Александр Уваров: «Скалой меня назвал Толстых, а у него было прозвище Железяка»
Сложно стать легендой, когда в сборной находишься за спиной Рината Дасаева, а твой клуб не становится чемпионом. Александру Уварову это удалось. В 1980-х он за несколько сезонов вписал свое имя в историю московского «Динамо», а в 1991 году уехал в Израиль и там стал лучшим легионером за всю историю местного футбола. Еженедельник «Футбол» вместе с Александром Уваровым вспомнил те времена, когда «Динамо» было лидером, а сам он играл на чемпионате мира.
Двое в штатском
— С чего началось ваше увлечение футболом?
— С того же, с чего и у всех пацанов моего времени. Я жил в казарме №11 на Крутом (район города Московской области Орехово-Зуево) и все первые навыки игры получил именно там. В 11 лет пришел на «Знамя Труда», но меня не приняли: приходи, говорят, на следующий год. Учился я в школе №8, расположенной тоже на Крутом. К нам пришел тренер по конькобежному спорту и пригласил меня. Год занимался в этой секции. А в 12 лет снова отправился в «Знамя Труда». Первым тренером, который бросил нам мяч, был Анатолий Федорович Пименов. И вот так с 72-го года началась, можно сказать, моя профессиональная карьера. Первыми тренерами были Анатолий Федорович Пименов и Михаил Васильевич Захаров. Потом вклад внес Анатолий Иванович Рожков – бывший вратарь. Эти тренеры помогли мне стать футболистом.
— Вы окончили текстильный техникум в Орехово-Зуеве. Там работал преподавателем физкультуры Чавкин Василий – легендарный футболист для города.
— Если бы вы не напомнили, я все равно бы рассказал про него. Он для меня всегда останется легендой. Это был человек, которого я никогда в жизни не забуду. Человек-душа.
— А вас больше знают как легенду московского «Динамо». Как вы попали в этот клуб?
— В области мы сначала встречались с командами из Павловского Посада, Ногинска, Балашихи и других подмосковных городов. Мы обычно занимали первые места и выходили играть «пульку». Вот на одной из игр этой «пульки» в Жуковском за моими воротами стоял мужик странного вида. Спрашивал: «Где ты живешь? Дай адрес!» На той игре был мой отец, и в перерыве я ему рассказал: странный мужик такой. Но отец переговорил с ним и дал адрес.
— Узнали потом, кто это был?
— Нет. Та история в Жуковском быстро забылась. Но как-то вечером мы сидим с товарищем у меня дома. Раздается звонок в дверь. Слышу, мама открывает, а там ей говорят: «Здравствуйте, Уваров Саша здесь живет?» Если честно, то я подумал, что пришла милиция. Ну кто еще может в такое время прийти? Заходят два мужика и говорят моему другу: «Освободи комнату, нам надо с ним поговорить». Друг вышел, и у меня состоялся с ними такой диалог: «Ты хочешь играть в хороший футбол в хорошей команде?» — «Естественно! Каждый хочет играть. А какая команда?» — «Пока не дашь согласия — не скажем». А я вижу у одного на пиджаке динамовский значок и говорю: «Наверное, «Динамо»?» – «Да. Ты учти, тебе сейчас 16 лет, через два года идти в армию. Мы занимаемся этими вопросами, мы решаем такие вопросы».
— Долго разговаривали?
— Около часа длился разговор, и я согласился.
«Динамо»
— Когда была первая тренировка?
— 23 февраля 1976 года. В тот день я отработал полностью тренировку со своим возрастом. И вот мы уже идем в раздевалку, а ко мне обращается мужик: «Ты сейчас не мойся. Там тебя ждет автобус, и ты поедешь на тренировку с дублирующим составом в Сокольники». Оделся, выхожу, стоит автобус, на боку – надпись: «Динамо» Москва». Сел, и нас повезли в Сокольники. И там я отбарабанил еще одну полную тренировку. Но когда я приехал туда, я был в шоке. Надо представить себе, что в «Знамени Труда» мы тренировались в спортивном зале, в «Динамо» со своим возрастом — на теннисном корте, а туда приехал – кругом снег и расчищенный от снега прямоугольник зеленого поля. Синтетического, конечно.
— Второй шок – это первая тренировка с основой «Динамо»?
— На нее я поехал на клубном автобусе. У метро «Динамо» сел. Какие чувства может испытывать молодой футболист, который впервые отправляется на тренировку с основным составом, да и еще на клубном автобусе? Гордость! И вот по дороге в Новогорск по Ленинградскому шоссе в районе станции метро «Войковская» заходит Александр Новиков, смотрит на меня, потом поворачивается к водителю и говорит ему: «Меня что – из команды отчислили?!» — «Почему ты так решил?» — «А мое место уже заняли» — «Сейчас освободят». И тут я понимаю, что сижу на месте Новикова. Мне один из футболистов и говорит: «Мальчик, иди туда, где мотор, там посиди». Вот так гордость сменилась стыдом. И я, весь красный, ушел в заднюю часть автобуса.
Сергей Бабурин: «Яшин учил меня: «Молодой, самое главное – это огромное желание не пропустить мяч»
— На поле рядом с именитыми динамовцами что чувствовали? Тоже гордость?
— Мандраж. Там же какие старики были! Саня Максименков, Сашка Минаев. Им палец в рот не клади. Если гол пропускаешь, они к тренеру поворачивались и говорили: «Кого вы тут привезли? Пеночник!» Вот это было самое страшное слышать. Но мотивировало. Пытался там не упасть в грязь лицом. Хорошая школа, закаляет. В тот период я был самым молодым, а в 1988-м стал почти самым старым. Старики закончили, и получилось, что я и Витька Лосев стали одними из самых старых игроков.
— Как вас стали называть Скала?
— У Николая Толстых в «Динамо» было прозвище Железяка. Получил он его из-за подкатов, жестких столкновений. И вот на одной из тренировок я столкнулся с Железякой. Николай Александрович вышел проигравшим из этой борьбы и тут же назвал меня Скалой.
— Свою первую футбольную зарплату помните?
— Первые деньги я получил в «Динамо». Стипендия, 40 рублей. Вот за этими деньгами из кассы мы поехали вместе с женой. Она боялась, что меня ограбят, и вызвалась сопровождать.
КМБ и погоны
— Как «Динамо» решало ваш вопрос с армией?
— В 1979 году меня призвали в армию. Два месяца проходил курс молодого бойца. Больше всех из команды.
— Почему больше всех?
— В «Динамо» было много вратарей. Я был пятым и самым молодым и был не нужен. Поэтому промаршировал побольше остальных. Научился пришивать погоны. С ними, кстати, была интересная история. Когда мы уже были офицерами, нас раз в год заставляли форму надевать. Должен был приехать генерал на базу, и всем положено — в военной форме. У меня-то все подшито, а у других вообще ничего. Серега Стукашов вообще пришил на китель погоны от рубашки. Генерал – в шоке: «Мать честная, это что?!» — «Мы футболисты!» — «Вы и не футболисты, и не солдаты!»
— Как быстро оказались в основном составе?
— Не быстро. В 1981-м в игре против ленинградского «Зенита» Коля Гонтарь получил травму: столкнулся с моим лучшим другом – Владимиром Казаченком. Я вышел на поле при счете 0:2. С таким счетом и закончили. А железно основным я стал в 1988-м после Олимпиады. Анатолий Федорович Бышовец поверил в меня. До этого сомневался. А потом вдруг поверил. Я хотел уйти из команды, а он не дал.
— Были предложения?
— «Арарат» Ереван, тбилисское «Динамо», с минского «Динамо» было конкретное предложение.
— Бышовец не отпустил?
— Не отпустил. Лешку Прудникова отпустил. А меня – нет.
— В последние годы существования СССР московское «Динамо» занимало лидирующие позиции в союзном первенстве.
— Довольно неплохая команда тогда была. После чемпионата мира-1990 Бышовец возглавил сборную. И мы остались с Семеном Иосифичем Альтманом, а руководство хотело, чтобы тренером был Константин Иванович.
— Бесков?
— Да. Но команда была против, и оставили Семена Иосифича. Потом уже, когда я уехал в Израиль, пришел Бесков и потихонечку убрал всех из той команды, что была против него.
Дасаев и Марадона
— Чемпионат мира-1990 в Италии. Что вспоминается в первую очередь?
— Все! Такое вообще не забывается. Это просто надо прочувствовать, когда попадаешь туда. Вот тут ты и понимаешь, что вкалывал на тренировках ради этого, ради этих минут, чтобы попасть на такие соревнования, такого масштаба, где все по секундам расписано. Жалко, конечно: мы не вышли из группы. Могли бы, но судья нас «убил» в матче с Аргентиной, и румыны затем скатали ничью с аргентинцами.
— На чемпионате мира сборная жила на знаменитой базе в Чокко, куда Лобановский старался вывозить все свои команды. Помните, как там все было?
— Охрана. Нас по периметру охраняли с собаками. Чего мы там могли увидеть? Только тренировочное поле.
— В первом матче с румынами ворота сборной СССР защищал Ринат Дасаев. Какие у вас с вратарем «Спартака» были взаимоотношения?
— Общались только по принципу «привет-привет». Не могу сказать, что отношения были плохими, но и не дружескими. Товарищеские отношения.
— Он считал вас своим конкурентом?
— Думаю, нет. Он никого не считал конкурентом.
Евгений Бушманов: «Федун сказал, что приглашение в молодежную сборную – шаг наверх»
— В матче с Аргентиной место в воротах сборной заняли уже вы. С той Аргентиной, где был еще хорош Марадона.
— Он великий футболист, ему дозволено все. А я вот в одном из моментов ему на ногу наступил.
— «Ему дозволено все». Это вы эпизод, когда Марадона выбил мяч из пустых ворот своей команды, а судья не зафиксировал нарушение?
— С этого все и началось. Там должен был быть пенальти, а Марадону должны были удалять с поля… А удалили затем нашего. Несправедливо. Это тот же судья, что и в Мексике судил нас, в 86-м, с бельгийцами. Фредрикссон, швед. Как там было не заметить руку – не знаю. Я из ворот своих это все видел, а он метрах в пяти стоял.
— Марадона вам не забил. Но забили Троглио и Бурручага.
— Первый гол – невозможно достать мяч было, а во второй… Там вообще счастливо все для аргентинцев получилось, в результате Бурручага вышел один на один и ударил подо мной.
— Есть мнение: если бы вышли из группы, то, прибавляя от матча к матчу, сборная СССР могла дойти как минимум до полуфинала.
— Я не люблю загадывать и говорить, как было бы. Хотя действительно, если бы мы вышли из группы, было бы все по-другому. Мы были бы свежее. У нас тренировки проводились на усталость, и последняя игра с Камеруном это показала. Наверное, занятия специально так планировались: выйдем из группы – и самый пик формы начнется.
Израиль
— Как возник вариант перехода в израильский «Маккаби»?
— Сначала начали звонить журналисты из Израиля, русскоговорящие. Спрашивают, когда вы к нам? А я вообще не в курсе. Затем приехал агент и дал копию контракта. И уже затем в Москве на игре с «Торпедо» появились главный тренер Авраам Грант и президент «Маккаби». Тот матч мы проиграли, и я был злой и уставший. Не хотел ни с кем разговаривать. А тут они. Договорились встретиться на следующий день в гостинице.
— Из клуба быстро отпустили?
— Да, Валерий Георгиевич Газзаев, в отличие от Бышовца, держать не стал. Сказал, что я много сделал для «Динамо», и если меня устраивает контракт, то могу уезжать. Я за один день подписал соглашение и улетел. Даже с родителями не повидался. Позвонил им – и все. Жена сказала: «Куда ты, туда и я».
— Сравните этапы карьеры: динамовский и «Маккаби»?
— Я себе оценок не даю. Этим пусть журналисты занимаются. Но чемпионом в Израиле я стал. И был признан лучшим иностранным игроком.
— И получили израильское гражданство…
— В 2000-м закончил карьеру и остался работать в команде и в сборной. В 2001-м меня признали лучшим легионером в истории израильского футбола. Из правительства пошла инициатива о том, чтобы дать гражданство. Паспорт вручал сам министр внутренних дел.
— Были проблемы с языком?
— Сначала выучил первые четыре слова: «вправо», «влево», «вперед» и «назад». Первый год общался через переводчика. А дальше сам.
— На курсы ходили?
— Недели три. Я, Полукаров и Андрюха Баль. Но мы поняли, что это не для нас, и решили прекратить эти курсы. Андрюха здорово заговорил. У Сашки Полукарова жена здорово читала и писала на иврите.
— Сейчас только клубных вратарей тренируете?
— Да. Времени больше стало.
— Переход от вратаря к тренеру вратарей был плавный?
— Я стал тренером вратарей в сборной. Играл в клубе и тренировал вратарей в сборной. Потом уже начал и в клубе.
— Нравится должность?
— Конечно, нравится. Я себя к этому готовил. Еще больше нравится, когда твои вратари начинают играть. Знаешь, что не зря вкладывал.
— Почему вам удалось добиться такого авторитета в Израиле?
— За счет игры. Других причин не вижу. Авторитет завоевывается на поле, а не в разговорах. У нас был тренер Вячеслав Демидович Соловьев, он говорил: «Ваше будущее зарыто на поле. Вот и ищите там».
— Перед Днем независимости в 2004 году вы отказались входить в число выдающихся спортсменов, которым была оказана честь зажечь праздничный сигнальный огонь, из-за замечаний бывшей дзюдоистки Яэль Арад, намекавшей на ваше русское происхождение.
— Зажигание праздничного огня для жителей Израиля – символ. У них идет война. Гибнут люди. Молодые парни и девушки. И вот Яэль Арад начала возмущаться, как я могу зажигать сигнальный огонь, хотя я не еврей. И я отказался. При этом с Яэль сейчас в хороших отношениях.
— Чем занимаются ваши жена, дети?
— Жена воспитывает внука. Сын закончил службу в армии. Ищет свое будущее. А дочка работает в аэропорту.
Текст: Дмитрий Безруков
Фото: Global Look Press
Помню полуфинал Кубка СССР 1987 года между московскими и киевскими динамовцами. Киев был сильнее и давил всю игру, но Уваров тащил всё, что летело, и один из послематчевых пенальти взял. Однако Виктор Чанов тоже взял один удар, а потом бил 18-летний тогда Кирьяков, и от волнения пробил мимо...
И игры на ЧМ-90 помню. С румынами Дасаев неудачно сыграл - первый гол Лэкэтуша, с игры, на его совести. Дальше стоял Уваров. Всё было именно так, как он и сказал в интервью - первый мяч было взять невозможно, там был удар с линии вратарской головой в девятку. А второй - Бурручага вышел один на один, Уваров ринулся навстречу, но сложиться не успел, мяч прошел между ног вратаря. Заключительная победа над Камеруном с крупным счетом нам уже ничем не помогла :(((