История из жизни

Хочу поделиться с вами одной историей из жизни, которая произошла с вашим покорным слугой во время службы в рядах ВС РФ.

14 ноября 2009 года, 6:00. «Батальон подъём!» Сквозь сон понимаю: «Какой к чёрту «батальон подъём», я ведь в наряде в дальнем парке. Видать, приснилось. Да… завязывать надо с этой армией. А ведь остался целый месяц…» Переворачиваюсь на другой бок, засыпаю.

Через час меня уже будят приехавшие из батальона товарищи: «Немец*, хватит харю щемить! Вставай, бляха муха. Мы уже час как на ногах. Вас тут совсем что ли растащило?!!!». «Идите-ка вы на хутор – бабочек ловить!» – отвечаю я. Но сонное состояние исчезло бесследно. Надо было вставать с жёсткой «капэпэшной» кушетки, мотать портянки, обувать берцы и радовать морозное питерское утро своей опухшей со сна рожей.

Но сначала, как водится, утренний чаёк, заботливо приготовленный моими товарищами младшего призыва – Антохой Раменским и Саней Кудиновым. Вы только не подумайте, дедовщину я не разводил. Просто у нас с парнями было соглашение: я договариваюсь с прапором, чтобы он их ставил в суточный наряд по дальнему автопарку (то есть подальше от командования и поближе к магазину «Пятёрочка»), а они за это максимально облегчают мою жизнь. В итоге все довольны, все счастливы.

Хороша суббота в дальнем наряде! Автопарковая команда (в количестве 20 солдат) вместе со всеми офицерами уезжает из парка в час дня, и до самого вечера наряд по парку (то есть я, Антоха и Саня) может предаваться безделью, а также чаепитиям с пряниками и печенюшками. Майор, дежурный по парку, ничем не напрягает (благо сам когда-то «срочку» в нашем батальоне тянул). Одним словом, лафа и «гасилово».

Однако в этот раз у меня на вечер были особые планы. Дело в том, что именно 14 ноября 2009 года сборной России предстояло провести первый стыковой матч со сборной Словении.

Весь вопрос упирался в телевизор. Раздобыть его можно было только в кабинете начальника автопарка старшего лейтенанта Бочарова. Дверь в кабинет старлей запирал, однако этот факт мало кого останавливал, потому как замок был хлипкий и взломать его можно было даже отвёрткой. Чем я при помощи моих молодых товарищей и занялся. Каково же было наше удивление, когда дверь подалась сама, едва успев испугаться металлического инструмента. Видимо, старлей понял всю бессмысленность хлипкого замка на картонной двери и решил вообще не запирать своё дневное обиталище.

Теперь передо мной встала дилемма: либо наглеть до конца и устраиваться на просмотр прямо в кабинете начальника парка, закинув ноги на его письменный стол, либо переть телек на первый этаж (кабинет старлея находился на втором) в солдатскую столовую, но оттуда в случае облавы труднее было бы оперативно эвакуировать телевизор. Немного подумав и прислушавшись к совести (зря я это сделал), я всё же решил переправить телеприёмник этажом ниже.

Итак, рисую картину: я сижу в большом тёмном помещении, передо мной мерцает экран телевизора, настроенного на трансляцию Первого канала. Я нервничаю, тереблю воротник на кителе, раскачиваюсь на ветхой армейской табуретке, рискуя сломать себе позвоночник. И тут происходит страшное…

От здания КПП выруливает на своей Toyota Avensis начальник автослужбы Академии подполковник Полищук, его машина тихонько объезжает автопарк, пока не достигает окон солдатской столовой на первом этаже основного здания. Даже через тонированное окно «тойоты» я почувствовал всю ярость товарища подполковника, которая вот-вот обрушится на мою коротко стриженную голову.

Чётко понимая бессмысленность своих действий, я тем не менее беру в охапку телек и несусь на второй этаж возвращать его на положенное место. Тем временем внизу уже раздаются тяжёлые шаги Полищука. И в этот момент я осознаю, что за месяц до дембеля я попал в серьёзный переплёт, и самое минимальное, что меня может ожидать – это тумба до самого увольнения в запас. Не буду в подробностях описывать ту тираду, которой наградил меня подполкан, скажу лишь, что к футболу он оказался, мягко говоря, равнодушен.

Кое-как вырвавшись из лап Полищука, я устремился к зданию КПП с серьёзными намерениями покалечить своих младших товарищей Саню и Антоху. «Какого же хрена, вы, подонки, мне на мобильник не позвонили, когда это мудило двухзвёздочное только в ворота ваши бибикало?!!!!» – с этими воплями я ворвался комнату суточного наряда на КПП. И в ту же секунду меня пронзило воспоминание: я передаю Антохе телек, чтобы он отнёс его вниз, а сам ставлю на зарядку свой телефон прямо в кабинете начальника парка и спускаюсь следом за товарищем. То есть, пацаны мне начали трезвонить уже в тот момент, когда учуяли отдалённый запах Полищука. А я как последний урод их предупреждений не услышал. Единственное, что мне осталось вымолвить: «Парни, простите, я сам виноват».

Через полчаса я уже трясся в УАЗике буханочного типа по дороге в родной батальон. Мои мысли наскакивали друг на друга, путались и разбегались. Но главная дума была одна: «Как же там наши в «Лужниках»?»

В расположении меня встретил мой ротный – капитан Щербаченко (Полищук его уже проинформировал о моём злодеянии) и сразу же пригласил в канцелярию… Я уже настроился на самое худшее, включая жёсткое рукоприкладство (у Щербаченко был крутой нрав).

Войдя в канцелярию, я понял, что капитану сейчас явно не до меня. Всё его внимание было сосредоточено на телеэкране с картинкой из «Лужников». Забавный вышел у нас разговор: один делает вид, что ругает солдата, другой старательно изображает из себя провинившегося, при этом оба неотрывно смотрят в экран.

Капитан Щербаченко оказался футбольным фаном почище меня. Болел, правда, за «Зенит», но на сборную России наши с ним разночтения не распространялись. В итоге, я всё же попал на тумбу, правда всего лишь на сутки, а не до дембеля, как предполагал раньше. А через неделю вернулся в свой любимый наряд по автопарку, правда от подполковника Полищука вынужден был скрываться.

Вот такая история «самопожертвования» ради родной сборной. Жаль, только сборная в ответном матче в Мариборе самопожертвованием заниматься и не собиралась. Но это уже совсем другая история…

* немец – моё армейское прозвище.

Все фамилии изменены.