18 апреля 2018, 14:42 22 мин.

«Фотографы обожают российских фигуристок. Они всегда получаются красивыми в кадре». Белорусский фотограф об Олимпиаде

Автор

Белорусский фотограф Татьяна Зенькович вот уже 8 лет снимает самые разные события, в том числе спортивные, для «Европейского Прессфото Агентства». Она уже рассказывала о своей работе в спорте для интервью, опубликованному белорусской «Трибуной» два года назад.

«Фотографы рубятся не за деньги, а за образ жизни». Белоруска, чьи снимки о спорте печатают ведущие мировые СМИ

Этой зимой Татьяна работала уже на своей третьей Олимпиаде, где снимала соревнования по шорт-треку и фигурному катанию и после возвращения из длинной командировки в олимпийский Пхенчхан, рассказала о работе на этих Играх и обо всём, что её там окружало.

— Расскажи как снятая в Азии фотография от сотрудника Европейского агентства оказывается в американской газете?

— Всё просто, «Европейское» — это просто слово в названии агентства. Наши фотографы находятся практически во всех странах мира. У нас только главный офис находится в Европе, в Германии, а региональные офисы есть и в Америке, и в Африке, и в Азии. И наши подписчики по всему миру, в том числе и все крупнейшие газеты и журналы.

— Что чувствует фотограф, когда его работу публикуют на первой полосе The Washington Post?

— Я до сих пор радуюсь публикациям, как ребёнок. На Олимпиаде огромное количество фотографов и мы, как спортсмены, тоже соревнуемся друг с другом. Каждый день нужно доказывать, что ты лучший, что тебя не зря сюда отправили, и что ты можешь делать классные фотографии. И когда после того, как рядом с тобой снимают всё то же самое лучшие спортивные фотографы, смотришь публикации и думаешь «Ай да молодец!». Друзья, которые живут в других странах, иногда присылают фотографии: «Таня, я открыла газету, а там твоя фотография, вот на телефон сфоткала».

— Ты профессиональный фотограф и работала на самых разных спортивных событиях в разных странах мира, в том числе на Олимпиадах. Чувствуется ли на Играх этот знаменитый «олимпийский дух»?

— Мне кажется, нет у фотографов такого «олимпийского духа». Игры — это месяц недосыпов, когда ты очень много работаешь. И хотя считается, что зимняя Олимпиада легче, чем летняя, тем не менее это всегда марафон. Главное — продержаться до конца, не выдохнуться. В целом, наверное, олимпийский дух был в том, что на церемонии открытия две Кореи прошли под одним флагом. Это было такое большое событие — примирение на время Олимпиады.

— Вы жили в Олимпийской деревне?

— Мы с коллегами жили в медиа-деревне для журналистов. Или как мы её называли «медиа-гетто» :) Это такой жилой район из новостроек, своеобразная «Малиновка». Медиа-деревня была огромная и вся под завязку забита людьми. И вот эта «Малиновка» была под охраной, туда пускали только по аккредитации. Район был поделен на части — север, юг, запад и восток, и в каждой части был свой ресторан, прачечная, тренажерка, был даже свой спа-центр.

У тех, кто жил в горах, были другие условия проживания. Мы жили на побережье в городе Каннын, это небольшой город на берегу моря, в котором проходила часть соревнований. И у нас было всё рядом — вот заканчивается твое «медиа-гетто» и тут же начинается нормальный город, где куча разнообразных ресторанов, кафешек, магазинов, рынки, где есть местный транспорт. Десять минут — и ты на море!

На предыдущих Олимпиадах всё было довольно изолированно. До цивилизации было далеко добираться, ты никуда не выходил особо. Здесь было классно, что мы фактически жили в городе.

— В новостях много говорили как спортсмены удивлялись, что в квартирах всё было затянуто полиэтиленом.

— У нас тоже так было. Мы жили по три человека в трехкомнатной квартире с общей ванной. Внутри многое, особенно на кухне, было затянуто целлофановым покрытием, даже ручки балконов. Все выпирающие углы были закрыты мягкими губками, чтобы никто их не посбивал. И повсюду наклейки «Пожалуйста, не отрывайте пластик». Сначала это выглядело странно, ни в Рио, ни в Сочи такого не было. Но потом мы отнеслись к этому с пониманием. Корейцы очень не хотят, чтобы после Олимпиады остались объекты-призраки. Эти дома они потом продадут, это обычные спальные районы, где будут жить люди. Вполне логично — мы там жили три недели, зачем чтобы мы там что-то испортили?

— Расскажи про волонтеров. Там правда были проблемы с коммуникацией из-за их плохого знания английского языка?

— В общем-то нет. У меня проблем с коммуникацией не было, кроме одного раза за всё время пребывания там, когда транспортные волонтеры (которые могли подсказать как доехать из точки А в точку Б с пересадками на шаттлах) действительно не знали языка, и мы с ними общались с помощью гугл-переводчика. Все остальные волонтеры нормально говорили на английском. Все были очень дружелюбные, старались вникнуть что тебе надо, хотели помочь.

Вообще, я до сих пор пытаюсь понять, что двигает человеком поехать волонтером на Игры. Они добирались туда за свои деньги, некоторые из них брали отпуска на это время, и в своем отпуске они работали по 12 часов в сутки за еду и проживание. При этом жили волонтеры, как правило, далеко, на дорогу тратили где-то три часа своего времени, не высыпались и реально много работали. При чём не факт же, что, приехав на Игры, ты будешь дежурить на соревнованиях. Поставят тебя на парковке машины разруливать — вот ты и посмотрел Олимпиаду.

В то же время, у меня сложилось впечатление, что было много корейских студентов, которые волонтерили во время каникул. К волонтёрам приходят с проблемами, им жалуются. Но при всём при этом волонтёры были супердоброжелательные. Мне кажется, это черта корейцев в том числе — с любовью относиться ко всем людям.

— А как обстояли дела с безопасностью на Олимпиаде?

— Огромная разница с той же Бразилией, где уносили всё, что плохо лежит. Здесь мы могли спокойно оставлять свое оборудование на фотопозиции, куда-то уходить, я не слышала ни одного случая, чтобы у кого-то что-то украли. Более того, ближе к концу соревнований всем пришло письмо от бюро находок, где просили забрать, что было забыто в автобусах. Среди бессчетного количества варежек, перчаток и шапок, там были, например, объектив Nikon 300 мм, зимние ботинки, бинокль.

В плане безопасности эта Олимпиада даже немного разбаловала. Приехав в Минск я уже постоянно поглядывала на свой чемодан, а в Корее это было абсолютно бессмысленно. За месяц ты привыкаешь, что никто ничего не заберет. Рассказывали истории, как забывали ноутбук в автобусе, а через неделю он так и лежит в этом же автобусе, и водитель говорит, что ждал когда кто-то поинтересуется.

— Как была организована работа журналистов?

— Аккредитация мне пришла по почте за несколько месяцев до Олимпиады, и эта аккредитация была моей визой в Корею, а на самих Играх — моя аккредитация, по сути, заменяла мой паспорт, билет на транспорт, пропуск в медиа-деревню, это был главный документ. Работу мы начали где-то за неделю до церемонии открытия: изучали условия, в которых предстоит трудиться, логистику, снимали первые тренировки.

Но вообще, подготовка к Олимпиаде начинается намного раньше, года за два года до начала. Представители агентства приезжают посмотреть как будут выглядеть олимпийские объекты, как там организовать там работу фотографов, где нужно будет прокладывать провода.

— Провода?

— Да, специальные кабели для фотокамер, которые прокладывают наши техники задолго до начала Олимпиады. Утром мы приходим в ледовый дворец и занимаем фотопозиции, подключаем провода, отправляем тестовые картинки. А ещё иногда этот провод нужно протянуть и проклеить, чтобы никто его не зацепил, а вечером его нужно отклеить обратно и так каждый день. Изолента — это рабочий инструмент, который всегда у фотографа с собой :)

Фотограф — предпоследнее звено большой цепочки, по которой фотография доставляется подписчикам. Ты включаешь проводок в камеру, снимаешь, и когда, допустим, фигурист оттанцевал короткую программу, у тебя есть полминуты на то, чтобы выбрать несколько фотографий и прямо с камеры отправить их редакторам, которые сидят в медиацентре, и они тут же в режиме реального времени выбирают лучшие фотографии, кадрируют, подписывают и когда начался следующий танец, в ленте агентства уже стоят фотографии предыдущего выступления. Всё делается очень оперативно. В этом главное отличие больших мероприятий от маленьких, на которых приходится всё это делать самому — и редактировать и подписывать.

— За сколько часов приходилось занимать места для работы?

— Расписание работы известно заранее, в какой день ты где работаешь, я по часам знала, где я буду находиться. На фигурное катание мы получали специальные билеты для фотографов, потому что было огромное количество людей, желающих это снимать и организаторы таким образом ограничивают доступ. Ты приходишь часа за два-три до соревнований, чтобы занять фотопозицию. От этого очень многое зависит. Если ты займешь место там, где ты хочешь стоять, соответственно больше шансов получить те кадры, которые хочешь.

— В фигурном катании так важен угол обзора?

— Да, ведь что выступление часто центрировано на судей. К тому же по центру на льду есть символика Игр. Всегда есть какие-то позиции, которые более выгодны, чем соседнее кресло, и все хотят попасть именно на это кресло, которое нужно занимать сильно заранее.

— Откуда лучше снимать — с трибун или с уровня льда?

— По-разному. У нас фигурное катание снимали два фотографа, один снимал с верхней точки, другой снизу, и мы каждый день менялись. Сверху ты можешь сделать более чистые кадры, проще играть с мультиэкспозицией — чистый фон, тебе ничто не мешает.

С позиции у льда получаются более эмоциональные картинки, там ты видишь лица спортсменов вблизи и они немного другие получаются. И ещё для съёмки с позиции у льда есть важное условие, ты должен быть одет во всё чёрное. Когда утром встаешь сонный, главное не перепутать что надеть :)

— Фотограф обязан одеваться в черное?

— У льда — да. Фотографы и операторы, которые по периметру за бортиком стоят, обязаны быть в черном. И только телевизионщики с камерами, которые появляются на площадке сразу после выступлений, обязаны быть в белом, они как призраки на льду. Это делается для телекартинки, чтобы не было ярких пятен и ничего не отвлекало зрителей от танца.

— Что ещё происходит за кулисами соревнований, что незаметно телезрителю?

— У болельщиков фигурного катания есть традиция — бросать после танца мягкие игрушки на лед. Их потом выезжают собирать «flower girls» — маленькие девочки на коньках. Обычно это происходит более-менее стандартно, за одним исключением — когда выступает японский фигурист Юдзуру Ханю, который настолько популярен в Японии, что он не просто звезда, он там идол. Ханю очень любит Винни Пуха. У него даже подставка для носовых платочков, которую фигуристы обычно ставят на бортик, выполнена в виде маленького Винни Пуха, это его талисман.

И вот когда он заканчивает свое выступление, ни на одном фигуристе такого нету, начинается настоящий дождь из желтых Винни Пухов. Тут же на лед выезжает максимальное количество «flower girls», которые из-за нехватки времени просто хватают и перебрасывают медведей через бортик. Зрелище потрясающее, надо сказать, — горы желтых Винни-пухов вокруг. С началом следующего выступления девочки упаковывают медведей в огромные полиэтиленовые пакеты и словно десяток Дедов Морозов с мешками наперевес уходят за кулисы. Для меня загадка, куда потом отправляются тысячи этих медведей.

— Видела ли ты знаменитую группу поддержки из Северной Кореи?

— Да, в ней было больше двух сотен людей. Они приходили и на шорт-трек, и на фигурное катание. Они были одинаково одеты и были словно выдрессированы, улыбались, а глаза у них были печальные.

Меня поразил момент после окончания соревнований, когда по пути в медиа-центр я наткнулась на колонну северокорейских «чирлидеров», которые шли как строй солдат, по двое за руку, а вокруг них шёл конвой, одетый в такую же красную одежду. Понятно было, что это не простые люди их окружают. И у них ещё была такая ткань из одежды, которая при ходьбе сильно шуршит, и с этим звуком «шшшш…» их проходка была похожа на огромную ползущую красную змею.

Не стоит говорить, что к ним нельзя было подойти пообщаться, и они не могли подойти пообщаться, они как заключенные промаршировали в свой автобус и выглядело это очень грустно.

— Отличает ли фотограф фигурного катания лутц от риттбергера? :)

— Я отличаю «фигурист упал» от «не упал» :) А если серьёзно, я могу оценивать фигурное катание не больше, чем обыватель. Когда я снимаю, я несколько иначе смотрю спорт, чем зритель, голова работает на другом уровне: «Внимание, сейчас фигурсты проедут мимо олимпийских колец, так, а вот это можно попробовать снять на длинной выдержке. О, красный костюм! Хорош для мультиэкспозиции. Так, едет к углу, где будет прыжок…»

— Неужели накануне выступлений топовых фигуристов вы не смотрите в интернете как они эту же программу танцевали раньше, чтобы знать когда они могут упасть?

— Нет, потому что уже во время тренировок ты понимаешь, в каком углу будет прыжок, а в каком следующий. Чаще всего фигуристы всегда прыгают в определенных местах и ты просто интуитивно чувствуешь, что вот сейчас будет дорожка шагов и ты можешь переключаться на длинную выдержку или делать мультиэкспозицию, а вот здесь он заходит на прыжок и нужно быстро переключиться на короткую выдержку, потому что вдруг он упадет и это нельзя пропустить.

Перед соревнованиями мы обычно смотрим кто побеждал в предыдущих турнирах сезона, чтобы знать топовые имена, которые будут претендовать на медаль.

А вообще, я поражаюсь насколько это консервативный вид спорта. Сплошное лебединое озеро — лебеди плавают, мальчики тоже плавают. Меня очень радовало, когда вдруг выступали спортсмены, которые выглядели как рок-звезды, со всеми этими заклепками в черных костюмах, но к сожалению, судьи не оценивали их высоко и такие спортсмены не занимали первых мест. Такой подход к костюму выгодно выделяется, как альтернатива, когда номера нетипичные для всего этого балета на льду.

Вот выступают спортсмены 15-16 лет, по сути тинейджеры, где их протест? Где их бунтарский дух? Я понимаю, что это спорт, но почему нет этого желания художественно выделиться, желания выглядеть по-другому, сколько можно из года в год этих лебедей на льду снимать?

— Появились ли у тебя любимые спортсмены в фигурном катании?

— Мне очень нравится Адам Риппон, американский фигурист, он потрясающий по пластике, артистизму, скорости, точности. И ещё мне очень нравится японская девочка, Каори Сакамото. Она такая миниатюрная, кукольная даже на льду — очень пластичная, очень прыгучая.

Многим фотографам очень нравятся российские фигуристки. Когда они выступали, коллеги из других стран, работающие рядом, восторженно говорили: «О-о-о! Русские девушки, они такие потрясающие!» Я спрашиваю: «Вам в принципе нравятся русские девушки или именно эти спортсменки?», а они отвечают: «Нет, ну ты же посмотри, они же так отличаются от других! Они всегда получаются красивыми в кадре! У них никогда не бывает закрытых глаз или каких-то некрасивых фаз движения, они всегда просто блеск».

— В новостях много говорили о политизированности этих игр. Чувствовалось ли что-то такое на соревнованиях или в городе?

— В фотографиях это точно никак не проявлялось. Кроме, пожалуй, того, что была сборная ОАР, которая выступала под олимпийским флагом, и соответственно, после цветочной церемонии, все, кто занял призовые места, делали круг почета со своими флагами, а россияне — нет.

А что касается политизированности, как сказал однажды Джордж Оруэлл, «серьезный спорт — это война минус убийство». Мне кажется, конечно, присутствует какая-то политика, понятно, что люди болеют за определенные страны, но лично для меня намного важнее истории атлетов, которые через слезы, боль, кровь, превозмогают себя и получают медали. А за какую страну они борются — это не так уж и важно. Для меня Игры не делят людей на государства.

Вот, например, пара, которая заняла первое место в парном катании. Бруно Массо — француз, Алёна Савченко — украинка, а медаль они получили за Германию. И проехали под немецким флагом. Они настолько красивы и эмоциональны, насколько у них красиво со стороны смотрятся отношения в паре, и выступление их было потрясающе, в конце они упали и просто валялись на льду, плакали и обнимались, и был такой взрыв эмоций, когда стоишь там и кажется, что сам сейчас расплачешься вместе со своим фотоаппаратом.

— Как ты относишься к смешным, курьезным фотографиям, которые получаются во время работы и попадают в ленты агентств?

— Хорошо, когда у тебя получается снять что-то необычное, смешное, новое, у этого кадра больше шансов быть замеченным. В частности, как у той истории, когда у французской спортсменки во время танца расстегнулась или порвалась бретелька. Когда я это снимала, я этого не заметила, это было не так очевидно.

Вечером читаю новости, а там все об этом пишут. Ну-ка, ну-ка, есть ли у меня что-нибудь? Пишу редакторам, а они такие: «Да ладно!». Все посмеялись, как это могли не заметить такого в процессе работы.

— Эти фотографии очень сильно тиражировали. Выглядит как-то нелепо, что такой курьез пресса обсуждает охотнее, чем, собственно спорт.

— Мне кажется, никакой катастрофы в этом нет. Главное, что за это фигуристам не сняли баллы, и они получили медали за выступление, и что сама французская пара по поводу этого курьёза не переживала. Ну а обсуждение в прессе... Из года в год пишут про баллы, прыжки, повороты, падения, а тут вдруг такой житейский момент.

— Расскажи про длинную выдержку и мультиэкспозицию. Фотографии, которые сделаны с их помощью, больше похожи на художественные. Где находится та грань между репортерской работой и работой фотографа-художника?

— Грань тут размытая. Репортёру нельзя быть режиссёром, вмешиваться в течение жизни в кадре. А с художником его объединят умение видеть красоту и передавать её зрителю. Мультиэкспозицию я люблю нежной любовью. А редакторы — не всегда. При чем есть толерантные, а есть те, кто открыто говорит: «Таня, успокойся!». Но, как показывает практика, фотографии с мультиэкспозицией публикуются на обложках, это нормальная журналистская работа. Это не коллаж, который клеишь сам, это делается камерой. Ты должен знать хорошо свое оборудование, возможности своей камеры, чтобы творчески их использовать. Это всегда риск: в первую очередь ты должен снять четкие резкие классические кадры, а после этого ты можешь себе позволить уже «поиграться» с мультиэкспозицией и длинной выдержкой. И опять же, если в этот момент фигурист упадет или что-то важное произойдет, а ты будешь в это время «я художник, я так вижу, а этот момент я пропустил», то, конечно, влетит за такое.

Особенно круто, когда ты сняла фигуриста, и у тебя сложилось всё с кадром, а он ещё и медаль получил. Ты реально очень рискуешь, и тем это круче. Это непредсказуемый результат. В обычной ситуации тебе нужно один кадр сделать, а тут у тебя пять щелчков затвора — и все 5 должны быть хорошими подряд.© EPA-EFE/Tatyana Zenkovich

Для меня мультиэкспозиция это то, что помогает не соскучиться во время съемки. Это своеобразная игра и возможность почувствовать себя пресловутым художником. Ты должен хорошо знать, что ты хочешь получить, в какой момент движения ты можешь переключиться на подходящую экспопару, и какое тебе при этом нужно совершить движение объективом. И когда всё совпало и результат получается красивый, то это «ах!» и удовлетворение огромное.

— Коллеги рассказывали какие-нибудь забавные случаи с этих Игр?

— Конечно. Для начала всех поразил тот спортсмен из Тонга, который в Рио вышел топлесс, и в Пхенчхане тоже. Первую неделю Олимпиады стояла очень холодная погода, -25 и сильный ветер, и все только и комментировали «Я не представляю, как он это сделал!»

Или вяжущие финские сноубордисты. Слышал про них? Спортсменам нужно как-то успокаивать себя. Работа с психологом это, конечно, хорошо, но вязание хорошо помогает успокоиться. И всю Олимпиаду финские сноубордисты вязали огромный шарф. Когда у них спросили, действительно ли это помогает, они ответили «Вы знаете, по крайней мере, меня очень улыбает, когда мы видим друг друга перед стартом со спицами в руках :)»

Корейские фотографы, с которыми мы познакомились, отличные душевные ребята, через несколько дней показали мне местную газету, в которой была статья про то, что олимпийские фотографы спят по четыре часа, а потом зевают на работе. Ну, и иллюстрации к статье соответствующие. Короче, нашла я там и себя. Пожалуй, я не буду их показывать :)

Помнишь американку, которая участвовала в хафпайпе и не сделала ни одного прыжка? Коллеги рассказывали, что её выступление было самым страшным для некоторых работающих там фотографов. Потому что они снимают, как все крутят трюки, и не видят, что там происходит внизу. И вот американка поехала — и её нет. Некоторые подумали, что случилось что-то страшное, что она разбилась, и только потом прочли, в чем же там было дело.

Ну, и многих впечатлила белка, которая чуть не погибла под сноубордом, перебегая трассу во время соревнований по гигантскому слалому. Жалко, нет ни одной фотографии этого момента, это осталось только в телетрансляции.

— Удалось познакомиться с корейской культурой?

— Да. Перед Олимпиадой для журналистов были организованы пресс-туры на разные достопримечательности, где можно было познакомиться с культурой, традицией, с историей страны. И вот, представляешь, привозят нас на мастер-класс по традиционной корейской кухне, а там…. драники! В общем, оказалось, в той части Кореи, где была Олимпиада, очень любят картошку. Кстати, готовят драники они немного мудрёнее, чем у нас, но ингридиенты те же:)

Каких-то особых ожиданий по поводу Кореи у меня не было, я очень мало о ней знала, тем более я была удивлена и поражена тем, что я там увидела: потрясающе красивая природа, прекрасная кухня, отзывчивые внимательные люди, очень развитая страна.

Очень меня там удивила морозостойкость корейцев — на улице минус 10, а у них голые щиколотки, кеды или туфли на босую ногу, расстегнутые пуховики, накинутые на рубашку, и они не спеша гуляют так по улице.

Ещё удивило их чувство прекрасного. Маленький пример: заказываешь ты, например, в ресторане что-то, а тебе приносят десяток тарелочек с ким-чи и не только. По идее, это всё можно было сервировать на одном большом блюде, т.к. часть из содержимого тарелок высыпается в рис и перемешивается. Но нет, сначала ты должен полюбоваться на красоту ингредиентов.

Корейцы на Олимпиаде очень старались познакомить гостей со своей культурой, и было огромное количество всяких мероприятий, связанных с ней. Из самого доступного: в медиа-деревне у нас была библиотека корейской литературы, где можно было брать неограниченное количество книг, чтобы почитать на своем языке местных авторов. Я там читала странные коротенькие рассказы по пути в ледовый дворец. Мы думаем совсем иначе, чем они. Читаешь и задаешься вопросом, как такое может прийти в голову?

Во время Игр у них был месяц бесплатного корейского кино и мультиков, было огромное количество выставок, про книгопечатание, про музыку, про музыкальные инструменты, про их язык. Времени на всё это не было, но было видно, что они хотели показать с лучшей стороны себя, донести свою культуру, вызвать симпатию к ней, и у них это получилось. Я вернулась домой немножко фанаткой Кореи.

Даже в аэропорту, когда мой обратный рейс был задержан на два часа, я обнаружила музей корейской истории. В аэропорту! Вполне себе достойный.

— Как тебе удалось сфотографировать Северную Корею?

— Это было забавно. Одной из экскурсий для журналистов перед Играми была поездка в демилитаризованную зону. Нас туда привезли, рассказали про историю, а потом говорят: «Вон там на горизонте горы, это уже Северная Корея, а за горами — там уже города Северной Кореи, и если у вас хорошее воображение можете себе представить, как там что выглядит».

Стоя на балкончике с цветными ленточками с пожеланиями мира и объединения двух Корей, мы не видели ни одного северного корейца, ни одного жилого здания, ничего, с нами было только наше воображение, природа и железная проволока. И только когда ты ищешь на google maps своё местонахождение, то видишь там геометку на границе с Северной Кореей. Зато мы видели самую высокую гору двух Корей.

Как мне показалось, корейцы очень хотят объединиться. Когда я улетала на Игры, многие спрашивали, не боюсь ли я, что Северная Корея сбросит бомбу, сорвет Олимпиаду. Но у нас, мне кажется, нагнетания было намного больше, чем там. У южных корейцев вообще нет страха перед Севером. Наоборот, они говорят, что их объединяет общий язык, общая культура, 70 лет назад у них была одна страна, и они мечтают, что в ближайшее время они снова будут вместе.