Лев Иванов: «Президент клуба в Ливии спрашивает: «Ты что, выпить хочешь? Что ж ты раньше не сказал?»
Клубы во всех дивизионах российского футбола. Год работы в Ливии в самый разгар правления Муаммара Каддафи. Свидетель того, как футбол в родном Волгограде шатало от величия к развалу. Главный тренер «Ротора» Лев Иванов – лучший рассказчик, если в Волгограде вам нужно обсудить футбол со знающим человеком. Сейчас он поднимает некогда великий клуб наверх и по-прежнему готов зажигать. В интервью еженедельнику «Футбол» Иванов рассказал, почему его арестовали за бутылку виски, зачем он показывает своим игрокам видеомотивации и как выглядит страна, где нет преступлений, а бензин стоит дешевле воды.
«Газпром», 230 детей, подпольный бар
− Как вы оказались в Ливии и при чем тут «Газпром»?
− Мы в 2000-м выиграли чемпионат среди дублей, и пришла заявка от Олимпийского комитета России: там ливийцы просили тренеров на разные виды спорта. У них тогда открыли страну − она была 10 лет закрытой, − и они захотели развивать сферу. Я вообще подавал заявку как тренер молодежной сборной Ливии. Но когда приехал туда, клуб «Аль-Иттихад», где играл сын Каддафи, перехватил меня. Отвезли на свою базу, все там показали, говорят: «Давайте вы будете лучше у нас тренировать».
Мы заключали контракты с Олимпийским комитетом и дополнительно с «Газпромом». «Газпром» строил им там газопроводы, а по закону в таких случаях иностранная компания должна что-то еще делать для благосостояния страны. У нас в России это называется откат, а в Ливии должно быть официально. Корейцы построили стадион плюс водонапорные сети, немцы провели телефонные линии, чехи еще что-то там сделали. А русские сказали, что помогут по спорту.
− Почему вообще согласились на это предложение? Это же Ливия…
− Мне было интересно. Молодой, желания много. Я выиграл чемпионат дубля − в Премьер-лигу рано идти, а в «Ротор» пришел Павел Пантелеевич Гусев, у него свой помощник.
− Какие были эмоции, когда увидели уровень местных игроков?
− Там первая эмоция была еще до того, как начались тренировки. Летом у местных футболистов отпуск, потому что страшная жара. А я приехал в июле. Сижу в пятизвездочной гостинице, а со мной никто на связь не выходит: ни переводчика, ни руководства. Потом пришли и сказали: «Вы работать будете в сентябре. Это мы вас привезли, чтобы вы привыкли к условиям». Я спрашиваю, а чего мне сейчас делать. Они: «Ну, купайтесь, загорайте, язык учите». Но все равно хотелось чем-нибудь заниматься, поэтому решили с ними, что я приду на набор детей в академию клуба.
И вот я прихожу − расписал заранее тесты, как у нас положено, − а народ идет и идет. 230 человек пришло на начальный этап. Все в бутсиках, в маечках, со своими мячиками. Какие тут тесты?! Мы с переводчиком посоветовались и разбили их на группы человек по 20-25. И назначили одной приходить в понедельник, другой − во вторник и так далее.
− Сильно.
− На одном из таких занятий подбегает парнишка, а у него футболка Титова. Представляется. Переводчик начал его записывать, они там что-то говорят между собой на арабском. Потом смотрю: он его обнимает, целует. Я спрашиваю, а чего ты его так. Он говорит: «Да это, оказывается, мой родственник». Он узнал по их добавкам к фамилии. «Ему восемь лет − ты что, никогда не знал о нем?» Переводчик отвечает: «Ты чего, как же я их запомню. Только у одного меня тринадцать детей, своих тринадцать у ближних родственников и так дальше. Мы все видимся только на похоронах и на свадьбах».
Я был на их свадьбе. Это ужас. У них же сухой закон. Поэтому они просто сидят и песни поют. Потом – бах! − заснут. Проснутся и опять поют.
− И что, вообще нигде нет ни грамма?
− Там сразу тюрьма за это. Расскажу интересный случай. Нас в России награждали за то чемпионство дубля «Ротора». Мне прислали официальное приглашение, приехал сюда на церемонию, и через два дня обратно в Ливию. В Будапеште по дороге купил бутылку виски в честь золотых медалей. Она маленькая совсем, я ее в огромную сумку бросил, и все. Потом уже в аэропорту Ливии стою, жду багаж, и эта сумка едет по ленте, а на ней мелом крестик. Меня отводят и сажают в клетку прямо внутри аэропорта. Звоню переводчику. Он говорит: «Пиши в объяснительной, что это такая русская традиция − обмывать медали. Ливийцы смотрели фильмы про Великую Отечественную войну и знают, что русские свои награды окунают в стаканы».
− Что потом?
- Отпустили. Приезжаю к президенту клуба. Это негр такой здоровый − он начальником охраны Каддафи был. Спрашивает у меня: «Ты что, выпить хочешь?» Я отвечаю: «Ну а как вы думаете, восемь месяцев здесь уже, у меня нервы после игр. Я хожу ваше безалкогольное [пиво] только хлопаю». Он такой: «Чего же ты раньше не сказал». Опускает в подвал в своем коттедже. Я захожу, а там бар полный: «Московская», виски, «Смирновская», весь конфискат. Президент показывает: «Лев, хочешь, бери ящик, хочешь − два. Только нас предупреди». Иногда после игр мы заезжали в этот барчик и по чуть-чуть выпивали, без хамства − сам президент больше не появлялся, но был его помощник.
Швейцарские часы, бесплатная еда, коммунизм
− Как вам вообще методы управления Каддафи?
− Вот у этого помощника дом стоял на берегу моря − типа явочной квартиры, я там тоже жил, − где его друзья могли тихо собраться под вечер. А так в домах они вообще никогда ничего не устраивали. Каддафи везде прослушек понаставил, чтобы следить за порядком. Он очень боялся американцев, евреев, разведчиков всяких и жестко все контролировал.
В Ливии алкашей, проституток, наркоманов − полные тюрьмы. Зато на улицах нигде их не увидишь. Проститутка украинская если приедет, ее, грубо говоря, до первого полового акта доведут и сразу в тюрьму женскую на 500 человек. У меня сын в 12 лет на море мог до трех часов ночи гулять, мы с женой даже не волновались, где он там.
Однажды спрашиваю у переводчика, бывают ли тут какие преступления. Он рассказывает: да, вот в 54-м году кого-то зарезали. Ливийцы даже когда ругаются между собой, дерутся ладошками. Потому что, если тебя ударили и появился синяк, ты идешь, снимаешь побои, и человека в тюрьму за это. Вот, кстати, смотри.
Лев Иванов снимает с руки часы швейцарской марки Tissot и протягивает мне. На циферблате портрет Муаммара Каддафи.
− В Ливии не принято медали давать, так что мне часы вручили за победу в турнире молодежных команд. Потом сын Каддафи отдельно еще золотые дарил.
− Вы считаете, что режим Каддафи - это диктатура или люди были по-настоящему счастливы?
− Никакого режима не было. Был просто закон − «Зеленая книга», которую он написал сам. Скажем так: только процентов 20-30 диктатуры. Если в семьях по 10-13 детей, разве они не счастливы? Граждане, например, вообще не думали о еде. Если ты житель Ливии, ты приходишь в магазин и получаешь необходимый объем продуктов: консервы, сахар, макароны, мясо прессованное, куры − все вообще. И они прицепами это увозили − там рассчитано на месяц, но ливийцам хватало на два-три.
Плюс автомобили. В Ливии пять миллионов населения, а зарегистрировано 12 миллионов машин − то есть на каждого по 2,5 авто. Я сначала не понимал, почему так. Оказалось, жителям государство дотировало их покупку раз в пять лет. Допустим, автомобиль стоит 20 тысяч долларов: ты отдаешь только пять, а остальное платит страна. В Ливии все машины битые ездили, потому что водитель один раз врежется, страховку получит, а ремонт не делает. У переводчика спрашиваю: «Чего ты ее не восстанавливаешь? Деньги же есть». Он говорит: «А зачем? Ей сейчас два [года], через три я смогу новую взять». А эту я еще и продам за ту же цену, что когда-то купил». Бензин стоил дешевле воды.
− Как вы восприняли новость о свержении Каддафи?
− Да это ужас. Мы с женой до сих пор жалеем. Там же такая красота была. Я, после того как оттуда уехал, через десять лет звонил тому переводчику, и он рассказывал, как страна развивалась и уже стала к Эмиратам приближаться по уровню. И вот когда она стала крепнуть, ее так нахлобучили. Все из-за нефти.
− Сейчас с кем-то поддерживаете связь?
− Все потерялись. Там сейчас хаос полный. В интернете не стали мне отвечать, переводчик пропал. Очень жаль, мы ведь дружили семьями. Там такие добрые люди. Переводчик меня провожал в аэропорту и плакал: «Не уезжай, не уезжай!» Все открытые, где-то даже как дети. Потому что Каддафи за них делал все. Например, ты родился, и он тебе выдает квартиру просто как жителю. Квартплата не платится. Практически там был коммунизм. При Каддафи, конечно, были и очень богатые, и не очень, но чтобы безработный или нищий где-то сидел − не было такого.
Жара, сын Каддафи, молитвы
− Как вам Триполи?
− Город на море, старинный, пальмы везде, тепло, уютно. У меня коттедж стоял в 30 метрах от моря. Утром выхожу в трусах, ныряю - и можно идти по своим делам. Еще там рынок большой, где все морепродукты продаются, − акула 2 доллара стоила. Много стадионов, все вокруг играют в футбол. О, смотри, Ливию показывают!
Лев Иванов замечает на экране включенного фоном телевизора новостной сюжет с кадрами из 2011-го и рассказом о повстанцах.
− Я когда во время всех военных событий телевизор дома смотрел, там этих повстанцев показывали, у них у всех на головах повязаны тюрбаны. Но это не ливийская одежда, они такое не носили. Ливийцы надевали шапочки белые. А это видно, что полностью наемники.
Ливийцы настолько умиротворенные были правлением Каддафи, что все рыхлые ходили. Даже футболисты. В основном это касалось белых арабов. У меня команда только за счет негров вывозила. Каддафи же открыл снизу Африку и сделал безвизовый въезд. И в Ливию приезжали толпы разных нигерийцев, сенегальцев. Потому что одна из идей его «Зеленой книги» − единая Африка для всех.
− Около ста лет назад именно в Ливии зафиксировали рекорд температуры на Земле – плюс 58˚. Каково жить в такой жаре?
− Я когда только приехал в июле, нас ночью привозили на машине с кондиционерами сразу к пятизвездочной гостинице. Выспался, встал утром часов в 11, увидел море из окна, оделся, спустился. Открываю дверь, и внезапно раскаленным воздухом ударило сразу, как из парной. Я дверь захлопнул и не понял ничего. Открываю второй раз и пошел. Прошел метров десять и чувствую, что не могу дышать. Сел. Потом встал, прошел метров тридцать и опять сел. У меня началась паника: куда я приехал, как тут жить, как тут работать? Звоню переводчику, он говорит: «Вы что, дурак? Жизнь начинается в семь вечера».
Там очень жарко только в июле-августе - начале сентября. А в остальное время комфортный климат. Зимой было градусов 10-15 тепла. Мы, русские, в море круглый год купались. А ливийцы, если на термометре +10, уже пальто надевают. На тренировках у нас специальный человек был, у которого тележка с пакетами льда стояла. Но мы занятия проводили часов в 9 вечера - тогда комфортно. Плюс везде освещение − электричество же бесплатное в стране.
− Вы рассказывали, что сына Каддафи, который там играл, охраняли 7-10 автоматчиков. Как работать с такой шишкой в одной команде?
− Он мало разговаривал. Приезжал на двух джипах с охраной, тренировался и спокойно уезжал. Иногда что-то обсуждали с руководством, но я там просто тренер для него. Он и часы свои дарил не лично. Но футбол очень любил. Как-то раз после победы игрокам со своих денег подарил машины.
Борис Деркач: «Семь лет в одиночной камере не каждый просидит»
− Три главные черты ливийцев.
− Первая − доброта. Это идет от религии. Ливийцы − настоящие мусульмане, вся страна пять раз в день молится. Мне даже приходилось подстраивать расписание тренировок под молитвы. Я прочитал Коран и «Жизнь пророка» на русском и сказал им потом, что знаю, что им нельзя молиться во время занятий, потому что это работа, это все прописано. У них страшные опоздания были. Спрашиваешь, почему опоздал, они говорят только: «Так Аллах распорядился». Зато когда я назначил тренировки на час молитвы, абсолютно все вовремя на месте уже были. Расстилают коврики, молятся и начинают тренировки после этого такие одухотворенные.
Им положено помогать ближним. Мой переводчик, например, бесплатно работал, помогал решать какие-то вопросы всегда. Я у него спрашиваю: зачем ты это делаешь? А он: «Мне зачтется, когда я на том свете буду».
− Кем он был, кстати?
− Полковник военно-морской академии. Умел подводную лодку на пузо класть. Одно время жил в Питере. Он работал для меня еще потому, что любил футбол. Так и говорил: «Мне главное, что мне клубный костюм выдали, что я с вами на игры езжу, что меня по телевизору показывают. Деньги ни при чем − у нас и так всего достаточно».
− Вы одну черту назвали. Какие еще две?
− Однозначно - то, что они очень мягкотелые. Силы воли нету. Не сказать даже, что они работяги, − в Ливии одни иностранцы работали. Еще отзывчивость, законопослушность, любовь к детям.
«Спартак», Мамаев курган, видео
− После Ливии у вас в карьере кроме тренерской была еще одна необычная работа − селекционер «Спартака». Как это получилось?
− Я закончил в «Волгаре», потом − в Пензе, и мне поступило предложение от РФС стать тренером-селекционером юношеских сборных России по Черноземью. Я полтора года отработал при Фурсенко. Когда пришел Толстых, он этот институт юношеских селекционеров упростил, и тогда мне поступило предложение от «Спартака»: «Давай так же, но только от нас». Ездил по стране, смотрел соревнования, отправлял рекомендации по иностранной почте, иногда приезжал в Москву на совещания.
− Нашли кого-то из знаменитых?
− [Вячеслав] Кротов (сейчас играет в «Уфе». − Ред.), астраханский парень, играл у меня в «Волгаре», это я его рекомендовал. Потом есть мальчишка 2000 года [Мохбалиев] Тургай − он из «Олимпии», сейчас игрок «Спартака» и сборной. Потом [Владимир] Зубарев 93-го года − тоже волгоградец, сейчас в аренде в «Уфе», как и Кротов.
− Вы рассказывали, что показываете своим игрокам мотивирующие видео. Как вы к этому пришли?
− Я как-то начал замечать, что игроки не воспринимают мои слова в раздевалке. Ты внутри весь горишь, а им это не передается. Покопался в психологии - действительно футболисты просто привыкают к одному и тому же голосу. К тому же я кто? Я тренер Иванов. А если игроки видят там Мальдини или Месси, конечно, они им поверят больше. Тут еще играет свое физиология. Сначала идет зрительный сигнал, который от мозга потом поступает в мышцы. Я вот перед игрой с «Сочи» («Ротор» выиграл 4:1. − Ред.) показал клип про героев-защитников, когда они мячи отнимали у лучших форвардов. После этого мы сделали за матч много подкатов. Потому что игроки все это увидели и зарядились.
− Ничего себе.
− Еще давно был случай, когда нам зарплату не платили по 11 месяцев − мы в тот период чемпионами дубля как раз становились. Я что придумал: повез команду на Мамаев курган. Посмотрели город, поднялись туда, экскурсовода нанял, который все рассказывал. Мамаев курган же как устроен: если ты будешь подниматься к нему как положено, снизу вверх по дорожке, у тебя будет нервный срыв. Мы потом в церковь там ходили, свечку ставили. Энергетика − огромное дело.
− Как вы выбираете, когда какой ролик показывать?
− Зависит от ситуации. Допустим, недавно лежал до трех ночи и смотрел разные видео. Увидел этот - про борьбу. Решил, что к «Сочи» хорошо подойдет, потому что поле кривое, будет много единоборств.
− Когда и как вам поступило предложение стать тренером возрожденного «Ротора»?
− Когда «Ротор» только собрался, никто не хотел сюда идти из-за разговоров про долги. Я на тот момент в Астрахани работал, со мной связались и попросили помочь команду набрать. Команду на КФК за неделю собрали. Когда у меня контракт в Астрахани закончился, я вернулся и полгода работал как тренер-консультант.
− Беркетов и Веретенников обвиняли в развале клуба вашего отца. Что там было?
− Это бред полный. Если руководил организацией Нечаев, а президентом был Рохус Шох, то как мой отец мог что-то развалить, если он там не работал?
− Они утверждают, что он специально пришел в клуб, чтобы его развалить.
− Да ну! Его попросил прийти в клуб губернатор как директора, чтобы ознакомиться с ситуацией. Потому что на тот момент команда не могла начать чемпионат из-за долгов. Он разобрался, составил справку, какие долги, что куда. А так клуб просто был брошен, игроки разбежались. При нем та команда начала играть во второй лиге, футболистам на тот момент погасили все долги, он организовал сборы в Абрау-Дюрсо. Но ком из долгов начал наваливаться. Как отец рассказывал, 39 организаций, которым «Ротор» был должен, подали в суды. Он губернатору все доложил, а принимал решение уже не он. После всей своей работы − полтора месяца или сколько он там провел − отец написал заявление и ушел. Он пенсионер, ему 75 лет, возглавляет Олимпийский совет − ему это совершенно не надо было. Он, наоборот, постарался максимально помочь.
− Вы долго уговаривали игроков перейти в «Ротор»?
− Очень долго. Олег Бесланеев, например, вообще поначалу трубку не брал, хотя мой воспитанник. Даже сейчас зимой мне не удалось вернуть ни одного волгоградского футболиста домой. Когда люди слышали про наши зарплаты, многие просто заканчивали разговор.
− «Ротор» трясет уже больше десяти лет. Почему все это началось?
− Во-первых, область давно трясет. Чем меньше финансов в области, тем хуже живут спорт, социалка и т.д. Раньше был хороший губернатор, Шабунов, который болел футболом, а потом пошла чехарда. Во-вторых, внутренний раздрай, осколки от которого до сих пор собираем.
− Вы считаете Волгоградскую область успешным регионом?
− Если оценивать по тому, что от нас люди переезжают в другие места, то нет. Но вот сейчас в связи с чемпионатом мира и приходом нового губернатора у нас подвижки очень серьезные пошли. Дороги раньше только латали, а сейчас именно делают. Мы ездим и не верим. Во дворах площадки с газонами устанавливают. Плюс стадион, аэропорт новый. Я бы хотел в этом регионе жить и развиваться.
Волгоград
Текст: Роман Абрамов
Фото: Сергей Дроняев, официальный сайт «Ротора»
Скачайте приложение еженедельника «Футбол»!
App Store: https://itunes.apple.com/ru/app/ezenedel-nik-futbol-zurnal/id957851524?mt=8
Google Play: https://play.google.com/store/apps/details?id=net.magtoapp.viewer.weeklyfootball&hl=ru
