аристократы + богема вс. историки
Вы все, конечно же, знаете эти строки:
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском! Удивительно вкусно, искристо и остро! Весь я в чём-то норвежском! Весь я в чём-то испанском!
Эти некоторые иные строки Северянина (при всей своей вульгарности, на мой вкус) являются хорошей приметой времени: где-то там - на фронтах ли войны, на каторжных ли рудниках, на стачках ли профсоюзов, просто ли у станков - лились реки крови, но богеме это не мешало жрать в три горла, причем жрать всякое разное вкусное.
Историк Керсновский пишет о середине 1910-х ровно то же, что пишет и поэт Северянин:
...в Петрограде рекой лилось шампанское.
И тут очень важно привести цитату целиком:
...на фронте рекой лилась кровь, а в Петрограде рекой лилось шампанское.
Вписавшись в идиотскую балкано-патронажную авантюру, ополоумевшее царское правительство не просто выстрелило себе в ногу - оно нанесло целый ряд куда более серьезных увечий. Ну в самом деле: кто начинает войну против главного торгового партнера, причем такого, кто тебе продает технологичную продукцию и которому ты продаешь сырье?!
Самое забавное - кое-кто это осознал довольно быстро (руководствуясь не только экономическими, но и личностными соображениями). Издатель Мельгунов пишет в своих мемуарах:
В сентябре 1914 года ректор Московского университета А.А. Мануйлов беседовал с графом С.Ю. Витте. Из этого разговора он вынес: «На верхах господствует желание мира: за мир Сама [императрица], Распутин, Маклаков (министр). Надо заключить сепаратный мир и идти с Германией. Вильгельм – опора Самодержавия».
В общем, уже в конце 1915-го года у парижах-лондонах не только в серьезные люди в сумрачных кабинетах с высокими потолками рассуждали о перспективах царизма в РИ, но на самых обычных приемах и в самых обычных журналах люди далеко не самого высокого уровня высказывали ровно те же мысли: царю как таковому осталось недолго. Однако куда реже высказывали другую мысль: недолго осталось всей русской элите и пригламуренной богеме, прикормленной этой самой элитой (или даже ею же сформированной).
А зря.
Во-первых, элита тоже ополоумела: кто-то принялся делать иксы на военных подрядах (отсюда стремительный валютный дефицит в стране и материальный дефицит в крупнейших городах, что привело к известному финалу), кто-то решил отжать бизнесы обрусевших немцев и евреев (отсюда погромы - это тоже поспособствовало приближению известного финала), кто-то принялся с удвоенной энергией заигрывать с боевыми ячейками радикальных партий (отсюда рост криминала и дальнейший расцвет политического терроризма, традиции которого к тому моменту уже насчитывали 50 лет, - /тут должна быть реплика про ускорение финала/).
Во-вторых, элита принялась тратить. Тратила много и на что угодно. Например, на шампанское. Разумеется, талантливые чиновники спустя некоторое время приняли сухой закон, но это не мешало столичным рестораторам подавать шампанское в... чайниках и даже самоварах. Но ладно б если б в Санкт-Петербурге... ах, какое неполиткорректное название... Петрограде просто немного выросли продажи вин - нет же! Взлетели продажи самых разных товаров и услуг. Например, подорожали проститутки. Например, богема конкретно и плотно подсела на кокс. Певец Вертинский вспоминает:
Самый лучший кокаин, немецкой фирмы «Марк», стоил 50 копеек грамм. Потом его запретили продавать без рецепта, и доставать его становилось всё труднее и труднее. Кокаин был проклятием нашей молодости. Им увлекались многие. Актёры носили в жилетном кармане пузырьки и «заряжались» перед каждым выходом на сцену. Актрисы носили кокаин в пудреницах. Поэты, художники перебивались случайными понюшками, одолженными у других, ибо на свой кокаин чаще всего не было денег. Не помню уже, кто дал мне первый раз понюхать кокаин, но пристрастился я к нему довольно быстро... Успех мой шагал сам по себе. Меня приглашали на вечера. А иногда даже писали обо мне. Однако кокаин я не бросил... К моему великому огорчению, сестра тоже не избежала ужасного поветрия и тоже «кокаинилась». Часто целыми ночами напролёт мы сидели с ней на диване и нюхали этот проклятый белый порошок... Нас подобралась небольшая компания. Мы вместе ходили по ресторанам, вместе нюхали до утра... в сыром подвале пили водку с проститутками, извозчиками и всякими подозрительными личностями и нюхали, нюхали это дьявольское зелье. Помню, однажды я выглянул из окна мансарды, где мы жили (окно выходило на крышу), и увидел, что весь скат крыши под моим окном усеян коричневыми пустыми баночками из под марковского кокаина. Сколько их было? Я начал в ужасе считать. Сколько же я вынюхал за этот год!
Кто сказал фронт? Кто сказал сестры милосердия? Не, пусть грязные крестьянские мужики гибнут, дуры-бабы-мещанки перевязывают тех, кому все-таки повезло. Мы, благородные доны и доньи, выше всего этого отребья!
(Стоит ли добавлять, что сестра Вертинского благополучно умерла от передоза в 1917 году?..)
Менеджер среднего звена производственно-логистической компании (перевожу с дореволюционного: служащий пароходства) Окунев отмечает:
Вот что делалось в Москве на Новый год: в ресторанах нарасхват требовали вина и водок, платя за них от 50 до 100 р. за бутылку. Один популярный «весёлый уголок» наторговал в новогоднюю ночь на 38.000 р. Платили в ресторанах за кусок мяса филея на пять персон 80 р., за стерлядь на 8 чел. - 180 р. Извозчикам-лихачам платили за поездку «за город», то есть в «Яр» или в «Стрельну», одиночным от 50 до 75 р., парным от 100 до 150 р.
Разумеется, представители богемы и элитарии много вопили о патриотизме. Вопили - и благополучно косили от армии. Примеров не счесть; самый известный, пожалуй, Пастернак: сначала липовый белый билет - потом взятка служакам из военкомата - потом еще одна - потом хитрый маневр с фейковым трудоустройством на оборонный заводик в тылу - потом все-таки пришлось поработать на этом заводике. По стечению обстоятельств, контора завода сама стала выполнять роль военкомата на минималках - тут уж Пастернак развернулся... :)
Не спешил на фронт и дворянин Бунин. Ратным подвигам он предпочел проживание в престижном квартале в центре Москвы в 2 минутах ходьбы от арбатских ресторанов и кабаков. Из заметок литературного критика Бахраха, общавшегося с писателем в конце 1940-х:
Выругавшись по поводу скудости пищи и вспомнив, каких рябчиков и с каким соусом подавали в «Праге», [Бунин] забирал свою бутылку красного вина и снова взбирался к себе наверх, снова запирался и писал уже до самого вечера...
Разумеется, рябчиковое изобилие не мешало Бунину со злостью и презрением смотреть на окружавший его простой люд, что позже выразилось в известных [и омерзительных] строках про «монголов», «чудь» и прочую «азиатчину» (это русский дворянин о русских людях, если кто не в курсе).
Естественно, подобный моральный дух тыла и косвенно и прямо влиял на моральный дух фронта. В плане попало (или сдалось) 70 (прописью: семьдесят) русских генеров. А что у загнивающих европейцев, а именно немцев? А у немцев в плен попало всего 2 генерала, причем если учесть обстоятельства, то можно сказать, что и этих двух можно и не засчитывать, ибо люди это были мужественные, просто неудачливые. Историк Котюкова - о генерале фон Гауке:
Гаук попал в плен 5 октября 1914 г. у г. Ловича (современная Польша, а тогда территория РИ). Подъезжая к городу во главе колонны автомобилей, он неожиданно встретил казачий разъезд. На требование остановиться Гаук выстрелил и тяжело ранил казака, после чего шофер автомобиля, в котором ехал Гаук, был убит, а сам автомобиль врезался в столб и разбился. Гаука ранило осколками в лицо...
Историк Иванов - о генерале Фабариусе
...генерал-майор Карл Фридрих Зигфрид Фабариус был захвачен русскими партизанами в ночь на 15/28 ноября 1915 года. Не сумев перенести позора, генерал Фабариус спустя два дня, 30 ноября 1915 года, покончил с собой. Как утверждал в своих воспоминаниях генерал А.А.Брусилов «этот злосчастный начальник дивизии, находясь в плену, сделал вид, что хочет бриться, и бритвой перерезал себе горло».
(Хотя есть и иные свидетельства: когда его вели, он выхватил у конвоира револьвер и застрелился. При таком раскладе в русском плену он пробыл не 2 дня, а вообще всего 30 минут.)
А вот еще чудесные заметки из ставки главнокомандующего от штабс-капитана Лемке:
Об итогах расследования о злоупотреблениях в артиллерийском ведомстве доклад в 54 писчих листа на машинке, был представлен, и царь написал на нём, что такое мерзкое дело надо вести до конца. На что же нужны были деньги всем этим мерзавцам? Отчасти на удовлетворение самых низменных и извращенных страстей. Оказывается, господа воры образовали кружок педерастов, нечто вроде какой-то организации, каждый член которой имел у себя эмблему, найденную при обысках, - золотой мужской член с крылышками. Из их переписки установлено, что между членами кружка были такие отношения на почве влюблённости, писались такие ревнивые письма, что не всякий здоровый человек способен так ревновать к любимой женщине.
Кстати, о злоупотреблениях. Арифметика очень простая: себестоимость комплекта снарядов была рублей эдак 15 и, разумеется, примерно во столько (с поправкой на производственную амортизацию, хранение, доставку и периодический осмотр пригодности) он и должен был обходиться казне и фронту. Но на деле он обходился казне и фронту в 30-35 рублей - это опять же к вопросу о сребролюбии элит.
На фронте от такого положения дел откровенно охреневали. О проявлениях охреневания сообщает историк Асташов:
Братания на Пасху 1915 г. (стали уже массовыми). Они заключались в выходе из окопов, свидании с противником («германцем»), «христосованием», взаимным угощением папиросами, сигарами. Одно из братаний, в котором участвовали и офицеры, закончилось соревнованием хоров с обеих сторон и общими плясками под немецкую гитару. Весной 1915 г. из цензурных отчетов стало известно, что на передовых позициях после пасхальных праздников начался систематический обмен между солдатами русской армии и армиями противника хлебом, коньяком, водкой, шоколадом и сигарами.
Наконец, нельзя не рассказать о культурной жизни того времени - безусловно, тоже пропитанной миазма казенного патриотизма и организуемой, как правило, за государственный или окологосударственный счет. Из воспоминаний археолога Геппенер:
Большинство молодёжи из состоятельных классов очень быстро прошли через период восторженного патриотизма и самопожертвования. Началось время приспособленчества, изобретения всевозможных уловок, чтобы избежать ужасов и опасностей войны. Появилось множество молодых людей, которые по различным причинам никак не могли отправиться на фронт и рисковать своей жизнью. Зато в тылу они готовы служить отечеству день и ночь, не щадя своих сил и здоровья. У всех у них были папы, мамы, тётки и дяди, которые всецело их поддерживали и способствовали устройству их на какую-нибудь работу, имевшую, по возможности, хотя бы видимость военной. Появились так называемые земгусары - деятели «Земского союза» и «Союза городов» - общественных организаций, которые ставили перед собой задачу помощи фронту путём мобилизации всех возможных средств и ресурсов страны. К этим «союзам» пристраивались маменькины сыночки и тётенькины племяннички, спасаясь от войны. Эти же «союзы» организовывали курсы сестёр милосердия и отправляли на фронт медработниц. Наплыв желающих был чрезвычайно велик, т.к. быть «сестрой» было и почётно, и модно, и давало преимущество для участия во всяких благотворительных предприятиях вроде лотерей и любительских спектаклей, конечно, со сбором дохода за билеты в пользу раненых. Эти балы и спектакли стоили больше, чем собранные пожертвования, но зато заставляли восхвалять устроителей и заполняли досуг светских дам и девиц. Таким образом, вся «золотая» молодёжь, все люди с достатком сумели приспособиться так или иначе к военному времени то ли в роли земгусаров и сестёр милосердия, то ли в лице дам-патронесс и уполномоченных «Зем» и «Гор»-союзов.
Любопытно, что о патриотизме вопили и с другого политического фланга - с фланга турбопатриотов (перевожу на дореволюционный: черносотенцев). Это были замечательные товарищи, которые очень любили солдауты приписки. Слово ультраправому депутату (и монархисту на всю голову) господину Маркову (окончившему свою жизнь в роли жалкого советофоба-подпевалы где-то в Германии весной 1945 г.) из организации «Союз русского народа»:
...было время, когда миллионы входили в состав партии в 3,5 тыс. отделов... [хотя] когда мы говорили о миллионах, то над нами смеялись.
Его слова дополняет историк Курицын:
...можно заключить, что черносотенцы были склонны идеализировать численность «Союза русского народ», завышая количество союзников в несколько раз. Делалось это в том числе и в целях пропаганды, в стремлении придать организации больший политический вес, показать значимость вклада в борьбу с революцией... Принимая деньги от правительства, лидер СРН не видел в этом ничего зазорного, считая вполне естественным финансирование монархической партии монархическим правительством. Однако, признавая вслед за общественным мнением такую связь унизительной, Н. Е. Марков был вынужден публично ее отрицать, указывая, что СРН от правительства ничего не получает, а источником финансирования называл частные пожертвования. Но, как известно, в том числе и из допросов самого Н. Е. Маркова, это была несомненная игра словами, поскольку СРН получал деньги от своего руководителя, который, в свою очередь, – от правительства.
В общем, сотни тыщ казенных рублей ежегодно тратились на откровенных инфантилов (в лучшем случае) и прохиндеев (в худшем).
Турбопатриотизм и полное непонимание происходящего демонстрировали и многие священнослужители, в том числе высокого уровня. Архиепископ Харьковский Антоний грезил - внимание! - присоединением к РИ территории современного Израиля, Ирака, Ливана, Сирии и Турции:
...не пройдет и десяти лет, как вся Палестина и Сирия обратятся во Владимирскую или Харьковскую губернию. Народ наш так и ринется поселяться в страну, где жил наш Спаситель, Его Пречистая Матерь, Апостолы, пророки и мученики. Там будет уже место для чисто русской культуры, для русской речи, для русской торговли и промышленности, в частности, две последние отрасли обильною лавою польются по Волге и Каспию через Кавказ к Средиземному морю и обратно. Пустынная местность вновь процветет, как земля, текущая медом и млеком, а всякий русский христианин сочтет долгом раз в своей жизни отправиться на поклонение Живоносному Гробу; даже наши баре и барыни забудут о Карлсбадах и Парижах и будут знать Иерусалим, Вифлеем, Назарет. Вот тогда со всею силою проснется русское самосознание; наука и поэзия возвестят миру о чувствах и молитвах русской души, и исполнятся чаяния последних Рюриковичей и первых Романовых о том, что Московскому царству суждено быть Третьим Римом...
*Дэниэл Дэй-Льюис.гиф*
Вернемся к элитам. Желание бухать и швырять деньги направо-налево у элитарием быстро прогрессировало. Провинциальные забайкальские газетчики сообщали в 1915 году следующее:
...цены на манчжурский спирт, вполне объясняющие деятельность спиртоносов. На станции Манчжурия ведро китайского спирта стоит 6 рублей, a в Чите 58 руб., в Верхнеудинске 100 рублей за ведро.
Иногда дело принимало совсем уж абсурдно-комичные формы. Так, некоторая часть элиты хотела не просто жрать в три горла, а жрать в три горла с претензией на утонченность и прогрессивность. Отсюда посещение разного рода полуподвальных притонов салонов и клубов, где (помимо разных жидкостей и веществ) можно было найти и недурную поэзию. Через год после начала ПМВ в один такой притон арт-кабаре-подвал в самом центре Питера заглянул на огонек Маяковский и прочел следующее:
Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?
Присутствующие страшно удивились (и страшно обиделись).
В общем, остается лишь согласиться с эссеистом Голынко:
...все реальные проблемы или заботы были отложены или забыты, а сама богема погрузилась в безграничную театрализацию свой собственной жизнедеятельности.
Казалось бы, причем тут Евгений Викторович и голубь мира?..
