сутяги + ангелы вс. последние римляне
Вы, быть может, замечали, что любителей судиться (или угрожать судом) почти никто почти никогда не выставлял положительными персонажами. Вредный старик Френкленд из «Собаки Баскервилей», брат Агафьи Тихоновны в гоголевской «Женитьбе», красочно описанный Дрюоном Роберт III д’Артуа... Сутяжничеству семей из рода Джарндисов Диккенс посвятил целый роман. Даже охочие до серебряных ложечек Саквилль-Бэггинсы из толкиновского легендариума не то чтобы завсегдатаи в суде Шира, но тоже (волею автора) отметились как инициаторы крайне сомнительных разбирательств, в ходе которых Бильбо вынужден был доказывать, что он действительно Бильбо.
Знаменитый психиатр Ганнушкин (кстати, ученик не менее знаменитого Сербского) следующим образом определял патологическую страсть к сутяжничеству:
...больной выражает недовольство отношением к нему властей, суда, врачей и т. д., втягивается в судебные процессы или начинает предъявлять в различных инстанциях всевозможные требования о помощи, лечении и материальном устройстве. Многие превращаются в вечно недовольных, обвиняющих весь мир в своем несчастии, злобных скандалистов, охотно прибегающих к алкоголю и под влиянием последнего быстро деградирующих...
Понятно, что у тех, кто заключает контракты западного образца, и алкоголь, надо полагать, европейский (читай хороший). Но заработать цирроз можно даже с хорошим алкоголем, если употреблять его не так, как рекомендует апостол Павел в одном из своих посланий (в поясняющем пересказе св. Амвросия Медиоланского это звучит так: следует пить вино не ради похоти, но ради немощи, умеренно - как лекарство).
Итак, сутяги решительно несимпатичны. Это резко отличает их от иных персонажей - хаотично-привлекательных, нейтральных, умеренно или даже явно положительных правителей, судей, адвокатов, сыщиков / следователей: все эти цари Соломоны, Аттикусы Финчи, Рультабии и прочие Шараповы. Такие персонажи, не будучи частью породившей драматические сюжетные обстоятельства порочной, лишенной гуманизма системы (или даже будучи ее частью, но находящие в себе силы выйти за ее пределы), сходят со страниц произведений не как сюжетные функции, но как образы, утешающие читателя в трудный час и дарующие ему надежду на поддержание и, быть может, даже преумножение достоинства рода человеческого.
Но тут неизбежно возникает вопрос: а знают ли московские светские львицы из числа продюсерш с дерматовенерологическим ресентиментом такое слово - «достоинство»? И ответ на него, надо заметить, не слишком очевиден. Ведь...
...такова природа человеческой души, что она отступает от истины, увлекаясь ложными суждениями, а порожденный ими туман страстей препятствует ясному видению вещей.
