После такого над переходом в «Крылья Советов», наверное, долго не думали.
— Опять же дело случая. Шел март 1995-го, до чемпионата оставалось недели три, когда мне позвонил наш бывший игрок Владислав Матвиенко. Оказалось, что самарцы искали футболиста «под нападающего». Влад сказал тренеру «крылышек» Александру Аверьянову: «Есть в Ставрополе человек, который может эту позицию закрыть». Затем позвонил мне и предложил: «Надо сыграть один тайм. Приезжай в Москву». Я, будучи на контракте, никому ни слова не сказал, вылетел в Москву и сыграл тайм за «Крылья». Аверьянову я понравился, и уже на следующий день я летел в Египет на сборы с командой.
— Какие эмоции оставил у вас этап в «Крыльях Советов»?
— 1995 год был очень тяжелый. Потому что полноценные сборы я не прошел, даже потом надорвал сердечко. Специально ездил в санаторий в Кисловодск. Постепенно здоровье восстановил, и 1996–1997 годы в «Крыльях», пожалуй, стали для меня самыми лучшими. Коллектив хороший сложился. Мы занимали 9-е и 7-е места — для клуба в то время это был огромный успех. Народу ходило по 44 тысячи!
— Ого!
— В Самаре футбол всегда любили, и тогда был пик популярности. Мы дома обыгрывали грандов – ЦСКА, «Локомотив». У нас был коллектив, мы были им и на поле, и вне его. Никакого негатива, все как одна единая семья. Тактика была, конечно, не спартаковская, так скажем. Но тренер исходил из состава. Возможно, мы играли в несколько упрощенный футбол, зато он приносил результат.
Тарханов убедил, Мутко простил
— Когда вы переходили в «Торпедо», вы же перед этим практически договорились с «Зенитом»? У вас уже был контракт подписан?
— Да. Анатолий Федорович Бышовец после хорошего сезона в Самаре позвонил и сказал: хочу видеть тебя в «Зените». Виталий Мутко был тогда президентом клуба. Я прилетел в Питер, подписал контракт. Как раз тем вечером был банкет в «Астории». Команде «Зенит» меня уже представили как их футболиста. Потом так получилось, что уехал в Москву. Вдруг позвонил Александр Тарханов. Мы с ним встретились, и он убедил меня пойти именно в «Торпедо».
— Чем он заставил вас изменить решение?
— Тем, что Тарханов проповедует техничный футбол. Та игра, которую он ставил, – она была мне близка. А еще тем, что он брал тренером по физической подготовке того самого Виктора Сачко.
— С Мутко потом пришлось объясняться?
— Я звонил ему тогда, извинялся. Мы специально потом встречались с ним. Объяснил ему ситуацию. Он меня простил, порвал тот контракт. Мог бы дисквалифицировать, но не стал.
— Не пожалели, что выбрали «Торпедо»?
— Конечно, нет. Полгода с Александром Тархановым дали мне существенный прогресс в плане техники. Можно сказать, при нем я подготовил себя для «Спартака». В Самаре мы играли в другой футбол, был совсем другой процесс. В «Торпедо» я сам чувствовал, что сделал большой шаг вперед. Я стал и лучшим бомбардиром, и лучшим ассистентом команды. Оттуда Романцев и взял меня в «Спартак».
— В «Торпедо» с вами работал еще и Валентин Иванов. Жесткий тренер.
— Да, у Козьмича был другой подход. Особенно всех доставала его любовь к упражнению «лягушка». В итоге мы подошли с группой ребят и попросили отменить его. Что удивительно, он пошел нам навстречу.
— То есть он не был таким уж тираном?
— Он уже был в возрасте. Думаю, лет двадцать назад о таком и речи не могло быть. Я, кстати, много упражнений у него почерпнул, некоторые нюансы по игре. У него был немного другой футбол по сравнению с Тархановым: более вертикальный, больше длинных передач.
Новое амплуа
— Большинство болельщиков «Спартака» запомнили вас как опорника, игрока оборонительного плана. А ведь перед этим вы играли ближе к атаке. Когда переходили в «Спартак», не обсуждали с Романцевым, кем он вас видит?
— Нет. В «Спартаке» так заведено было, что Романцев вообще не общался. Ты приходишь, здороваешься, и все. И сразу на тренировку. Там и речи о таком не могло быть. Куда тебя поставят, ты там и играешь. Спасибо, что играешь вообще.
— В таком положении находились все игроки?
— Для всех нас Романцев был царь и бог. Он был и главный тренер, и президент клуба. Мог любого за одну минуту убрать из команды. Поэтому там каких-то разглагольствований, где и что ты хочешь, – даже мысли не было.
— Зарплату хотя бы обсуждали, когда переходили?
— Зарплату обсуждали, но подписывали белый листок. Ничего официального не было, все на честном слове держалось. Платили чуть меньше, чем обещали. Какой-то налог придумывали. Но это мелочь.
— Вы говорили, что часть своей индивидуальности и креативности вы в «Спартаке» потеряли…
— Первые полгода я играл переднего защитника. Понятно, что здесь твои индивидуальные качества уже не так нужны. Нужно просто принять и отдать, начать атаку. Там уже без тебя другие будут проявлять индивидуальность. Плюс в «Спартаке» принципы игры были совсем иные, чем в остальных моих клубах: отдал, открылся, отдал, открылся. В основном все игралось в одно-два касания. Наверное, целый год у меня ушел на то, чтобы поломать мой привычный стиль. Романцев на тренировках делал мне много замечаний, что я передерживаю мяч. Но к 2000 году я понял эту спартаковскую игру, стал чувствовать себя в ней органично.
— Зато в 2000 году вас признали лучшим опорным полузащитником страны.
— Наверное, по природе я больше опорный. Потому что взрывной скорости у меня не было. Это я и раньше понимал. Просто «Крылья» и «Торпедо» – команды пониже уровнем. А когда выше уровень, чтобы играть впереди, надо быть взрывным, еще ярче себя проявлять. Сумасшедшей скорости или удара не было, поэтому опорный – более близкая для меня позиция. Я был достаточно техничный для спартаковской игры футболист, и мне хватало здоровья, чтобы делать большой объем работы – то, что для «Спартака» и было надо: подчищать за теми, кто находился в атаке.
— В итоге можно сказать, что у Романцева вы тоже много чему научились?
— Романцев – это продолжатель идеи Бескова: наш футбол немного отстает в индивидуальных качествах, поэтому ставка делается на пас. Передача ставится во главу угла. Пас в удобную ногу; до приема мяча увидеть, куда партнер открывается; дать в одно касание на ход удобно партнеру; прочитать на два шага вперед, как будет комбинация развиваться; оказаться в нужном месте в нужное время; читать игру. Такую игру ставил Романцев. Когда ты ее понимаешь, ты получаешь удовольствие. Когда я шел в «Спартак», советовался с Юлыгиным – он сразу сказал: «Даже не думай – иди. Ты испытаешь футбольный оргазм».
— Так и случилось?
— Да! Удовольствие получал от игры большое.
В лучах красно-белого заката
— Когда вы пришли в «Спартак», насколько была нормальной обстановка в клубе? Были ли предпосылки того, что скоро «Спартак» окажется в кризисе?
— Предпосылки были. В принципе, все три года прошли на ура: мы три раза стали чемпионами. Но когда я уходил в 2001 году, я был уверен, что это последний год чемпионства. Прежде всего потому, что у «Спартака» тогда не было такого мощного финансового спонсора, каким впоследствии стал «ЛУКОЙЛ». «Спартак» был самоокупаемый, там был «Уренгойгазпром», еще какие-то мелкие спонсоры… Мы и получали мало по меркам чемпионов. Романцев нам всегда говорил: «Вы здесь не заработаете, можете заработать, только уехав». Нам надо было сделать себе имя здесь и уехать в Европу, как уезжали некоторые спартаковцы.
А другие клубы в это время все-таки росли финансово: поднимались ЦСКА, «Локомотив». Уже в то время у них зарплаты были в два, а то и в три раза больше, чем у нас. Начали появляться легионеры. И даже для российских футболистов «Спартак» перестал быть тем суперклубом, в который надо идти по любому зову. Они стали выбирать, и зачастую выбирали уже не «Спартак». В какой-то момент, я допускаю, что и Романцев стал уставать. Он и сам этого не скрывал. На него невероятная нагрузка выпадала. Он был тренером «Спартака», президентом «Спартака», еще и главным тренером сборной. Невероятно, как он все это выдерживал.
— Титов как-то сказал, что вы превращаетесь в разъяренного монстра, если вас довести. Вы ответили, что до Ковтуна и Хлестова вам далеко.
— Хлестов в монстра никогда не превращался. Если Юра Ковтун – убийца с детским лицом, то Хлестов – убийца без эмоций. Просто сами по себе физические качества у него такие, что он очень жестко себя в единоборствах ставит. В этом плане, наверно, он был один из лучших в команде. Если не лучший. До сих пор, кстати, за деньги играет на КФК по области.
— Вам доводилось противостоять многим европейским грандам. Кто особенно запомнился?
— Как личность – Эффенберг. На нем держалась тогда «Бавария». Видно было, что он ее ментальный символ. Ривалдо понравился, Фигу, Рауль. Анри, конечно.
— Матч с «Арсеналом» считаете лучшим в карьере?
— Самый памятный, наверное. Ну, еще со сборной Бразилии, конечно. Хотя и проиграли 1:5, но все равно сыграть с Бразилией дорогого стоит. Мы в Форталезе играли – полный стадион, под 80 тысяч.
В гостях у Путина и Кадырова
— Были случаи, что вы пропускали президентские приемы, но один раз ведь все-таки попали?
— Да, со «Спартаком» попал. Путин тогда только начинал – 2000 год был. В то время «Спартак» был успешным брендом, и Владимир Владимирович решил нас поздравить с очередным чемпионством. Приятное впечатление произвел. Не показное. Так по-человечески с ним мы хорошо пообщались. Интересовался, чем после карьеры будем заниматься.
— Работу предлагал?
— Нет. Тогда у него не было предложений. Какие-то житейские проблемы там обсуждались.
— Еще с одним политическим деятелем вы успели познакомиться в Грозном.
— Когда ты в 32 года уже объективно не ждешь ничего, доигрываешь и с командой из первой лиги завоевываешь Кубок России — это непередаваемые эмоции. Это счастье.
— В клубе кто-нибудь ожидал такого результата?
— Думаю, нет. Никто не ожидал. Никто и задачи не ставил. Как-то это все спонтанно получилось. Сложился коллектив, в каких-то матчах на нашей стороне было везение, где-то направила тренерская рука.
— Праздновали бурно?
— Бурно. Банкет был в центре Москвы, с артистами. По-моему, в «Праге». Премиальные очень хорошие были. Все остались довольны.
— Хотя бы порядок суммы назовете?
— Нет, не скажу. Но для меня два года в Грозном в финансовом плане оказались самыми удачными. Рамзан Кадыров не скупился, щедро нас одаривал и в чемпионате, и тем более в Кубке. Потом еще и в Кубке УЕФА продолжал. Мы даже прошли первый этап, обыграв «Лех» в двух матчах. Достойно играли и с «Базелем».
— Кадыров искренне любит футбол?
— Да. Сам играет. Недавно вот ездили вместе на матч ветеранов, в одной команде играли против ветеранов сборной Италии.
— В раздевалку часто заходил?
— Да. Помню, играем с «Сатурном» в Москве. 2:3 проигрываем. Валентин Иванов судил игру – там три спорных момента, и Иванов взял сторону «Сатурна». Кадыров зашел, говорит: «Ребята, молодцы». По его мнению, судья был неправ. Всех повел в ресторан, раздавал там щедрые премиальные за проигранный матч. Даже когда вылетели из высшей лиги, он заверил: «Ребята, я вам все до копейки отдам». Никто никогда не мог сказать, что в «Тереке» не платят.
От Астаны до Хабаровска
— Зачем вы поехали играть в Казахстан в 2007-м?
— Просто в очередной раз окунуться в атмосферу Лиги чемпионов. Пускай это была для нас квалификация, но все равно звучал гимн Лиги чемпионов. Было приятно. Мы вошли в историю Казахстана: в первый раз казахстанский клуб прошел первый раунд Лиги чемпионов. Мы обыграли «Рустави» и вышли во второй раунд, где играли с «Русенборгом». Тоже памятные встречи. Летали в Норвегию. Других приятных воспоминаний в той команде было мало.
— Вы рассказывали, что некоторые игроки там чуть ли не в разборках участвовали. С битами приезжали.
— В машинах у казахстанских футболистов, которые были с юга, были и пистолеты. Они немного отличаются от северных казахов. Более безбашенные, с какими-то преступными наклонностями.
— Это как-то отражалось на команде?
— Внутри коллектива – нет, проблем не было. Просто существовали различия между южными и северными казахами.
— На закате карьеры вы оказались в Хабаровске и встретились с отцом, которого не видели десятки лет. Как так вышло?
— В 1978 году, когда мне было шесть лет, родители развелись, и отец уехал из Челябинска в Хабаровск. В следующий раз мы встретились через 22 года в Москве, когда я играл в «Спартаке». Два раза он приезжал. И потом, когда я уже заканчивал в Казахстане, зимой позвонил Александр Корешков и пригласил в «СКА-Энергию». Говорил, что я буду играющим тренером. Хотел, чтобы я ему помогал.
— А в итоге?
— В итоге я так и не понял роль играющего тренера. Ты или игрок, или тренер. Я оставался игроком. Зато удалось побыть рядом с отцом в последний год его жизни.
Текст: Антон Муша
Фото: официальный сайт ФК «Чайка», Сергей Дроняев
